Содержанка. Часть первая. Главы 1-3

     Содержанка. 
 
     Антипопаданское фэнтези. Автор надеется продемонстрировать не только читателям, но и писателям сложности, возникающие у попаданца и превращающие задачи по быстрому изменению окружающей действительности в химеру.
     Оттон Осипович Федорович - реальная личность. Подробной информации о нем мне добыть не удалось.
     Заинтересовал меня этот хирург тем, что по не понятной причине активно занялся асептикой и антисептикой, что позволило ему успешно выполнять полостные операции в конце 19 - начале 20 веков. Большая редкость в то время. К тому же он является основателем белорусской рентгенологии.
     На сколько сумел разобраться, постарался воспроизвести реальную бытовую ситуацию в Минске конца 19 века.

    
     Часть первая. Не боги горшки обжигают.


     Глава первая. Легко сказать «вживаться».

 
     Янина Александровна Шпилевич

     ***
     В свои прискорбные двадцать восемь вполне могла бы именовать себя синим чулком или, что не так интеллигентно звучит, но куда точнее отражает положение вещей – старой девой. Обстоятельство печальное, но не смертельное.
     Внешне меня невозможно заподозрить в подобного рода проблемах. Выгляжу куда лучше, чем в двадцать один, когда поступила на Бестужевские курсы. Тут главное, как ты себя ощущаешь и умеешь подать. Разумеется, на сколько это возможно в рамках моего бюджета учителя математики женской гимназии, где преподавали родители, до того, как эпидемия холеры...
      Минск - городок маленький. Все друг друга знают. Но это не мешает постоянно появляться на горизонте претендентам на мои руку и сердце. Не помешала даже природная худоба, которую я самым непростительным образом усугубляю упражнениями, к которым меня пристрастил покойный отец. Очень помогает при изучении танцев и вообще без одышки перемещаться по лестницам гимназии.
     Не то чтобы мне не хочется замуж. Почему бы и нет. Вот только контингент ухажеров оставляет желать лучшего. Какие-то приказчики с бегающим взглядом, далёкие от литературы и искусства, от которых противно пахнет водкой и маринадами. Да ещё потрёпанные жизнью вдовцы, кичащиеся нажитым богатством и положением в обществе. Последние и меня рассматривают в качестве выгодного приобретения. Хоть и бесприданница, но шляхетского рода.
     Был ещё один любитель таращиться издали. Олегом звать. Предводитель местной молодёжной ячейки вольнодумцев. На заседаниях этого «тайного» общества, про которое шепчется пол города, прям Наполеон, а в жизни странный и нескладный мужчина, зарабатывающий написанием прошений и прочих официальных бумаг, в которых обнаруживается нужда у достаточно зажиточных крестьян, предпочитающих, в целях экономии, не связываться со стряпчими. Ну какой из него муж?
     Хотя надо бы уже что-то решать. Женщине одной не выжить. Хорошо городовые с дворниками бдят за порядком. Особенно здесь, на Александровской, где дома кирпичные,  а жильцы, в основном, приличные люди. И на конке до центра города можно добраться за 20 минут. Но по сути то же поселение для ссыльных. Всех развлечений – прогулка по улицам да чтение книг. На остальное или денег нет, или оно не предназначено для женщин. Не гири же вместе с мужчинами таскать.
     Правда в городской театр регулярно наведываются иногородние труппы. Иногда даже из одной из столиц. В основном, конечно, второй, а то и третий состав. Но всё равно праздник души.
     В Питере было куда веселее, хотя безденежье заставляло большую часть времени посвящать учебе. Старалась держаться в стороне от бурного студенческого быта. Не люблю суеты, выдаваемой за общественно-полезную деятельность. Попытку силой затащить меня то ли на пьянку, то ли на политическую сходку, а скорее всего на что-то среднее, пресекла жестко, но без членовредительства, чем заслужила прозвище Колючка и относительно независимое положение в студенческой среде.
      Папа явно преувеличивал мои математические способности. С трудом сдала экзамены. Но зато появилась возможность занять должность покойного отца.
    Словом, надоело! Надоело перешивать платья, экономить каждую копейку и сидеть тут в глуши, когда где-то там огромный мир.
     Если честно, мир этот не очень-то и нужен. Интересным местам всегда предпочитала интересных людей. Но где тут найдёшь интересных собеседников? Провинция. Разве что на посиделках у Якова  Львовича – букиниста и книготорговца. Редкая возможность спокойно, в среде интеллигентных людей, обсудить городские и мировые новости.
    Жалко, что доктор Шварц, и так редко присоединявшийся к нашей компании за чашкой чая, покидает нас навсегда. У его жены и старшей дочери чахотка. Вынужден перебраться с семьёй в Крым. Там у его женщин будет хоть какой-то шанс.

     ***
     И кому я это всё рассказываю? Зеркалу? Ой! Прыщик на щеке. Не трогать!
   Совсем сошла с ума от одиночества. Тут дел невпроворот. Размечталась она.
     Хорошо, что в гимназии требуется одеваться просто и строго. Меньше проблем с достойным внешним видом. Хотя ботинки скоро придётся выбросить, а на новые нет всей нужной суммы. Придётся взять из денег на новое зимнее пальто. На него тоже не хватает. Но, в крайнем случае, починю старое. До рождества обойдусь, а там уже справлю обнову.
     ***
     За окном неспешно тарахтит по брусчатке обоз, груженый дровами и какими-то мешками, а ему навстречу катится телега, перевозящая огромную бочку. Возница телеги с бочкой равнодушно смотрит на хвост своей лошади, явно погрузившись в какие-то размышления. День сегодня такой, наверно. Склоняет к задумчивости.
     А вот ямщику на облучке брички, плетущейся следом за телегой, не до философии. Клиент аж дымится и тычет в спину тростью.
    Ну, их. Пора собираться в гимназию.

     Петр Семко.

     ***
     Главное здание больницы мало напоминало то, что запомнилось в студенческие годы. Там всё было гораздо больше и куда лучше ухожено, а тут какой-то жалкий обрубок. Примитив и убожество. Но об этом лучше держать язык за зубами. Не прошло и трёх суток, как заставил себя практически прийти на работу и радуйся.
     Странно чувствовать это дурацкое раздвоение внутри. С одной стороны, откуда-то из подсознания всплывает узнавание людей и событий, а с другой выворачивает от страха сдохнуть в ближайшие месяцы, подцепив какую-нибудь заразу.
    И деваться некуда. Придётся как-то выкручиваться.
     Как говорил один умный человек другому, тоже не дураку: «Вживаться, вживаться и вживаться». И правильно говорил. Хотя, легко сказать «вживаться», когда тебя не готовили для того, чтобы выдавать себя за своего в царской России конца 19 века. Какую-то инфу подкорка даёт, но деталей и тонкостей – шиш.
     Например, на работе прежний хозяин этого тела ежемесячно получал сто тридцать рублей. Вроде с голоду не умру. Но что по чем без понятия. Как в тумане. И тем более невозможно понять дорого это или дёшево.
     И дом у меня отстойный. Какая-то халупа. Правда двухэтажная. И очень повезло, что на окраине города. Народу мало. Опять же лошадь с бричкой имеется. По местным меркам «мерс». Есть такое подозрение.
     Но что-то мне подсказывает, что не на зарплату моё тело это всё купило. Нутром чувствую. А оно меня пока не обманывало.
    Определённо частная практика. Но об этом пока лучше не думать.

     ***
     Кстати, день угробил на восстановление по памяти не таких уже сложных приёмов «запрягания и управления конякой». Как-то на картошке доводилось быть завхозом. Целый месяц оттачивал мастерство возницы. Но сейчас почему-то всё вспоминалось с трудом. Зато конюх обходится в копейки, хотя считает их высокой оплатой. Только что не вылизывает стойло.
     В общем мучения по освоению гужевого транспорта были умеренными, а преимущества более чем очевидными. Сюда, например, добрался очень быстро. И вот теперь сижу и издали рассматриваю место работы, доставшееся мне по наследству от предыдущего сознания.

     ***
     Медлить дальше уже неприлично. Но всё никак не могу себя заставить войти в этот концентратор отборной инфекции. Впрочем, выбора тоже нет. Тут этого добра кругом завались, включая чахоточные тени, оставшиеся от людей и провалившиеся носы сифилитиков. Я всё равно ничего другого не умею, что бы обеспечило моё сносное существование в этом захолустье.
    Всё. Пошел.

     Янина Александровна Шпилевич.

     ***
     Погода сегодня замечательная. Тепло и сухо. Словно и не осень. Без особой опаски можно идти по тротуару. Никакой лихач не заляпает грязью. И дышится легко. Не то, что летом.
     Пока конка тащится по Александровской ничего не остаётся, как глазеть по сторонам.
     Прилично одетый мужчина выскочил из брички и тут же забрался в неё обратно. Сумасшедший какой-то. От таких лучше держаться подальше.
    Зачем оглянулась?  Сама не знаю. Сидит и таращится в сторону больницы. Вроде не буйный.
     Опять вышел из брички, тяжело вздохнул и поплёлся в направлении объекта наблюдения. Наверно сдаваться в психиатрическое отделение. Точно не буйный. Жалко мужчину. С виду симпатичный. И не старый совсем.
      Что-то со мной сегодня? То мысли дурацкие в голову лезут, то на душевно больных засматриваюсь. Так и на урок опоздать недолго.

     Петр Семко.

     ***
     Краем глаза заметил, что какая-то девушка таращится на меня из окна проезжающей мимо конки и стало стыдно. Чего сижу? Всё равно же ничего не высижу. Выбор, как говорится, без выбора.
    Вышел из брички и, старательно отгоняя мысли из области инфекционных болезней, направился в сторону угрожающе надвигающегося на меня каменного здания.

     ***
      Во дворе больницы стояло, бесцельно бродило и с деловым видом передвигалось довольно много народа, часть из которого было одето в когда-то бывшие белыми халаты или какие-то элементы белой одежды – платки, шапки, передники и тому подобное.
     Обнаружилась коновязь с приставленным к ней мужиком. Надо думать, охраной гужевого транспорта персонала и посетителей. Пришлось возвращаться в брошенный на улице экипаж и заруливать в больничный двор.
     Никодим (вот как оказывается зовут сторожа у коновязи) поклонился, обозвал меня Оттоном Осиповичем и с почтением забрал поводья, явно намереваясь загнать мой «мерс» на предназначенное для него место.

     ***
     В самой больнице была теснотища и тоже явный избыток неквалифицированного персонала.
     Мой кабинет вроде должен быть где-то на первом этаже рядом с операционной.
     Удивительно, но обнаружил и опознал довольно легко.
     В кабинете меня ждал солидный мужик в пенсне и белом халате поверх костюма. Незнакомец вёл себя панибратски, обзывая Отоном.
- Здравствуй, Оттон. Я попрощаться, - и слава богу, - Вижу ты уже совладал с умопомешательством после смерти девочки? И молодец. Без тебя тут не справляются. Даже меня, психиатра со стажем, пытались уговорить ассистировать. Я последний раз оперировал в университете. Что молчишь?
- Я же вернулся.
- С этим не поспоришь. Отбываю завтра рано утром. Не могу даже устроить прощальный ужин для друзей. У жены открылось кровотечение. Пока не сильное. Но, сам понимаешь, могу не довезти. Зато у меня есть для тебя не то, чтобы подарок, но кое-что не менее ценное. Я тут регулярно появлялся в компании интереснейших людей. Глоток чистого воздуха для нашей глуши. Могу познакомить. Ты не против?

     Чего я ляпнул «нет»? Наверно ещё не отошел от шока после переселения душ. Договорились, что незнакомец заедет за мной в три часа дня.

    ***
    Не успел толком обследовать кабинет, как в него ворвался счастливый бородач в белом хирургическом халате поверх костюма и колпаке того же цвета, кажется Илья Силыч, облапивший меня со счастливым воплем:
- Вернулись, Оттон Осипович!

     Правда тут же отлип, отошел на пол шага и уже куда более спокойным тоном стал докладывать.
- У нас сегодня грыжа передней брюшной стенки. Слава богу не ущемлённая. Но размеры впечатляют. Печёночная колика. Со всей очевидностью гнойный процесс в области желчного пузыря. Гангрена стопы. Требуется ампутация в нижней трети голени. Но это вам решать. А резаные раны я уже зашил и всех отправил по домам.

     Чего молчишь, как придурок?
- Спасибо, Илья Силыч. Готовьтесь. Я сейчас подойду.
- Так всё уже готово, Оттон Осипович. Больному с гангреной дают наркоз.
- Значит я вслед за вами.

     ***
     Операционное бельё, судя по экипировке Силыча, хирургам не положено. Как и маска с бахилами.
     Сбросил пальто и направился в операционную, расположение которой в мозгу сохранилось отчетливо, как и имена основных действующих лиц сеанса рукоделия.    
      После того, как Николай слил мне на руки, а Варвара – операционная сестра, нацепила на меня хирургический халат, помогла завязать рукава, завязки на спине и нацепила колпак, подошел к операционному столу.
     Дико пахло карболкой. Фельдшер Матвей Сергеевич, как у нас ТАМ любят шутить анестезиологи, уже «задушил» больного эфиром при помощи причудливого устройства. Операционное поле обложили простынями и обработали йодом. Хоть что-то знакомое.
     Только тут дошло, что я общий хирург, а не травматолог. Забыл, когда видел ампутацию живьём, а сам делал один раз, в интернатуре, и то за руки держали. В общем-то ничего особенного. Что я с гемостазом не справлюсь или не сформирую культю? А пилит кости пусть Силыч.
- Вы, Илья Силыч, первую сами, а я остальное.
- Вечно вы себе самое сложное берёте, Оттон Осипович, - улыбнулся мой бородатый ассистент, - А мы все у вас за спиной отсиживаемся.
- Благодарю за комплимент, но давайте начнём. С объёмом оперативного вмешательства я согласен.

     К инструментам привык быстро, да и многие были привычной конструкции. А вот скорость, с которой пораженная часть ноги оказалась в тазу повергла меня в шок. Пришлось предельно ускориться, чтобы не опозориться перед Силычем.

     ***
     Лучше бы я холецистит спихнул ассистенту. Хорошо, что не начал расширять доступ, по причине коротких инструментов, не позволяющих работать в глубокой ране. Оказалось, что всё сводится к установке дренажа в области пузыря. Бред. Но пока не стоит лезть со своим уставом в чужой монастырь.
     А вот с грыжей уже сражался вполне осознавая предмет своих усилий. Чуть не утонул в подкожно-жировой клетчатке дамы повышенной упитанности. Но ничего. Справился. Опыт большой. Хотя, если честно, такие масштабы процесса встречаю впервые.

     ***
     Потом пили с Силычем чай у меня в кабинете. Совсем было уверился, что не облажался, пока явно благоволивший ко мне бородач не начал разглагольствовать про то какой я «затейник».
- Слежу за вами, Оттон Осипавич, и поражаюсь, как у вас голова устроена. Никогда не видел, чтобы дренаж выводили не через рану. А, если разобраться, - очевидная вещ. И ране заживать проще. И дренаж стоять будет надёжнее. А как грыжу вправляли и ушивали не уставал удивляться – никогда не видел ничего подобного.

     И что тут скажешь? Сделал на автомате. А теперь объясняй причины своего «гениального прозрения».
- Пока совесть мучила о многом передумал. Так что не удивляйтесь, Илья Силыч. Будут и другие новшества. Гораздо более серьёзные.
- А можно, Оттон Осипович, хоть немного приоткрыть завесу тайны над вашими задумками.
- Ели разобраться, Илья Силыч, всё новое – хорошо забытое старое. Заветы Пирогова так и не стали повсеместным руководством к действию. Оттого и такая высокая смертность. И операции сложные не даются без печальных последствий не от того, что сделать не можем, а из-за практически неизбежной послеоперационной горячки. Сделаем всё, как завещал великий Пирогов, многое изменится в лучшую сторону.
- Дай бог вам удачи, Оттон Осипович.
- Нам, Илья Силыч. Нам. Один я с этим не справлюсь. Все должны понимать задачи и думать в этом направлении.

     На моё счастье весьма опасный разговор прервало явление незнакомца, которого Силыч называл Георгием Емельяновичем. А я уже начал надеяться, что в заботах перед отъездом незнакомец запамятует о своём обещании познакомить меня с местным кружком интеллектуалов.
     Не тут то было.

      ***
      В букинистическом магазине меня представили невысокому худощавому владельцу заведения и, по совместительству, организатору встреч местной интеллектуальной элиты, которого звали Яков Львович.
     После того, как мой сопровождающий, слегка пообнимавшись с букинистом, практически убежал по своим делам, мы с Яковом Львовичем, за какие-то полтора-два часа обнаружили, что родственные души. Мне даже дали подержать в руках анатомический атлас 17 века.
     Художественная весч! До чего всё ярко, образно и при этом удивительно не точно.
     Этот букинистический магазин мало чем отличался от тех, в которые любил заглядывать даже сам не знаю для чего. Просто нравилось держать в руках старинные книги и беседовать с продавцом о их достоинствах. Не заметил, как дома собралась библиотека старинных медицинских изданий и их более поздних переводов.
     Самым большим потрясением были труды Авиценны. Поражала гармония взглядов на лечебный процесс при минимуме знаний. Какие-то нюансы заставляли задуматься и о современных проблемах медицины. А вот работ Пирогова, к своему стыду, в подлиннике не читал. Только цитаты. Надо срочно восполнить этот пробел. Тем более, что появилась такая возможность.
     Цена, конечно, кусалась (по десять рублей за том недавно вышедшего собрания сочинений), но деваться некуда. Отныне это моя библия и пусть только кто-нибудь посмеет встать на пути идей Великого Учителя.

     ***
     Потом очень довольный Яков Львович предложил посетить весьма приличный трактир в двух шагах от магазина.
     Ну, что тут скажешь. Когда зашел – внутреннее напряжение немного спало. Чисто, скатерти может и не белоснежные, но точно белые. Официанты вежливы и без явных признаков болезни.
    Заказал харчо, которое не разочаровало содержанием перца, и чай с печеньем. Кажется, ничего скоропортящегося.
     Желудок напрягся было, но, после двухдневной тренировки чесноком, явно убавил привередливости и обречённо затих.

     ***
     В магазине, оставленном на внука владельца, нас поджидала девица, глазевшая на меня с утра и несколько господ интеллигентной наружности.
     Устроился в уголочке и приготовился наблюдать и слушать.

     Янина Александровна Шпилевич.

     ***
     Яков Львович вернулся в обществе «сумасшедшего», представленного нам в качестве хирурга городской больницы Оттона Осиповича Федоровича. Вблизи мужчина оказался ещё моложе и привлекательнее. Только странности его никуда не делись.
     Никому не пожал руки, я уже не говорю о том, чтобы поцеловать руку мне. Я, какая ни какая, но дама. И говорит как-то странно – сухими короткими фразами.
     К тому же чесноком от него несёт, как от извозчика. Хорошо, хоть не водкой.
     Поначалу, пока речь шла о городских делах и сплетнях, Оттон Осипович отсиживался в углу, не проявляя особого интереса к беседе.
     Обрадовал его живой интерес к предстоящим гастролям МХАТА.  Хоть что-то человеческое ему не чуждо.
     А когда речь зашла о политике, я была обескуражена свободой, с которой наш новый знакомый оперировал понятиями и явлениями в масштабах нашей империи и далеко за её пределами. Словно его обеспечивали данными целые министерства с охранным ведомством в придачу. Может это такой спектакль и фантазии, для того, чтобы произвести впечатление на присутствующих?
     Но отдельные факты и приблизительная картина в целом присутствующим были известны. Просто дополнения и умозаключения господина хирурга очень точно и логично дополняли наши представления. К тому же было ощущение, что он знает гораздо больше, чем говорит.
    Взять хотя бы историю с ранением нашего императора, тогда ещё наследного принца, во время визита в Японию. С содроганием вспоминаю, как ужасно было услышать эту новость. Все так расстроились. Но потом поступили сообщения, что ранение лёгкое и с царевичем всё в порядке. Не передать какое облегчение я испытала тогда, не смотря на сложное отношение к самодержавию, как форме правления. Одно дело желать реформ и совсем другое – развала страны.
     Версия событий в трактовке Оттона Осиповича повергла присутствующих в шок. Как и абсолютное спокойствие нашего собеседника во время разговора. Словно речь шла не о самодержце, а о ком-то из соседей.
- Странное поведение императора во время встречи с представителями земства в 1895 году имеет очевидные причины – ровным голосом возразил Оттон Осипович Якову Львовичу, - помните историю с ранением царевича в 1891. Её публично объявили практически казусом: ранение лёгкое, самочувствие будущего царя хорошее, его жизни и здоровью ничего не угрожает. И на этом успокоились. Во-первых, я не считаю ранения лёгкими. Скорее странными. Глубина ран в обоих случаях достигала кости. И если бы нанесённые удары были скользящими, произошло бы скальпирование черепа, а этого в отчете о ранении нет. При этом из одной раны извлекли костный фрагмент более двух сантиметров диной. Такое ранение не может не вызвать черепно-мозговую травму. Проще говоря сотрясение мозга. О чем говорят мучающие с тех пор императора головные боли. Кроме того, травма такого рода может быть причиной малозаметных нарушений в поведении её получившего, проявляющиеся избыточным благодушием, чрезмерной подверженностью чужому влиянию, некоторому снижению способности к сложной мыслительной деятельности, что мы и наблюдаем в поведении монарха. Вместо того, чтобы в своей речи перед представителями земства высказать примирительную позицию, он её предельно радикализировал. Во-вторых, меня смущает характер ранения. Два удара профессионала и царевич всего лишь легко ранен. Так не бывает. Поэтому складывается впечатление, что убивать наследника престола никто и не собирался. Профессионально нанесли черепно-мозговую травму и тут же убрали в мир иной её нанесшего. Остаётся подумать кому это было выгодно? Кроме японцев. В таких делах англичанам нет равных.

     Трудно даже передать какие я испытала эмоции. Во многом известные мне факты были так выстроены и проанализированы, что стало очевидным – нашу державу ждут большие проблемы в ближайшем будущем.
     Первым любопытство замучило Якова Львовича.
- Откуда такая, выходящая за рамки возможностей обывателя, осведомлённость, Оттон Осипович? – усмехнулся он, внимательно рассматривая собеседника, – Для подобных обобщений и умозаключений нужно посвящать этому жизнь, возглавляя штат многочисленных сотрудников. А вы всего лишь, не сочтите за оскорбление, старший хирург больницы небольшого губернского города?

    Вместо ответа Оттон Осипович задумался.
     Когда пауза неприлично затянулась и появилось ощущение, что ответа мы не дождемся, он глубоко вздохнул и улыбнулся такой улыбкой ... Это было уже слишком. Я же не железная женщина.
- В такое сложно поверить, господа, - опять вздохнул наш удивительный собеседник, - но я могу видеть некоторые явления в готовом виде. Как сон. В этом сложно разбираться, потому что иногда это сон и есть. Но часто видения носят довольно оформленный характер, как знание. Георгий Емельянович уверил меня, что вы порядочные и не болтливые люди, которым можно довериться. Носить в себе подобное очень тяжело. Есть потребность выговориться. Надеюсь, узнав всё это, вы не откажетесь от общения со мной.
    
     На лицах присутствующих было написано аршинными буквами то же, что, скорее всего, и на моём: «Идиоты мы, что ли?»
- Разумеется мы будем хранить, Оттон Осипович, вашу тайну, - произнёс за всех нас Яков Львович, поставив чашку на блюдце.

     Давно у него так не тряслись руки. Меня и саму подмывало отпустить вожжи и засыпать собеседника вопросами, но воспитание и привычка заставили взять под контроль свои эмоции.

     Петр Семко

     ***
     «Остапа понесло», блин! И что теперь? Ждать визита жандармов? И всё эти глазищи. Как посмотрит – мороз по коже.
     Может и зря психую. Мистика сегодня наше всё. Да и эта странная компания – явные вольнодумцы, хотя и не смутьяны. С дедулей понятно. Ему только и осталось, что заниматься теоретической деятельностью. А та же Янина слишком серьёзная личность, чтобы размениваться на мелочи и глупости. Встретить бы её дома …
     Похоже, закончу свои дни монахом. Для этого времени характерны сплошные венерические заболевания и полное отсутствие средств защиты. И не только в России. Во попал! Если не сдохну от инфекции, то точно свихнусь от желания на всё наплевать и рискнуть. А потом уже от инфекции.
     И где у них тут туалет? А то чаем напоили …
     Яков Львович правильно оценил причину, по которой я озираюсь по сторонам, шепнув мне на ухо, где тут можно «помыть руки».

     ***
    Удобства удивили. Яков Львович явно не бедствовал. Вполне приличное фаянсовое устройство и умывальник были к моим услугам. Надо и свой домашний санузел довести до ума. Прежде всего устроить канализацию. Иначе неизбежны рукомойник с секретным домиком во дворе. Зря что ли имеется заросший овраг на краю участка. Подумал с каким наслаждением сожгу эту зловонную будку и на душе полегчало.

     ***
     Провожать Янину Александровну домой пришлось мне. Не Якову же Львовичу. Все остальные откланялись раньше.
    Предложил руку при посадке в моё транспортное средство. Это автоматически. Как и при высадке.
     Доехали быстро, так что молчание по дороге не показалось чем-то особенным. А вот поцеловать протянутую руку решился с некоторой паузой, преодолев внутреннее сопротивление.
     Вроде девушка приличная и чистоплотная. Стройная, но щеки розовые и движется плавно и стремительно.  Сказал бы, что спортсменка, но теперь тут спорт у женщин диковинка. Словом, ничего из увиденного на чахотку не тянет. Во всяком случае на открытую форму.

     ***
     Когда за Яниной закрылась дверь испытал непонятное чувство утраты и разочарования. Хотел бы пообщаться, не молчал, как пень, всю дорогу.
     Ладно. Об этом подумаю перед сном. А вот план мероприятий на завтра надо начать составлять прямо сейчас.

     ***
   Добравшись домой, сплавил «транспортное средство» конюху, подрабатывающему у меня ещё и сторожем. Пока практически на общественны началах. Обещал пять рублей в месяц. А там как справится с вопросами личной гигиены.
     В углу участка имеется строение ненамного больше собачьей будки, но с печкой, и небольшая, совершенно мне не интересная банька. Пока обретается там.
      Когда на второй день моего пребывания здесь этот ещё молодой мужик явился наниматься на работу, так хотелось жрать, что, наскоро выяснив про его способность ухаживать за лошадью, отправил покупать продукты. Левон управился за пол часа. Расторопность понравилась. Сговорились на пять рублей в месяц, продукты и одежду. А там посмотрим. Обязательным пунктом договора была короткая стрижка и чистые руки. В перспективе заставляю мыться каждый день и носить чистое после работы. Замечу прогресс -  соорудим что-нибудь поприличнее собачьей будки и подумаем о росте зарплаты.

     ***
     Прожевал ржаной сухарь с куском сыра, запивая кипяченой водой, после чего долго полоскал рот ей же. Надо закупиться шалфеем, а то на одном чесноке скоро останусь без зубов. И плиты не хватает. Интересно есть ли тут чугунные. А может что-то на керосине? Лампа же есть, может и примусы уже изобрели. Надо выкроить время и пройтись по магазинам в городе.
     И дрова на зиму! Похоже без серьёзного помощника мне не выжить. Некогда будет заниматься врачебной практикой. Скорее бы с Левоном разобраться. Конюх он хороший. И мужик шустрый. Только взгляд со смешинкой. Скорее всего это признак ума, но может и раздолбая, который только прикидывается работягой.

     ***
     Долго ворочался на жесткой кровати пытаясь распланировать завтрашний день, но так и уснул ничего толком не решив.

     Янина Александровна Шпилевич.

      ***
     Так вот как оно выглядит «смятение чувств». Даже дышать тяжеловато. Сегодня точно не усну.
    Интересно он сейчас думает обо мне? Или нет?
     Это кому интересно? Угасающему разуму, захлебнувшемуся в водовороте чувств?
     Думать совершенно невозможно. Первый раз со мной такое. Полное обнуление интеллекта.
     А он придёт ещё на посиделки к нам с Яковом Львовичем? Обещал.
     До сих пор в дрожь бросает от воспоминания о том, как его губы коснулись моей руки. Аж голова закружилась.
     И он словно не решался поцеловать мою руку. Здесь точно замешана какая-то страшная тайна.
Или он УВИДЕЛ … Правда в нашем разговоре речь шла про сны. А вдруг и наяву …




     Глава вторая. Первые поползновения по преображению действительности.

     Петр Григорьевич Семко

      ***
     Надоело есть всухомятку, запивая сухари с чем-нибудь относительно безопасным кипяченой водой. И одежда оставляет желать лучшего. Как же всё неудобно! Не сравнить с кроссовками, джинсовым костюм и ветровкой, в которых я ползал по карьеру в поисках материала для моей лженауки. Отличный способ развеяться и побыть одному без этой каждодневной нервотрёпки на работе и в личной жизни.
     Экстренная хирургия – это вам не благостная размеренность плановой. Дурдом на колёсах.
     А вечные звонки баб, в именах и голосах которых давно путаюсь! Всё липнут и липнут. Дуры! Разве сразу не видно, что мне от них надо. Так себя не уважать! С чего бы тогда мне уважать эти симпатично кривляющиеся мордашки? Достали! Если бы не работа – давно бы сбежал в другой город.
     Ну, теперь вроде как сбежал? И что? Такое ощущение, что всего этого мне не хватает.
     Стоп. Вроде думал про одежду?
- Ляво-он! – где носит этого разгильдяя?
- Я тут, гаспадзин дохтар. Стаю за дзверми. Вы сами казали без дазволу не уваходзить.
- Уваходь.

    А ничё так. Бороду и усы постриг, как велел, коротко. Рубашка не особо чистая, но не воняет. И руки явно мыл. Не назовёшь чистыми, но точно мокрые.
- Ты по-русски совсем не говоришь?
- Не, гаспадзин дохтар. Трохи па польску. Но усё разумею … панимаю.
- Ладно. Печки на керасине бывают?
- Не … Нет.
- А из чугуна? На дровах.
- Дык у вас жаж, гаспадзин дохтар, такая у печ устроена.

     А я думал это такое поддувало. Ладно пойдём дальше по списку.
- Надо чугунную сковороду с ручкой и крышкой … Грамотный?
- Не, гаспадзин дохтар. Личыть … счытать умею, а чытаю дрэнна. Пишу ящэ горш. Хужэй.
- Жаль. Вроде ты не дурак.
- Бацька памёр, кали мне было восем. Праз шэсць гадоу и старшы брат с матуляй. Ад тифа. Цяжка было. Трое малых и я. Не да вучобы.
- Тут много всего. Я список написал. Но раз читать не умеешь…
- Запомню.

     Для интереса зачитал все двадцать пять пунктов. По каждому Левон называл цену и в конце объявил итоговые тридцать семь рублей сорок четыре копейки.
     Не поленился - пересчитал. Феномен! Выдал Левону деньги, добавив шесть копеек ему лично.
     Почему-то была уверенность, что не сбежит с деньгами. И не только потому, что в списке содержались пункты про одежду, обувь и еду, включенные в устный договор найма. Просто стало ясно, что мужик умный и понимает, что не обижу. А смешинки в глазах не столько от веселья, сколько от привычки смотреть на ужас окружающего с налётом юмора. В основном, чтобы не сойти с ума.

     ***
      Посчитав на этом домашние дела завершенными, сел в приготовленную Левоном бричку и не спеша направился в больницу, обдумывая по дороге план первоочередных мероприятий по преображению дореволюционной медицины.

     Янина Алексанлровна Шпилевич

     ***
     Что-то со мной сегодня не то. Диктую девочкам условие задачи, а мысли за тридевять земель. Ещё как на зло старшая надзирательница пришла на урок. Сидит. Что-то записывает.
      У Танечки Салтыковой на сумке светлая полоска. Не яркая, но кто его знает.
     И эта вечная растрёпа Александра.
     Но работают сегодня девочки хорошо. Третью задачу разбираем.
     Может и обойдётся. Одно предупреждение за неподобающий вид ученицы я уже получила. Откуда только Леночка достала этот яркий цветной платок? На платье карманов нет.

     ***
     После окончания урока Эльвира Францевна подошла с вопросом по какой такой причине я отклоняюсь от учебного плана? Кто мне позволил давать материал с опережением графика? Аргумент что девочки справляются не возымел никакого действия. К тому же и с внешним видом учениц не всё в порядке. Почему не докладываете руководству гимназии?
     Вот и второе замечание.
     Получу третье и появятся все шансы лишиться должности. И никого не будет волновать, что я одна из женского персонала гимназии с высшим образованием. Хорошо если не приплетут неблагонадёжность. Чтобы легче было отчислить. Тогда вообще все должности в пределах империи для меня закрыты.

      ***
     С пятым и шестым классом было проще. Девушки постарше. Проблем меньше. И надзирательница уже сделала своё дело.
      С трудом дотянула до конца уроков. На улицу выходила, как из казематов Петропавловки. Накрапывал дождик. Стало зябко. Почти бегом добралась до лавки Якова Львовича, где практически рухнула в привычное кресло.
       Хозяин был занят с клиентами, что даже к лучшему. Ни говорить, ни думать не хотелось.

     Петр Григорьевич Семко

     ***
     Писанины оказалось много. Больше, чем в прошлой жизни. Кроме историй болезни и всевозможных отчетов по медицинской деятельности были ещё и хозяйственные бумаги.  Когда только Илья Силыч успевает ассистировать?
     Оказалось, только в экстренных случаях. А для плановых и не очень спешных операций, коих большинство, имеются два внештатных ординатора, занимающихся частной практикой.

     ***
     Потом часа три было не до бумаг.  Привезли мужика с разрубленным предплечием. Пришлось ампутировать руку, потому что обе артерии повреждены. И ТАМ бы пришлось вызывать сосудистых хирургов, а тут …
      Потом был смертник с запущенным аппендицитом. Зачем-то вскрыл живот, вымыл гной, удалил отросток и поставил дренажи, чем явно удивил деликатно смолчавшего ассистента. Какая разница? А вдруг?
      Холецистит без клиники острого живота и кишечную колику отправил домой.
     Через час привезли ущемлённую грыжу. Слава богу обошлось без гангрены, требующей резекции кишечника. Ушился вроде нормально.
     Потом зашил несколько резаных и рваных ран без особенностей. По-моему, и без обезболивания. Но уже так разогнался, что пациенты начинали орать, когда я заканчивал операцию. Немного непривычно, но терпимо. Три мужика и даже женщина явно приняли на грудь для храбрости. Тоже своего рода наркоз.
     Невольно из прошлой жизни вспомнился «обезьянник» в приёмном покое, откуда порой извлекали такого упившегося до невменяемости и синевы кожных покровов урода, что казалось, это уже труп. Какое там обезболивание!

     ***
     Оперировать небольшую пупочную грыжу у ещё молодой миловидной женщины просто не смог. Выяснил, что домохозяйка и рекомендовал туго подпоясываться, когда придётся поднимать что-то тяжелое. А лучше ничего тяжелее кастрюли не поднимать вообще. А там, через месяц-другой посмотрим.
      Чтобы я из-за такой фигни отправил человека на тот свет? Может позже привыкну, а пока не могу.
     Если не считать щуплого рыжего паренька, которому вправил левую плечевую кость и зафиксировал плечевой сустав, остальные пациенты просто отняли время.
     Вскрыл пару гнойников и посмотрел, что под повязками у нескольких человек. Шить не требовалось, а перевязкой занялась сестра Фаина.

     ***
     Думать забыв про инфекцию, попил в кабинете чая, который мне принес кто-то из персонала и хотя рабочий день закончился в два часа, отправился на обход.
     Мужик с разлитым перитонитом был ещё жив и даже слегка постанывал, не открывая глаз. Сиделка пыталась поить его из ложечки, хотя я запретил это делать. Похоже ей забыли передать моё распоряжение. Ладно. Много не напоит. А рот смачивать полезно.
     Вчерашняя «грыжа» порадовала раскатистым храпом и отсутствием высокой температуры. Серьёзная женщина! И рана ничего. Ограничился заменой повязки.
    Мужик после ампутации был под кайфом да ещё и бухой. Лыбился придурок пока я осматривал культю. Один шов пришлось снять. А так пока терпимо.
     Больная после дренирования зоны желчного пузыря температурила, но пока до тридцати девяти не дотянула. Залез зондом в рану и выдавил практически гной. Распустил пару швов и поставил дренаж из резиновой полоски, которые плавали в стеклянной банке с притирающейся крышкой. Надо спросить, что за антисептик?
      К остальным ранам придраться пока было не за что.

     ***
     Сил для плана по нововведениям не осталось, да и желания чем-то заниматься тоже.  Может завтра.
     Но оставалось ощущение, что упустил что-то важное. Перебрал всё запланированное и сделанное с утра и понял, что ничего больше не хочется. Только завалиться спать.
     Слава гужевому транспорту! До дома добрался быстро.
     Уже сдавая бричку Левону вспомнил, что обещал наведаться в букинистический магазин.
     Только не сегодня!

     ***
    Разжег огонь в плите и поджарил картошку на подсолнечном масле с куском свинины.
     Перед едой хряпнул рюмку «Смирновской», с жадностью умяв половину содержимого сковороды. Остальное до завтрака не испортится. Тем более, что всё равно разогревать.
     Впервые за четверо суток, запивая овсяное печенье зелёным чаем, ощутил себя сытым и практически примирившимся со сложившимися обстоятельствами.

     ***
     Во время вынужденного посещения зловонного места во дворе услышал тихий разговор, доносившийся со стороны забора, отгораживающего мой участок от улицы.
    На сколько удалось разглядеть и услышать Левон общался с какой-то женщиной. Заметив, что я смотрю в их сторону, подошел объясниться.
- Сястра мая, Каця. Старэйшыя замужам, а гэта ящэ не. Жыве тут. Недалёка.
- А почему не с тобой.
- Робиць у купца Казимира Шалькевича. Там и жыве.
- А что умеет делать?
- Дык усё. Мы ж дзеравенския.
- Если найму, как тебя? Нужно кому-то готовить и убирать. Сам понимаешь, мне некогда.
- Згода … добра … я сагласны. Там да яе прыказчык чапляецца. Праходу не дае. Урод!
- Переселяй. Утром поговорим.

     Янина Александровна Шпилевич

      ***
     Не до нас ему. Гаду.
     Что это со мной? Так выражаться не престало даже про себя.
     А почему он не пришел? Занят был? Георгий Емельянович тоже появлялся редко. Но у него семья, жена и старшая дочь болеют.
     Может ОН заболел!!!
     Стоять!!! Куда собралась, дурища? Хочешь, чтобы по городу слухи пошли, что ты ЕГО ЛЮБОВНИЦА!
     Но что-то же надо делать?!
     Прежде всего включить мозг.
     Случайные встречи никто не отменял. Врачи работают с девяти утра до двух часов дня. Почему не прогуляться мимо больницы примерно в это время. А уж при встрече …

      *** 
     Вечер и бессонная ночь совершенно выпали из памяти.
      Пыталась думать об этом ужасном человеке, для которого, похоже, не существую, и не смогла. Всё происходящее со мной очень напоминало бред. В основном любовную горячку.
     Утром посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Краше в гроб кладут.  И никаких мыслей о работе.
     Кое-как привела себя в порядок, что-то съела на завтрак и отправилась в гимназию.
     Уроки вела, как сомнамбула. Но бог милостив, надзирательницы обошли вниманием мои занятия.

     ***
     Около двух часов дня сделала вид, что неспешно прогуливаюсь в сторону больницы. Потом обратно. И снова вдоль по Александровской по направлению к центру.   
     С утра уже было прохладно, а сейчас и вовсе закапал мелкий дождик. Ледяной ветер норовит забраться под пальто и рвёт из рук зонтик.  А этого невозможного человека всё нет и нет.
     Когда вдали замаячила бричка, в которой сидела знакомая личность, мне уже было всё равно. Только бы скорее всё это закончилось.


     Петр Григорьевич Семко

     ***
     На рассвете, когда ещё толком не рассвело, вспомнил про свою заначку. Точнее, не свою, а бывшего владельца тела. Триста рублей не бог весть какие деньги, но и такая сумма на дороге не валяется. Тем более, что найденные при первичном обыске карманов, письменного стола и дома в целом почти две сотни скоро подойдут к концу. А спрашивать про зарплату неудобно.
     Не стал дожидаться утра. Вынул нижний ящик письменного стола, под которым и лежала стопка червонцев и горсть золотых монет, о которых память не сохранилась.
     Теперь до зарплаты дотяну точно.

     ***
     Катя оказалась невысокой шустрой девицей в конопушках над переносицей и с непослушной шевелюрой рыжих волос. Явно не дура, но уж больно молоденькая.
     Левон заметил мою реакцию и предложил что-то вроде испытательного срока.
- Няхай паспрабуе. А я прыглядывать буду. Не думайце гаспадзин дохтар, што яна ничога не умее. Пакуль мы са старэйшыми были у поле – яна и ежу гатавала, и стирала.
- Под твою ответственность.
- Не разумею.
- Спрашивать буду с тебя.
- Усё будзе добра.
- Вечером и увижу, какое «добра буде». Пусть уберёт в доме и приготовит что-нибудь поесть. Только ничего не выбрасывайте. Сначала посмотрю, что за мусор.
- Зробим, - с заметным облегчением заверил меня Левон.

     ***
     День в больнице пролетел, как и не было его. В прошлой жизни столько операций я делал один, ну может два раза в неделю и в совершенно других условиях. А тут ещё куча мелочи. Устал как собака и не осталось никаких желаний, кроме пожрать и отдохнуть.
  ***
     Мокрое чучело с синими трясущимися губами возникло рядом с бричкой словно из ниоткуда. Янина посмотрела на меня слегка затуманенным взором и попыталась что-то произнести. Получился только всхлип.
     Во блин! И тут то же самое!
     Отвести в ближайший трактир и напоить горячим чаем? В таком виде, пожалуй, её туда не пустят. Поэтому подхватил девицу на руки и отнес в бричку, где накрыл каким-то куском шкуры и задумался о дальнейших действиях.
     К себе домой? Ага. А потом, как порядочный человек, женись!?
     К ней домой? Так она ничерта не соображает. Тоже яйцо, только вид сбоку. Тащи в квартиру, приводи в чувства. А потом всё равно женись. Только этого мне сейчас и не хватало.
     К Льву Яковлевичу! Самое то. И обогреем, и приличия соблюдем.

     ***
     Пока охреневший Яков Львович организовывал чай, я сгонял в трактир за сладостями и мерзавчиком Смирновской.
     Крепкий горячий чай с ложкой водки сотворил чудо воскресения. А сладости поставили жирную точку в этом процессе. Щёки Янины порозовели, взгляд стал осмысленным.
     Как истинная женщина, она тут же закрыла лицо руками и принялась реветь. Не долго. Минут десять.
     Мы с Яковом Львовичем беспомощно переглядывались, понятия не имея, что ещё предпринять в такой нетривиальной ситуации.
     Наконец всхлипы прекратились и на меня посмотрели такими глазами, что я впервые в жизни почувствовал себя конченой сволочью и последним уродом.
      Потом Янина отправилась «припудрить носик», а мне пришлось объясниться с Яковом Львовичем.
- Я не уверен, но кажется Янина Александровна зачем-то поджидала меня в такую холодрыгу на улице.
- Ну, что же тут непонятного, - усмехнулся Яков Львович, но не стал дальше развивать свою мысль.

      Понятно то оно понятно. Но обычно девицы избирают менее патогенную форму кокетства. Хотя тоже особенно не церемонятся со своим здоровьем в погоне за эффектным внешним видом.
- Извините, Яков Львович, что я привез Янину Александровну сюда. Иные варианты могли повредить её репутации.
- Вы поступили совершенно правильно, Оттон Осипович, - вздохнул Яков Львович, - впрочем, и в этом случае слухи неизбежны. Если вас не затруднит, хотя бы для вида, изобразите её ухажера. Тогда ещё туда-сюда. За пару недель угомонятся.
- Мне это не составит труда, Яков Львовичь. Янина Александровна весьма привлекательная особа и если бы в моих планах было жениться, то лучшей партии и представить себе невозможно.

     Во как заговорил. Чешу языком, словно герой любовного романа. Чего не сделаешь со страху. Или это влияние прежнего владельца тела?
- Я непременно последую вашему совету, Яков Львович, но что нам делать прямо сейчас?
- Вы пока присаживайтесь. Почитайте свежие газеты. А жена тем временем приведёт одежду Янины Александровны в порядок, после чего вы сможете отвезти её домой.
- Вы золотой человек Яков Львович!
- Я – старый еврей, Оттон Осипович, и привык всегда думать о своей выгоде. Лишиться общества Янины Александровны для меня равносильно серьёзным убыткам в торговле. Терпеть не могу нести убытки, - со вздохом изрёк не такой уже и старый Яков Львович, после чего вполне себе бодро направился на встречу появившейся в торговом зале Янине. Они о чем-то пошептались, после чего направились во внутренние помещения букинистического магазина, где, скорее всего, располагалась жилплощадь букиниста.
     Газеты было читать интересно. Экзотика. Но многое оставалось за гранью моего понимания. Местные реалии были куда разнообразнее, чем «засилие правящего класса и борьба пролетариата».

     ***
     Янину мне вернули где-то через час во вполне товарном виде. Правда мрачную и задумчивую.
     Попрощались с Яковом Львовичем и чинно, под руку, направились в сторону брички.
      Большую часть дороги до дома, где снимала квартиру Янина, ехали молча, но потом я вспомнил про даденное мной Якову Львовичу обещание.
- Надеюсь, Янина Александровна, я ничем не оскорбил вас сегодня, - преодолев какой-то иррациональный страх, поинтересовался я.
- Почему вы это спрашиваете, Оттон Осипович? – удивлённо подняла брови моя собеседница.
- Я рассчитывал на наше общение в обстоятельствах иного рода. Например, на совместное посещение ресторана или театра. И теперь опасаюсь, что неловкость нашей сегодняшней встречи может разрушить мои планы.

     А симпатично она удивляется. И о чем-то задумалась. Небось ищет благовидный предлог, чтобы послать меня подальше.
- Я думала, Оттон Осипович, что вы теперь будете меня презирать, поэтому ваше предложение для меня совершенно неожиданно. И я не знаю, что мне вам ответить. Вы не боитесь, что моё общество станет для вас слишком обременительным?
- Не боюсь. Постоянные занятия врачебной практикой сделали весьма поверхностными не только мои представления о жизни города, в котором живу., но и о ситуации в империи в целом. Поэтому очень надеюсь на то, Янина Александровна, что вы поможете восполнить этот непростительный пробел в моём кругозоре.

     Янина внимательно, до мурашек у меня на коже, посмотрела мне в глаза, молча кивнула, что я перевёл как «да», после чего как-то неуверенно заёрзала на сидении.
     Оказалось, что мы уже приехали, и стоим возле подъезда её дома. Рванул подавать руку для высадки из транспортного средства и целовать пальчики Янины на прощание.
     Только когда за девушкой закрылась дверь, сообразил, что мы ни о чем конкретном так и не договорились. Ладно. Уточню варианты через Якова Львовича.

     ***
     Сдав Левону лошадь с бричкой и зайдя в дом, обнаружил Катю, сладко посапывающую на рабочем месте. Чего удивляться? Организм молодой. Набегалась за день.
     Вкусно пахло от плиты, на которой стояла сковорода и небольшой чугунный горшок, накрытый крышкой. В чугунке был рассольник, а на сковороде тушеная картошка с мясом.
      Видно громко ляпал, изучая ассортимент блюд, потому что за спиной ойкнули и в поле зрения появилась зевающая Катерина.
- На стол падаваць? - с деловым видом поинтересовалась она.
- Подавай. Только по чуть-чуть.
- Вы, гаспадзин дохтар, цэлы дзень працавали. Нельга чуть-чуть. Схудаете и аслабеете. – авторитетно заявила мне эта нахальная пигалица, наваливая в тарелки двойные порции.

     М-м-м! Какая вкуснятина! Теперь точно не «схудаю».
     Пока Катя наводила порядок на кухне и в гостиной, где накрывала мне на стол, я прополоскал рот мятой, заваренной с утра, сгонял в секретный домик на улице и завалился на боковую.
     Вялая попытка о чем-то подумать была мгновенно обрушена в чёрный омут без сновидений.

     Янина Александровна Шпилевич.

     ***
    … А чего ты ожидала? После своей дурости. Возвышенных чувств? Нужна ему мокрая синюшная курица. Удивительно, что вообще захотел иметь со мной дело.
      Странно. Ему бы прятаться от меня, а он набивается в кавалеры. И это признание в поверхностном знакомстве с минским обществом и бытом. Какой-то не от мира сего мужчина. Может это мне стоит бежать от него сломя голову? Но как от себя убежишь?
      Правда, надо сказать, что трясёт уже меньше и сознание прояснилось. Однако не до конца.
     Господи!!! Мы же не договорились о встрече. Ничего. Можно через Якова Львовича.
     Ну и денёк. Глаза сами закрываются. Надо бы решить, как …




     Глава третья. Язык мой – враг мой.

     Петр Семко

      ***
      За окном, наверно из-за дождя, давно и без всякого вдохновения отпели петухи и теперь c улицы доносится какой-то шум. Не очень громкий, но напоминающий, что скоро на работу. Часы на стене показывают полвосьмого. Времени ещё навалом.
      Катя гремит посудой. Завтрак, скорее всего, готов.
     И что это вчера было? В жизни не возился ни с одной девицей, если это не пациентка или очередная пассия, пробравшаяся ко мне в постель. А тут что-то нашло.
      Из головы не выходит беспомощный взгляд и посиневшие от холода губы. Только не понятно почему. Девушка, как девушка. Для 21 века.
       Может тут таких навалом? Что, умных и красивых? Такие всегда дефицит.
       Да и не в этом дело. Когда смотрит, прошибает насквозь. И какая-то другая. Местные тётки и девицы, если здоровы, крепкие такие, в теле. А эта худышка. И движется, словно танцует или парит над землёй.
      Мы с ней ни разу толком и не поговорили. Вот в ресторане и восполню этот пробел.
      Пора вставать, хотя и не хочется.

     ***
     Изобразил что-то вроде физзарядки, сгонял до ветру и умылся над большим медным тазом при помощи допотопного рукомойника. Окно слово, что умылся.
     Кальсоны с нательной рубахой пора менять. У прежнего владельца этого тела имеются запасные. И местами уже кожа чешется. Придётся идти в баню, а то иных удобств пока нет в наличии.

     ***
     Готовила Катя просто, но очень вкусно. Умял несколько картофельных блинов со шкварками и сметаной, запив всё это излишество чаем с печеньем, после чего почувствовал, что мне явно не хватает физической нагрузки.
     Поблагодарил Катерину за завтрак и сообщил слегка порозовевшей девушке, что она принята на работу.
     Грязное бельё бросил в большую плетёную корзину возле печи, в которой уже лежала грязная скатерть и отправился к Левону в конюшню.

       ***
     Завидев меня, Левон поклонился со словами:
- Добрай раницы, гаспадзин дохтар.
- Надеюсь, что так и будет, - автоматически ляпнул я фразу из прошлой жизни, поспешив в ответ на вопросительный взгляд Левона добавить, - Катя вполне справляется. Я ей уже сказал, что принимаю на работу.

     Левон полез было целовать мне руку и очень удивился, когда я её отдернул.
- Никогда так больше не делай. Я не барин, а ты не холоп. Ты ведь умный человек. Если хочешь сделать мне приятное, лучше придумай, как нам тут получше устроиться. Прежде всего из дома в овраг надо проложить трубу вот такого диаметра.
- Навошта?... зачэм? – удивлённо вскинул брови Левон.
- Туалет и рукомойник в доме.
- Траньшэю я выкапаю сам, а трубы дарагия. – явно озадачился Левон.
- Придётся раскошелиться. Узнай точную цену и сколько стоит. Нет, лучше давай вдвоём съездим в лавку и посмотрим, что по чем.
- Вам нельга мяне везти у брычцы, гаспадзин дохтар. Людзи плявузгать пачнуть. Вы сами закажыте усё, што патрэбна. Так лепш буде.

    Вот кретин! Это же девятнадцатый век. Субординацию никто не отменял.
- Не подумал. А баня у нас работает?
- Што з ёй зробицца.
- Вытопишь к вечеру.
- К якому часу?
- Думою к восьми.
- Вытаплю. Што яшчэ?
- Скоро зима. В доме не будет холодно?
- Трэба глядзеть.
- Ну, и погляди. А я на работу.
- Добрага дня, гаспадзин дохтар, - рассеянно произнёс явно озадаченный Левон.
- И тебе того же, - ответил я, направляясь к бричке.

     Янина Александровна Шпилевич.

     ***
     После вчерашнего слегка саднит горло, но в остальном со здоровьем, на удивление, всё не плохо. Чего не скажешь о моральном состоянии. Мучает что-то среднее между тоской и любопытством. На свидание, или как там воспринимает предстоящую встречу Оттон Осипович, надеть совершенно нечего. Ещё в приличный трактир зайти можно, а в ресторан стыдно. И совершенно никакой возможности обновить гардероб.
     Может отказаться?
     А потом выть ночами в подушку? Глупо. Он же сам пригласил. И руку так нежно поцеловал, что чуть не стало дурно.
     Какой-то Оттон странный. В каждом движении спокойная уверенность многое повидавшего в жизни человека и это нелепое заявление о слабом представлении о том, как и чем живет наш город. Так не бывает. Тем любопытнее будет общаться.
     Всё. Хватит ныть. Пора собираться в гимназию. И съесть что-нибудь. Наверно.

     ***
     Рассеянно глядя в окно конки на медленно проплывающие мимо дома и фигуры прохожих, чуть не пропустила то, ради чего уселась на левую сторону.
     Пока ехали мимо губернской больницы старательно высматривала даже сама не знаю что. Глупость несусветная, но не могла ничего с собой поделать. Очевидно же, что нет у него времени пялиться в окно. Тем более бродить вокруг больницы. Но голос разума давно затих, отдав бразды правления чувствам. 

    ***
    Не стала ехать на Захарьевскую, а вышла из конки в начале Губернаторской с единственной целью заглянуть в обувную лавку. Увы. Ничего мало-мальски пристойного обнаружить не удалось. Неподалёку тоже торговали обувью, но до начала занятий оставалось полчаса. Надо успеть дойти, убедиться, что к моему внешнему виду не будет претензий, в классе порядок, а гимназистки выглядят пристойно. Только третьего замечания мне не хватало. Месяц закончится, тогда можно будет немного расслабиться.

      ***
      В стенах гимназии, вместо чинного благолепия учебного процесса, обнаружилась странная суета. Гимназистки, сбившись в стайки, о чем-то перешептывались, а надзирательницы метались по классам и прочим помещениям с видом загнанных лошадей.  Только, что пена не капает изо рта.
     Ситуацию прояснил Арнольд Станиславович – наш учитель физики. Оказывается, кто-то разложил по классам и даже в туалетных комнатах прокламации совершенно непристойного содержания, прежде всего призывающие к свержению самодержавия.
     Какой ужас! Так и до закрытия учебного заведения дело может дойти. В любом случае придётся общаться с жандармами на предмет своего возможного участия в данном безобразии. Слава богу, что не пришла на занятия заранее, как это делала неоднократно. Какой теперь с меня спрос? И уж точно никому сегодня не будет дела до небольшого беспорядка в одежде учениц и моих отступлений от запланированного учебного процесса.

     Петр Семко

     ***
     Илья Силыч в ординаторской «зарылся в бумаги», в связи с чем ассистировал мне сегодня разговорчивый внештатный ординатор, кажется Станислав Карлович, обрушивший на меня целый поток полезной информации.
     Оказывается, в городе острый дефицит частнопрактикующих врачей, особенно хирургов, хотя должно быть наоборот.
- Вы же знаете, Оттон Осипович, много строится, в том числе и заводов. – ну, как же мне не знать, -Отсюда травматизм. Много приезжего и просто заглянувшего по дороге народа. Отсюда инфекции. В заводские казармы зайти страшно. Совершенно отсутствует какое-либо представление о гигиене.

     А вы батенька социалист. Хотя может и из сочувствующих. Просто поговорить.
- Почему бы и вам, Оттон Осипович не посвятить часть своего времени этому поприщу. А то вы всегда неохотно принимаете подобного рода предложения.

     Я?! А дом за какие шиши построил. Уж точно не на зарплату. Но надо что-то отвечать.
- Пожалуй, я бы сейчас занялся частной практикой, но не хотелось бы, Станислав Карлович, работать одному.
- И не надо, - аж засветился ассистент, не забывая при этом молниеносно вязать швы, - мы давно вас звали в наше общество, но вы только обещали подумать.
- У меня была такая возможность.
- Я вас понимаю, Оттон Осипович.
- Сколько ни переживай за больных, легче им от этого не станет. Нужно что-то делать.
- Всё упирается в деньги, Оттон Осипович. Даже на поддержание того, что есть, не хватает. Сами видите какие условия в больнице.

     Да, уж. Скученность и вонь – самые незначительные проблемы.
     Пока операционная сестра накладывала повязку мы отошли к окну и продолжили разговор.
- Частная практика не может заменить больничного лечения. Сложные операции вообще не возможны в подобных условиях, – подбросил я собеседнику ещё до конца для самого себя не сформулированную мысль.
- Не нами заведено. Все знают, что рана, зашитая в домашних условиях, заживает лучше. Хотя тоже осложнений хватает.
- А если что-то серьёзное?
- Сами знаете, придётся ехать в столицу или Вильно. Наши больницы вряд ли устроят обеспеченного человека. В военном госпитале принимают отставников, но не гражданских. Да и условия там не на много лучше наших.
- Значит имеет смысл открыть частную больницу.
- Знаете какие для этого связи надо иметь? И деньги. Да и каждый состоятельный человек готов платить за себя, но никак не за общий интерес. Ещё отстегнуть на благотворительность. Это да. А финансировать больницу, которая ему лично может никогда и не понадобится? Это увольте. В крайнем случае и в Москву можно съездить. Средства позволяют.
- А кабинет с операционной оборудовать для приёма больных?
- Это пожалуйста. До первого смертельного случая.  Потому наши коллеги предпочитают заниматься диагностикой и мелочевкой. Ничего серьёзного. Вроде господин Шапиро что-то затевает. Но пока это слухи.
- А если сдавать операционную в аренду пациенту?

     Круглые глаза напротив говорили о том, что я, возможно, тороплю события.
- Если мы обеспечим идеальные условия для работы в неком помещении и продемонстрируем, что там результаты лучше, то, возможно, это заинтересует состоятельных людей.
- Даже не представляю, что из этого может выйти. И тоже потребуются немалые средства. – ответствовал заметно озадаченный собеседник.

     Тут нам стало не до разговоров, потому что в операционную поступила больная с малигнизированной толи тератомой, толи липомой левой подмышечной впадины. С трудом выделился в пределах здоровых тканей. Тут бы ещё «химию». Но где ж её взять. Вроде, при внешнем осмотре, метастазов не видно. Но это ни о чем не говорит. Даже рентгена нет.
     А что мне это даст? Ну, увижу или не увижу очаги в костях или лёгких. Дальше что? Но об этом лучше не думать. Делаем, что возможно, а там пусть высшие силы нас рассудят. Только надо бы разобраться с этим «возможно».
     На большой липоме бедра практически отдохнул. В основном морально. Тут шанс определённо есть.
     Следом привели скелет с хроническим кишечным свищем. Ушивать?! У них с головой всё в порядке? Вот так взять и ушить? Это серьёзная операция часа на два и не в таких условиях. К тому же шансы так себе.
     Вздохнул и, мысленно обматерив себя, занялся профанацией. В результате что-то иссёк и ушил. Но это всё с гарантией развалится. Ладно. Хоть слегка подкормится мужик.
     Настроение испортилось окончательно. Поэтому попросил Станислава Карловича выполнить оставшуюся ампутацию и ушивание очистившейся гнойной раны. Ассистировать можно и на автопилоте. Ещё не хватало опозориться перед коллегами.
  ***
     Из операционной мой словоохотливый ассистент сразу же умчался по своим делам, а я занялся «мелочевкой» в перевязочной приёмного покоя. Ничего примечательного. Банальная рутина.
     Поскольку устал, как собака, решил ознакомиться с содержимым корзины, которую сунула в бричку Катерина.
     Большой пакет в мешковине оказался маленьким чугунным горшочком с пюре и котлетами, завернутым в десять слоёв ткани, а потому с почти горячим содержимым. А в небольшом холщовом мешке обнаружилась бутылка с отваром шиповника, кусок пирога с клюквой и небольшая стеклянная банка, заполненная квашеной капустой. Точно «не ослабею».
   Здесь же лежали ложка, завернутая в чистую тряпку, и платок.

     ***
    После обхода возник естественный вопрос куда деть себя до шести часов, когда у Якова Львовича начинают собираться для общения местные интеллектуалы. Определённо следует посетить лавку, торгующую сантехникой. Не важно, что понятия не имею, где она находится. Наверняка где-то в центре. Заодно осмотрюсь в городе.
     Воспользовался вполне терпимыми больничными удобствами, предназначенными для персонала, после чего вспомнил, что не провел обыск в своём кабинете. Что-то мне подсказывало - здесь спрятаны ценные вещи. Вот только было не понятно, что это. Скорее всего не деньги. А потому и спешить с этим некуда.

     ***
     Отъезжая от коновязи решил прикинуть сколько у меня времени и по привычке попытался отыскать сотовый в карманах. Чертыхнулся и достал часы-луковицу. В моём распоряжении полтора часа. Значит действуем по плану.

     ***
     Центр города поразил довольно широкими мощеными камнем улицами с тротуарами, обилием зелени и … чудовищным шумом. Водитель конки, тащившейся мне на встречу, почти непрерывно звонил в колокол, пытаясь распугать пешеходов, бредущих по рельсам. Колёса моей брички тарахтели по мостовой. Им вторили колёса встречного гужевого транспорта. Что-то выкрикивали люди, стоящие возле некоторых лавок. Ещё какой-то шустрый пацан обогнал моё транспортное средство, громко выкрикивая новость про пожар на Широкой и размахивая газетой. Судя по равнодушию прохожих эта «леденящая душу» новость не вызвала общественного резонанса.
      Поскольку искомая торговая точка всё никак не находилась, попросил бородатого мужика, загораживающего вход в лавку, над которой висело изображение сапога, подсказать дорогу, но того отвлекла дверь, открывающаяся у него за спиной.
     Бывает же такое! Из лавки пыталась выйти мрачная Янина, полностью сосредоточенная на своих мыслях.
     Пришлось окликнуть.

     Янина Алексанлровна Шпилевич

     ***
     Третья обувная лавка с тем же результатом: либо не подходит по ноге, либо слишком дорого. И приличную цену выторговать не удалось. Хорошо, что сегодня занятия отменили и есть возможность обойти хоть весь город.
     Ещё этот здоровяк вход загородил. Слов не слышит! Пришлось слегка обозначить своё присутствие. Проигнорировав удивлённую рожу, покинула лавку через образовавшийся просвет в двери.
     Не сразу даже среагировала на знакомый голос за спиной.
    Оттон выскочил из брички и, приложившись к руке, поинтересовался, где тут торгуют какой-то «сантехникой», но потом видно обнаружил моё удивление и стал уточнять.
- Мне нужна лавка, где торгуют умывальниками, кранами и прочим в этом роде.

     Интересно зачем ему это? Квартиры сдают со всем необходимым, а где не сдают, там и водопровода нет.
- Это за перекрёстком на право.
- А вы, Янина Александровна, не могли бы составить мне компанию. Или я отрываю вас от каких-то важных дел?

     Интересное предложение незамужней девице. Впрочем, для такой формы свидания мой внешний вид даже избыточно хорош.
- У меня нет неотложных дел, Оттон Осипович, и я охотно провожу вас в эту лавку. Только должна признаться, что плохо разбираюсь в достоинствах, как вы изволили выразиться, «сантехники».
- Вместе как-нибудь справимся, - улыбнулся этот невозможный мужчина, предлагая мне руку.

     ***
     В лавке, пустовавшей по причине очевидной дороговизны выставленного товара, обрадованный нашим визитом приказчик был весьма любезен и словоохотлив. К моему удивлению, Оттон изрядно разбирался в особенностях выставленного на полках и прямо на полу торгового зала, обсуждая с приказчиком достоинства и недостатки знакомых и совершено не знакомых мне устройств, задавая при этом не понятные мне вопросы. Правда от меня постоянно требовали эстетической оценки увиденного.
     В результате Оттон заказал какие-то трубы и оплатил их доставку куда-то в конец Полицейской улицы. Остальной товар был выписан на любезно предоставленном нам листе бумаги с ценами и возможными скидками. Ну и почерк у господина хирурга! Никакой тайнописи не требуется.
    Ещё поразила фраза, вырвавшаяся у Оттона, когда мы входили в магазин. Что-то вроде «… лин, как настоящее». Интересно, о чем это он?
    На прощание приказчик поразился «терпению и красоте жены господина», высказав определённое чувство зависти к обладателю такого сокровища. При этом Оттон не стал уточнять кто мы друг другу. Только улыбнулся, кивнул приказчику и мы вышли на улицу.
     Думала, что теперь направимся к Якову Львовичу, но Оттон, как-то невпопад, поцеловал мне руку и заявил:
- Я ваш должник, Янина Александровна, потому предлагаю перекусить в любом месте, которое вы сочтете для этого пригодным.
     Слава богу! Ресторан мне сегодня не грозит. Кондитерская Венгржецкого, пожалуй, самое подходящее место. Приличное заведение и мамаши с чадами в это время туда не заглядывают. 

     Петр Семко

     ***
     Выбрался из брички и чуть не чмокнул Янину в щеку. В последний момент сообразил, что тут для этого предназначена женская рука.
     Мысль пригласить Янину в магазин сантехники в качестве сопровождающей с последующими посиделками в каком-нибудь приличном заведении пришла спонтанно. Думал придётся уговаривать, но обошлось.

     ***
     Магазин меня поверг в шок. Ретро! 21 век!!!
     Янина вела себя тихо и ни во что не вмешивалась, совершенно не мешая мне разбираться в конструктивных особенностях ассортимента сантехнических устройств. Кажется, тут не принято брать с собой девушек в подобного рода заведения. Разве что жен. И в этом случае, если судить по финальной реплике краснобая-приказчика, для них это подвиг. Значит придётся извиняться.

     ***
     Когда вышли на улицу, примирительно облобызал даме ручку и предложил, в качестве компенсации, выбрать место, где мы могли бы поужинать.
    Выбор Янины пал на довольно симпатичную кондитерскую, если верить вывеске над входом, где мы заняли столик в углу. Девушка попыталась заказать официанту чай с каким-то пирожным. Пришлось вмешаться и попросить Янину не оскорблять меня экономией моих денег. Чай заменили на кофе и рюмку вишнёвого ликёра, но пирожное осталось в заказе. Ладно. Может тут так принято ужинать. Решил не выпендриваться и заказал себе то же самое.

     ***
     Довольно долго просидели изображая наслаждение от употребления кофе с ликёром. К пирожному Янина даже не притронулась. Потом решил отпустить вожжи и будь, что будет.
- Разрешите представиться, сударыня. Оттон. Осипович куда-то вышел и просил его не беспокоить.

     Круглые глаза напротив заставили заподозрить, что меня сейчас пошлют, но Янина улыбнулась и протянула мне руку для рукопожатия.
- Янина, сударь, очень приятно.
   
      Нет. Рукопожатие мужчины и женщины придумали зря. Целовать руку гораздо приятнее.
- Не сочтите Янина меня сумасшедшим, но я, до встречи с вами, не верил в возможность дружбы между мужчиной и женщиной. Это не значит, что вы мне не нравитесь. Наоборот. Именно поэтому мне и хочется попробовать установит между нами, даже не знаю, как это сформулировать, отношения доверия, понимания и взаимопомощи. Если у нас получится и мы не будем раздражать друг друга, можно подумать о браке.

     Янина залпом допила ликёр и надолго задумалась, ковыряясь ложечкой в пирожном. Потом как-то странно посмотрела на меня и спросила:
-  Вы предлагаете мне быть вашей содержанкой?
     Бли-и-н! Это же девятнадцатый век, тупоголовая ты сволочь!
- Я не имел ввиду близость, - понимая, что несу полный бред промямлил я, - точнее имел, но в другом смысле.
- У близости есть другие смыслы? – грустно усмехнулась Янина, положив ложечку на тарелку с пирожным, - не могли бы вы …
- Подождите! Дослушайте меня пожалуйста. – попытался я спасти безнадёжно угробленное свидание.
- У вас, Оттон Осипович, пять минут, а потом вы отвезёте меня домой.
- Это может выглядеть, как сумасшествие, но меня не покидает ощущение, что я жил в будущем, а потом оказался здесь. Потому я в общих чертах знаю, что случится в ближайшие десятилетия. Вы скоро сможете в этом убедиться. Там, где я жил, совершенно другие отношения между людьми, а близость вообще не повод задуматься о произошедшем. Единственный шанс – это когда между близкими людьми устанавливаются отношения доверия и дружбы. Тогда есть вероятность, что из этого получится что-то серьёзное и надолго. У меня было много женьщин, но ни одна из них не вызывала у меня желания чего-то большего, чем близость. А ты почему-то вызываешь, хотя я тебя совершенно не знаю.
- Вы хам, Оттон Осипович и низкий человек. Кто дал вам право обращаться ко мне на ты? Я не ваша крепостная. Немедленно отвезите меня домой.

       Вы ощущали себя куском дерьма? Лично я ни разу. До этого случая. Особенно убивал холодный тон собеседницы и внешнее отсутствие эмоций. Только презрительный взгляд, прошибающий насквозь.
       Янина отказалась от предложенной руки, сама забралась в бричку и всю дорогу мы ехали молча.
      Какая-то надежда забрезжила, когда мне позволили предложить даме руку, чтобы та смогла выйти из транспортного средства, да и то потому, что самой сделать это, не запутавшись в длинной юбке, было практически невозможно. Потом девушка, не попрощавшись, направилась к подъезду своего дома. И это был конец.
        Не знаю зачем стоял и смотрел на то, как уходит от меня надежда на чудо. Даже после того, как за Яниной закрылась дверь.
     Через каких-то полчаса мне дошло, что я на самом деле псих. Кто говорит любимой женщине правду? Да ещё в таком развёрнутом виде. Вполне довольно волшебного слова «люблю» и что-нибудь про глаза и губы. Ниже спускаться точно не стоит. И разглагольствовать про прозу жизни. Это даже сразу после свадьбы чревато.
     И чего я торчу возле этого подъезда? Наверно потому, что никуда не хочется идти. И вообще ничего не хочется.
     Обошел вокруг своего транспортного средства. Потом ещё раз. Точно псих.
       Скрип открывающейся двери резанул по нервам, как выстрел.
     В дверном проёме появилась Янина с чем-то вроде чемодана в одной и огромным узлом в другой руке.
- Куда едем? – поинтересовалась она бесцветным голосом, - Забери у меня вещи. Тяжело.

     Слава богу хватило ума не задавать дурацких вопросов и не объяснять, что я не это имел ввиду.  Забрал вещи у Янины и поволок к бричке. Как она вообще это сдвинула с места?
     Ехали молча. Но это было какое-то странное молчание. В нём не ощущалось отчуждения. Даже настороженности. Одно ожидание того, что будет, словно мы выехали из дому и, отпустив поводья, катим в неведомое нам куда-то.
     Если бы лошадь не знала дорогу домой, возможно так бы оно и случилось. Совершенно забыл про вожжи, постоянно косясь на задумчивую Янину.

     ***
     Охреневший Левон затащил вещи в дом раньше, чем я высадил Янину из брички. Передал объявившейся Катерине девушку с рук на руки и попросил помочь разобрать вещи там, где гостье больше понравится.
     Левон, доложивший, что баня готова, получил задание вытопить стояк в гостевой комнате. А сам я отправился в баню, где меня дожидалось ведро кипятка с запаренным веником, пара вёдер чистой воды, кувшин с квасом и полотенце.
     Конструкция бани не отличалась изысками, но раскалённые камни и полки присутствовали. А что ещё нужно?