Москва - Гребешки -Явление-48

Явление сорок восьмое

В это время занавес задёрнули, и салон бизнес-класса оказался отрезанным от экономического. Стало невозможным наблюдение за героями того прекрасного спектакля. Обзор всего там происходящего действа прекратился, к великому сожалению.

Поэтому застолье проходило без свидетелей, без зрителей, без любопытных глаз, за закрытыми, так сказать, дверями, то бишь за плотными штатными шторами.

Но кое-что проникало сквозь занавес… кое-что будоражило умы тем бедолагам, кто очень близко к шторам сидел и кому не терпелось знать некие подробности, особенно горячего характера, которые зудят и щекочут в некоторых местах напряжённого тела.

То и дело были слышны громкие возгласы «горько» и чмоканье новоиспечённых супругов. Целовались они мощно и громко. Им это нравилось.

Пьяное разухабистое веселье продолжалось под похабные песни, под сальные анекдоты и звериный безудержный смех.

Бражка-компашка гуляла и веселилась. Им было хорошо и вольготно.
 
Через часик или два вдруг наступила тишина.

То ли уснули там все разом, то ли начались тайные переговоры о внеплановой посадке в Гребешках. Неизвестно.

Штору так никто и не открыл.

Геннадий Витальевич потерял возможность следить за поведением потенциальных угонщиков. Он ничего не видел и ничего не слышал. Поэтому мог только догадываться и предполагать о дальнейших преступных действиях банды-шайки бритоголовых.

Какие они выдвигали требования экипажу и выдвигали ли они их вообще, он не знал.

К тому же ему захотелось спать, и он откинулся на спинку кресла.

Геннадий Витальевич задремал. Но сознание его было начеку. Так ему казалось.

Он не в силах был однозначно понять то, что происходило дальше. И он даже очень и очень сомневался в том, что оно вообще происходило.

Было оно? Или не было? Как когда-то в истории: быть… иль не быть…

И он никак не мог определить: видел он это происходящее воочию или ему всё это снилось. Может, чудилось. Может, мерещилось. Или… или… или он придумал это всё.

Красочные картинки пролетали перед ним одна за другой, оставляя затёртые и неясные следы в его тревожном сознании.

Ему снилось…
Ему казалось…
Ему мерещилось…

Ох, чего только тут не было. От «А» и до «Я». Целый список всякого разного.
Вот эти странные, сумбурные и затёртые до дыр картинки.

«Пьяные головорезы через перепуганных вусмерть бортпроводников попросили срочно доставить их по некоему адресу – деревня Гребешки…»

«Лётчики не согласились выполнить их преступное прошение, потому что они не могли этого сделать! И не хотели. Они же патриоты! Они же присягу давали на верность Родине и на вечную преданность своему народу! А также они подписку давали своей транспортной воздушной компании. Это было их кредо. Это была их мораль. Таков был их истинный путь жизни: защищать нашу Родину, служить нашему народу, исполнять неукоснительно пункты присяги, служебной инструкции и специальной секретной подписки. Поэтому они, пилоты, очень вежливо и даже весьма тактично посоветовали пьяным бритоголовым ублюдкам совершить хороший поступок – просто уйти отседова на свои места и просто проспаться».

«Бандитов это обозлило. Их это оскорбило и покоробило. Их это унизило. Они не привыкли, когда им перечат. Хоть кто. Хоть где. Так не надо с ними разговаривать. Им показалось, что их откровенно послали туда, куда обычно всех простаков, всех нахалов, наглецов, пройдох и придурков лагерных посылают. Они снова, но уже достаточно жёстко потребовали сделать хотя бы ненадолго промежуточную остановку в Гребешках; в случае отказа и непослушания они предупредили, что взорвут самолёт к такой-то матери; им, дескать, это не впервой».

«Пилоты после таких страшных, жутких и ужасных требований и угроз взрыва вместе с людьми вверенного им воздушного судна согласились на незапланированную посадку. Но они никак не могли понять куда надо лететь? – такого аэропорта с названием «Гребешки» не было на их топографических картах. Хоть ты тресни».

«Общими усилиями пилотов и бандитов всё-таки была обнаружена деревня с таким странным, но благозвучным названием «Гребешки». Она располагалась сразу за высокими горами, в глубокой котловине, и должна быть точно по их по курсу. Вот-вот… уже скоро она появится, через считанные минуты».

«Так как в этих затребованных террористами «Гребешках» не было аэропорта, то было принято решение посадить самолёт на военном аэродроме, который располагался неподалёку, на авиационном секретном номерном заводе».

С этого места и дальше у Геннадия Витальевича образовался полный провал в памяти.

Следующие действия он не то что смутно помнил, он их вообще не представлял, но, к его страшному удивлению, откуда-то про них знал… или просто догадывался.

В его голове тотчас забурлили разные уродливые мысли, всякие нестандартные предположения, некие драматические сценки, которые он якобы видел, вроде как сам за этим наблюдал в последнее время.

«Стюардессы Мальвина, Сильвия, Лиля и их коллега стюард Сергей переоделись в форму красного цвета, потому как согласно циркуляру, при наступлении угрозы угона воздушного судна или взрыва работники авиакомпании должны быть одеты именно так».

«Воздушный лайнер всё-таки произвёл промежуточную посадку на каком-то незнакомом аэродроме, но пассажиров там не выводили, они все оставались на борту; и там, на том аэродроме, был арестован главарь банды, которым почему-то оказался тот тощий пассажир с многочисленными котомками и в мокрой майке, который наступил ему на ногу при посадке в самолёт в порту убытия».

«Тощего дрына, потного, в разодранной майке, убитого своей неудачной семейной жизнью страдальца, под которого так удачно и артистично законспирировался главарь банды, в наручниках провели по узкому проходу с хвоста лайнера и до переднего выхода, и он, гадина, проходя мимо пассажира, сидевшего на месте «3D», снова наступил ему на ту же ногу, как и в тот… в первый раз».

Геннадий Витальевич не был на все сто процентов уверен, что это всё произошло именно так, именно таким образом.

Откуда у него появилась в голове такая информация, он тоже не знал.

Галлюцинации?.. Видения?.. Мистика?..
Сон?? Или… психоз?.. помешательство?

Ну уж нет!! Сумасшествие тут ни при чём. Безумие категорически исключается. Ещё чего не хватало. Дураком не хотелось выглядеть. Других версий у него не было.

Он собирался обо всём выпытать у стюардесс, уж они-то точно должны были знать, что же произошло на самом деле. И как это всё было… как происходило…

Как только они будут рядом, он и спросит их. Скорей бы уже…

Геннадий Витальевич набрался терпения и стал ждать такого нужного ему момента, когда удастся поговорить с Мальвиночкой и с Сильвочкой, когда он правду узнает, когда он сам сможет понять: горькая… или сладкая… эта правда.

Но мысли покоя не давали. Мысли плодились и множились. Разными они были. Одна другой хлеще. Хоть стой, хоть падай. Мысли как с цепи сорвались. Они выдавали разные вариации произошедшего. От самых худших до самых прекрасных. Поди… разберись… как было на самом деле… Эти мысли коварные непристойно коверкали прошлое и нагло врали про будущее. Стоп! А может, они не врут? Может, действительно, настанет такое будущее, от которого худо будет… от которого помереть захочется…

Всё смешалось… как в доме том… всем известном… Что же делать???
 


Продолжение: http://proza.ru/2023/02/26/302

Предыдущее: http://proza.ru/2023/02/24/349

Начало: http://proza.ru/2022/10/19/366