В зеркале времён. Часть первая, глава вторая

               (Основано на реальных событиях).


 Время шло, и вот Маша уже перестала нуждаться в материнском молоке. Услуги  Александры, как кормилицы, были уже не надобны. Однако Маргарита Михайловна, за всё это время, прониклась к ней глубоким уважением за её чрезвычайную ответственность и простоту. Она, положа руку на сердце, очень привязалась к ней и даже полюбила её за душевность и открытость. Когда Маргарита Михайловна позвала Александру к себе, та поняла, что пришло время расставаться.
-  Ну что Александрушка, Маше уже не требуется наше с тобой грудное молоко.  Кормилиц наших сыновей, после их выполненной миссии, мы отправляли обратно в их семьи. Однако Маше, в дальнейшем, по моему разумению, не помешала бы няня.
Услышав это, сердце Александры забилось в радостном предчувствии. Она полюбила Машу, как своё родное дитя и расставание с ней было бы тяжким.
-  В нашей семье не принято принуждение и поэтому я предлагаю тебе остаться в нашем доме, в качестве Машиной няни. Мне пришлись по душе  твои человеческие качества, которые ты смогла бы передать Маше.
Александра не смогла удержать своих волнительных слёз.
-   Я с превеликой радостью…
-  Ну, вот и хорошо. Я всё обсудила с Михаилом Акимовичем, он не против того, чтобы ты осталась в нашей семье. Жить ты будешь также, в своей комнате.  Со всеми вопросами и надобностями обращайся ко мне.  Твои родственники,  как и прежде, будут получать определённую компенсацию за твоё отсутствие.
-   Я буду во всём усердной.
-  Кстати, Маша с большим удовольствием ест манную кашу, приготовленную именно тобой, а ни кем-то другим. Ты можешь готовить для неё и ещё что-нибудь  вкусное и полезное.
-   Хорошо.
-   Ну, раз мы с тобой обо всём договорились, можешь приступать к своим новым обязанностям. От тебя, как и прежде, будет зависеть здоровье и благополучие Маши. Я знаю, что ты окружишь её  своей любовью и заботой. Также тебе надобно будет присматривать и за другими детьми. Но твоя помощь им не должна быть навязчивой, дабы не лишать их самостоятельности.
-  Я всё поняла, Маргарита Михайловна.
   Маша потихоньку подрастала, и у неё начал складываться свой характер, в  котором стали прослеживаться черты  исследователя, стала появляться склонность к рассуждению, её начинали привлекать яркие впечатления, обнаруживалось стремление к эмоциональному разнообразию. Александра, с нежной любовью относящаяся к Маше, вносила свой вклад в формирования её личности. Свою мягкость, нежность, отзывчивость и  великодушие она отдавала ей  без остатка, а это всегда находило отражение  в детском Машином  сердце. Старшие Машины братья также с уважением и любовью относились к своей няне, их пленяло её бескорыстие и неподдельная искренность.
   Как-то после завтрака Александра, находясь в комнате вместе с детьми, обратилась к Кириллу с просьбой обучить её грамоте. «Очень уж хочется понимать, о чём рассказывают книжки» - объяснила она. Кирилл с удовольствием согласился, так как впервые он смог бы почувствовать себя в роли учителя. Кирилл достал свою азбуку, по которой он сам начинал учиться читать, и взялся за дело. Было решено уделять занятиям один час в день. Эти занятия проходили в тёплой,  дружественной атмосфере.  Здесь нужно заметить, что это обучение у них невольно обретало форму  весёлой, радостной игры, в которой принимали участие все дети.  И было совершенно естественно то, что этот учебный процесс не укладывался в один намеченный час. Для Маши это было самое любимое времяпрепровождение. Она задорнее всех смеялась, громче всех хлопала в ладоши и, при всём при этом, серьёзнее всех старалась вникнуть в суть проходящего урока. Её впечатления от происходящего были очень яркими и глубокими. Она, глядя на своих радостных братьев, на свою любимую няню, говорила себе, что эти весёлые мгновения нужно обязательно запечатлеть в своей памяти, чтобы когда-нибудь вспомнить. Маргарита Михайловна очень положительно относилась к этому предприятию, поскольку понимала, как это благотворно отражается на развитии интеллекта всех участников.  Михаил Акимович здесь во всём полагался на мнение своей супруги. Для него главное в этом деле было то, что всё это отображало довольство и радость его детей, особенно Маши, его единственной и самой любимой дочери. 
   Вообще  Михаил Акимович всегда стремился к тому, чтобы его семья всё время находилась в состоянии полного удовлетворения. Однако при этом он неуклонно следил за тем, чтобы это удовлетворение жизнью не превращалось в эгоцентричное самодовольство. Свою усадьбу он постарался обустроить так, чтобы она могла отвечать высоким эстетическим вкусам, что способствовало бы развитию чувства прекрасного у тех, кто находился в этой усадьбе постоянно, или в качестве гостя. Само здание усадьбы выделялось богатой лепной отделкой фасадов в ложно-ренессансных формах, сложным объёмно-пространственным решением и представляло собой тип особняка, архитектура которого отражала стилистические поиски русского зодчества второй половины девятнадцатого века. Одноэтажный с полуподвальным этажом и мезонином, кирпичный оштукатуренный объём, вытянутый по линии запад-восток и главным (южным) фасадом был обращён к набережной реки Кутум. На южной и восточной стороне мезонина проходил длинный балкон с кованой решёткой парапета. Средняя часть мезонина завершалась смотровой башней. Вдоль уличной стены дома проходила низкая металлическая ограда, устроенная на кирпичном оштукатуренном цоколе. Внутренняя, дворовая часть усадьбы представляла собой красиво распланированный сад, состоящий из художественно оформленных цветочных клумб и декоративных кустарников,  между которыми проходили аллейные дорожки. Особое внимание было уделено кустам роз, которых было несколько видов. Посреди сада, прямо напротив террасы,  находился фонтан, что имел сложную ромбовидную с вогнутыми сторонами форму. В центре фонтана была размещена фигура ребёнка, установленная на основании с лепными маскаронами. Сюда, в летний сезон, запускалось несколько рыбёшек, которые развлекали взгляд того, кто подходил к фонтану.  Возле самого фонтана, напротив друг друга, стояли две небольшие, фигурные, парковые скамьи. Эти скамьи всегда находились в тени, что падала на них от недалеко стоящего дуба, липы и акации. Этот сад всегда благоухал разными цветочными ароматами, особенно весной, когда цвели липа и акация. Каменный дом для прислуги, который находился на задней части двора, живописно вписывался в общую картину усадьбы. К нему вела аллейная дорожка, по краям которой высаживались бархатцы или васильки. При входе стояли такие же, как у фонтана,  две фигурные парковые скамьи. Строгий порядок тут соблюдался как внутри, так и снаружи помещения.  Дворовая каменная конюшня, с двумя лошадьми для коляски, находилась недалеко от выездных ворот. Здесь тоже всё было аккуратно и чисто, за что лично отвечал конюх Фёдор.  Каждый, кто впервые заходил на территорию усадьбы, с первого взгляда мог определить, что здесь присутствует какой-то определённый философско-эстетический дух, хранящий в себе тихую радость и любовь.
    В жаркие летние дни Маша любила играть возле фонтана. Тень от деревьев и лёгкая прохлада, исходящая от воды, нежно ласкали тех, кто находился в этом месте. Маша подолгу наблюдала за рыбками, которые бойко сновали по всему периметру фонтана. Ей очень хотелось, став рыбкой, поиграть вместе с ними. «Почему люди не могут, когда захотят, находиться под водой словно рыбы» - думала Маша.
-   Нянечка, а почему мы не можем  плавать под водой, как рыбы?
-   Потому что у рыб, Машенька, есть жабры, с помощью которых они могут дышать в воде, а у нас их нет.
 -   А почему их нет у нас?
-  Так уж природа распорядилась. Рыбы живут под водой, птицы умеют летать, а мы, люди, всего этого  не можем, поэтому  ходим по земле.
-   А можно  сделать их для человека, эти самые жабры?
-   Может когда-нибудь, кто-нибудь их и сделает. У нас есть много грамотных людей, которые всё время что-то придумывают.
-  Как было бы замечательно немного побыть рыбкой! А ещё замечательней было бы  уметь летать, словно птица. Свысока наверно далеко всё видно. Ужас, как интересно...
-   Ты, Машенька, такая затейница.
-   Нянечка, а давай мы с тобой поднимемся на башню, что над крышей. Уж так хочется там побывать.
-   Это только с разрешения родителей. Ты подойди к матушке, или батюшке и расскажи им о своей охоте. Как они скажут, так оно и будет.
Маша не стала откладывать свою просьбу и  за обедом  обратилась с ней к своему батюшке.
-   Папенька, а можно ли нам с нянечкой подняться на башню, что над крышей. Ужас как интересно посмотреть на всё сверху.
-  Ну, если ужас как интересно, то поднимитесь, но будьте аккуратны, - с улыбкой ответил Михаил Акимович. 
-   Мы будем аккуратны, - ответила Маша и от радости захлопала в ладоши.
   Этот подъём на смотровую башню был первым для Маши. Старшие братья уже бывали там, но Маша не ходила с ними. Теперь же, когда у неё было официальное разрешение, она смело могла подняться наверх. После обеда она и Александра отправились на смотровую башню. Маша была в предвкушении чего-то необычного и невероятного. Она специально поднималась наверх медленно и размеренно, ей хотелось продлить своё волнительное чувство первооткрывателя. Узкая, ведущая наверх, п-образная деревянная лестница, освещаемая естественным светом, исходящим из двух узких окон мезонина, предавала этому подъёму определённый колорит загадочности. Пройдя несколько лестничных пролётов, Маша и Александра оказались в узком, полутёмном коридоре, правая часть которого выходила на большое чердачное помещение, а левая выводила на следующий подъём. Маша остановилась у выхода на чердак и окинула его своим детским, завороженным взглядом.  Для неё казалось, что здесь скрыто что-то необычное и таинственное. Лучи солнца, попадающие сюда через окна  надстройки, только усиливали это чувство.
-   Нянечка, - тихим голосом заговорила Маша, - мне кажется, что здесь кто-то живёт. Только мы его не видим.   
-   Люди говорят, что в каждом доме живёт свой Доброхот. Доброхот – это хранитель домашнего очага. Он делает так, чтобы  все в доме жили дружно и полюбовно. Он не любит показываться людям на глаза, скромный очень, поэтому его никто не видит. Обычно для своего жилья он выбирает чердак, - ответила Маше Александра.
-   Вот было бы интересно увидеть какой он, как выглядит.
-   Люди представляют его в виде дедушки, с добрыми глазами.
-   Вот бы увидеть его каков он на самом деле.
  Ещё немного постояв у входа на чердак, они, пройдя по коридорчику, вновь продолжили свой подъём по неширокой, п-образной лестнице. И вот их подъём завершился выходом на смотровую башню. Лёгкий, летний ветерок сразу  заключил их в свои объятия. Однако Маша была ещё небольшого роста, и поэтому не могла охватить всю широту предоставленной картины. Она, держась за башенный парапет, стала подпрыгивать, чтобы хотя бы на мгновение увидеть для неё необозримое. Александра, увидев её попытки рассмотреть то, что для её роста пока  недоступно, взяла её на руки.   Маша, оказавшись теперь в выгодном для неё положении, стала с удовольствием смотреть на то, что происходило как  внизу, так и вдалеке.  Первое, на что она сразу обратила внимание, была большая парусная лодка, медленно проплывающая мимо дома вдоль городской реки. Маше она показалась великолепной и грациозной, эдакой павой, гордящейся своим изяществом. Она долго провожала её взглядом, пока цокот копыт и звук проезжающей коляски, с сидящей в ней дамой с зонтиком от солнца и кавалером в военной форме, не отвлекли её от завороженности. Коляска лихо пронеслась мимо фасада, в том же направлении, что и парусная лодка и быстро скрылась из виду за близлежащими домами. Затем её взгляд остановился на  небольшом, открытом причале, что находился напротив дома. К нему была пришвартована прогулочная шлюпка и ботик. Поскольку полдень уже миновал, и солнце становилось щадящим, две барышни и два их спутника готовились к лодочной прогулке. Они неторопливо и размеренно уселись по своим выбранным местам в шлюпке и, после некоторой паузы, плавно оттолкнувшись от причала, начали свой водный променад. Маше было забавно смотреть на всех сверху, и забавляло её то, что она сейчас смотрела на всех сверху вниз, а ни снизу вверх, как обычно. Но вот вдалеке раздался колокольный звон. Маша и Александра посмотрели в сторону раздавшегося звука; он исходил со стороны Крестовоздвиженского храма, что находился по ту сторону реки и который им был хорошо виден. Маша уже не раз слышала звуки церковных колоколов и спрашивала о них у своей няни. Александра, как могла, объясняла причину происходящего, но пока обо всём этом у Маши сложилось довольно смутное представление. Но вдруг, совершенно для них неожиданно, на парапет смотровой башни, с шумом хлопающих крыльев села горлица. От этой оказии Машино сердечко взволнованно застучало. Все участники этой сцены с обоюдным удивлением смотрели друг на друга. Но видно для горлицы людское присутствие было здесь не желательным и она, также шумно взлетев, покинула своё выбранное пристанище.  Александра поставила Машу на ноги и перекрестилась. «Эта голубка – добрый знак» - подумала Александра.
-   Ну что Машенька, давай спускаться.
-   Мне хотелось бы ещё бывать здесь.
-  Ну, раз у тебя уже есть разрешение батюшки, то можно будет приходить и ещё. Только заблаговременно, как воспитанная девочка, ты должна будешь предупреждать об этом родителей.
-  Я буду предупреждать.
  Когда они начали спускаться по лесенкам вниз, Маша, проходя мимо чердака, на мгновение задержалась и устремила свой пытливый взгляд вглубь чердачного пространства. Она надеялась увидеть того, о ком говорила Александра. «Нет, никого не видно» - подумала она. При этом у неё не было чувства страха, или какого-либо  беспокойства. Ей руководило стремление к познанию и пониманию чего-то нового и необычного. Своими восторженными впечатлениями после посещения смотровой башни Маша сначала поделилась со своими братьями, взгляды которых, на этот счёт, были менее романтичными, чем у неё, но которые смогли уважительно разделить с ней её восхищение после увиденного. Вечером она поделилась своими новыми чувствами с родителями. Их радовало то, что у Маши выявляется свой, индивидуальный творческий взгляд на жизнь. Вот только про Доброхота и всё, что она связывала с ним в своей душе, она не рассказала. Она решила, что это будет её тайной, в которую будет посвящена только её няня. Это предавало особый колорит её фантазиям, к которым она относилась как к реально существующим вещам.
  По истечении некоторого времени Маргарита Михайловна позвала к себе Машу и, посадив её рядом с собой, сказала:
-   Машенька, пришло время начать твоё обучение. Тебе, чтобы в будущем стать благовоспитанной и разносторонне развитой девицей, нужно иметь некоторые знания. Это облагородит тебя в глазах других людей и даст возможность правильно ориентироваться в жизни. Это обучение, изначально, ты начнёшь получать дома, а затем, возможно, продолжишь в хорошем учебном заведении. Твоими домашними уроками буду руководить я. Для этого мы определим часы занятий. Одна часть занятий будет проходить до обеда, другая часть после обеда. Мы составим с тобой распорядок дня, согласно которому мы будем проводить день. Конечно, в этом распорядке будет время не только для уроков, но и для развлечений. Суббота и воскресение будут предназначены полностью для отдыха. Тебе это понятно?
-   Да, маменька.
  На основе всего сказанного в Машином воображении появился образ того обучающего процесса, который был установлен Кириллом для её няни и в котором она принимала участие. Однако она подозревала, что занятия, которые будут для неё организованы матушкой, это более серьёзное и более ответственное предприятие. Но эта мысль нисколько не настораживала и не пугала её, а напротив, как-то ненавязчиво манила к себе, обещая в недалёком будущем встречу с чем-то новым и даже торжественным.
   Обучение детей в семье Шелиховых, как и в некоторых других, подобных ей семьях, происходило дома. Поскольку роли у девочек и мальчиков были разные, то и  методы воспитания, а также программы  образования были отличительны друг от друга. Для мальчиков были определены науки и дисциплины, которые должны были быть освоены ими, как общеобразовательные. Изначально чистописание, русский язык и арифметика. Затем следовала алгебра и геометрия, история и география, этика и эстетика. Их дополняли риторика и правила поведения, а также наука о торговле.  Также здесь присутствовало изучение французского и немецкого языков, а завершал весь этот список закон Божий. Для реализации намеченного были задействованы учителя, которые в определённые дни и в назначенное время приходили в дом Шелиховых для преподавания. Всё это было под личным контролем Михаила Акимовича, который также принимал участие в обучении своих сыновей.
   Для Маши Маргарита Михайловна составила несколько иную программу обучения, к созданию которой она подошла очень внимательно и серьёзно. Она знала, что до замужества своей дочери она будет нести за неё полную ответственность. Изначально, в общеобразовательном курсе, также присутствовали  чистописание, русский язык и арифметика.  Особое внимание было уделено нравственности и благовоспитанности. Маргарита Михайловна желала видеть в своей дочери образованную и культурную девушку, соответствующей интеллигентному обществу. Было намечено изучение французского и немецкого языка,  занятия музыкой и танцами. Музыка для Маши была связана с игрой на рояле, который стоял в большом зале. Маргарита Михайловна, прежде всего, стала учить Машу правильно сидеть за инструментом. От положения, принятого телом музыканта, зависела его игра, а она должна быть свободной, беглой и приносить удовольствие, как исполнителю, так и слушателю. После этого шёл донотный период обучения, игра на слух. И только после того, как Маша должна была освоить инструмент, начиналось обучение нотной грамоте. Танцам Машу также обучала Маргарита Михайловна. То, что касается танцев, то к ним приобщались  и мальчики, поскольку им предстояло в будущем ангажировать девушек на тот или иной танец, который они должны были уметь танцевать. Уроки танцев для мальчиков проводили  оба супруга. Они показывали танцевальные движения в паре, а дети повторяли их. Старшие упражнялись с Маргаритой Михайловной, а Маша с Алексеем. Всё остальное  первоначальное  домашнее обучение Маши, также взяла на себя сама Маргарита Михайловна. Дальнейшее образование своей дочери она предполагала продолжить уже в Мариинской женской гимназии.   Эта гимназия считалась институтом для благородных девиц, аристократического и купеческого звания. Михаил Акимович был не против такого намерения своей супруги, и поэтому Маргарита Михайловна стала постепенно готовить Машу к поступлению в это учебное заведение.
    Маша, приступив к домашней учёбе, показала себя очень старательной и усидчивой девочкой. Это сказывалось во всём, в музыке, танцах, в правописании, чтении и математике. Её манило постижение нового, и к каждому занятию она приступала с интересом. Она так же, как и её няня, хотела знать, что хочет рассказать та, или иная книга, поэтому к изучению азбуки она приступила с усердием и настойчивостью. Но она не торопилась в своём познании, она  всё делала очень  прилежно и тщательно. Маша стремилась правильно и без изъяна выговаривать каждую буковку, а также  красиво и аккуратно выводить каждую из них на бумаге, помня при этом слова своей маменьки, сказавшей, что по почерку можно определить, насколько аккуратен сам человек, а ей не хотелось выглядеть неряхой.