Жители восьмого этажа

ЖИТЕЛИ ВОСЬМОГО ЭТАЖА.
АВТОР ПРОИЗВЕДЕНИЯ - Александра Рудэн. ( Раннее - Полевая Алла Владимировна). 04.07.47.ПЕНСИОНЕРКА. Г. ТЮМЕНЬ. 2015г.

Длинный коридор и шесть квартир на площадке. За каждой дверью своя жизнь и о каждой семье можно писать рассказ. В спальном районе этот дом стоит незаметным, такой же серый, с разным балконным остеклением и с разным цветом балконных рам. Как бельмо на невыразительном  сером цвете, красуется балконная рама зеленного цвета.  Дерзкая покраска в яркий цвет, как сочная трава,  притягивает удивительные взгляды прохожих. Сейчас -  шесть утра и жители мрачного дома  еще дремлют. Раздался резкий звонок будильника в одной из квартир восьмого этажа этого дома и соседи проснулись. «Неугомонная Анфиса» - подумал хозяин сорок  второй квартиры и повернулся на бок, так как был сегодня выходной  день и просыпаться ему не хотелось. Жена его спросила:
- Проспал,  дорогой?
- Спи давай, выходной лень сегодня.
«Анфиса проснулась уже», - подумал старый пенсионер, хозяин сорок четвертой квартиры, непризнанный гений, так как писал повести и регулярно отправлял их в журнал «Юность», но его имя  ни разу не напечатали в нем.
Кто – то чертыхнулся и обругал беспокойную Анфису за молот будильник.
Лишь один Пашка был рад, что проснулся живым и здоровым и услышанный звон будильника было ему подтверждением – фактом продолжение жизни. «Пора работать», - подумал Пашка и толкнул жену в бок.
- Лиза, где моя нога?
- Под кроватью, где же еще, - пробормотала она. – Паша, поспал бы. Сегодня выходной день, кто в такую рань придет к тебе чинить обувь?
- Порядок нужно иметь. Вон и Анфиска уже проснулась. Давай выдвигай мой стол и табурет в общий коридор.
- Господи, когда уже подохнет этот будильник у Анфисы?  Весь этаж разбудил он.
- Это не ее будильник голосистый  виноват, а плохая изоляция между квартирами. Ночью, ты уже спишь, а я слышу, как Витька девицу приводит для утехи.
- Какой Витька?
- С сорок ...
 - Придумал, как ты можешь слышать через квартиру Анфисы? – с удивлением, спросила его жена.
- Не знаю.  Анфисе не позавидуешь, каждую ночь слышит женские стоны. Ха – ха. Баба она одинокая. Ха – ха – ха, - не унимался Павел, давясь от смеха.
-  Не мели. Она порядочная женщина.
- Ага…, - захихикал Павел.
- Говорят, что когда строился дом, то какая – то «шишка»  хотела квартиру сделать на весь этаж, а потом он передумал. Вот он  и установил "слушок" на этаже  во всех комнатах. Разделили квартиры, а "слушок" остался.
- Дура, нужны твои ему секреты. Когда это было, да и помер уже тот начальник.  Часами по телефону трещишь, а тебя пишут и внуки того начальника слушают.
- Правда?
- Ну – да, им интересно знать, что зачем ты кладешь в борщ.
- Пойду стол выносить в коридор, - прошептала жена и отправилась выполнять задание мужа.
Пашка, бывший воин за справедливость в  Афганистане потянулся, перевернулся на бок  и одной рукой стал шарить под кроватью. Протез был на месте, внуки его не утащили, он облегченно вздохнул.
« Неугомонная тетка Анфиса, а ее будильник - неистовая скотина» - в полудреме прошептал Витька, двадцатипятилетний холостой молодой мужчина, у которого кровь бурлила и текла в  жилах в ускоренном темпе, тем самым  путала его мысли, когда он видел особу противоположного пола.  Противоположный пол зашевелился у него за спиной и Виктор вспомнил, что забыл ее имя. Когда  ухаживал за незнакомкой в баре, то помнил, а когда пригласил ее к себе домой, посмотреть рыбок в аквариуме, которых года три не было, он стоял сухой и заросший пылью, то на ее быстрое согласие - отдохнуть у него, ему отшибло память и  мучаясь в машине, везя даму домой, вспоминал ее имя. И сейчас он не помнил его.
- Витюша…
- После обеда я отвезу тебя, куда скажешь, а сейчас -  спать, - прошептал он противоположному полу.
 - А я подумала, что любовь с первого взгляда и на всю жизнь.
- Вся жизнь, время абстрактное для меня.  Давай, Любашка, спать.
- Меня Верой зовут.
- Любашка, от слово любить. Поняла, Вера.
- Угу.
Проснулась и Анфиса, хозяйка будильника и зеленого балкона. Она слышала, как открылась дверь у Паши и жена его, как всегда вынесла маленький столик, табуретку в коллективный коридор. Это она отстояла право работать Паше в коридоре, так как в этом доме она жила с самого начала вселения, как и покойные ныне, его  родители, все остальные жильцы, были пришлыми людьми; кто получил в наследство жилье, как Витька, ее сосед, а кто купил квартиру у бывших жильцов. Люди менялись по соседству и только Паша со своей многодетной семьей и одинокая Анфиса, оставались старожилами восьмого этажа серого дома. Не всем нравился запах кожи и гуталина в общественном коридоре, но Анфиса в противовес им,  кричала под их дверью. «За что он ногу потерял в Афганистане? Жалеть его нужно, а не строить козни инвалиду». За что Паша потерял ногу, за что он воевал, Анфиса и сама не знала, но она не могла допустить того, чтобы этого бедолагу обижал народ. Анфиса добилась того, что ЖЭК ему позволил поставить стол возле своих дверей и чинить обувь жителям дома. Так же Анфиса уговорила всех жильцов этажа отгородиться от лифта железной дверью с кодовым замком, чтобы шпана не залетала и не распивала по ночам в их коридоре спиртные напитки.  Общий замок на железной двери объединил всех жильцов этажа, и они,  порой, в гости ходили друг к другу в халатах и пижамах. Это уже было содружество, а не соседское проживание. Вот уже пять лет подряд Анфиса организовывает Праздник Нового Года в коридоре, который превращается в то время в сказочное помещение. 
 Анфиса присела на диван, посмотрела на будильник, он  много лет ее роднил с работой.  С сегодняшнего дня ей спешить было уже некуда, тем более – сегодня воскресенье. Ей пятьдесят пять лет и она уже около двух суток находиться на пенсии. Пятьдесят пять – баба ягодка опять. Ягодкой она никогда не была, физиология ей не позволяла. Все прожитые года ей можно приписать, не уменьшая на косметику и не преувеличивая.  Не красавица, но приятная на вид женщина.
Она долго сидела на диване и не могла понять – с чего ей начать свою новую жизнь- жизнь пенсионерки.  Посмотрела она на  старые обои и тут только увидела, что они пожелтели от времени. « Начну я новую жизнь  с ремонта квартиры. Для этого есть у меня дача, которая не приносит мне дохода. С ней одни расходы» - подумала она и поднялась со старого дивана. Она подошла к окну и увидела то, что март месяц не оправдывает своего назначения весенней поры времени. На дворе мела поземка и  вчерашние лужи покрылись льдом.  Рядом с окном стоял огромный фикус. « Это прошлое. Его подарил мне  начальник кадров завода, много лет назад. Как будто, за многолетнюю службу в отделе кадров и за верность я заслужила отросток фикуса от его жены и больше ничего. Я заслужила большего, так как выполняла иногда роль массажистки», - подумала Анфиса Карловна и с облегчение вздохнула, наконец – то она избавилась от потного жирного лица своего начальника.  Анфиса Карловна наклонилась и дернула большой деревянный ящик с землей на себя. Подумала о том, что ей не одолеть такую ношу и вспомнив, что Паша уже сидит за своим столом в общем коридоре, а это значит,  что его жена,  Лиза, копошиться в кухне,  готовя завтрак семье – выходной день был не для нее.  Анфиса выглянула в коридор и прикрывая пышную грудь рукой, которая нахально выпиралась из ночной рубашки, сказала:
- Паша, а, Паша. Позови Лизу, помощь мне нужна.
- Неохота ногу пристегивать. Иди сама и зови.
Анфиса Карловна накинула на себя плащ и вышла в коридор.
С Лизой, крупной женщиной, она перетащила фикус поближе к рабочему столу Павла.
 - Пашка, будешь под фикусом, как под пальмой сидеть. Чистый падишах, - сказала Анфиса Карловна.
- Мне нравиться.  А чего? Кальян нужно еще прикупить и своя получиться галерея из драной обуви.
Избавившись от фикуса, Анфиса Карловна принялась снимать старые обои. К одиннадцати  часам она была уже в магазине по продаже электрических товаров, так как решила приобрести новую стиральную машинку.  Два молодых парня продавца переглянулись и быстро подошли к ней.
- Мы можем помочь в выборе…
- Пока, я присмотрюсь к товару, - ответила парням Анфиса.
Она нашла стиральную машинку, та отвечала ее денежным ресурсам, то есть расчету , получивших денег в кассе после увольнения на пенсию.
 Анфиса погладила рукой машинку, тут же, подскочил продавец.
- Выбор отменный. Но, есть другие марки по  той же цене  и ниже. Пойдемте, я помогу вам определиться.
- Глаза разбегаются от новизны. Пойдемте, посмотрим.
Продавец водил ее по залу, хваля преимущества импортных машин перед отечественными.
- Вернемся к моей машинке, которую я выбрала. Она тоже импортная.
- Как скажите…
Анфиса Карловна подошла к выбранной стиральной машинке и ахнула.
- Во время пути собака успела подрасти? Ту была другая цена - восемь тысяч, а сейчас стоит одиннадцать.
- Восемь тысяч стоит на поломанной машинке. Она рядом, вы перепутали цену.
- А почему сломанная машинка в зале?
- А где ей еще быть?
Огорченная Анфиса Карловна пошла, платить в кассу деньги, так как  дешевле машинки уже в зале не было, она остановилась на  раннее выбранной.
Деньги ей пришлось заплатить, разбив цену по двум чекам.
- Почему?
- У нас другая касса есть, - ответила молоденькая кассир.
- Надеюсь  на то, что вы вовремя привезете мне ее.
- Не сомневайтесь.
Анфиса Карловна уже уходила из магазина, как вспомнила то, что не приобрела новый утюг, взамен перегоревшему.
Она вернулась в зал и увидела знакомого продавца, который ходил с кучей этикеток в руках, расставляя на машинках новые  цены.
Анфиса Карловна подошла к нему.
- Вы, что мошенники? – спросила она с чувством обиды.
- Почему так подумали?
- Когда вы показывали мне новые марки, то ваш товарищ тоже ходил по залу с этикетками. Вон из того ящика  вы их берете, что возле столба стоит.
Она быстро подошла к ящику и открыла его.  Бирки с ценами лежали в  беспорядке на дне ящика.
- Женщина, что вы себе позволяете? – выкрикнул продавец.
- Вы мошенники. Я хочу вернуть деньги, чтобы купить стиральную машинку в другом магазине.
- Вы уже оплатили за товар. Только в понедельник можно говорить о чем - то с директором. Будет поломка – вернем деньги. А сейчас ждите,  мы привезем товар к вам по указанному адресу.
Ее  окружили здоровые крепкие парни в униформе и она их испугалась.
- Хорошо. Я буду ждать. Привезите ее в рабочем состоянии.
- Не сомневайтесь.
Забыв о покупке нового утюга, она направилась к выходу. При выходе из магазина,  Анфиса повернулась и увидела, что те, кто продал ей стиральную машинку, стояли у кассы,  и кассир им выдала какие – то купюры денег. Защемило сердце и Анфиса Карловна поняла, что правды она у этой молодежи  не добьется. С болью в душе она направилась домой. В подвале ее дома, знакомый с детства друг, художник, снимал сорок квадратов под мастерскую. Анфиса Карловна о нем всегда думала, что Гера незаконченный художник. С утра он рисует, а с обеда - сидит на рынке и продает свои произведения. По мнению Анфисы Карловны, все его произведения  не завершены. То в пустом графине роза стоит без воды. То цветок в графине и корешок торчит над ним. То, нарисует в купальнике женщину на снегу, которой впору быть в шубе.
- Гера, что - то  с твоей психикой. Почему кот в кипящей воде на картине?
- Ах, Анфиска, покупают же, значит, есть спрос, а у меня деньги.  Нарисованной природой никого не удивишь.
Анфиса Карловна завернула за угол дома и увидела возле входа в подвал  знаменитую попрошайку, жившую в соседнем доме. В прошлой жизни она была заведующей магазином. После загорания и выветривания ее через колючую проводку, за которой она провела четыре года за продажу незаконно изготовленной водки, вернувшись домой, она больше не искала работу, а устроила сама себя возле магазина  попрошайкой. И как казалось Анфисе,  ее это устраивало.
- Катерина, это же не твое место. Почему ты здесь?
- Гера попросил покараулить его, так как замок в дверях хилый.
- У него Нимфетка?
- Дама. Видишь машину. Рисует ее голой Мухой.
  - Гоя, Обнаженная Маха. А не Муха. Кто такая?
- Номера посмотри, одни пятерки.
- Ладно, потом зайду к нему.
- А чего, Гера стоящий мужик, как о нем говорят?- спросила стареющая Катерина.
- Не пробовала его.
- Зря, а я бы не отказалась.
- В чем проблема?
- Я тут как – то приоделась и к нему в гости закатилась, так он мне час жаловался на свой геморрой, а следующий час мы водку пили  и я поняла, что он мне, как подружка. Допил бутылку и выпроводил меня без церемоний, так как у него время сна. Я не обиделась. Провела два часа в обществе красивого мужчины. А ты его родня, что ли?
- Подружка с детского  садика. Ну, ладно, пойду я. Скажи ему, что я заходила к нему.
- Мне не жаль. Скажу. 
Было уже двенадцать дня. Виктор потянулся на диване во весь рост и краем глаза  он посмотрел на спящею юную красавицу, лежащею рядом с ним.
« Хороша. Да не для меня. С первого дня знакомства уже плетет путы словами, чтобы захомутать меня, свободного лихого казака», - подумал Виктор, осторожно поднимаясь с дивана.
- Ты куда?- спросила девушка сквозь сон.
- Рыбок нужно покормить.
Он ушел в кухню готовить завтрак.  В дверях появилась Вера нагишом.
- Могу я твою рубашку взять?
- Не стоит. Переодевайся, пообедаем и я тебя отвезу.
- Что я скажу родителям.
- То и скажешь, что сказала, когда шла в бар. Сколько тебе лет?
- Шестнадцать…
- А в баре сказала мне - девятнадцать. Мне - этого не хватало. А ну, надевай свои шмотки и газуй домой.
- А покушать.
- Дома покушаешь. Бегом, бегом, а то могу сейчас тебя и поколотить за то, что обманула меня. Бегом…, - закричал на все горло Виктор.
Вера лихорадочно собирала свои вещи и побежала в ванную комнату переодеваться. Быть битой ей не хотелось, это состояние ей было очень хорошо знакомо. 
Выскочив из ванны, она схватила куртку с вешалки и ринулась к двери.
- Постой. В коридоре соседка, которая может тебе мораль прочитать. Анфиса Карловна  с соседом говорит.
- И что…
- Тебе - что, а мне не хочется слышать ее нравоучения.
Они стояли возле двери и ждали, когда Анфиса Карловна уйдет в свою квартиру. Но, та пристроилась на стульчике возле фикуса, продолжала рассказывать о том, как ловко ее обвели ребята в магазине.
- Радио нужно слушать, Анфиска. На пятнадцать процентов все подорожало.
- Так это с первого числа.
- Под суетились ребята, всем кушать хочется, - пробасил дядя Павел.
Виктор хихикнул, обрадовался тому, что кто – то занудную тетку Анфиску поставил на место.
Потом они говорили о дяде Гере, который уже несколько лет встречал Новый год  с ними в общем коридоре, по приглашению  его соседки.
- Ее не переговоришь и не переслушаешь. Приготовься.
Виктор выглянул в коридор.
- Тетя Анфиса, а вас что – то горит, так и идет дым у меня через розетку. 
- О, Боже! – воскликнула Анфиса и лихорадочно стала искать ключи от квартиры в сумке.
 Виктор с девушкой выскочили в коридор  и он не мог сразу открыть дверь. Вернулась в коридор тетя Анфиса.
- О, Витя снова в труселях по коридору шастает. Когда женишься, и закроешь свой ипподром?
- Здравствуйте, тетя Анфиса. Ну,  иди же, - прошептал он девушке и закрыл за ней дверь.
Из сорок второй квартиры раздался женский вопль.
- Началось в колхозе утро, - сказал дядя Павел и принялся приклеивать каблук к ботинку.
- Ну и завонял же ты, дядя Паша. Опять майор непутевую жену учит жить. Поговорила бы с ним, тетя Анфиса.
- Что я дура?  У него же пистоль есть. О, слышишь Витя, запаха уже нет, его мое дерево  проглотило. Одним словом - фикус.
- О, простите, я в труселях, как – то неудобно мне стало, когда вы, тетя Анфиса, в куртке.
- Охальник и врун. Ничего у меня не загорелось. Эх, Паша, были раньше временна. От соседей сплошное уважение, а теперь мгновения. Каждый норовит тебя обидеть. Видать стареем мы.
- Все в норме. Не обращай внимание.
Николай Васильевич Кольцов, непризнанный писатель, варил суп на плите.
« Интересная женщина Анфиса Карловна. Снова воюет за справедливость на площадке. Интересно, какие у нее были романы? Может быть, мне о ней написать повесть. Проверю еще раз,  написанную мною книгу и отправлю ее в редакцию. Возможно, на этот раз мне повезет, а потом я предложу ей свои услуги, опишу ее романы», - размышлял Николай Васильевич, улыбаясь про себя. Зазвонил телефон. Он снял трубку с аппарата.
- Алло. Петя, как рад я тебя слышать. Конечно,  заходи, одолжу тебе деньги. Большие? Больших денег у меня нет. Пенсия. Нет, я еще не носил книгу издателю. Проверю еще раз и тогда… Не придешь? А у меня супчик уже готовый, вместе пообедали бы.. Ладно, в другой раз.
Звонил племянник и просил денег  на погашение долга, так как прогорел на каком – то торговом деле и Николай Васильевич огорчился, что не смог ему помочь.
- Как жаль, что не могу ему помочь. Книга в пятьсот страниц уже три года лежит мертвым капиталом в процессоре и не приносит мне никаких доходов. Игра с самим с собой. Только я и процессор знает о том, как болит у меня душа. Сам пишу и сам читаю. Как – то заходила ко мне Анфисочка, прочла одну главу книги и сказала, что давно не читала свежую дышащею жизнью литературу. Спасибо ей, умеет поддержать. Супчик готов. Покушаешь, так как готовил я его без соли, - говорил сам с собой, как будто он артист на сцене и единственный зритель его был пушистый сибирский кот, любимчик Николая.
В коридоре сидела Анфиса возле Павла, тот пришивал заплатку к тапкам.
- Знаешь, чьи я тапки подшиваю?
- Со всего дома  к тебе ходят люди…
- Того, кто на четвертом этаже живет.
- Который выкупил весь этаж площадки с квартирами? Парадокс.
- Всю обувь чиню им. Вот так. Миллионер, а в заплатанных тапках ходит.
- Причуды богатых. А я задумала дачу продать, чтобы  сделать в квартире капитальный ремонт. Буду, потом спать в хоромах,  не хуже этого Петрова с четвертого этажа.
- Знаешь, его мать говорила о том, что земля им нужна в хорошем месте.
- Место мое – лучше не найдешь.  И девять соток огорода. Когда – то я выкупила у соседки старушки дачу, чтобы расширить владения.
- Я позвоню его матери  и предложу твою землю. Домики будут не в счет, так и знай.
- Согласна.
И закрутилась ремонтная жизнь у Анфисы, продав свою дачу. Входная дверь на этаж не закрывалась. Плотники, сантехники, плиточники, электрики работали все сразу в квартире  Анфисы Карловны. Деньги таяли с покупкой новой мебели. Она как можно дешевле купила огромную пальму и подарила Павлу. Теперь он сидел в углу, как падишах в летнем саду, рядом стояло два кресла, еще не старые, так как были ухоженные заботливой рукой Анфисы. Не забыла Анфиса и писателя, она прислала сантехников в его квартиру и те сделали полную ревизию трубам, где была необходимость – заменили.
- Я отблагодарю, как напечатаю книгу, - сказал растроганный писатель со слезами на глазах.
- Купишь мне шубу, договорились, - смеясь, ответила  Анфиса. – Осталось мне Гере в мастерскую вставить новый замок и тогда, кажется  мне, что я все сделала дорогим мне людям.
Гера пропадал на рынке, продавая свои произведения. Его посетила Муза и он клепал картины за ночь, как на конвейере. К его же удивлению, картины его стали популярными. Теперь домой он приходил с деньгами. Как – то он поздно пришел с рынка, а в его жилье в подвале стояла уже новая дверь с новым замком.
- Это Анфиса решила помочь мне, - прошептал он.
 Он пошел в близлежащий гастроном и накупил много вкусных продуктов. С большим пакетом в руках,  позвонил к Анфисе в квартиру.
- Ну, мать, да ты барыней стала. В атласном халате меня встречаешь.
- На спине вышитая гладью жар -  птица. Как в сказке, - смеясь сказала Анфиса.
- Кончатся деньги, чем будешь заниматься. Пенсии тебе хватит оплатить квартиру и пожевать хлеб с молоком.
- Пока, не задумалась над этим вопросом. Собачек богатых утром буду выводить на прогулку. Гламурные дамы с утра любят поспать. Поужинаешь со мной?
- Непременно.
Кто – то постучался в дверь.
- Не прошенный гость,  хуже татарина. Кто это может  быть? – спросила Анфиса и пошла открывать ее.
Перед ней стояла жена Павла.
- Там, в своей квартире писатель рыдает. Сходила бы к нему.
- Интересно, что с ним случилось, может быть, он в роль героя вживается?
- Не похоже, рыдает по - настоящему.
- Гера, будь как дома, я на минутку к соседу схожу.
Дверь у Николая Васильевича были открыта. Он сидел за столом и пил водку.
Анфиса вылила содержимое бутылки  в раковину.
- Такого еще не было. Что случилось, Николай.
- У меня процессор украли.
- Ну и поделом ему. Он же старый, кому он нужен? За него три копейки на базаре не дадут.
- Там книга на пятьсот страниц и две главы другой книги, да и рассказов - "куча".  Это мой капитал, - сказал Николай Васильевич и заплакал.
- Милицию нужно вызывать, - сказала Лиза, жена Павла.
-  Лиза, позови Геру сюда. Он не раз имел приводы по поводу  своей мастерской, грамотный человек в этих делах.
Гера выслушал плачущего человека и сказал  то, что как процессор, то он никому не нужен, как содержимое, - это уже интересно.
- Поднимите руку и опустите. Смиритесь, никто не будет искать вашу писанину. У меня картины на рынке украли, когда я отлучился на минуту в туалет. Так милиция сказала мне,  докажи, мол, то что ты не врешь.  Где, мол, картины, где регистрация, где краткое описание их в клубе художников? Нет. Значит, и не было картин.
Как говорил Гера, милиция ответила письмом на заявление Николая Васильевича о пропажи процессора, что, мол, нет никаких доказательств, что книга «Пути – дорожки» была украдена вместе с процессором, так как она нигде не была зарегистрирована и нет оснований ее искать.
Николай Васильевич ответ бросил в мусорное ведро.
- Почернел Николай Васильевич, жаль мужика. По – моему,  он так не переживал, когда  пса своего любимого похоронил. Произведение - его дитя. Как жаль старика, - сказал за обедом Павел жене.
Его старшая внучка Наташа, которая жила с ними, сказала:
- Когда шел ремонт у тети Анфисы, то я с Виктором видела, как Петя, его племянник выносил из подъезда большую сумку. Витя еще сказал, что, мол,  у Васильевича, наверное, процессор полетел.
- Чего? Ты что путаешься с Витькой? Он же кабель, все вокруг трахает , что шевелиться.
- Паша…
- Чего Паша..
- Он же сосед, иногда мы сидим на лавочке и говорим. Мне уже двадцать лет и я имею право говорить  с кем пожелаю.
- Только не с Витькой, он переступит через тебя и пойдет дальше.
- Переступит? Пусть только посмеет. Я же твоя внучка, как и ты воинственная и лыком не шита. Не переживай, дед, никаких отношений у меня с ним нет.
- Точно?
- Точнее не бывает, ты бы уследил, целый день сидишь в общем коридоре, - сказала Лиза, вступаясь за внучку. - А за процессор нужно сказать Васильевичу.
- Сначала я с  Петькой поговорю.
Паша сидел в коридоре, чинил обувь. Из сорок седьмой квартиры вышли две молодые девушки студентки, снимавшие квартиру у шестой жительницы площадки, которая давно жила у дочери. Девушки жили обособленно и ни с кем не общались. Даже не здоровались они  с Павлом и их небрежное отношение к нему, задевало пожилого человека.
- Э, мама вас не научила здороваться с людьми?
 - А, где люди? – спросила поменьше ростом.
- А я что, балванчик?
 Девушки ничего не отвечая, они уходили к лифту, закрыв за собой железную дверь.
 - Заразы. А, Витя. Михайловна девок невоспитанных поселила, не здороваются.
- Не обращай на них внимание. У них любовь, заняты они собой, - сказал Виктор, закрывая  свою дверь на ключ.
- А, ты чего один сегодня?
- Хочу переосмыслить жизнь свою. А, то эти бабы мне работать мешают, того b
 гляди - уволят  меня с  бюро.
- И то правильно. От этих баб одно недоразумение.   Погляди на этих, прошли и не поздоровались.
- Они мужчин не замечают.
- Молодые же. Хоть я и инвалид, но еще мужчина.
Виктор засмеялся.
-  Девки эти – лесбиянки.
- Врешь? Такие красивые девчата, чего им не хватает?
- Любви и нежности. Особый пол. Ну, пока, дядя Паша.
- Пока, огорчил ты меня своим ответом. Таких красоток, любой мужик на руках бы носил.
В коридор вышел майор с женой Зоей.
- Здравствуй, дядя Паша. Как поживаешь? - спросил майор.
- Чего не приносите обувь чинить?
- Мы выкидываем, если сотрется каблук.
- Неправильно это. Вот Петров, миллионер, всем чинит обувь у меня.
- Так на то он миллионер, выделывается, создает впечатление, что копейка рубль бережет, - сказала Зоя.
Они ушли, а Павел долго думал над ответом Зои. Может  быть, она и права, три машины в семье у Петровых, а на тапки и ботинки жалеет деньги, может быть, и пыль пускает в глаза всем, так как одеты они все не очень богато.
Он нажал кнопку  и вышла его жена из квартиры.
- Нездоровиться  мне чего – то. Помоги добраться к кровати.
- Почему ногу не пристегнул?
- Ногу я свою похоронил в Карабахе, а это протез. Дай  свое плечо, я допрыгаю на одной ноге к кровати. Опора ты моя, чтобы я без тебя делал бы. Загляни к Анфисе, скажи ей, что второй день писатель не выходит. Не случилось ли чего с ним?
- Она на рынок ушла, вернется, сходим к писателю.
На рынке Анфиса Карловна встретила Катю – попрошайку. Сразу она ее не узнала.
- Господи, до чего ты страшная сейчас.
- Это макияж нищенки.  Жалости больше у людей ко мне. Сходи к Гере. Тут о нем расспрашивали орлы мэра города.
- Ну и что?
- Забыла номера машины, одни пятерки. Мне пробили номера знакомые менты, так оказалась, что она принадлежит жене  заместителю мэра.
- Ну и что? Избалованная баба, хочет иметь много портретов, чтобы показывать внукам.
- Ты что дура, Анфиса. Он ее голой рисует. Каким внукам.  Думаю, что муж ее узнал об этом. Поэтому они им интересуются, точно оторвут Гере коки.
-  Ты думаешь, что так далеко зашло?
 - А зачем я их караулила?
- Вот паразит. Смолоду такой шебутной он. Даже жена его бросила, где – то сейчас в другом городе живет. Чего бабы на него так клюют. Маленький, толстенький, чего хорошего в нем?- спросила Анфиса у Екатерины.
- А ты его чего опекаешь? Не потому, что он еще мужчина с красивым лицом и пышной шевелюрой.
- Я опекаю? Да, немного жаль его и все. Я одинокая и он одинокий… Спасибо, что сказала. Побегу, его предупрежу.
Возле дома, она перевела дыхание, увидев, что  у входа в подвал стояла вишневая машина с номерами – пятерками.
- Тетя Анфиса.
- Наташа, ты чего не на учебе?
- Тут такое произошло. Пришел Петя к писателю. Ну, наш дедушка полез с костылем драться. Обвинив его в краже процессора. Тот сначала отнекивался, а потом признался, сказал, что за такое дерьмо, о чем  пишет его дядя ему никто и рубля не дал. Вернуть не может процессор, так как утопил его в ванне со злости и выкинул на мусор. Дедушка не знал, что писатель стоял за дверью и  слышал, как он ругался с Петей.
- Петя, тертый калач. Так и признался сразу? - спросила Анфиса.
- Ну, не совсем. Майор выскочил со своим пистолетом в коридор. Он вернулся почему – то домой.
- Что с Николаем Васильевичем? - спросила Анфиса.
- Умер он. Скорая машина увезла его, по дороге в больницу и умер.
- Это не хорошо. А племянник,   каким дерьмом оказался.  Где – то телефон у меня есть его жены, пошли, звонить ей будем. Нужно майора подключить к расследованию пропажи процессора. Он же в милиции работает, - сказала Анфиса.
- Каким образом? Он не в милиции работает. Это его погоняло в  воровских кругах?
- Что? Вот так соседи, что с людьми стало? Вор свободно живет под боком и соседи не знают, кто он?
Больше писателя никто не увидел. Жена забрала его тело из морга и похоронила его в своем городе, а какие – то родственники опечатали его квартиру, забрав кота Ганса с собой. Больше никто не видел и племянника – вора.
Павел как и прежде сидел с утра до вечера за своим столом огороженный пальмой и фикусом.
Часто возле него вечерами сидел Виктор и расспрашивал его о войне в Афганистане.
- Может быть,  эстафету возьмешь от Николая Васильевича и напишешь обо мне? - спросил Паша.
- Куда мне. Нет таланта. На два предложение только и хватит ума.  Как – то странно получается, был человек и не стало его. Слышал, а племянника, кто – то грохнул в подъезде и я подозреваю кто.
- Думаешь, майор?
- Он уважал писателя. Иногда приходил к нему, читал с компьютера его рассказы.
- Справедливо. Только плохо, что продолжает бить  он свою жену.
- Поделом ей. Гулящая тихоня. Два года назад, она пришла ночью ко мне. Я еще не знал, кто такой майор и пожалел ее. Она несколько дней ко мне наведывалась, когда майор засыпал. Однажды он ее ночью не обнаружил в постели. Говорят, полгорода перерыл,  разыскивая ее. Представляешь мое состояние, когда я узнал, кто такой майор? - сказал Виктор.
 - Представляю.
- Вот то – то. Поэтому я с ней  никогда не здороваюсь.
- Ну и баламут же ты, Витя.
- Уже нет. Остепенился я уже. Почитай пять лет меняю баб, как перчатки. И понял, ничего нового они мне не приносят,  кроме огорчения.
- Жениться тебе надо уже.
- Вот – вот. Отдашь за меня свою внучку?
Паша поперхнулся на слове.
- Сволочь. Как подкатил? Никогда.
- Ты чего? Я с серьезными намерениями.  Кто тебя спрашивать будет? Родители Наташи уже согласились, а тебя кто будет спрашивать?  Думал все сделать по – хорошему, а ты … старый пень.
- Мне только шестьдесят лет и я не старый пень. Сгоряча сказал. Я подумаю и завтра дам согласие.
- Сегодня.
- Ладно, сегодня. С Наташей переговорю.
Раним утром, в шесть утра, будильник  Анфисы разбудил  снова весь этаж.
« Зараза. Она же на пенсии. Куда ей спешить», - почти одновременно закричали все жильцы восьмого этажа.
 Паша уже с тросточкой хромал к своему столу, как вышла Анфиса Карловна в коридор в красивом летнем платье.
- Нашла работу? Собачек будешь выводить?
-  А вот и нет. На завод возвращаюсь. В отделе кадров место уже занято. В бухгалтерии буду архив завода вести, подшивать папки по годам, клеить их  и переносить в архив. Профессия рабочая, но меня это устраивает. Надоело дома сидеть.
- Правильно. Только работа сделала человека человеком, а лень – превратила его в скотину.
Было уже конец лета и Анфиса, как в молодости спешила на работу. Она помолодела и похорошела, что заметили все сотрудницы бухгалтерии. Новые красивые платья хорошо подчеркивали ее фигуру, говоря о ней, что она еще не старая женщина. Анфиса была счастлива, что снова влилась в коллектив и была нужным человеком на заводе, почти как в былые времена. Одно ее огорчало то, что Гера на ее уговоры, не связываться с женой зампреда, хитро улыбался. Но, ее это не касалось и она перестала бывать у него в мастерской. В это раннее утро, она как всегда, вышла в коридор в красивом платье и в туфлях на каблуках.  Паша с Лизой пили чай под пальмой.
– Здравствуй, Анфисочка. Я старше тебя на четыре года и мне уже не устоять на каблуках, а ты – молодец, вижу, что хорошо чувствуешь каблук, - сказала Лиза.
- Это правда.  Пусть покрасуется нога в каблуке, пока еще мозг держит память молодости.  Чего Паша такой грустный?
- Э, снова ему бои ночью снились.  Прошло столько времени и память все не отпускает его от войны. Попей с нами чаек.
- Спешу. Пару годков поработаю и тогда буду с вами по утрам чаепитием заниматься.
 На работе ей вдруг почему – то стало тревожно, она вспомнила лицо Паши  и ей стало жаль его.
Анфиса спускала папки в архив, как зазвонил телефон. Папки мешали ей добраться до кармана, где лежал он, чтобы ответить. И она, сдав папки  в архив,  посмотрела на номер звонившего человека. Это был номер телефона Паши. Номер был занят. Телефон Геры не отвечал. Ее встревожило это.
 Поднимаясь в бухгалтерию по запасной лестнице, она позвонила Паше. Номер был занят. И снова она позвонила ему.
- О, кто это?
- Анфиса, что случилось Паша?
- Анфиса, я твой голос  не узнал. У нас авария. Вот сижу я под пальмой один над провалом.
- Каким провалом?
- Фикус твой ту – ту, улетел в пропасть. Что – то рвануло внизу и лифт рухнул отделив первый подъезд от дома.
- Паша, у тебя горячка?
 - Хотел бы...Ты приезжай, Анфиса, домой.
- Сейчас приеду.
- Лиза воет, за стеной и не может дверь открыть, перекосило ее. И я на одной ноге не могу добраться до двери, так как ступить с угла могу только в пропасть. . Сижу и плачу. По телефону с ней говорил, рыдает она, ничего не пойму, что она говорит. С ней два внука малые, все ревут.
- Подожди. Лида, положи на этот телефон пятьсот рублей и скажи начальнику, что я поехала домой. Кажется, дом рухнул, - сказала она молоденькой сотруднице.
- Как рухнул?
- От старости.
 Анфиса поймала такси и через двадцать минут она была уже возле дома. Первый подъезд раскроила какая – то сила пополам. Дом был оцеплен и никого не пропускали в подъезд. С одной стороны, где был вход в подвал,  зияла дыра,  и оттуда шло раздвоение первого подъезда.
- Там художник работал в подвале,  Вы искали его?
- Скорая помощь увезла какого – то мужчину и вынесла мертвую женщину. Она голая была.
Анфиса посмотрела вокруг себя и увидела  вишневую машину жены высокопоставленного чиновника.
- Боже мой.
- Первые прибежали курсанты, стали сами лезть по балконам и на веревках спасать тех, кто оказался по стояку этого подъезда.
Анфиса позвонила Паше.
- Ты живой,  дорогой.
- Поговори со мной или я сойду с ума. Это похлеще Карабаха. Тогда я был молод и смел. А, сейчас, каждая жилка трясется внутри меня. Мои,  затихли, что – то обрушилось там. Они погибли?
- Нет, пожарники на руках сносят твоих внуков и на веревках спускают твою Лизу.
Говорят, что всех вывели, остался ты один под пальмой в углу отвеса. Думают, как тебя спустить на землю.
- Не я один. Еще майор с Зойкой, так как кричит она. Бьет ее,  наверное.
- Думай о себе...
Кто - то сзади на нее  наскочил и стал обнимать. Она освободилась и увидела двух девчонок.
- Вы кто?
- Мы из сорок седьмой квартиры. Как мы рады, тетя Анфиса, что вы живы.
- Во, как и имя мое знаете, а никогда не здоровались.
- Мы боялись вашего ... Вернее вас.
- Идите к тете Лизе, да смотрите за ее внуками, чтобы никуда их не увезли. Там один Паша остался, мне говорить с ним нужно.
Какая – то женщина закричала:
- Это террористы.
Тут же подскочили к ней журналисты.
- Почему так решили.
- Вчера люди кавказкой национальности выгуливали тут собаку. Видать присматривались...
- Заткнись, если ничего конкретного не знаешь, - сказала Анфиса женщине.
- А вы знаете? – спросил журналист.
- Расследование покажет.
- Баллоны газовые взорвались в подвале, - сказал  мужчина добротно одетый, окруженный охраной.
- Это предварительное заключение, - добавил мужчина из свиты хорошо одетого мужчины.
Они пошли к машинам.
 Один из них подошел  к вишневой машине, завел ее и уехал.
Хорошо одетый мужчина спросил другому мужчины.
- Где она?
- Мертвая.
-А, он?
- Кажется, слегка он жив.
- Не могли аккуратно сделать?
- Кто мог подумать, что дом такой старый, думали, что только подвал прихватят баллоны. От волны треснули перекрытия для лифта, и поехало все трещать.
- За вас я должен думать? Журналисты, что – то пронюхали?
- Нет.
- Поехали в морг. Отравим ее на родину хоронить.
Анфиса  смотрела вслед уезжающим на  дорогих машинах и по тому, как быстро убрали вишневую машину, она поняла, что Гере грозила опасность давно, с тех пор как он стал рисовать чужую жену голой.
Она подошла к Лизе, та уже сидела с внуками на траве. Возле нее кружились девчонки из сорок седьмой квартиры.
- Как тебя зовут?
- Галя.
- Говори с дядей Пашей,  дай трубку жене и внукам. Не оставляйте его одного.
- О чем с ним  говорить?
 - О войне. Спрашивай о Карабахе. Это его любимая тема для разговора.
-  Хорошо.
Прошло с тех пор, как обрушился первый подъезд жилого дома три года. Давно отсекли первый подъезд от дома и вывезли пошлую жизнь жильцов на мусор. Жертв не было и комиссия признала, что обрушение первого подъезда произошло по неосторожности дворника, который курил в своей каптерке и не затушил сигарету. Сам пошел убирать двор, а пламя дошло к баллонам. Никто  не поинтересовался тем, что дворник был не курящим человеком, пьяницей был – это точно. Но, это  уже было неважно для комиссии.  Анфисе Карловне предложили однокомнатную квартиру, плюс стоимость второй комнаты по строительным расценкам. Она согласилась. Паше  с Лизой выделили тоже квартиру в другом районе города.  Виктор женился на внучке Павла, и как кажется, они счастливы.  Свою квартиру Анфиса сдала по найму  и переехала к мужу Гере - инвалиду, в деревню, к дальним его родственникам.  И только раз в полгода она приезжала в город, выставляя картины мужа на продажу. Эти картины были уже осознаны и окончены в логическом понимание человека.  Ни с кем из жильцов восьмого этажа она не виделась, да и они не знали о ней ничего, так как все разъехались в разные стороны города.
Майор ждал, трехкомнатная квартира была приобретена им у прежних жильцов до аварии, и дождался равноценной потерянной квартиры и только сегодня ему сообщили о том, что нужно еще одно подтверждение от ЖЭКа, чтобы завершить дела по передачи ему нового жилья.  Майору готовили справку, он сидел в машине и мило разговаривал с интересной  дамой. Зойка то ли сбежала от него, то ли пропала, но, майор устал  и больше не разыскивал ее. Была ли она ему женой, никто этим вопросом никогда не  интересовался. Майор увидел почтальона  сидящего на лавке. Она перебирала чужие письма. Он вышел из машины и подошел к ней.
- Нехорошо рыться в чужой информации, - сказал он укоризненно.
- Я не роюсь. Я недавно работаю. Нашла пачку писем на антресолях почты. Журнал, уже около трех лет,  посылает письма, какому – то Николаю Васильевичу. Начальник ЖЭКа сказал, что он умер еще до аварии в первом подъезде этого дома. Посоветовала мне выбросить письма в мусор. Я не решилась, сижу и читаю их.
- Я родственник Николая Васильевича, а ну давай их сюда.
Майор взял открытое письмо.
- Вот гады, узрели только после того, как он умер, что он талантливый человек. Просят подтверждения  у него начать печатать его рассказы. Я забираю все письма, внукам его передам. Спасибо детка, что не выбросила их в мусор.
 Будильник Анфисы Карловны, который Виктор нашел на развалинах, продолжал звонить и роднить его семью с работой. Прозвенел он, значит, всем  пора просыпаться.
Соседи негодуют и желают будильнику сломаться. А он звенит  и продолжает жить,  служа новому хозяину – Виктору.