В этом, прошедшем, времени... Часть 2. Глава 10

Часть 2

Глава 10

ШАХМАТИСТ (продолжение)
   
    * * *

   … Матист лежал на небольшой копне и вдыхал аромат свежескошенных луговых трав. Замаскировав себя сверху сеном, он внимательно рассматривал заросший овраг слева, куда ушли его напарники и открытое место  справа, откуда всходило солнце, и где за поляной и спортивным городком, за редкими деревьями виднелась крыша того санатория. Он глубоко вдыхал прохладный утренний воздух, стараясь унять нахлынувшее волнение, удобно расположившись на мягком сене.

    -Ну, хоть с этим повезло,- думал он.- Можно считать это подарком на день рождения. А мои бедолаги, сейчас ползут по грязному подземелью и неизвестно - что их там ждёт. Хотя, кто знает!- размышлял он,- сегодня всё может случиться, и тогда это утро может стать для него последним.

    Вытянувшись во весь рост, прикрыв от солнца глаза и поглаживая деревянный приклад своей винтовки, он лежал, как будто уснув, размышляя о жизни.
     Сколько лет представлялось ему, что где – то там, впереди, будет оно, то самое значительное, что-то  -  самое главное… 
 
    … А был когда - то красивым юношей, подающим успехи  студентом, чемпионом факультета по шахматам, получившим  главный приз – мини-шахматы в металлической коробочке с магнитиками, прикреплёнными к резным фигуркам. С этими шахматами он не расставался, поэтому и получил прозвище  «Шахматист».

     Из памяти всплыла та ночь перед его двадцатилетием, когда он - студент - практикант педагогического факультета Ивано - Франковского университета, вожатый в лагере скаутов, после отбоя, тайком, с небольшим рюкзаком за плечами,  пробежал почти пятнадцать километров до города, чтобы поздравить её с получением диплома…

    Она была старше его на год.

    В университете был выпускной бал.

     Добежав до университетского сквера, в кустах, он снял с себя спортивную одежду -  мокрую от пота футболку, спортивные штаны и тапочки. Переоделся в белую рубаху с вышиванками, в черные брюки и заранее начищенные ботинки.  Он знал, что она не любит запаха роз, и поэтому тщательно выбирал цветы на клумбе для букета.

   Она была очень красива в синем бархатном платье с обнаженными плечами и высокой бальной причёской. Он даже не сразу узнал её среди подружек. Кто – то указал ей на него. Она оглянулась и блеснула в  его сторону ничего не выражающими карими глазами.

    - Поздравляю,- пролепетал он, подавая ей букет, ловя насмешливые взгляды подружек, рассматривающих его мятую одежду.- Пойдем, потанцуем.

     И они зашли в душный актовый зал, где играл духовой оркестр.

    Он вел её в танце, как что – то священное, впервые прикасаясь рукой к её спине и к тому месту, где начинались бедра. Он вдыхал запах её духов и запах её волос и иногда, в тесном зале она прижимались к нему грудью.  И вдруг, он начал говорить ей всё то, что несколько дней готовился сказать. И говорил он то горячо, заучено, то бормотал что – то, сбиваясь, а она слушала внимательно, и смотрела  то - на него, то - на танцующих, как будто искала кого. Музыка закончилась.

    - Я знаю,- тихо сказала она.- Но с этого вечера не подходи ко мне. Мне надоела эта твоя восторженная любовь. И этот твой Шекспир. Но… Спасибо тебе. Ты дал мне силы.

     И, уже не глядя на него, она глубоко вздохнула,  настраиваясь на серьёзное, и царственной походкой прошла через весь зал к молодому преподавателю истории.  Вновь заиграл оркестр, и они под руку вышли в центр зала…

    … А он, задыхаясь, медленно выбрался на улицу, думая, что ему, после такого позора, ничего, кроме самоубийства, не остаётся…

    … Как пьяный он бродил в темноте университетского сквера, пока не услышал тихие всхлипывания, доносящиеся с одной из скамеек.  С чувством жалости к себе и к этой, так – же кем – то брошенной девушке, он начал говорить ей несказанное той, другой. Он начал её обнимать и целовать, как целовал – бы ту, но эта стала отбиваться. Он случайно схватил её за ворот и её белое платье и её нижняя рубашка порвались, обнажив её грудь, и дальше он уже не понимал что делает. Она кричала, а он затыкал ей рот рукой и она её кусала. Из её носа уже шла кровь, а он продолжал наотмашь бить кулаком по её лицу. Обессиленная, она ещё пыталась звать на помощь, и тогда он собрал подол её платья и заткнул ей рот, не давая дышать.

    Всё кончилось очень быстро. Он застегнул брюки, размышляя, что теперь делать. У него не было ни какого угрызения за содеянное. Наоборот он чувствовал полное удовлетворение после перенесённого унижения…  И сейчас, лёжа в копне сена, он вспоминал, как высоко подняв голову он бежал по лесной дорожке к лагерю скаутов, с упоением вдыхая пропитанный хвоей свежий утренний воздух, и тогда, как и сегодня, на этом поле, его глаза слепили пробивающиеся сквозь деревья горизонтальные лучи восходящего солнца. В то утро ему исполнилось двадцать лет…

   … Тогда всё обошлось. Он прибежал в лагерь за два часа до подъема и даже успел немного поспать. Никто не видел, что его не было ночью в лагере.

     Труп девушки, в густых кустах университетского сквера, нашли только через три дня, а к тому времени почти все выпускники уже разъехались, опрашивать было некого. Ему было жаль свою, совсем новую вышиванку. Отмыть от крови он её не смог и поэтому рубашку пришлось выбросить…

    … Следующей  осенью он уже работал скромным учителем иностранных языков во Львове, но ему всё чаще вспоминалось то чувство силы и превосходства, которое он ощутил тогда, летней ночью в университетском сквере. Вскоре, в городе начали пропадать девушки. Останки некоторых находили, но, в основном они пропадали бесследно.

    Осенью тридцать девятого, после подписания акта Молотова и Риббентропа Польшу разделили, и в город Львов вошла советская власть и через несколько месяцев, перед Рождеством он получил повестку к следователю, и не стал искушать судьбу, собрал всё ценное и переплыл на лодке реку Западный Буг. Так он попал в Германию…

    … Сначала были допросы, но затем его определили в школу абвера. Начались постоянные изматывающие тренировки и занятия, но уже ранней весной 1941 года, в Кракове завершилось  комплектование будущего батальона «Нахтигаль». Вскоре его и других кандидатов отправили в Бранденбург, где они продолжили обучение диверсионному делу, а лучшие вошли в состав первого батальона полка «Бранденбург-800». В соответствии с планом «Барбаросса» им предстояло производить диверсии на территории СССР ещё до начала войны.

Основу 201-го батальона или «Украинского легиона» составляли преимущественно сторонники и члены ОУН, но это было немецкое подразделение в подчинении обергруппенфюрера СС Эриха фон дем Баха, начальника полиции сектора «Центральная Россия».

     Во время диверсионных операций на них была форма красной армии, а через несколько месяцев после начала войны им выдали стандартную форму вермахта.

     Там его ценили. Ещё бы. Кроме русского, украинского, и польского у него был хороший немецкий и английский. От слишком длинного позывного «Шахматист» осталось короткое - «Матист». К тому времени он уже был командиром первого  взвода первой роты, по немецки - цугфюрером, а его командиром роты был сам компанифюрер Роман Шухевич. Сначала всё шло хорошо и им тогда казалось, что немецкая машина раздавит Советы за несколько месяцев. Но, случилось позорное бегство немцев под Москвой, а затем капитуляция огромной армии Паулюса под Сталинградом и следом, под Курском, были разбиты танковые армии Манштейна и Гудериана. Вот и гадай, чья возьмет!..

   …  Своё тридцатилетие Матист встретил так – же, рано утром, после  бессонной ночи…

   … Уже третьи сутки они зачищали сёла с польским населением на Волыни. Тамошние жители поддерживали Армию Крайову и даже советских партизан. Те, конечно, выжимали из крестьян последнее, забирали продовольствие, лошадей, но не убивали. В то время он уже был майором и руководил командирами взводов:

    - Мы выявили всех поляков, проживающих в городе Возырь  и в соседних сёлах. Это больше четырех тысяч душ. Поляков на нашей земле быть не должно. Немецкая администрация обещает не вмешиваться в наши дела. Они ничего не имеют против этого мероприятия. Слушай мой приказ:

    -  Третий взвод – в Бержец и  Порослю. Второй взвод в Выжиху и Росны. Я вместе с первым взводом и добровольцами в Клещинку и Карнополь. Всем по два часа на зачистку каждого села. Потом с докладом обратно! И всё! Идем на Возырь. Особо разбираться не надо. Наших там давно нет. А если и есть, то сами виноваты…

  … Воины украинской освободительной армии входили в избы и убивали спящих. Не жалели ни кого. Те, кто выпрыгивал из окон, падали под огнем. Дома поливали самогоном, поджигали. Когда стрелять стало опасно - можно попасть в своих - с вилами и топорами наперевес, врывались в дома, кололи и рубили все, что шевелилось, умоляло.

     -«Уничтожай польское отродье! Слава Украине!»
    Покончив с Клещинкой с хохотом  и пьяным куражом сели в грузовики и отправились в Карнополь. За спиной зарево полыхающих крестьянских изб.
    В Карнаполе как и в Клещинке было дворов сорок. Там видели зарево, и царила суета. Люди, нагруженные мешками, баулами бежали к спасительному лесу, рядом с рёвом бежали дети, и по ним, сходу, ударил пулемет из первой машины. Вторая машина проехала через всё село, поливая всех свинцом, отрезая  возможность к спасению.  А после снова с хохотом взяли вилы, топоры и пошли по избам. К рассвету закончили.

    Через час,  три взвода патриотов Украины, собрались вместе для удара по городу Возырь.

    Предварительно дома и квартиры, где жили польские и смешанные семьи, были помечены местными добровольцами.

     По городу шли планомерно. Квадрат за квадратом. Входили в дома, выбрасывали всех на улицу, ставили к стенке и стреляли. В качестве развлечения заставляли выпрыгивать из окон и добивали. Проехать по улицам было не возможно из – за трупов, а немцы требовали соблюдения санитарных норм, и тогда мобилизовали тех, кого ещё не застрелили, и два дня отвозили трупы с улиц и квартир за город, в  овраг, а после застрелили всех тех, кто помогал в уборке.

    Начинался новый день 13 июля 1943 года.

    Рота отмечала тридцатилетие командира трое суток!  Грабили дома и квартиры поляков. Добро свозили на  центральную площадь города и раздавали украинцам - любому кто кричал «Слава Украине!».  Но и себя не забывали. Самое ценное - золотые украшения, новую одежду - делили между собой…

    … Но, Красная армия наступала. Вскоре немцы оставили Львов. Нужно было думать о себе.

    С двумя подчинёнными, захватив форму и документы убитых в бою немецких офицеров, они добрались до Болгарии, там наняли рыболовную шхуну и перебрались в Турцию.

    … А когда советские войска вели бои за Берлин Матист уже выезжал из собственного дома на автомобиле, хоть и не новом, но добротном. Ему всегда хотелось самому управлять машиной, и здесь, в Стамбуле, прожив больше месяца в гостинице он сделал своё первое в жизни значимое приобретение – купил у хозяина этого клоповника немолодой «Форд».  Хозяин не хотел уступать автомобиль. Право на покупку он выиграл у него в шахматы. Всё шло хорошо. За домик, с небольшим двором, но в чистой, «европейской» части города, ему пришлось отдать почти половину привезённого золота, но оно того стоило. Что – бы компенсировать текущие расходы, он подрабатывал извозом, и это было ему не в тягость, наоборот, даже приносило удовлетворение от общения с пассажирами и пассажирками…

    Спокойная жизнь продолжалась почти два года. Однажды, в кафе, где он обычно завтракал, к нему подсели два американца и попросили отвести их в своё посольство. Настораживало то, что за соседними столиками сидело ещё четверо, такие – же - в костюмах и в галстуках. Из кафе он вышел в тесном окружении. Несколько дней его держали в небольшой тюрьме, прямо там, на территории посольства, а после начались допросы. Даже не допросы, скорее это они рассказывали ему о том, чем он и его украинские патриоты занимались во время войны. Они даже фотографии, сделанные немецкими офицерами, показывали. Одной такой фотографии хватало на расстрел или пожизненное заключение, но они предложили ему работать на Соединённые Штаты Америки.

     И снова учебный лагерь, снова изматывающие тренировки и занятия.
 
     Операция «Аэродинамик» была начата в 1948 году.  Это была одна из секретных операций ЦРУ против СССР,  и в ней участвовали спецслужбы Великобритании, Италии, ФРГ. Основными исполнителями «на местах» были украинские националисты и их собирали отовсюду. Летом пятидесятого года, он встретился с руководителем службы безопасности ОУН Миколой  Лебедем. Посидели, вспоминая былые времена…

    … Забрасывали его в Союз сухопутным путём. Сначала в Армению, под видом представителя киевского завода по производству оборудования для перерабатывающего цеха, оттуда в  Киев, сразу в Донецк - подальше от возможных знакомых, и - Москва. В Москву он переехал, работая в Донецке таксистом, получив письмо «от нашедшей его, родной тёти, которая очень больна и у которой квартира на самом верхнем этаже»…

* * *
   …Тишину утреннего покоя нарушили звуки отъезжающих от санатория автомобилей, а затем, минут через десять – раздались два не громких выстрела, и следом, из здания -  звон падающей посуды, потом – несколько выстрелов из пистолетов и сразу рев двигателя удаляющегося «Мерседеса».

    - Кажется сработал «План А»,- думал Матист, пожёвывая соломинку.
    В нетерпеливом ожидании учащённо билось сердце.

    Несколько минут всё было тихо, но вдруг раздалась автоматная очередь, следом ещё одна!

    И снова – гнетущая тишина!

    - Наверное, санаторий разжечь не могут,- ухмыляясь, размышлял он,-  самогон надо было захватить.

    Раздался взрыв, и над крышей санатория взметнулось пламя.
    - Ну, вот и всё,- выдохнул он,- операция закончена. Осталась эвакуация группы прикрытия.

   Но, время шло, а из оврага, ни кто, не выходил!

   И вдруг он увидел, как от санатория к оврагу, почти в его сторону, согнувшись, но быстрым шагом приближается странный человек.

     На нём была длинная шинель и две тяжелые сумки через плечи «крест накрест». За спиной было две винтовки, и одна – такая – же, как у него – с глушителем. Голова у странного человека была забинтована, но вся в крови, да и левая рука, похоже, на перевязи!

    - Кто – то из наших,- подумал он, приподняв голову,- а, где остальные?
 
    В это время странный  человек добежал до края оврага и спрыгнул вниз.

     Какое – то время тишину нарушал только шум пожара, вскоре раздался треск разрывающихся патронов, а издали – сирена пожарного автомобиля!

   - Самое время  уходить,- думал он, и даже приподнялся, забыв о маскировке, - да где они все?! Или команду ждут?

     Матист решил всё узнать и побежал в сторону этого человека и сразу, с той стороны, услышал четыре выстрела из винтовки…

    … И он увидел, как тот человек, в песчаной яме, стрелял по его группе в овраге!

    - Наверное, это тот снайпер, который был исполнителем по «Плану А»,- подумал он,- а сейчас, его задача - зачистить всех! Свидетели не нужны. Это нормально для такой операции, сам бы так – же поступил. Но, сегодня, в своё сорокалетие, у него не было планов входить в состав покойников. Рука сама потянулась за гранатой, но прежде, чем она успела упасть в яму, тот человек уже  выскочил из неё, и она разорвалась, когда тот отбежал метров на десять!

     Матист прыгнул вперёд,  на дно ямы,  на его место, вжавшись в желтый песок.

     И снова впереди раздались выстрелы из винтовки, а вскоре в овраге разорвались две гранаты!  Меньше всего ему хотелось поднимать голову, и, прикрепив к веточке карманное зеркальце, он начал искать того снайпера, и вдруг, его зеркальце разлетелось вдребезги от попавшей в него пули, оцарапав осколком щёку! Как парализованный, с липкими от крови ладонями, он замер от неожиданности! И тут – же в его яму упала граната! Он моментально отбросил её на дно оврага и больше не стал искушать судьбу. Ещё не успел рассеяться дым и осесть пыль от взрыва, а Матист  уже бежал в сторону своей машины, и только на мгновение - оглянулся!

    И тут, он встретился взглядом с ним!

    Тот, с замотанной окровавленным бинтом головой, лежал за берёзами, и внимательно смотрел на него, прицеливаясь…

                * * *
… Машина завелась с пол-оборота, и он рванул, не разбирая дороги. Сердце было готово вырваться, а руки лихорадочно хватали то руль, то рычаг переключения передач. Машина виляла вдоль лесной дороги, собирая лужи и кусты, пока не врезалась в тонкую берёзу и не заглохла. Это немного отрезвило его, заставило думать и действовать осмысленно.

   Раньше, он всегда нападал или на безоружных, или на тех, которые не ожидали от него удара. Сегодня ему впервые, так явно, угрожали смертью. Ни до войны, ни во время её, никогда у него не было такой рискованной ситуации, но ещё ночью, по дороге к санаторию, он разработал для себя план отступления.

                * * *

   
    Километрах в семидесяти на восток, от того места, была колхозная МТС, которой руководил его земляк из Ужгорода. 

   Познакомились они с ним случайно года два назад, когда его машине действительно потребовался небольшой ремонт в дороге.

    Степан Бошара сразу признал в нём своего, и разговаривали они между собой на украинской мове. Ремонт был сделан быстро, а прощаясь, обменялись телефонами. Позже, Степан, приезжая в Москву по делам МТС, останавливался у Матиста с ночевкой. Да и Матист пару раз приезжал к Степану на электричке по выходным, пили горилку и пели украинские песни.

В своих «отчётах» руководству он описывал эти встречи, и удивлялся тому, что его начальство не настаивало на вербовке Степана...

    … Матист понимал, что по следам от шин быстро определят марку машины и будут искать все подозрительные в округе и поэтому, сверяясь с картой московской области, ехал только по просёлочным дорогам, стараясь не куда не заезжать.

    Степан, как только увидел его, сразу понял, что случилось что – то серьёзное и, не задавая лишних вопросов, выполнил все его просьбы – поставил машину в гараж, помог снять коробку передач и,  заменить хорошую шестерню на отработанную.

    Матист несколько раз позвонил в свой таксопарк, сначала с просьбой, а затем - выражал  своё нетерпение, требуя привести или коробку в сборе или хотя – бы новую шестерню, стараясь внушить диспетчеру мысль о том, что он с полуночи находится на ремонте в колхозной МТС и ему надоело ждать техничку.
   
    Степану он ничего не объяснял. Просто достал из кармана две пачки сотенных и отдал одну ему, сказав, что тот пьяный москаль слишком долго хвастал перед ним этими деньгами. Для Степана это была его годовая зарплата - но он не удивился. Мало того, не раздумывая, согласился подтвердить то, что машина Матиста стояла в его МТС с полуночи, и подсказал, что для полного алиби ему понадобится ещё и «пассажир», тот, кого он «вёз» сюда на такси. В соседнем селе жила семья с Украины - дальние родственники Степана. Сев на автозаправщик, они доехали до них. За пять сотенных хозяин дома согласился подтвердить, то, что он приехал этой ночью домой на такси из Москвы с лекарствами для дочери, которая действительно болеет, а машина, не доезжая села, забарахлила, и он посоветовал таксисту ехать на ремонт в МТС, в соседнее село.

    Алиби было обеспечено.

    А, когда вернулись в машино – тракторную станцию… в кабинете директора, на диване, сидел его… «куратор».
    Они не встречались лично почти два года.


    Продолжение романа: Часть 2. Глава 11. http://proza.ru/2023/02/25/1510


   Начало романа: Часть 1. Глава 1. http://proza.ru/2023/03/07/609