Шанхай моего детства

                «Шанхай» моего детства
                Воспоминания
                Отрывки из очерка

      В конце сороковых, в начале пятидесятых годов наш город был совсем небольшим.
Главная улица Пятилетка заканчивалась улицей Л.Толстого (сейчас К.Маркса). За Советским проспектом был лес. На месте, где сейчас ЦУМ были картофельные поля,
а где здание администрации города, проходила дорожка в посёлок Кропачево, вдоль которой рос сосновый, еловый бор, куда мы ходили собирать землянику, малину. Попадались и грибы. Город окружали посёлки, деревни: Сёмино, Пятково, Петрищево, Кропачево, Зырянка.  А деревни Быгель, Кокшарово, Новожилово, Суханово, казались так далеко.
      В 1945 -49 году выше улицы Л.Толстого для работников Азотно-тукового завода (АТЗ) был построен небольшой посёлок из одноэтажных двухквартирных домиков, который очень долго почему-то называли «Шанхай». Существует две версии названия. Новый посёлок был как бы на отшибе от центра города, далеко, как и настоящий Шанхай, и маленькие домики походили на китайские мазанки. По другой версии, его строили китайцы, что мало вероятно в те годы. Мама говорила, что его строили пленные немцы.
      Папа получил на «Шанхае» квартиру, куда мы и переехали в ноябре 1947 года.

                В новом доме
      Я очень хорошо помню этот пасмурный холодный день, хотя мне было всего четыре года. Зима в полном разгаре. Снежные сугробы, мороз. Квартира была проморожена, не топлена, в комнатах по внешним углам были наросты искрившегося голубого инея. Стены были побелены извёсткой с большой добавкой синьки. «Дед Мороз нас встречает» – шутила мама. Затопили русскую печь, стало тепло, а по стенам потекли ручейки. Печь топили коксом. В последующие годы стали заготавливать берёзовые дрова. Закупали лесовоз дров. Длинные стволы вручную распиливали на чурки,  папа их колол и  складывал готовые дрова в ровную красивую поленницу. За ночь квартира остывала. Чтобы хоть как-то сохранить тепло, окна на ночь закрывали ставнями. Рано утром мама растапливала печь, и по квартире растекалось блаженное тепло и аромат сваренной в мундире картошки.
      Проезжая часть улицы чистилась редко. В снежные зимние дни наметало большие сугробы, как барханы, и по ним, вверх-вниз, вдоль улицы была протоптана дорожка, от которой, как от ствола дерева, разбегались тропинки к каждому дому.
      На улице напротив нашего дома была колонка, из которой приносили воду и наливали в большой крашеный металлический бак. В суровые зимы наша колонка порой замерзала. Мама  брала коромысло, пару вёдер и носила воду из колонки на соседней улице, к которой вела узенькая тропинка через все соседние огороды. Заборов тогда ещё не было. А эта колонка почему-то никогда не замерзала. Мама уставала, и ей помогали мальчишки, когда были дома. А потом и у меня появилось маленькое ведёрко, и я  тоже стала помощницей. У входной двери на кухне висел рукомойник, а под ним стояло ведёрко. Сколько же раз по недосмотру переполнялось это ведёрко и большая лужа растекалась по полу. Потом папа сделал красивую тумбочку, на ней сверху была раковина, а вниз ставили большое ведро.
      Бельё мама стирала в большом оцинкованном корыте, а полоскать всё носила на колонку. Холодная вода, а зимой – ледяная. Бывало, на рукавах фуфайки намерзала вода, и до самых локтей нарастал слой льда. Но мама продолжала стирку. Закончив, долго грела руки у печной тёплой стенки. Стирать приходилось много и часто, а условий не было. Вот и морозила мама руки в ледяной воде. (Пройдут годы, и как же эти рученьки будут болеть). Бельё развешивала на растянутую вдоль огорода верёвку, а потом заносила в дом досушить. Какая же свежесть, морозный аромат висел в доме,  пока бельё высыхало. А однажды, ещё в нашу первую зиму, мама вечером не успела, или забыла занести бельё в дом. Утром ни белья, ни верёвки на месте не оказалось. Кому-то оно было нужнее. Больше всего мама жалела Сашино детское одеяльце. Новое было купить негде, да и не на что.
      А ещё помнится такая забавная картинка. Стоит наш дом, вокруг необозримое белоснежное поле и, как одинокая сторожевая будка, возвышается сколоченный из простых досок туалет.