В этом, прошедшем, времени... Часть 3. Глава 1

 Часть 3.
 Глава 1.

    ЗНАЧИТ, ПОМНЯТ…

    За столом, в небольшом кабинете квартиры Иосифа Сталина в Сенатском дворце Кремля сидели трое. На столе стояла та самая глиняная бутыль Хванчкары, начатая головка сыра и фотография в рамке.

    С фотографии на нас смотрел бравый грузин в офицерской форме старшего лейтенанта, который держал в руках  автомат ППШ. На груди - ордена  Красной звезды и Красного знамени, две медали.

    - Его звали Григоли. Он был младше меня на десять лет. Мы жили с ним на одной улице в горном селе, и он был мне как младший брат, - сказал Лаврентий Павлович. - Надежный и верный друг. Мы почти сорок лет были вместе. Особенно в последние годы…

     Лаврентий замолчал, глубоко вздохнул, низко опустив голову,- как мне сказать об этом его матери?

    - Я его знал всего минут десять и, поверь мне Лаврентий, я бы тоже очень хотел, что бы и у меня был такой друг.

    - … Сорок лет и десять минут… - тихо произнес Серго.-  Отец, а ты помнишь, как Григоли готовил хачапури…, о-о-о…  И жареных поросят на праздники лучше всех готовил только он. Помнишь, люди из села перед праздниками за неделю приходили договариваться с ним, а потом громко спорили на улице кто раньше приходил.

    - Да Серго, помню, - ответил Лаврентий, - давайте, помянем домашним. Нарежь сулугуни…

     Мы встали, и, не чокаясь, выпили, а Григоли смотрел на нас с фотографии и улыбался…

    - Это он зимой сорок третьего, после госпиталя. Тогда погоны в военную форму вернули, вот все и фотографировались. Офицерами стали. Почти дворяне.  Фотографии и офицерское жалование домой родным высылали с гордостью.

    - А где он служил?

    - Да на Кавказе и служил. До войны пограничником был на границе с Турцией, а война началась, всё на фронт рвался. А как немцы к Каспию начали подходить, так мы там дивизии формировать начали. В горах Кавказа он участвовал в боях с дивизией «Эдельвейс». С профессиональными егерями, спортсменами с альпинисткой подготовкой.

… Помолчали…

    И тут я негромко начал читать текст песни:   

Где снега тропинки заметают,
Где вершины грозные стоят,
Эту песнь сложил и распевает
Альпинистов боевой отряд.

Нам в боях родными стали горы,
Не страшны бураны и пурга.
Дан приказ, не долги были сборы,
На разведку, в логово врага...

    - Эту песню - о тех, кто сражался на Кавказе с фашистами, очень любят альпинисты, горники, спелеологи.  Мы даже гимн нашего омского клуба сочинили на этот мотив.

    - Значит, помнят,- сказал Лаврентий негромко,- семьдесят лет прошло после войны, а война в памяти у людей осталась.

    - Семьдесят лет мира - сказал я, - семьдесят лет без войны.
Лично я всю свою жизнь прожил в мирное время, а стрелять - то приходилось только в спортивной секции в институте, да изредка, на военных сборах.   У нас военная кафедра в институте была, а потом, почти через каждые два года – военные сборы. Я старший лейтенант запаса, и последняя должность довольно высокая – начальник штаба артиллерийского дивизиона.

    - Не плохо вас на военных сборах готовили,- сказал Лаврентий,- судя по результатам этих двух боёв, в которых ты участвовал. Не каждый оперативник, со спец подготовкой, сможет таким результатом похвастать.

   - Может, у оперативников возможности не было себя проявить,- ответил я,- а мне, в последнее время, что – то  очень везёт на приключения.

    - Везёт, не то слово,- сказал Лаврентий,- это же надо, весь сводный отряд бандеровцев и лесных братьев перестрелял, да с ещё таким ранением. А ведь эти наёмники последние годы с оружием спать ложились. Да ещё и американского гангстера подстрелил. Просто чудеса для офицера запаса.

    - Не весь отряд,- ответил я,- один снайпер ушел. Что о нём известно?

    - Действительно ушел,- сказал Серго,- пока тебя, без сознания, из оврага эвакуировали, все люди были задействованы. Этого времени ему хватило для того, что бы скрыться. На машине уехал. Пока не нашли, как в воду канул.

    - Я видел его взгляд,- сказал я,- это фанатик. Такие - работу доводят до конца, и он обязательно ещё появится. И знаете, я такой взгляд уже видел примерно месяц назад, когда мы сплавлялись по таёжной реке, и по нашему плоту из автоматической винтовки стрелял какой-то наёмник. Представляете, сзади на него нападает раненая медведица, а он, зная об этом, поворачивается в нашу сторону, смотрит на нас вот таким - же взглядом, и выпускает в нас всю обойму. Все пятьдесят патронов за несколько секунд, и в этот момент медведица снимает с его лица скальп и ломает ему все кости!

    - И кто это был?- спросил Серго.

    - Если бы знать!- ответил я,- они нас на перекате вдвоём поджидали, с бельгийскими автоматами, а потом за ними американский вертолёт прилетел. Но, нашли они только одного. Этот, что в нас стрелял, в камнях под медведицей лежал. Мы его потом из воды достали. А вертолёт свой они сами взорвали в воздухе над тайгой, когда поняли, что им не уйти от погони нашего военного вертолёта.

    - И часто у вас там такие походы?- спросил Лаврентий.

    - В походы часто ходим, но такое - первый раз в жизни. Но, это ещё не всё. Представляете, ночевали мы на острове, где пробитый пулями плот ремонтировали, но, почувствовали неладное, и отчалили рано утром, в сильный туман. Так вот, со стороны полуострова Таймыр, на наш островок на реке, прилетела американская крылатая ракета. А оттуда лететь почти две тысячи километров! Хорошо, что к тому времени мы уже отплыли километров на пять. Бомба на ракете, скорее всего, была вакуумная, это когда при взрыве создаётся гиперзвук самой низкой частоты, и у людей вокруг происходит сбой сердечной деятельности или давление резко повышается, от чего все погибают, а техника и сооружения остаются целыми. У всех у нас поднялось кровяное давление. Хорошо, что с нами был врач с чемоданом медикаментов. Быстро поставил всем уколы.

    - Да,- задумчиво сказал Лаврентий,- информации у тебя в голове… Крылатые ракеты, вакуумные бомбы, бельгийские автоматы. Надо к тебе специалистов на собеседование…  По графику… Наверняка, ещё что ни будь вспомнишь.

    - Я уже об этом думал,- сказал я,- хоть я и не специалист, но знаю, из памяти человека можно вытащить нужную информацию, которую он когда – то и где - то слышал или видел. Вспоминать конкретные детали можно погружаясь в гипнотический сон, при этом отвечая на вопросы профессионалов. Я много слышал о Вольфе Мессинге. О нём, в наше время, даже фильм сняли. Думаю, что он поможет мне вспоминать. Информации много. По самым разным ведомствам. На эту работу уйдёт много времени. Думаю – несколько месяцев.

    - Хорошо,- сказал Лаврентий Павлович, зажимая нос ладонью, как будто хотел чихнуть,- с Вольфом Григорьевичем мы знакомы, его проверять не нужно, но у нас для этого и свои специалисты есть.
 
    И тут,  из носа Лаврентия, через пальцы, начала сочиться кровь. Кровь капала на его белую рубашку, так - же как у моего отца, в моём детстве…

    …- И давно это у него?- спросил я у Серго, когда подоспевшие врачи уложили Лаврентия на диван.

    -  С полгода уже. Врачи говорят – белокровие.

    - Или – лейкемия,- добавил я.- По сути это - рак крови. Это или наследственное, или последствия облучения радиацией. Если наследственное, то это начинается в раннем возрасте, у детей. У вас, в семье, у кого-нибудь, было белокровие? 

    - Не помню такого,- пожал плечами Серго.

    - Значит, это - от радиации. Получил избыточную дозу где-нибудь на испытаниях, и сейчас это - первые признаки. Дальше может быть хуже, и это не лечится даже в наше время. Можно только замедлить процесс. Жена первого президента СССР Михаила Горбачёва от лейкемии умерла. Во всём мире не нашлось технологии что - бы её вылечить.

    - Президента, СССР!?...  И…, что делать?- Серго смотрел на меня с надеждой.
    Немного подумав, я высказал ему свой вариант возможного спасения. По описанию, этот вариант больше подходил на авантюру, но ночью, в санатории мы, с Лаврентием уже начали это обсуждать.

     Эта авантюра, могла решить как мою проблему нахождения в этом времени, так и проблему полного оздоровления Лаврентия. Но, это была только теория, осуществить которую технически было очень сложно…

* * *

   … Эта встреча в кабинете квартиры бывшего руководителя государства состоялась на третий день после утреннего боя в санатории.

         Прошедшие два дня меня интенсивно лечили, и так – же дотошно опрашивали в присутствии Серго двое в штатском. Я лежал в той – же  больнице и в той – же палате, где  мне раньше делали операции на голове.

    Главный врач, Борис Яковлевич, снова увидевший меня всего в крови, воскликнул с одесским акцентом:

    - Вижу, в вашей жизни, много забот, молодой человек.

    - Когда много забот, некогда болеть,- ответил я,- а за «молодого человека», доктор – отдельное спасибо.

    «Ничего особенно серьёзного» врачи не обнаружили.

    Пробитую снайперской пулей руку продезинфицировали, зашили и забинтовали.  А с головы, наоборот, бинты сняли, оставив две широких белых полосы лейкопластыря на затылке. Потеря сознания была связана с потерей крови, и мне её, видимо, добавили, но я этого не видел.

    Со следователями мы составили полный хронометраж событий, помогли и бумаги, которые я взял в кармане Якова. Всё это помогло выяснить, кто были те люди с оружием и какие у них были планы. Оказывается, в овраге, в районе учебной полосы препятствий из  бетона и брёвен, была замаскирована дверь в подземный ход, ведущий в здание санатория. Но им не удалось по нему пройти – где - то в середине пути прогнило крепление в своде. Это нарушило их план. А то, что Кузьмич  и Яков были на стороне нападавших – для следователей было настоящим открытием. На другой день приезжал ещё один, в гражданском, лет сорока пяти, с цепким и внимательным взглядом, и, судя по тому, что перед ним все стояли по стойке «смирно» -  в высоком звании. Мне пришлось повторить ему свои показания по поводу Якова и Кузьмича…

    … А вчера, впервые «в этой жизни», я смог рассмотреть своё лицо в уже известном мне зеркале больничного туалета.
 
    Это был я. Но, не шестидесятилетний. Значительно моложе. Я дал бы себе лет тридцать - тридцать пять. Правда, от затылка до правой брови спускался заметный шрам, ещё красный. Второй крупный шрам шел вниз перед левым ухом, почти до щеки. Но, волосы…  В том возрасте у меня была густая копна русых волос, а сейчас - на голове и на лице был только редкий, лёгкий пушок как у младенца.
 
    - Ну, может ещё отрастут,- подумал я,- хотя...

    … А сегодня утром меня ждал настоящий сюрприз.

     После завтрака ко мне приехал Серго, и, улыбаясь, спросил,  боюсь ли я привидений. Я сразу вспомнил своё пионерское детство и летние лагеря, где по ночам наряжались в белые простыни пугать и мазать зубной пастой пацанов из соседнего отряда, и ответил, что пионеры привидений не боятся…
 
    … Борис Яковлевич, вышел меня проводить. Прощаясь, я пожелал ему всего хорошего, на что доктор ответил:

     - Не хочу Вас расстраивать, но у меня все хорошо. И у Вас пока всё идет хорошо. Пока мимо.

    Мы сели в автомобиль и всего через несколько минут, проехав… Исторический музей на Красной площади, въехали в ворота... Никольской башни Кремля…

    … С самого раннего детства я занимался фотографией, а в институте увлекся съёмками кинофильмов. В школе был фотокорреспондентом стенной газеты а, в седьмом классе, в зимние каникулы, нас, корреспондентов школьных стенных газет наградили туристической поездкой на поезде «По Ленинским местам». Казань, Ульяновск, Москва, Ленинград. Завтракали, ужинали и ночевали в купейных вагонах своего поезда, а днём  - экскурсии…

     … Сегодня утром, в одной пижаме, с рукой на перевязи,  я шел по коридору первого этажа Сенатского дворца в Кремле и ощущал себя тринадцатилетним мальчиком, которого привезли на экскурсию посмотреть квартиру и кабинет бывшего вождя государства. 

    - Вот здесь и будешь жить,- сказал Серго, переходя на «ты» - внешне мы выглядели ровесниками.

    - Но, ведь это…  квартира…

    - Да, да,- улыбался Серго,- это квартира товарища Сталина.
 Но не волнуйся, он умер на даче, и последние месяцы здесь бывал редко. Бельё и матрасы сменили. А жилплощадь эта оборудована пуленепробиваемыми окнами и имеет секретную систему эвакуации. Что ей пустовать? Твой кабинет – этажом выше. В него  можно попасть по потайной лестнице, но это – в крайнем случае. Сегодня, после обеда, часа в три, отец освободится и хотел - бы продолжить ваш ночной разговор. А сейчас, придет портной что - бы снять мерки для одежды. Не солидно по царским хоромам в пижаме ходить,- улыбнулся он,- а после я тебя здесь со всем ознакомлю.

    Он подошел к письменному столу и нажал на кнопку. Справа от окна открылась дверь, и вошел невысокий, лысоватый мужчина в сером костюме с матерчатым «метром» на шее.

    - Здравствуйте.  Николай Михайлович. Портной,- представился он.

    - Здравствуйте,- ответил я, и вопросительно посмотрел на Серго. Я не знал, представляться мне или нет.

   Портной понял моё замешательство и сказал, что ему совсем не нужно знать моё имя, ему нужно снять мерки с моей фигуры для того, что – бы сшить костюм, подобрать обувь, нижнее бельё, рубашки.

        Когда обсуждали покрой костюма, я решил похулиганить, и заказал костюм так, как шьют в наше время. Мне вовсе не нравились широченные штаны – паруса, такие как у Серго.

    - Вам нравится мода начала нашего века?- спросил Николай Михайлович.- Одобряю. Она элегантна и мужественна. Не волнуйтесь, всё сделаю в лучшем виде.

    - А спортивный костюм?- спросил я, - и тапочки. Спортивные и домашние. И шапочку маленькую. Пластырь на голове прикрыть.

    - Тюбетейку?- портной посмотрел на Серго, и тот, улыбнувшись, кивнул головой.

    Я представил себя в костюме тройке и в восточной тюбетейке.

    – А можно тюбетейку сшить из того – же материала, что и костюм? И без всяких украшений?

    - Понимаю,- сказал портной, измеряя лентой мою голову,- аксессуар временный. Сделаем. Не прощаюсь, примерка часа через два,- сказал он, и удалился.

    Когда Серго знакомил меня с квартирой вождя народов, у меня возникло чувство, что я попал на сцену театра.

    Помещение не казалось гостиницей, но и жилым оно не чувствовалось. Конечно, здесь не хватало хорошего ремонта, и я даже представил, как было - бы: выровнять стены гипсокартом, пол из ламината, стеклопакеты… Но, не проходило чувство того, что вся эта мебель и предметы вокруг – казённый театральный реквизит, которым и пользоваться-то по прямому назначению не рекомендуется. Сядешь на кровать, а она развалится – окажется бумажной. И запах… Наверное, здесь часто проводили различные дезинфекции.

    - А окна открываются?- спросил я,- проветрить – бы.

    - Нет, конечно,- улыбнулся Серго,- даже если авиабомба у стены взорвётся – окна не выбить!

    - А чем дышать? Я от этой химии, как таракан загнусь.

    - А вентиляция для чего?- и он нажал на включатель у двери, и под потолком, в вентиляционном отверстии, загудело.

    - Ладно. Пусть гудит,- сказал я, пробуя кресло на прочность, пытаясь расшатать его,- с бытом всё ясно. Давай о деле,- и мой взгляд остановился на телефонных аппаратах на рабочем столе.

    Подав Серго знак рукой, мы вышли из двери квартиры в длинный дворцовый коридор.

    - У меня есть все основания считать, что охрана у Лаврентия Павловича насквозь в кротовых норах. Ты представь: только в маленьком санатории – два агента ЦРУ! А что можно ожидать здесь? Пойдем на улицу. Есть здесь какой-нибудь дворик, где можно поговорить, не опасаясь прослушки?

    - Да я сам-то здесь - без году неделя,- ответил Серго и повел меня по коридору, по пути рассказывая о себе:

    - Неделю назад отец рассказал мне о твоём появлении в его кабинете. Я, конечно, не поверил. Я инженер по профессии, учёный, радиоэлектронщик, занимаюсь секретным проектом противовоздушной обороны Москвы.

    - А сейчас, веришь?- спросил я его, когда мы выходили во внутренний двор.

    - Пока не знаю. Просто - верю отцу, и помогаю.

    - И то – хорошо,- мы подошли к скамейке на красивых чугунных ножках,- давай проверим, поднимай, а я посмотрю.

    Он  приподнял один край скамьи, а я наклонился вниз:
    - Ничего нет. Давай второй край.

    От второй опоры к земле тянулся провод.

    - Вот он, голубчик,- я схватил его здоровой рукой и рванул. Провод не порвался, а потянулся из земли к зданию. 

    - Ну, что думаешь, радиоэлектронщик?

    - Слушают... Вопрос – кто?

    - Когда я был в твоём возрасте – всегда с ножиком ходил.

    Серго улыбнулся, достал красивый многофункциональный перочинный нож и перерезал провод. Мы сели на скамейку. Серго показал нож:

    - Отец подарил в прошлом году, когда я докторскую защитил. Из Германии привёз.

    - Ты уже докторскую защитил? А сколько тебе?

    - Двадцать девять,- ответил Серго. А тебе?

     - Ну… Вот скажу я тебе, и ты опять ко мне на «Вы» будешь обращаться. Как-нибудь потом. А сейчас посмотрим, кто здесь за прослушку отвечает, по логике, сейчас должен появиться капитан или майор, чтобы нас отчитать. А пока… Где-то здесь должны быть микрофоны. Передающее устройство может быть с автономным радиопередатчиком, а провод – лишь для подзарядки аккумулятора,- и мы начали внимательно изучать детали конструкции скамейки.

     - Ну, как? Нашли?- услышали мы голос сзади и обернулись. Перед нами стоял тот самый мужчина «с цепким взглядом», с  которым я вчера беседовал в больнице.

     - Хулиганите, молодые люди,- сказал он, с лёгкой улыбкой - казённое имущество портите.

     - Вынужденная мера безопасности,- сказал я,- доверять никому нельзя. А Вы кто?

     Мужчина задумчиво улыбнулся.

    - Обычно, вопросы задаю я,- ответил он,- а что, вчера Сергей Лаврентьевич, Вам меня не представил?

    - Я и не спрашивал. Мне, для того, что - бы на Ваши вопросы отвечать, достаточно было его присутствия. Да и вопросы Ваши касались только проведения конкретной операции.

    - Да - да,- мужчина внимательно меня рассматривал. – Судоплатов Павел Анатольевич,- представился он.

    - Присаживайтесь, пожалуйста, Павел Анатольевич,- предложил я ему, лихорадочно пытаясь вспомнить, кто он такой. Из памяти всплывало, что-то связано с внешней разведкой, а затем его арест при Хрущёве, репрессия.

    -  А сейчас - нас слушают?- спросил я.

    Пауза в его ответе слишком затянулась.

    - В таком случае, предлагаю прогуляться по этому дворику,- и я встал, приглашая взглядом Серго.

    - Не волнуйтесь. Здесь Вы можете считать себя в полной безопасности,- сказал Судоплатов, присоединяясь к нам.

    - Так - же как в санатории?- спросил я его.- Сутки, Павел Анатольевич. Всего одни сутки понадобились американской разведке для организации боевого нападения на охраняемый вами объект. В чужом государстве. А у меня вопрос к Вам: Вы сможете так - же оперативно провести операцию, например в США? Где-нибудь под Вашингтоном?  А?... Молчите?

    - А я должен Вам отвечать?- спокойно ответил Судоплатов.

    - Можете не отвечать, Павел Анатольевич, но мою руку пробила вторая пуля снайпера, а вторая она потому, что первая его пуля попала в голову человеку, случайно оказавшегося на линии огня. И человека этого направили в санаторий, не Вы, Павел Анатольевич, а сам Берия, потому - что даже он что – то заподозрил…  И там, кроме Григория, погибли ещё четверо наших парней, и поэтому Ваши ухмылки считаю неуместными,- я передохнул, глядя на него в упор.

    Судоплатов молчал, его лицо было спокойно.

    - Судя по всему, это Вы занимались нашей безопасностью в санатории?- продолжил я.- Так?

    - Нет. Вашей безопасностью занималось другое ведомство. Мне это поручили со вчерашнего дня.

    - Хорошо. Вы, в каком звании?

    - Генерал – лейтенант.

    - Секретность наших разговоров – наивысшая. А если Вы уже генерал, то должны прекрасно знать, что любой информационный ресурс, любая запись, может копироваться, а потом… передаваться, продаваться… Поэтому, у нас, в нашей компании, вводится закон: ни каких электронных записей. Ни каких подслушивающих устройств. Все помещения перед работой должны тщательно проверяться и устанавливаться глушилки.

    - У нас все люди - проверенные,- сказал Судоплатов.

    - И Кузьмич был проверен. А Яков – так – тот, вообще - в самом ближайшем окружении Берии... А в результате - запись почти двух часов секретного разговора с руководителем нашего государства - лежит на столе директора ЦРУ.  Уверен, та операция со стрельбой - не инициатива  резидента в московском посольстве США. Скорее всего, это было согласовано с их высшим руководством, и команда пришла из Ленгли,- сказал я и подумал, что с этим Ленгли я, наверное, погорячился, в пятьдесят третьем штаб-квартира там, наверное, ещё не была построена, но продолжил,-  и на основании этой информации мгновенно организована и проведена операция по моей ликвидации. Я не о себе пекусь, а о том, что у меня в голове. Вы что, и дальше хотите делиться с ними информацией?!

    - Я понял,- сказал Судоплатов, как то особенно внимательно посмотрев на меня,- сейчас я дам команду на отключение всей аппаратуры в вашей квартире и в кабинете.

    - Павел Анатольевич,- сказал я,- да не отключить, а вырвать с корнем. Ликвидировать - как сорняк на поле.

    - Разрешите выполнять,- спросил Судоплатов.

    - Не обижайтесь на мой тон, Павел Анатольевич,- сказал я,- дело очень серьёзное. Сделайте, пожалуйста.

    - Я всё понимаю, и вины своей не снимаю. Те наёмники из УОН – это по моему ведомству,- сказал Судоплатов и ушел.

    - Мог ли я представить ещё месяц назад,- сказал я Серго,- что буду разговаривать в Кремле с генералом в таком тоне.

    - Это не просто генерал,- сказал Серго, улыбаясь,- Судоплатов - начальник разведывательно-диверсионного отдела МВД. Видел фильм про разведчика Кузнецова?

    - Видел,- ответил я и улыбнулся, вспомнив, что всего три дня назад сам задавал этот вопрос милиционеру и ещё, вспомнил рядового Серёгу.

    - Николай Кузнецов – это настоящее имя разведчика, одного из агентов Судоплатова, это мне отец по секрету сказал. У этого генерала таких операций за войну – десятки. Недавно он лично участвовал в операции по ликвидации остатков банды Шухевича на Украине.

    - Неудобно, получилось,- сказал я,- заслуженный человек, а я напал на него - как на школьника. Извинюсь при встрече. Но, доверять мы можем только сами себе. Скажи, Серго, у тебя в твоей конторе, могут быстро собрать глушилку для создания электро - магнитных помех, как для радио так и для проводных линий?

    - Давно, такие, созданы.

    - Серго, мы не можем разговаривать сегодня с Лаврентием Павловичем, без такой защиты, и нам нельзя на кого – то рассчитывать.

    - Но…, мы останемся без телефонов и радио?... Хорошо, сейчас позвоню на работу директору, попрошу привести, небольшую.

    - Да. Не нужно мощную, что бы помехи дальше кабинета не расходились,- сказал я,- и нужно успеть проверить её работу до трёх часов. И ещё. У тебя есть связь с тем командиром, что руководил операцией в санатории?

    - Есть, но с командиром того командира. Тебе зачем?

    - Вспомнил, что обещал рядовому награду. Ему в отпуск надо, отец в госпитале в плохом состоянии. Сергеем зовут, тот самый, что тебе от меня из оврага информацию доставил.

    - А. Никонов? Так его уже наградили. Едет уже, в поезде, на Урал. Он первым делом мне про обещанную награду выложил, а уже после – про тебя.

    - Значит, для него сейчас это - самое важное в жизни.


    Продолжение романа: Часть 3. Глава 2. http://proza.ru/2023/02/27/1174


    Начало романа: Часть 1. Глава 1. http://proza.ru/2023/03/07/609