Шестое чувство или Песни о Будде

        Шестое  чувство или песни о Будде, увиденном в замочную скважину 


     Я никогда не забуду, каким шоком для меня были похороны моей одноклассницы, трагически погибшей в мотоциклетной катастрофе. Ее гроб проносили под нашими окнами. Я увидел ее бледное лицо на подушке с цветами – и мне стало почти плохо. А мои приятели шли рядом с гробом – и ничего.
     Потом умер мой дед, и я упросил мать не брать меня на похороны. Кажется, отец меня презирал за это. Что же, я его понимаю. Но ужас перед мертвым телом был настолько силен во мне, что никто и ничто не могло его тогда победить.
     Нужно было время. Годы. Десятилетия. Но я уже тогда инстинктивно догадывался, что основной страх человека – в аспекте, разумеется, его дальнейшего преодоления – есть одновременно и его главный сюжет. То есть центральное назначение в этой жизни.
     Для чего человек рождается? Чтобы осуществить какую-то, одному ему тайно ведомую и для него одного предназначенную задачу. Другое дело, что она у него на лбу не написана, и он о ней сам должен догадаться.
     Как? Опять-таки шестым чувством. Стало быть математической уверенности в смысле жизни нет. И быть не может. Но зачем она? Достаточно и нематематической. То есть эстетической.
     Последняя настолько легкая и ненавязчивая, что вплотную сливается с собственным отсутствием. Когда мы зачитываемся каким-то шедевром, то вопрос о том, зачем он вообще написан, отходит на задний план.
     Нет, он не исчезает. Чему-то произведение искусства нас учит. На что-то вдохновляет. Какую-то роль в культурном процессе тоже играет.
     Но все это как бы второстепенное. Главное : прочитать его. Глубоко о нем задуматься. Предположить нечто великое в нем и за ним скрывающееся. И самое главное : так и не узнать, что же это такое. Принципиальный момент : остаться при одном возвышенном предположении.
     Вот точно такова же и наша жизнь. Вроде бы и сквозит в ней великая цель. А поди-ка, вырази ее в словах. Ничего не получится. Тотчас припоминаются школьные сочинения. «Смысл образа Анны Карениной состоит в том...» Забавная параллель, не правда ли? Однако в самую точку.
     И мы склоняемся в конце концов к тому, что жизнь дается просто для того, чтобы жить. И больше ни для чего. И это, действительно, наилучший ответ. Но и он не вполне исчерпывающий.
     Наше шестое чувство шепчет нам, что какой-то неразложимый ни на что остаток остается. Также и здесь параллель с искусством полная.
     Там тоже : прочитать. Получить эстетическое наслаждение. Но итоговый и скрытый смысл его... о нем молчать. Не утверждать. И не отрицать. Лишь молча допускать. Тогда все сходится.
     Надо ли говорить, что вышеназванный «неразложимый ни на что остаток» один к одному сходен с буддийской ниббаной как сердцевиной бытия и вместе наивысшим смыслом человеческой жизни?