Около Графа. Кальсоны дяди Сулико

        Перелистывая в своей памяти похождения своего друга, я удивляюсь странным и даже сакральным пересечениям линий судьбы самых разных моих приятелей (именно моих) с линиями судьбы графа Серёжи Терцова.
        Вот Володя Пяткин – тот самый, которого я вспоминал в рассказе  «Купи часы, а то зарежу!». Жил спокойной жизнью с молодой женой в Медведково. Собирались детей рожать, но решили отдохнуть последний разок по-человечески. Улетели аж на Кубу, оставив на нас ноябрьский дождь и слякоть..
        Граф узнал об отъезде Пяткина случайно, говорит: «А не возьмешь ли у него ключи, я за цветами послежу, кошку кормить буду». Володя с радостью вручил мне два комплекта ключей, я ведь для него, как старший брат. Одни из них я передал Графу. И тут, как нарочно, нагрянул мой приятель дядя Серго из Тбилиси с бочонком чачи и огромным веником кинзы. Граф почему-то знал об этом заранее, но мне не сказал, пока ключами не завладел. Я же к чаче с гор Имерети (там скоро уже как сто лет гонит живую воду дед дяди Серго) болезненно не равнодушен, она мне с юности, когда была в наличии,  заменяла не то что спиртные напитки, но даже чай, кофе и бутерброды!
        Немолодого уже дядю Серго, друзья звали «дядя Сулико», в честь его уважаемой жены, знаменитой зубной врачихи. Все свои немалые траты в Москве дядя Сулико оплачивал исключительно пятисотенными  – такова была скромная моржа мадам Сулико за каждое зубодробильное действо. Вот и сейчас дядя Сулико отблагодарил Графа за уютную Володину хату целым чемоданом таких бумажек.
     Проболтав за чачей пару дней, мы разбежались по своим делам, договорившись, что придём проведать дядю Сулико, кота и бочонок с чачей  вечером в пятницу.
        Тут я должен сделать сноску: бочонок-то был не простой, а золотой: пятидесятилитровый и с краником! Что бы его доставить, дяди Сулико всегда добирался до Москвы поездом с проводниками-кунаками.
        Однажды, так уж получилось, я прокатился с ними до Тбилиси и обратно, когда отвозил пустой бочонок до Казанского вокзала. Незабываемое путешествие, а ведь почти ничего в памяти не осталось! Помню только, как я, лёжа на верхней полке, опускал руку вниз. И тут же в ней оказывался гранёный стаканчик и веточка кинзы…
        В пятницу нам с Графом пришлось звонить в дверь, поскольку она была заперта изнутри. Довольно быстро дверь открылась и мимо нас протиснулись две девицы (одна белая, другая чёрная), на ходу застёгивая пальтишки. Пока мы с Графом, разинув рты осматривали животных, они  скрылись в кабине лифта, на котором мы только что и поднялись. «Ну, старичок, даёт!» – восхищённо простонал Граф.
        Первое, что нас поразило, на столе  присутствовали:  коньяк (две бутылки!), шампанское, икра, осетринка,  два торта  и прочий разврат. Второе, на что мы обратили внимание: дядя Сулико лежал на диване одетый в костюм, с белым лицом и почти не дышал. Как мумия! На ковре лежал бумажник. «Похоже, что мы их спугнули. Деньги и паспорт на месте. Повезло деду» – отметил, роясь в нём, Граф.
        – Клофелинчик! – подытожил он, пронюхав бутылки. Профессионально оценив ситуацию, Серёжа достал из холодильника бутылку кефира, отпил немного и насыпал в неё пять столовых ложек соды. Хорошенько взболтав зелье, он влил его в рот дяди Сулико, из которого через пару минут фонтаном пошло вулканообразное извержение на  ковёр семьи Пяткиных. Я схватился за голову.
        – Не с…(писай), Ник, в моей автомойке не такое чистят! – успокоил меня мой добрый друг.
     Короче, пропали только наручные часы от Франка Миллера, заколка на галстук, да две запонки – всё рыжее. Дядю Сулико особенно надломила пропажа заколки и запонок, потому как это был подарок его супруги на сорокалетие их свадьбы. «Вай! Что я ей скажу? Как объясню? Вай! Где найду такие! Она меня не простит! Вай!!» – плакал старичок. И я плакал вместе с ним, вспоминая суровую Сулико Давидовну, объёмную даму, в которой легко поместилось бы два дяди Сулико.
      – Что дед, доигрался? Бить будут? Поделом! И куда тебе две разноцветные-то сразу?  – доброжелательно интересовался Граф через полчаса, пропуская очередную рюмку живой воды…
        Граф очистил ковёр хорошо. Разве что проявился местами зеленоватый оттенок, но мы уговорили Пяткиных, что так даже повесомее: как бы антиквариат! Списали на кота, мол-де он с обиды на хозяев за то, что его не взяли с собой, бессовестно писал на их любимый ковёр. Коты такие злопамятные, это все знают!
        Но вернёмся к дяде Сулико. Часы он достал у друзей – один в один, это хорошо. Я же помог ему с подарками для супруги – дело шло к отъезду.
        И вот тут Граф, из добрых побуждений конечно, в секрете от меня, не смог отказать своему шефу, которому приспичило посмотреть хоромы Пяткиных вместе со своей новой секретаршей. В рабочее время. А надо сказать, что вечером того же дня дядя Сулико с пустым бочонком, без запонок и заколки, но с многочисленными подарками для супруги отбывал в Тбилисо. Граф связался с ним, получил добро на свободную квартиру с обеда до шести вечера и с чистой совестью передал ключи начальству. Обычная мужская взаимовыручка. За это Граф принял на себя проводы дяди Сулико на вокзал.
         Но дальше случилась маленькая накладка. Серёжин шеф, первым зайдя в квартиру, с брезгливостью обнаружил на кровати кальсоны дяди Сулико. Не долго думая, он ловким движением забросил кальсоны на бельевой шкаф из красного дерева, стоящий по соседству. Других случайностей не было, и гости Графа отлично провели время.
        Часов в девять вечера, за пару часов до отхода поезда у меня зазвонил телефон. Истерический вопль дяди Сулико потряс мои уши: «Где мои кальсоны? Кто взял мои кальсоны?.. Кальсоны!... Кальсоны!». Тревожный голос Графа разъяснил мне ситуацию: оказывается пропали кальсоны дяди Сулико, их не было нигде! Пропали бесследно и всё тут. А чем мы могли помочь? У дядя Сулико случился припадок, он представил, как будет оправдываться перед судом супруги! Мне самому стало страшно – всю ночь не спал.
         Кальсоны не нашлись. Граф отвёз старика на вокзал. Грузчик на тачке доставил тело дяди Сулико, бочонок и чемодан с подарками к вагону поезда «Москва – Тбилиси», где Граф и сдал весь багаж на руки потрясённым его рассказом проводникам.
        С этого дня я больше не видел ни дяди Сулико, ни волшебного бочонка с живой водой, ни, тем более, его могучей супружницы.
        Володя Пяткин тоже исчез с моего горизонта. Он как-то нашёл злополучные кальсоны на шкафу и после долгих разборок с женой, которая не смогла объяснить их появления, хотя и рыдала вполне искренне, уехал в Читу, где его давно ждала вторая семья с маленьким бэби…
        Вот они, линии судьбы! И винить ли Графа во всех этих перипетиях? Не знаю. Ведь мой чрезмерно заботливый друг точно хотел, что бы всем было как лучше: и Пяткиным, и дяде Сулико, и своему шефу, и мне. И с этим ведь не поспоришь! А линии судьбы – так это как раз из того реквизита, что и нашим мудрецам не доступно, как говаривал своему приятелю ещё принц Гамлет, прогуливаясь по эльсинорскому кладбищу..