Клубок радости и печали маленького шамана

 

Мария Кравченко
Клубок радости и печали маленького шамана.
         1.   Натена, долгожданный.

       Когда я родился рядом не было шамана. Это был плохой знак.
И тут, как говорится я был не одинок. Последние лет сорок на весь край был всего один шаман. Жил он где-то на побережье и физически не мог посетить всех рождающихся.
К тому же ходили слухи, что он Чёрный! Так что даже хорошо, что при моём рождении именно его не было. Но всё-таки без шамана плохо. Положено, чтоб был. Такая вот традиция и такая вот незадача.

Зато над тундрой весь день вспыхивали снежные радуги. Это был хороший знак. А чему удивляться если дело было в феврале? Это в марте снег будет кружить большими хлопьями, а в феврале он сыплется с неба невесомыми блёстками. Солнце уже поднимается на высоту хорея и в упор светит на падающий снег. Вот вам и радуги. Только они не полукруглые, как от дождя, а вертикальные и очень непостоянные. То там вспыхнет цветной столб, то тут. Красиво, конечно, празднично, но на знак не тянет. Я так думаю.

Когда пришло время перенести меня из маленького «нечистого» чума, поставленного специально для моего рождения, в семейный, из стойбища приехал отец и это тоже сочли добрым знаком. Я бы сказал – удивительным, потому как в то время сотовых телефонов в помине не было, и отец мой даже не догадывался, что мама надумала меня рожать. Просто приехал, а тут я! Весь такой в шкурках пыжика, кулёк-кульком! Долгожданный мальчик, наследник, гордость и краса рода!

И никто, никто не заметил, что мама старательно прячет глаза, чтобы никто не увидел её печаль.  Может вы думаете, что она хотела, чтобы родилась дочка? Нет, у неё уже две девчонки до меня родились. Просто мама увидела у меня на груди родимое пятно. Сначала удивилась, потом испугалась, опечалилась и тихо прошептала:
– Ингутана….
И это был не просто плохой знак, а самый ужасный.  Для неё.

   Конечно, сам-то я этого не помнил. Как может человек помнить своё рождение?  Но я узнал. Потом. И понял, что в день, когда я родился, радость и печаль моей судьбы сплелись плотным клубком, распутывать который мне придётся всю жизнь.

Узнал, потому что в день, когда я родился произошло ещё одно событие, не менее важное, чем моё рождение. Событие, которое в свете традиций этой земли не могло, не должно было произойти. Тем не менее, оно произошло.

Едва слышно произнесенное мамой слово громом пронеслось по заснеженной тундре, разбудило спящих в сугробах, растормошило укрывшихся в ельнике, развернуло весело летящих верхом на позёмке, магнитом притянуло на поляну и среди снежных радуг столкнуло лбами четырёх странных… «стариков».

Обычно законы физики на таких, как они, эфемерных существ   не действуют, но тут от неожиданности старики, столкнувшись лбами разлетелись в стороны и приземлились в сугробах. Потирая ушибленные лбы, они ошалело смотрели друг на друга.
– Меня кто-то позвал…– удивлённо сказал прозрачный дедушка с непроизносимым именем, в миру называющий себя Сэвтя.
– Кто это, кто? Поймаю, зажарю!  – возмущался такой же дед, по той же причине называющий себя Илко.
– Узнаю тебя, дружище, чуть что – жарить! – хрипло засмеялся старик, просто звавшийся Нойко. – Доиграешься, я тебя водой окачу.
– Ой, как страшно, – ехидно ответил Илко.
– Тихо, вы! Взрослые дядьки, а ругаетесь, как дети, – замахал на них руками дед, под псевдонимом Вадё и радостно добавил. – Натена! Долгожданный – родился!
Все четверо удивлённо посмотрели друг на друга и задумались. Вокруг них, переливаясь блёстками кружилась позёмка, вспыхивали столбы снежных радуг, а они, прозрачные и призрачные   сидели, задумчиво смотрели друг на друга, и в их мудрых глазах печаль сменяла радость. Но вскоре и она погасла. Осталось недоумение и разочарование. Наконец в глазах некоторых появилась надежда.

– Так может, мы можем…– робко начал говорить Вадё, но его перебил дед Илко:
– Нет! – сердито заявил он. – Мы не можем принадлежать этому ребёнку.
– Но ведь, это правнук самого Ингутана! – возразил старик Нойко. – Мы же служили ему, пока он был жив. Не его вина, что он не мог передать нас и свой дар. Некому было!
– Да, не повезло Ингутана, одни девчонки рождались, и вот дождались мальчика. А он точно шаман? – спросил дедушка Сэвтя.
– Точно! У него отметина на груди, я видел, на моей же земле родился, – ответил Вадё.
– Всё равно, мы не можем ему принадлежать. По закону его учить должен шаман, а мы ему помогать, – продолжал упорствовать Илко. – Я против закона не пойду и вам не советую. Не хочу погибать во цвете лет за непослушание.
– В каком цвете, опомнись, ты уже которую тысячу лет разменял? – засмеялся Сэвтя. Потом почесал макушку, дёрнул себя за бороду. – Сидите здесь я быстро…
И исчез.

Старики молча ждали. Они не успели даже придумать повод, чтобы сцепится друг с другом, как Севтя появился в сугробе и радостно сообщил:
– Можем! Я говорил с Я Миня, она спросила того, кто выше и тот, кто выше разрешил.
– Неужто? – ехидно спросил дед Илко. – Так-таки разрешили? А что тебе разрешили? Прислуживать шаману, которого нет? Мы только помощники, а должны взять на себя обязанности учителей ребёнка… Заменить несуществующего шамана на земле?
– Именно! – торжественно ответил дедушка Сэвтя. – Ну, то есть, заменить шамана не может никто, но стать учителями мы можем. Я Миня так и сказала: «Не бросать же ребёнка на произвол судьбы».
Деды на поляне заволновались, запричитали и слегка растерялись.

– Но как? – спросил Нойко. – Чему мы его научить сможем?
– Всему, что знаем сами, у нас же опыт! Тысячелетний! – решительно заявил Вадё. – Но пока он маленький, будем только охранять! Вроде он наш внук, а мы его дедушки.
– Ага, и пока он младенец, познакомим его с песнями, сказками, фольклором, мифами, преданиями, – мечтательно добавил Нойко. – А чтобы ему было приятней, будем выглядеть, как его матушка.
Илко от возмущения аж побелел:
– Сдурели совсем? Мы будем выглядеть, как матушка, а звать он нас должен – дедушками? Да у него крыша прямо в люльке и уедет! Воспитатели!
– Не распаляйся, Илко! – примирительно сказал Сэвтя. – Пока он говорить не научится, никак он нас звать не будет. Главное, мы должны понять, что этот ребёнок – будущий Ингутана. Скажем честно, нелёгкая судьба. И сделать её более-менее счастливой наша задача. Кроме нас некому.
– Да, – закивали головами, затрясли бородами деды. – Мы можем, мы же Духи-помощники.

Решили и сделали. Сидели невидимые для людей у люльки малыша, пели ему неслышимые людьми колыбельные, рассказывали сказки. А кроха улыбался им нисколько не смущаясь, что у него аж пять мам, потому что, хоть и грудничок, но все равно шаман: тайное видит, неслышимое слышит.

А родители не нарадуются на малыша: такой спокойный ребёнок уродился, не плачет, не требует внимания. Спит себе, ест, смотрит умными глазками и улыбается.
А уж как были счастливы Духи! Пока один песни поёт или сказки рассказывает, другой вокруг мамы вьётся, следит, чтобы правильно всё делала. Третий вокруг чума кругами летает, тишину и порядок обеспечивает. Четвёртый отдыхает, свесив ноги с макодана, умильно глядя сверху на ребёнка в люльке, на друзей своих, на самую замечательную женщину, которая родила такое чудо, маленького будущего шамана.

Шло время. Репертуар духов менялся. Теперь маленький Натена слушал рассказы Духа земли Вадё, видел сны наяву о травах, о птицах, оленях и всяких зверушках.
Дух воды Нойко рассказывал о реках и морях, ручьях и водопадах.
Дух воздуха Сэвтя показывал мальчику дальние страны, диковинные города, людей непонятных…
Дух огня Илко ждал когда будущему шаману исполнится шестнадцать, чтобы рассказать о пламени любви.

Так прошло семь лет. Духи всегда были рядом. И только когда мама разговаривала с сыном деликатно отходили в сторону. «У ребёнка должны быть свои воспоминания», – решили они. Так что я помню.

        Однажды летом, мама взяла вёдра и позвала меня на озеро. Я прихватил свой бидончик.

– Заодно и воды принесём, – улыбнулся я.
Мама замерла на секунду, вздохнула и пошла по узкой тропинке не замечая, что ленточки на подоле паницы цепляются за сизую траву.  А я поплёлся следом, ругая себя на чём свет стоит. Столько раз клялся, что не буду пугать её ингутанскими откровениями. Ну, дурак-дурак! А кто умный в семь лет? И ведь сам себя выдал. Ну, понял я, что вода – это предлог уйти подальше от чума, потому что разговор будет тайный, секретный. И что? Мог бы подыграть, удивиться, что ли. Ведь, раньше получалось?

Ещё вчера я жаловался деду Вадё, что в этот раз чум поставили далеко от озера. И невидимый для людей дед в который раз терпеливо объяснял, что кочуем мы постоянно, потому что стадо оленей весной идёт на север, туда, где прохладней. А осенью туда, где теплее. То есть на юг. Чум ставят на таком расстоянии от воды, чтобы не пугать постоянных жителей, которые приходят на водопой: песцов, зайцев, птиц разных… Сегодня тропинка оказалась такой короткой…

Набрав воду в вёдра и в бидончик, мама села на берегу, мокрой рукой провела по лицу и обернулась ко мне.
– Садись, отдохни.
Я сел напротив.
– Что тебя так печалит, мамочка? Что я Ингутана? – тихо спросил я.
Мама охнула, прижала руки к груди, лицо исказилось от страха.
– Кто тебе рассказал? – вскрикнула она. – Тётки, отец, кто?
Теперь испугался я.
– Никто. О том, что я родился шаманом, знаем только ты и я. Ты не хочешь, чтобы я был шаманом?
По щекам мамы медленно текли слезы.
– Мне так жалко тебя, бедный мой сыночек, …  У тебя нет учителя, трудно тебе будет, ой как трудно. Если бы хоть один шаман где-то был я бы упросила его стать твоим учителем, но нет никого. Твой прадед был хорошим шаманом Ингутана, но он умер давно. Как же ты один будешь… – всхлипывала она, утирая слёзы рукавом.
Обычный ребёнок при виде маминых слёз расплакался бы, но я-то ненормальный от рождения! У меня даже справка есть, вон на груди красуется родинкой величиной с голубиное яйцо. Поэтому я рассмеялся.
– Так ты этого боишься?
Мама удивленно посмотрела на меня.
– Не плачь, – ласково попросил я. – Я не один. С первого дня жизни со мной Духи-помощники. Они же бессмертные. Нянчатся со мной, оберегают, учат меня. Все четверо. Я не должен тебе это рассказывать...
– Значит, когда ты так странно сидишь, уставившись в одну точку…
– Значит, я слушаю Духа, вижу, что он мне показывает, запоминаю, – успокаивал я маму, но она расстроилась ещё больше.
– Это шаманская болезнь!
Я опять рассмеялся.
– Болезнь, это когда больно. А мне не больно, мне интересно и весело. И я уже много знаю. Про мир, про оленей, про птиц…. Хочешь, я расскажу тебе о любом цветке в тундре? Почему так называется, от каких болезней помогает и когда его собирать надо. Ты же меня этому не учила?
– Нет, – растерянно ответила мама.
– Вот! А Духи учат. По сто раз заставляют повторять. Они говорят, что я должен полагаться только на себя. Потому что мир стал другим. Больше некому меня учить и посвящать некому. Не быть мне тябедя, и не будет у меня бубна с подвесками. Никто не виноват, что сейчас всё по-другому, но я родился шаманом и мне это нравится.
Я взял её руки, прижал к своим щекам.
– Не плачь, мамочка, всё хорошо.
А она расплакалась ещё сильнее.
– Я не догадывалась, что ты…– давясь слезами и задыхаясь от страха, говорила она. – Ты такой взрослый, умный. Ты скоро уедешь в школу. Если ты будешь… там будешь так говорить с чужими... они… они скажут, что ты не… ненормальный… таких забирают в больницу...
– Да, Духи предупреждали, просили быть как все. Я постараюсь. Они хорошие духи, обещали помочь. Не волнуйся за меня. Эти Духи были помощниками прадедушки Ингутаны и они тебя любят, потому что ты хорошая.

И тут случилось самое настоящее чудо: страх и печаль исчезли из её глаз. Я видел, она мне поверила. Где-то в груди ещё копошилась тревога, но это нормальное состояние любой матери.

Я не понял только одного: почему самые важные слова мы говорим перед расставанием?  Что мне мешало раньше рассказать маме, что у меня счастливая жизнь? И не мучилась бы она так долго. Это я такой твердолобый или так хочет судьба? Не знаю. Пока.

А через месяц я уехал в школу. В первый класс.

           2.  Белая нить. Жуткая школа.
            
       Школа далась мне, на удивление трудно. Это была такая тоскливая нудьга, что я готов был бежать на край земли.  Палочки, нолики… по одной-две буквы в день… вроде я дебил из леса! А остальные дети ничего, радуются! Выучил одну букву за урок и уже герой умственного труда! Составил два слога – гений!

Деды мои, они же, невидимые для людей Духи-помощники, крякали в недоумении и деликатно сообщали мне, что я не прав. И нечего злиться. Никто этих детей с пелёнок не учил. Не было у них четырёх наставников, как у меня.
Ладно, я согласен, Духов у них не было. Но бабушки и дедушки из плоти и крови были? Как раз четыре штуки у каждого получается. Что они всё это время делали? Я прямо слышал, как скрипят в детских головах шестерёнки несмазанные.
Бесило это меня неимоверно. Но приходилось себя сдерживать. Этот прекрасный алфавит я запомнил минут за пять. Ещё за десять понял, как писать и читать. Правда, на то, чтобы рука послушно выводила буквы ушло дня три, но это дело тренировки.

Я бы и быстрее справился, но они орали! После уроков малолетние вундеркинды высыпали во двор и начинали бегать друг за другом с криками и воплями.  Это мне ещё повезло, что в каждом младшем классе было всего по паре таких горлопанов, но орали они за десятерых.  Я ребенок тундровый, у нас кричать можно только в случае смертельной опасности. А если жизни ничего не угрожает, то нельзя криком пугать зверя и птицу. Получается, меня пугать можно? Я что, хуже птицы? Ладно, я, а бабушки в соседних дворах? Как живы до сих пор. Учителям я бы памятники поставил, прямо перед школой. За терпение и снисходительность.  Понятно, что это игра. А вдруг на этот раз нет? Так что я пугался сразу по двум причинам: вдруг в запале поубивают друг друга, ну и за дедов моих было обидно. Старенькие они уже, перекричать ребятню им не под силу.

Так что сразу после уроков я бежал в парк, в благословенную тишину, которую нарушал только голос одного из моих Духов. Я был бы не против, если бы они говорили хором, настолько интересные истории они рассказывали. Одни легенды чего стоят! Например, о старых временах, когда «с неба сыпались белки». Так о богатстве земли северной говорили редкие путешественники. Рассказы Духов о знаменитых охотниках и оленеводах приглушали тоску по родному чуму, по отцу и оленям. Я скучал по аромату тундры, по шелесту травы, по маминым теплым ладоням. Мне так хотелось рассказывать ей всё-всё, о каждой минуте, проведенной вдали от неё. Но я жил в школе и по вечерам слушал сказки моих дедов.
 
Это просто счастье, что кроме меня их никто не видел и не слышал, да и я с ними всегда говорил мысленно, так что сохранить инкогнито Духов было просто.
Во время уроков, обступив меня плотным кольцом, они в целях конспирации, то по одному, то хором талдычили.

– Не торопись, не спеши, делай вид, что не понимаешь, сиди тихо, молчи… не выделяйся, будь как все...
И это они, которые наперегонки запихивали в меня самые разные знания, непрерывно показывали события столетней давности, заставляли учить наизусть поэмы, легенды и предания, так что голова пухла. К семи годам я знал правила проведения всех обрядов, от свадебных до похоронных. Всех Божеств и Духов знал не только по именам и заслугам, но и в лицо. А традиции народов севера, со всеми подробностями и отличиями, загадки-пословицы Деды называли конфетками! И пичкали меня этими сластями до икоты.
Теперь их главной заботой   стало не умственное, а физическое развитие ребёнка, то есть – меня.  Духи единодушно гнали меня играть с детьми. Особенно им нравился футбол. Усядутся на скамеечку рядком и умиляются детям, бегающим наперегонки за мячом.

– Тебе надо физически укрепляться. Шаман – это трудно, ты должен быть сильным, – поучали они.
Так что я записался и ходил с ними во все спортивные секции включая танцевальный и шахматный кружки. В тринадцать лет они велели мне петь в хоре, потому что…
– Шаман во время камлания поёт. Ты должен петь красиво, а то нам будет стыдно перед Я Миня.

Вот оно что! Я думал, что Духи просто истосковались без работы, так они на меня набросились. Дух без шамана – горькая судьба, сорок лет отпуска, практически бесцельная жизнь.  И наконец я родился. Долгожданный потомок шамана Ингутана, великого предсказателя.  Это я понимал и даже жалел их, а они, они… им стыдно будет перед Я Миня?

Если кто не в курсе это Верховное Божество.
Вообще, устройство мира по ненецкой мифологии, совершенно уникально. И, как всё уникальное – совершенно! Представьте, есть три мира: нижний, мир грешников, куда они попадают после смерти. Руководит этим миром при помощи злых духов Бог Нга.  Тоже добрым не назовешь. А вот праведники после смерти отправляются в верхний мир, к доброму Богу Нуму. Помогают ему хорошие божества, главная из которых Я Миня. Матерь всего сущего. У неё в руках книга Судеб, где написано, когда, где должен родиться человек, как он проживет жизнь и когда умрёт.  Мы с вами живём в срединном мире под присмотром Божеств и Духов, соответствующих всем стихиям: воды, воздуха, земли, огня… По ненецким верованиям Духи живут везде, в каждом камне, в каждой травинке. Маленький судья нашим поступкам. Поэтому так много правил, много запретов. Нельзя втыкать нож в землю – земля обидится. А на самом деле, так повреждаются корни растений, а они в тундре на вес золота. Нельзя бросать камни в воду, Дух воды обидится. А на самом деле, зачем рыбу пугать, водоём загрязнять? Нельзя кричать, …  Эти правила в тундре каждый ребёнок знает. Придуманы они для того, чтобы сохранить мир: тундру, оленя и человека. Кстати, ненцы называют тундру – Вы.  А оленья – Ты. Такая простая формула: я человек, ты – олень, вы – тундра, равно жизнь.  Вам наверно трудно понять, я-то это с пеленок усваивал.

Ну, вот чтобы моим дедушкам не было стыдно перед Я Миня, к десятому классу я вырос высоким, мускулистым и обаятельным. Этакий Брэд Питт национального разлива, самозабвенно отплясывающий ламбаду и распевающий гимн края без аккомпанемента в перерывах между математикой и химией. На вопрос, зачем шаману химия мои любвеобильные деды отвечали возмущенным хором:

–  Что б было!
А в первом классе меня спасло от побега то, что уже к середине учебного года детишки втянулись. Стали соображать быстро и охотно. Как-то сами собой определились отличники, хорошисты и троечники.  Учиться и жить стало гораздо интересней. К тому же, я учился в школе в две смены. Обычные уроки с одной учительницей и вторую смену с четырьмя наставниками. Эти великие комбинаторы оказались пронырливыми и изворотливыми. Когда один из них садился рядом, я брал любую книгу, открывал её и… смотрел видения, которое посылал Дух. Минуты через две он говорил:

– Переверни страницу.
Так что все вокруг видели, что я просто читаю. Однажды, в седьмом классе я решил разыграть дедов и притащил из библиотеки книгу Аллы Громовой «Сибирская шаманка». Открыл, приготовился слушать Нойко, но тот молчал. Долго молчал. Целую минуту. Потом говорит:

– Переверни страницу.
Оказалось, он читает! Вскоре все мои Духи собрались вокруг и увлечённо читали о силе рода сибирских шаманов. Дочитав, они удалились посовещаться.
В результате добрые дедушки, мои Духи-помощники решили, что моё образование грешит прорехами и удвоили усилия. Ну, как вам такой поворот?
Так что я залез в Интернет и нашёл ещё кучу книг по моей специальности, то есть о шаманах. И пока один читал мне лекцию, остальные штудировали найденные мной книги. И все были довольны.

Меня немного огорчало, что я так ни с кем по-настоящему не подружился. Так, чтобы на всю жизнь! Просто потому, что никому не мог доверить свою тайну. Да и не хотел. Променять общение с моими Духами на пустые разговоры… Нет, самыми настоящими друзьями были мои дедушки.

Счастливые школьные годы. И каникулы. Особенно летние. Я свято верил, что деды меня не обидят, но каждой весной страшно мне было, не передать.
***

            3.  Зеленая нить.  Укрощение.

          Первые летние каникулы Духи решили посвятить моей безопасности. И как только они это решили, опасность стала подстерегать меня на каждом шагу. Вещи не просто не слушались, они изо всех сил старались навредить.
Поясок малицы развязывался, зацепившись за куст, а при попытке вытащить, норовил удушить. Сколько раз я падал с посиневшим лицом – не сосчитать.
Ножик, которым я ещё малышом вырезал палочки, сам поворачивался в руках, угрожая если уж не отрезать руку целиком, то оттяпать палец точно!
Камни под ногами появлялись вдруг и неизвестно откуда. Я спотыкался, падал, расквашивал нос, а Дух Вадё заботливо расспрашивал, как именно я собираюсь остановить кровь, каким лютиком-листочком. Ну не садист, а?
И тут же все хором устраивали разбор полёта: я, дескать, не почувствовал опасность, не прислушался ни к миру, ни к себе.

– Слушай мир! – убеждал Сэвтя. – Он говорит с тобой, а ты, как глухой, как сноб неотёсанный, летишь, не глядя, не слыша…

Уже через неделю я, весь в ссадинах и синяках, боялся ходить по чуму. О том, чтобы пойти в тундру, страшно было подумать. А там, там лето! Всё цветёт и пахнет нектаром. Там бесконечно светлый полярный день, а я туда … боюсь. Так только через открытый полог чума гляну, как тундра сияет всеми красками. И всё!

– Ну, постарайся, пожалуйста, – канючил Дух Нойко. – Это просто, ты сможешь!
– Сосредоточь внимание на кончиках пальцев. Что чувствуешь? – нетерпеливо вопрошал Вадё.
Говорить вслух, что я чувствую, было не обязательно, деды и так знали. Они ж Духи!
– Не злись! – ласково просил Илко. – Умение чувствовать кожей – основа твоей профессии. Просто чувство опасности самое яркое, с него легче учиться.
– И не торопись! Медленно протяни руку, всё внимание на пальцы, ну… – командовал Вадё.

Я понял, что деды не отстанут и стал пробовать. Движения мои стали плавными, внимание сосредоточенным. Причём не на себе или предмете, к которому я протягивал руку, а где-то посередине.
Я закрыл глаза, вытянул руку и вдруг я почувствовал легкое покалывание в пальцах. Оказывается, все предметы и живые существа излучают странные вибрации, понимать которые оказалось легко. Это багульник, это нарта, а вот покрышка чума… а это колючий куст. Вибрации опасности кололись жестко, предупреждая – будет больно. Я заинтересованно бегал по тундре с протянутой рукой, сирота, да и только.
Духи радовались, как дети!

– Получилось, я верил, надо же, умница наш, чудо ребёнок! – восторгались они, а потом заявили, что мне надо встретиться с настоящей опасностью. Дескать, колючий куст обойти с закрытыми глазами, это детский сад. Вот с волком столкнуться один на один, вот это испытание!

Если бы я был зверем, шерсть на загривке встала бы дыбом. Но я был ребёнком восьми лет и от страха… Деды это поняли и тут же опомнились. И решили, что вначале нужна теория. И что полугодовалый щенок лайки, играющий перед чумом, для тренировки подойдет.

– Ничего сложного нет. Сначала проверь пространство, – начал излагать теорию Вадё. – Руку можно не протягивать.
– Просто представь, что ты её вытянул. Всё и так почувствуешь, – продолжил Нойко.
– Встретив непонятно кого, улыбнись, – встрял Илко и посмотрев на меня, удивился.
– Ты что делаешь?
– Улыбаюсь, не заметно?
Сэвтя посмотрел с укором и ехидно заметил.
– Это ты людям будешь так улыбаться. Зверь тебя не поймет. То есть, поймет, но не так.
– Ты вот губы растянул, зубы показал! Для зверя это признак угрозы, – продолжал издеваться Вадё, – Рот закрой, глаза прищурь и медленно моргай. Вот, молодец. Вот так улыбаются всем животным, даже жабам.
– А кузнечикам?
Дед Вадё задумался, потеребил бороду и махнул рукой.
– Им тоже можно, хотя они не увидят.
– Слушай, ты чего дуреешь? Мы, между прочим, для тебя стараемся, – обиделся Нойко. – От опасности уберегаем …
– Ладно, всё ясно! Вышел, просканировал, понял, что там неизвестный зверь, не очень опасный, глядя в глаза поморгал, то есть улыбнулся. Дальше что?
Нойко выпучил глаза и махнул руками.
– После этого, как правило зверь уходит по своим делам. Он же тебя тоже сканировал, проверял твои намерения, понял, что ты не опасен и пошёл себе…
Вот это была новость!
– Это что же, получается, – возмутился я. – Меня тут каждый куст, каждая жаба сканирует, а я ни сном, ни духом? Раньше сказать не могли?
–  Натена, внучек, ты чего завёлся? – ласково ответил Вадё. – Может и ни сном, но Духом. И заметь, нас тут четверо. И пока мы рядом, ни одна злая Душа к тебе близко не подойдет.
– Тогда зачем вы меня этому учите?
– Затем, что ты шаман. Каждый, уважающий себя шаман умеет усмирять хищного зверя. Это и полезно, и эффектно, – ответил Илко и мечтательно добавил. – Вот твой прадед лихо владел этим приёмом.

Я понял, что деды не отстанут и сдался. Присел на корточки и стал пристально смотреть на щенка. У меня не было ни одного шанса улыбнуться! Пёсик в два прыжка оказался рядом и немедля ни секунды прыжком на грудь уложил меня на лопатки. Сидел верхом, повизгивал от счастья и норовил облизать лицо. Деды хохотали так, что трава вокруг ходуном ходила! А ведь планировалась только улыбка! Кое-как успокоившись, вперёд вышел дед Нойко.

– Я буду зверем, – самоотверженно заявил он. – Но только сегодня, один раз. В научных целях.
Я не успел спросить, каким зверем он будет, волком или медведем, а щенка будто ветром сдуло только хвост мелькнул вдалеке. Оттуда же послышалось жалобное поскуливание. А мне… не только в пальцы, во всё тело впились иголки опасности. Горло сдавило болью, ни вздохнуть, ни закричать и страшно стало…
Зато Вадё почему-то несказанно обрадовался.

– Молодец, Натена, ты чувствуешь! – кричал дед. – Собери весь страх в ладони, представь, как он иголками летит в зверя. Ну!
То ли от ужаса, то ли сработал инстинкт, я мгновенно сообразил, что, если буду вытаскивать иголки по одной, помру раньше, поэтому я мысленно, но с дикой болью содрал с себя кожу с иголками и со всей силы метнул туда, где был невидимый зверь. И победно заорал!
 
И знали бы вы, как мне понравилось быть сильным, несмотря на то что понарошку содранная кожа болела по-настоящему! Но я тут же об этом пожалел, потому что вместо невидимого зверя передо мной покачиваясь стоял дед Нойко. Булькнув что-то непонятное, он как подкошенный рухнул в траву. А я, готовый упасть рядом, жалобно спросил:

– Я дедушку убил?
Духи замахали руками, подхватили меня, усадили в траву, гладили по горящим от боли плечам, по голове и причитали.
– Ну что ты, что ты… да нет, всё хорошо, ты молодец, жив твой дедушка, … скоро очухается, смотри, он уже улыбается!
Меня передернуло. У-у- улыбается?
Дед Нойко действительно сидел в траве и улыбался, правда, как-то кривенько и жалобно.

– Ну, всё! На сегодня хватит! Все молодцы! – решительно заявил Сэвтя. – Всем отдыхать! Натена, пойди, поиграй с собачкой, а то она от страха до сих пор дрожит.

На следующий день отец отвёз меня в стадо. Я с младенчества любил такие поездки, а в этот раз у меня была особенная цель. Я хотел потренироваться на оленях: по улыбаться, подружиться…

Как оказалось, завоёвывать расположение этих прекрасных животных не пришлось. Они смотрели на меня со спокойным уважением. Я только запомнил в пальцах тёплое и светлое ощущение. И всё. Так что я шатался по стойбищу без дела, а Духи, чтобы не мешать мне общаться с отцом куда-то ушли. Подозреваю, строить планы, как меня напугать посильнее. Да куда уж сильнее, меня и так всю ночь трясло. Короче, Духов рядом не было.

Я бесцельно слонялся среди оленей и как-то нечаянно забрел в дальний конец стойбища и тут… тысячи иголок, ещё маленьких, но болезненных до паралича, впились во всё тело. Слепой из-за иголок в глазах, я стоял столбом и боялся пошевелиться, а боль становилась всё сильней и наконец, стала больше страха. И я заорал диким голосом и криком вытолкнул из себя иголки туда, откуда они прилетели. Из-за кустов донесся жалобный визг. А над головой раздался оглушительный звук выстрела! Я в панике развернулся, чтобы бежать куда глаза глядят и уткнулся в живот отца. Сильные руки обняли меня.

– Натена, сынок, всё хорошо! – успокаивал меня отец, прижимая к себе. – Маленький храбрый мальчик, не бойся, ушли волки, ушли…

Значит, это были волки. Так вот, значит, как ощущается опасность от настоящего зверя. Я понял, что дед Нойко пожалел меня. Вчера боли было меньше, намного меньше. Надо бы ему спасибо сказать, а я обиделся. Думал, он нарочно меня мучил, а он учил. Учил – мучил…

– Натена, ты их видел? Волков?
Я помотал головой. Тогда отец взял меня за плечи и наклонился, чтобы видеть мои глаза.
– Ты их почувствовал?
В ответ я только кивнул.
– Я знаю, кто ты. Тебе очень страшно?
Я не знал, что ему ответить, потому что понял, как страх заставляет делать невозможное, а это так здорово. И я улыбнулся отцу как человек человеку, губами.
Рядом нервно кружили Духи, подозрительно бледные.
– Пойдем, сынок, чай пить. Волки больше не придут. Ты их сильно напугал, мой маленький храбрый шаман.

Жалко, что Духи чай не пьют. Я бы им пустырник заварил. Вот кто страху натерпелся. Думают, бросили ребёнка, а тут…
– Спасибо, – вежливо ответил я отцу и бледным моим Духам.

     На следующий день я ушел к озеру, подальше от посторонних глаз. Духи крутились рядом, но виновато молчали.
– Значит так, – решительно сказал я, устраиваясь на высокой кочке. – Сегодня зверем будет Сэвтя.
Духи ахнули и дружно замахали руками.

– Может не надо… хватит пока… ты вчера…
– Вот именно, вчера! Вчера я понял, что ни один уважающий себя шаман не будет терпеть такую боль.
Духи озадаченно переглянулись.
– Должен быть способ, чтобы и зверя победить и колючки из себя не выковыривать. Вы хоть раз на себе это пробовали? Знаете, как больно? – спросил я.
– Я знаю, – пробурчал Нойко.
Остальные замотали бородами.
– Ну, хоть что-то вы помните?
Дед Илко задумался, зажал бороду в кулак.
– Я не помню, чтобы Ингутана, твой прадед, что ни будь особенное делал, – вздохнул он. – Он всё повторял, «укротить зверя, значит укротить себя».
– Странное выражение, как его понимать?
Дед Савтя вздохнул.
– Он что-то говорил, но я не помню.
– А я помню, – удивленно ответил дед Вадё.
Все замерли и заинтересованно уставились на Духа земли.
 – Он молчал! Да, молчал. Вскинет так руку и молчит.
Дед Вадё не поленился встать и вытянуть руку с согнутой ладонью, словно бы останавливая меня.
– Точно! Как я мог забыть, он так делал, – подхватил Севтя.
И точно так же вытянул руку.
Илко перестал теребить бороду и тоже вытянул руку.

Так они сидели с вытянутыми руками между кустами цветущего багульника и силились сообразить, что бы это значило. Я тоже повторил этот жест и вдруг почувствовал, что сейчас мне в ладонь вопьётся иголка. Чисто автоматически я мысленно остановил иголку, представил, что их много и с силой оттолкнул их от себя. Деды с криками повалились в траву.

– Ай, ой, – кричали Духи и им из-за кустов вторило жалобное «ау, ау» …
Я вскочил на ноги и успел заметить убегающего со всех лап зверька.

– Песец! – сообщил я Духам.
Духи вмиг перестали корчиться и смущенно замолчали.
– Судя по пушистому хвосту, это был песец, – пояснил я.
– А-а, – заулыбались деды, – Так это ты зверя опознал?  Ну, тогда всё в порядке… это был песец… песец и всё тут… и ничего такого…
Сэвтя с таким облегчением вздохнул, что нас всех чуть ветром не сдуло. Ну, он же Дух воздуха.
– Я решил, что ты так ругаешься, извини, что плохо подумал.
– И я, я так испугался, – смущенно добавил Илко.
– Мы тебя вроде не учили ругаться и где ты мог набраться? …  – спросил Вадё.
И хором ответили сами себе:
– В школе.
Я рассмеялся.
– Так может ну её, эту школу? Писать-читать я уже умею…
Но Духи возмущенно зашикали.
– А мы? Мы, пока с тобой в первый класс не пошли ни читать, ни писать не умели. А теперь! Мы теперь, как это у вас говорится, мы самые крутые Духи! Это только первый класс нудный, дальше будет интересней.
Ну что тут скажешь? Ни-че-го! И мы пошли домой.

– Натена, скажи, а как ты догадался, что делал Ингутана, – спросил по дороге дед Вадё. – Ну, зачем он вытягивал руку?
– Да ничего я не понял, оно само как-то…
– Я думаю, ты почувствовал злобу песца. Больно было? – подхватил разговор Нойко.
– Нет, совсем не больно. Он метнул всего одну иголку, и я почувствовал её до того, как она впилась в меня.
– Ничего себе, одна! Их были тысячи! – возмутились Духи.
– Точно, я вспомнил, я остановил её возле руки и представил, что их много.
– А зачем в нас метнул? Надо было в того, кто послал опасность.
– Я не в вас. Я вообще, обратно…. А разве так можно? – удивился я.
– Только так и нужно, – обиженно закричали Духи.
– Простите, я не знал. Может можно вообще куда угодно послать эту опасность? Хоть в землю?
Духи задумчиво молчали, и я принял командование этим парадом на себя.

– На сегодня хватит. Всем отдыхать. Завтра с утра Сэвтя будет зверем, а я буду учиться отводить удар. Так что, вспоминайте, как это делается.
Весь остаток летних каникул я тренировался на Духах, на зайцах, на птицах и даже на рыбах, никому не причинив боли. Я научился чувствовать опасность и избегать её, не поднимая руки.

И эти знания, как оказалось, очень даже пригодились мне в школе, где задир больше, чем гениев. Я лихо гасил драки и споры, отводил от себя не только опасность, но и проявление излишнего внимания. Мне нравилась такая жизнь, а Духи с удовольствием учились по программе второго класса и мечтали о лете. На каникулы у них было запланировано особое развлечение.

– Шаман прежде всего знахарь, – важно заявили они.
А я со страхом думал, что это значит?

            4.  Жёлтая нить. Знахарь.

     – Ну, кого лечить будем? – мысленно крикнул я, выходя из чума прекрасным летним утром. Несмотря на вопрос, мне было весело. Потому что, ура! Каникулы!
Потому что тундра цветёт! Да так, что, если запивать её аромат простой водой, такой коктейль получается! Намного! Намного вкуснее рыжей фанты! Её, что, выпил и всё! Только в животе хорошо. А аромат цветущей тундры, он везде: и снаружи, и внутри. И настроение сразу весёлое. Я читал, это называется ароматерапия.
Так что я принял ещё немного этой терапии, то есть, подышал полной грудью и вдруг почувствовал неладное. Просканировал пространство – нормально! Повода для беспокойства нет, а беспокойство есть. Да вот же оно, прямо передо мной... сидят рядком, молчат ладком мои Духи-помощники. Событие, честно скажу, редкое. Практически невозможное. Что бы они молчали? Такого раньше не было. А теперь есть и это странно.
– Что случилось? – встревоженно спросил я.
Духи замялись. Дед Сэвтя, он же Дух воздуха, шумно вздохнул, окатил всё вокруг волной духмяного ветра и ничего не сказал. Остальные тоже молчали. Только дед Илко, он же Дух огня тихо потрескивал.
–  Вы почему молчите, все живы? – вконец разволновался я.
Дед Нойко, то есть, Дух воды, что-то булькнул, а Вадё, Дух земли, поднялся со своей вотчины и грустно ответил:
– Учиться пора.
– Вот же, злая медь моя (это я так ругаться научился, чтобы хоть как пар выпускать. А то с тех пор, как я научился зло отражать, могу и собственное раздражение в неповинного человека метнуть. Так что приходится ругаться. Ну, мысленно, конечно). –  Я же сразу спросил: «кого лечить будем». Ну и в чём проблема?
– Проблема в том, что мы не определились, как тебя учить лечить, – пробулькал Нойко. – Классическим или современным методом.
Я так и сел! Ну, и стоило мне так нервы мотать? У меня же воображение!
– Ладно, давайте так: мы сейчас пойдем к озеру, вы мне всё расскажете и вместе решим. Хорошо? – успокоил я Духов, и крикнул в сторону чума:
– Мам, я к озеру, гулять.
Мама тут же появилась в открытом пологе и помахала мне рукой. Но беспокойство в её глазах я успел заметить. Да что ж такое! Все вокруг такие беспокойные. Мама понятно, наслушалась старых баек про болезни шаманов и боится, что мне больно будет. Но Духи-то чего? А Духи уселись на берегу и молчат. Мрачные такие. А вокруг цветет багульник, сквозь белые соцветья синеют незабудки, малиновыми колокольчиками светятся камнеломки, сочная сизая трава волнами стелется. Окинув эту красоту рассеянным взглядом, дед Вадё печально произнес:
– Натена, внучек, пойми нас правильно, мы не шаманы, а только помощники. Мы видели, как Ингутана лечил людей, но что он там делал, не очень понимаем.
– Ну, вот и расскажите, как он лечил. И может, вместе поймем, что к чему. Вот ты, дедушка Сэвтя, что помнишь?
Сэвтя заметно оживился, пригладил бороду и важно сказал:
– Я помню, однажды привезли к Ингутана паренька, положили в чуме. А он весь красный и такой горячий, что я сразу стал на него дуть холодным воздухом. Ингутана меня похвалил. Да, так и сказал, что я молодец. А мне было приятно…
– Не отвлекайся, ладно? Мы все знаем, что круче тебя только горы. Что Ингутана потом делал, помнишь?
– Да всё как обычно, – пожал плечами Сэвтя. – Пока я дул он надергал из пучков, что сушились под пологом, немного травок разных и бросил на печку. Дым пошёл приятный. Ингутана взял бубен, стал греть над дымом, потом гладил его, что-то шептал.
– Больному шептал? – уточнил я.
– Нет, не больному, бубну. Потом стал в бубен бить и вроде песню петь, но слов не разобрать. Потом подошел к парню, откинул одеяло и цокнул языком от удивления.
– А что его так удивило?
– Да парень этот был весь в красных пятнах и струпьях.
– И что?
– Ингутана его осмотрел, сел рядом и снова стал бить в бубен, покачиваться и петь. Долго так пел, то громче, то тише и вдруг замолчал, и я понял, что его нет.
– Кого нет? – затаив дыхание спросил я.
– Ингутаны нет. Вот, вот так дело было, – вздохнул Сэвтя подняв ветер.
– Ты зачем ребёнка пугаешь? – возмутился дед Нойко. – Не волнуйся, Натена. Ингутана всегда во время камлания исчезал. Тело тут, а душа отправлялась в верхний мир. Это нормально!
И Духи дружно закивали, а дед Вадё добавил:
– Мне Ингутана рассказывал, что там, куда он отлетал, он встречал особенного Духа, который говорил, чем болен человек и как его лечить. Иногда Ингутана возвращался вместе с этим сострадательным Духом. И они оба лечили больного.
Меня эти лирическо-мистические воспоминания стали раздражать. Никакой конкретики. А мне, между прочим, вот такого же паренька лечить придётся. Я же шаман!
– Чем лечили? Мази делали, отвары варили?
– Да, конечно, делали, но потом, когда вылечат.
– Ничего не понял, да как же его лечили?
–  Ингутана в бубен бил и говорил что-то непонятное долго-долго.  Сострадательный Дух всё время возле больного сидел и ничего не делал. А потом исчез. Тогда Ингутана перестал камлать, сказал родным, что всё хорошо, парень здоров. И стал готовить отвар. Ну, это, чтобы тело залечить. А так-то он его вылечил. Хотя по парню этого не скажешь.
Все печально задумались. Больше всех опечалился я. Снова и снова словно кино просматривал виденье, как главный знахарь Игнутана лечил паренька. Как тлели травы на печке, наполняя чум целительным ароматом. Я чувствовал его вкус и даже лицо сострадательного Духа рассмотрел.  Долго так печалился. Духи ждали, что я скажу. И я сказал:
– Всё ясно. Мне этот метод не подходит, потому как у меня бубна нет!
Деды удивленно уставились на меня, как будто первый раз увидели и сердито замахали руками. Это было так неожиданно, что я малость струхнул. На всякий случай.
– Как это, нет? – возмущенно кричали Духи. – Есть! Бубен Ингутаны твой по праву! Ты его наследник!
Тоже мне, нашли наследного принца. И что я с этим бубном делать буду? Это же отдельная наука.  Зачем Игутана бубен грел, гладил и уговаривал, я знал, причём из лекции в краеведческом музее. Экскурсовод сказала, что так шаман настраивал себя и бубен на ритм вхождения в транс. Ну, по крайней мере, теперь понятно, зачем ему этот транс нужен. Чтобы «отлететь» туда, где обитает сострадательный Дух.
По идее, Духов в том месте много и как узнать, который из них мне нужен, непонятно. И тут до меня дошло и стало так плохо, что мои Духи встревожились. Я понял, что объяснить эти моменты мне может только шаман-учитель, который возьми и умри за много лет до моего рождения! Ну, и как это называется? Каким простым ненецким словом?  Духи поняли и понурились, и мне ничего другого не осталось, как ещё раз сказать:
– Го-рька-я-я-я медь мо-о-я-я!
Потому что я хоть и шаман, но вполне сострадательный. Духи выдохнули, вернулись в исходное положение, и тогда дед Вадё сказал:
– Чтобы понять чужую боль, надо самому переболеть. Так другие шаманы говорили, я от других Духов слышал.
Я уже говорил, что у меня воображение? Я мгновенно представил, как весь красный, в струпьях лежу в чуме… Духи тоже это увидели и дружно вздрогнули, а я решил забить последний гвоздь в крышку этой проблемы.
– Ну, простуда, грипп, это ещё, куда не шло. А холера, чума, туберкулёз и дальше по списку? На это я согласен только в условиях стационара. Потому что, если я заболею чумой в чуме, такая эпидемия начнётся! Злая, очень злая и горькая медь моя! Ещё варианты есть?
Мой отказ болеть по очереди всеми болезнями Духов обрадовал так, что они заулыбались.
– Есть, конечно, есть, – Сказал Илко. – Но он очень сложный.
– Что, ещё сложнее? – удивился я.
«Значит, предыдущие варианты были так себе, семечки? Если они сейчас скажут, что я должен сам себе аппендицит вырезать или кровь пустить, уйду к отцу в стойбище. Буду оленей пасти. А больных пусть доктора лечат. Слава-всему-что-есть, сейчас и больницы, и доктора, и сан авиация в наличии.»
 Духи, как водится, мысли мои знали и обрадовались ещё больше. Только чему?
– Вот в этом и дело, – сказал Вадё. – Они лечат… тело. А у человека кроме тела есть Душа.
«Ага, значит вот в чём дело! Я понял! Шаман вначале лечил Душу, а уже потом травки заваривал… Какой же я умный, прямо праздник!»
– Да, ты умный, – согласился Нойко.
А я снова впал в тоску. «Ну ладно, бубен у меня есть, прадедов. Но как я Душу увижу? Она же невидимая!»
– Да видимая она! – сердито рявкнул Сэвтя. – Ну и характер у тебя, Натена! Что ты мечешься, то в тоску, то в радость? Меня укачало!
– И меня, – жалобно сказал дед Нойко. – И, главное, ты никогда не дослушиваешь до конца. Я хотел сказать, что ты умный, ты поймёшь, как увидеть Душу.
– Просто её видят сердцем, – добавил Сэвтя. – К сожалению, тут мы тебе не помощники. И это нас печалит с самого утра.
Мне стало жарко от стыда. «Бедные мои Духи, какой я оказывается» …
– Не противный, – покачал головой дед Илко, услышав мою мысль. – Просто молодой. Мы тебя не ругаем, не думай. В девять лет и терпения, и выдержки ровно на девять лет. Зато ты умный и сострадательный. Мы как твои воспитатели тобой гордимся.
– Всё равно, простите меня. А кто ни будь, знает, как это, смотреть сердцем?
Духи понуро молчали. Илко посмотрел мне в глаза и сказал:
– Обычно сердце включается, когда человек любит.
– Кого? – недоуменно спросил я. – Я люблю свою маму, отца люблю, оленей, тундру…  Этого мало?
Духи печально вздохнули.
– Мало. Ты любишь сердцем и умом. А надо только сердцем.
Мы сидели на душистых кочках, молчали и обдумывали эту, такую простую и такую сложную задачу.
– Мы сейчас уйдем. Недалеко, – сказал Илко. – А ты попробуй полюбить эту землю. Да хоть один цветочек. Ингутана часто так делал: уходил в тундру, садился на кочку и смотрел. Однажды он сказал, что свет и тень делают каждое растение неповторимым здесь и сейчас. И на эту неповторимость сладко и больно смотреть и хочется плакать. Постарайся понять, что это…
И они ушли.  А я остался. И неожиданно для себя заплакал. Глаза щипала обида и слёзы катились, сыпались градом. Мне было так жалко себя, что хоть вой! Я и выл! Размазывал по лицу слёзы и выл. «Я не просил рождаться шаманом. Я не просил рождаться шаманом, у которого нет учителя. Я не хочу делать больно маме, не хочу, не хочу» …
Я не знаю сколько это продолжалось. Этих «не хочу» оказалось так много, что, выплакав их я не заметил, как слова поменялись местами.  И услышал, как говорю.
– Я хочу… хочу быть… … уметь любить сердцем.
Понял смысл сказанного и от изумления замер. На реснице повисла слеза. Сквозь неё я увидел, как лепестки ромашки изогнулись, потянулись ко мне, словно хотели обнять, остудить горящие щёки… Это потом я узнал, что капля-слеза сработала как линза, искривила пространство, но в тот миг я верил, что этот живой цветок жалеет и любит меня. До этого я не задумывался, как ко мне относятся растения или облака, или ветер, который не дед Сэвтя, а просто воздух, вкусный, ароматный, который надо запивать родниковой водой. Любят ли они меня?  Теперь я всматривался в травинки. Изумлялся атласному изяществу плавных изгибов. Затаив дыхание следил за изменчивостью цвета в солнечных лучах. Слышал, как под корой берёзы струится сладкий сок, как бело-розовые колокольчики брусники, такие хрупкие, что сквозь них проходят солнечные лучи, покачиваясь, позванивают.  Я увидел белую подушку ягеля и ахнул от сознания, что это жемчужная модель инопланетного мира здесь, сейчас. И я её вижу.  Я не знаю в какой момент отключилось сознание, и осталась только радость красоты, которую я впитывал руками, кожей, сердцем….
Я вдруг увидел, что каждый цветок, листок, травинка, излучают светлое сияние. По краям оно наливалось жёлтым цветом, а он плавно переходил в розовый, сиреневый. Вся тундра сияла, словно в тумане включились невидимые цветные лампочки. Сияние каждого цветка стремилось к синему небу. Но были и шары света, которые плавно перемещались среди сияния растений. Я догадался, что это Души животных.
Я боялся пошевелиться, чтобы не потревожить, не потерять это волшебство и мне на плечо села птица. Маленькая пичуга с зелёной грудкой в облаке нежного света. И чудо не исчезло, а засияло новыми красками. Переполненный этой красотой я прошептал:
– Так вот какая у тебя Душа, моя земля… я люблю тебя…
Огромный вислоухий заяц потерся о мою ногу словно домашний кот и поскакал дальше. Из-за сияния вокруг себя он казался по-зимнему белым.  А я вздохнул всей грудью и пошёл домой.  Возле чума я увидел маму. Она стояла в облаке золотистого света, смотрела на меня и улыбалась.
– Ты такая красивая, такая золотая. Давай завтра поедем к отцу?
Мне нестерпимо хотелось посмотреть, какая у него Душа. И какие Души у оленей. Душу зайца я уже видел.
     Как я и думал, Душа отца оказалась такой же, как у мамы, только чуть ярче, с медным отливом. И я тут же решил «медью» больше не ругаться. Мои вездесущие духи дружно захихикали.
Олени меня потрясли: Души у них оказались бежевыми! У рогачей потемнее, у важенок посветлее, а у оленят почти белыми. И это были такие тёплые Души, что я сразу понял – это тепло доброты. Я не хотел от них отходить, а они тянулись ко мне, тыкались мордами в плечи, в руки. Кто-то из них горячим языком лизнул меня по щеке. Словно погладил. Словно я оленёнок.
Всё было хорошо, но тут на дежурной упряжке подъехал пастух. Это был незнакомый дядька. Душа у него была скукоженная, как старая сумка тучейка, еле-еле светилась тусклым серым цветом. А на затылке и спине вообще не светилась.
Это было так неожиданно и так неправильно, что я растерялся. Потом я уже ничего не видел. Резкая боль скрутила шею, сломала спину.
– Сынок, что случилось? – забеспокоился отец.
– Расскажи мне, кто этот человек, – задыхаясь от боли, я показал на пастуха. – Откуда он приехал?
– Издалека.
– Зачем?
– Ты же видишь, оленей пасти. Почему ты спрашиваешь?
– Хочу знать. Скажи, а там, где он жил, там нет оленей?
– Есть, но… видишь ли, недавно у него умерла жена. Такое горе. Ему тяжело там было. Вот он и приехал. Ладно, пойдем чай пить.
Отец повернулся и пошёл в чум, а я отошёл от пастуха подальше, боль стала меньше.  Я стал думать. Значит, от горя так бывает, что Душа становится такой некрасивой, слабой…
– Да, Натена, от горя так всегда бывает, – подтвердил дед Сэвтя.  – Душа болит, а ты чувствуешь эту боль как свою. Ты же шаман.
Я едва не расплакался, потому что с этим горем я не смогу ничего сделать. «Вот если бы я мог дать ему немного своей Души… Интересно, так можно?»
– Так можно, – согласился дед Нойко. – Не боишься за свою Душу?
«Боюсь? Да после вчерашних откровений и всей той боли, что я вытерпел… да, боюсь. Но, все равно, рискну. Нельзя, чтобы Душа так болела. Даже чужая.»
– Вы знаете, как это делать, ну, свою Душу отдавать?..
Духи молчали. И тогда я пошёл к этому, незнакомому пастуху.
– Ань торова, меня зовут Натена, – сказал я, сдерживая боль в спине.
– Торова, – ответил мужчина.
– Вы должны вернуться домой. У Вас Душа болит от горя и ещё она болит от разлуки. У Вас там дети остались и внуки? Вы нужны им.
Мужчина задумчиво смотрел на меня, а я смотрел на его Душу, которая то разгоралась новым светом, то гасла. Я всем сердцем хотел, чтобы он улыбнулся и вернулся к детям. Они вылечат его. Мужчина улыбнулся глазами, повернулся и пошёл. Я видел, как через дырку над его спиной вытекает свет. И тогда я, совершенно неожиданно для себя, догнал этого дядьку, подпрыгнул и хлопнул в ладоши прямо над дыркой! Дядька вздрогнул, его душа на миг сжалась, а когда распрямилась, дырки не было. А меня тут же перестала мучить боль.
– Ты чего?  – спросил он.
– Ничего, кузнечика поймал! – нагло соврал я и показал ему кулак.
Духи молчали. А я прислушался к себе. «Как там моя Душа, не пострадала? Жалко, что я её не вижу. Хотя я только свою не вижу, а дедушки мои ни у кого Душу не видят и ничего. И люди, которые не шаманы, тоже не видят. Поэтому такие смелые: говорят и делают, что хотят, не заботясь ни о своей Душе, ни о чужой» …
     Остаток каникул прошёл без приключений, хотя, если честно, это было одно большое приключение, наполненное красотой. И удивительное дело, меня совершенно перестали бояться звери: хомяки-лемминги, потеряв страх, лезли под ноги. Зайцы только что на ручки не просились. Белки, птицы стаями предпочитали отдыхать у меня на плече. А однажды пришли песцы, сели рядом со мной и улыбались. Глазами.
– Это они греются у твоей души, как ты грелся возле оленей, – восхищенно прошептал Сэвтя.
– Все-таки мы молодцы, успели, – радостно сказал дед Нойко.
Я встрепенулся.
– Что успели? Опять что-то натворили?
Духи радостно рассмеялись.
– Говорят, что если ребёнок до десяти лет не научится любить сердцем, то всё считай, пропало…– улыбнулся Вадё.
– Ребёнок-шаман или любой ребёнок?    – осторожно уточнил я.
– Любой. А уж ребёнок-шаман… Для тебя это вообще вопрос жизни и смерти. Это ж основа твоей профессии, – кивнул дед Сэвтя.
– Да, это вы молодцы, – важно согласился я. – Честно, спасибо. Без ваших подсказок я бы никогда не догадался, как это, любить сердцем. И никогда бы не узнал какое это счастье.
     Так мы жили счастливо до конца лета. Я любовался Душами растений и звериной мелочи. Залечил лапу зайца и крыло птицы, вернее, их Души, которые, оказывается, от испуга могут заболеть.
А потом я вернулся в школу.  И каждый день думал, что лучше бы я в тундре остался.


            5.   Фиолетовая нить.  Поиски истины.

    В школе я появился эффектно: вошёл, оглядел всех туманным взором, побелел лицом и грохнулся замертво!
Всё произошло за три секунды, мои Духи так и не поняли, что случилось. А потом им знатно намяли бока вездесущие детишки, устроившие суматоху из простого обморока.  Ну ладно, из не совсем простого и продолжительного. Очнулся я в пришкольной больничке, как и положено тяжело больному на белых простынях в палате на одну персону.
– У вас, молодой человек, полное истощение организма, авитаминоз, – авторитетно заявил старенький школьный доктор и улыбнулся. – Ничего страшного, поколем витаминчики, и через неделю будете, как новенький.
Духи, обступившие мое скорбное ложе, протяжно взвыли, но концерт не состоялся, потому что дверь в палату открылась. На пороге толпились мои одноклассники жаждущие проявить милосердие. И мне стало так нехорошо, что глазки закатились куда-то под лоб и я добросовестно сравнялся цветом лица с постельным бельем.
Доктор в панике пытаясь найти пульс, схватил меня одной рукой, другой замахал на милосердных и зашипел, как гусь:
– Низьзя, низьзя к нему! Уй-ди-те!
Мне полегчало, как только закрылась дверь. По крайней мере, я снова увидел доктора, тоже изрядно побелевшего. Вообще всё было до противного белым: седой доктор в халате, занавески на окнах, стены и прислонившиеся к ним Духи. Отличались разве что оттенком. Чтобы не видеть этого, я закрыл глаза и … уснул.
Сквозь сон я слышал, как кто-то, всхлипывая пел мне детские колыбельные.  В четыре голоса. Когда я проснулся рядом сидела и читала книгу наша школьная медсестра Ольга Николаевна. Позади неё стояли мои Духи-помощники.
– Ну, слава Богу! – она провела рукой по моему лбу, мимоходом погладила по щеке и улыбнулась. – Кушать хочешь? А пить? Давай попьём.
Она ловко усадила меня в подушки и поднесла к губам стакан с водой.
– Вот молодец. Теперь отдыхай.
И ушла. Духи рванули ко мне, как оголодавшие щенки к миске с едой. Восемь призрачных рук гладили меня по голове, по лицу, по рукам и даже, извините, по ногам. При этом они всхлипывали и причитали:
– Натена, внучек, как ты нас напугал, какой авитаминоз, что случилось, куда упадок… где болит, что, где…
«Тише», – не открывая рта, попросил я их.
И они замолчали, зато растопырили глаза, в которых был немой вопрос.
«Я не знаю, что случилось, – мысленно ответил я. – Не знаю, почему у меня всё болит, и я… не увидел Душу Ольги Николаевны. И у доктора тоже… Не может быть, чтобы у них не было Душ. Значит я…»
Следующие пять минут я наслаждался мёртвой тишиной. Как на радостях опять уснул, не понимаю.
Когда я проснулся, было утро. На тумбочке, рядом со стаканом воды стоял цветок в горшке. В нашей школе такие по всем подоконникам стоят.  Я не знаю как он называется. Продолговатые толстенькие листочки на невысоком стебле и крошечные жёлтые цветочки. В  тундре я  таких не видел.
Я смотрел на цветок и наполнялся нежностью. Надо же, до чего велик мир, такое чудо сотворил. Не переставая восхищаться неожиданным соседом, я выпил половину воды из стакана. Остальную отдал цветочку.  Впервые за то время, что я валяюсь в этой палате, мне стало хорошо. Глядя на цветок, я вспомнил тундру, как впервые увидел её Душу, такую прекрасную, переливающуюся радужным светом. Вспомнил, какие весёлые Души у перелётных птиц. И тёплые, добрые Души у оленей. И чем больше я вспоминал, тем лучше мне становилось. Я вспомнил… почувствовал… понял… как люблю эту землю всем сердцем...  У стеночки молча стояли Духи. По-моему, они даже не дышали.
– Привет, – тихо, чтобы не потревожить свои видения, сказал я. – Вы чего, как не родные?
– А мы родные? – удивленно прошептал Дух земли Вадё.
– Конечно родные, – улыбнулся я. – Почему шепчете?
– Тебе было плохо от громких звуков, – прожурчал Дух воды Нойко.
– Ой, когда это было. Теперь мне хорошо.
Духи шумно с облегчением вздохнули. А Дух воздуха Сэвтя наполнил палату осенним ароматом тундры. И это было очень приятно, но я строго сказал:
– Вообще, я на вас злюсь.
Духи озадаченно замерли и перестали дышать.
– Почему? Мы вроде ничего не сделали, – обижено вспыхнул Дух огня Илко.
– Вот именно, не сделали. Меня учиться заставляете, а сами даже не пробовали увидеть Души. То есть любить всем сердцем вы не умеете и уметь не хотите. А как же я, как вы меня любите?
Знаете, есть люди, которые от смущения поворачиваются и уходят. Оказывается и Духи такие есть! Мои развернулись и рванули в разные стороны. Правда, быстро опомнились и вернулись. И дружно покаялись:
– Натена, нам не положено, мы же Духи-помощники, а не шаманы...
– Кем не положено? Вам и меня воспитывать не положено, но вы же…
Севтя взмахнул руками.
– Стойте здесь, я мигом…
И исчез! Дед Вадё на юмор не отреагировал. Смотрел, смотрел, думал, думал и попросил:
– Объясни, пожалуйста.
Я сел в кровати, удобно откинулся на подушки.
– Хорошо, я скажу. У меня болеет тело. Это значит, что кто-то ранил мою Душу. Ну, когда я в школу вошёл. Поэтому Душа заболела, а потом я весь заболел. Сами учили – сначала Душа, потом тело. А вы, мои помощники, не только не обнаружили опасности, но и помочь мне не смогли. Мне это не нравится!
Я видел, как мои Духи скукожились, виновато понурили головы. Мне стало их жалко и себя тоже. Поэтому я проявил твёрдость.
– Вы должны научиться видеть Души! Иначе никак! Вы поймите, – начал говорить я, но тут появился дед Сэвтя, радостный, как именинник!
– Разрешила! Я Миня так и сказала, надо учиться. Иначе мы не сможем помочь маленькому шаману.
Видя, что Духи озадачены, я вежливо, хотя хотелось орать, сказал:
– Если вы научитесь видеть Души, то сможете видеть мою. Вот этим и поможете.
Сэвтя закивал, замотал бородой и поднял ветер.
– Да, Я Миня так и сказала, «берегите его Душу», а как мы будем беречь то, что не видим? Так что, я предлагаю: двое остаются с Натена, двое идут учиться. Нойко, ты со мной?
И не дожидаясь согласия остальных, оба Духа исчезли. Вадё и Нойко  растерянно смотрели им вслед.
– Ну, вот и хорошо. А вы, если можно, расскажите мне ещё, как лечил Ингутана. Всё, что помните. И придумайте наконец мне слово, которым можно ругаться, потому что не-вы-но-си-мо.

       Так мы и коротали время. Я делал вид что сплю, а сам слушал, что помнит Вадё. Илко в это время придумывал ругательства. Потом Духи менялись ролями. Ничего толком они не вспомнили и не придумали. А потом и вовсе исчезли, зато появились Сэвтя и Нойко, счастливые, взъерошенные, пропахшие осенней тундрой. Появились, глянули на меня и застыли с таким изумлением, словно увидели вместо меня как минимум инопланетянина. Так и стояли памятниками посреди палаты.
– Дедушки, вы что? – удивился я.
От звука моего голоса оба очнулись, но изумились ещё больше.
– На-те-ннн-ааа, кааакой тыыы кра-си-выыыйййй … – восхищенно выдохнул Сэвтя.
Я понял, что он видит мою Душу и чуть из шкуры не выпрыгнул.
– Рассказывай быстрее, какая она, моя Душа! Ты же её видишь?
– Вииижжжууу!
– И я ви-жу! – промычал Илко. – Ты такой красивый, Натенушка, слов нет!
Приехали! У него слов нет! Хороший ответ, а главное мне сразу всё стало понятно!  Налюбовавшись на меня, Сэвтя сказал:
– Если бы ты сам увидел, тебе бы понравилась твоя Душа.
–  Не говори ерунды, мне моя Душа и так нравится, хоть я её и не вижу. Я спрашиваю какого она цвета?
Сэвтя внимательно посмотрел на меня, потом посмотрел по сторонам и деликатно спросил:
– В каком месте?
У меня глаза на лоб полезли.  С ума он сошёл, что ли? Может я зря заставил их учиться. Может духам это вредно?  Может правильно, что не положено?
Нойко булькнул что-то восторженное, откашлялся и тихо сказал:
– Она очень большая.
– Насколько большая?
Тогда Духи обошли кровать по бокам и остановились примерно в метре от меня. Сэвтя осторожно погладил воздух сверху вниз и восторженно вздохнул.
– Она мерцает золотистым и серебристым цветом, – сказал он. – И еще вспыхивают такие яркие цветные завихрения.
– Очень красиво, – добавил Нойко, и всхлипнул. – Это такое счастье, что ты красивый, вну-чек на-аш…
Вот только рыдающих Духов мне не хватало! Но порыдать им не дала медсестра Ольга Николаевна.  Как только она вошла, в комнате словно свет потушили. Настроение у меня резко скакнуло вниз. Я внимательно смотрел на девушку. Душа её светилась слабо, была как будто мятой и совсем прозрачной.
– Как ты себя чувствуешь, Натена? – спросила она.
– А Вы как? – в свою очередь спросил я. – Вас кто-то обидел?
Ольга Николаевна растерялась всего на миг. Но я успел увидеть печаль в её глазах. И ещё увидел… она стояла на дорожке, перед ней размахивал руками парень. Потом он ушёл, а она закрыла лицо руками...
Девушка присела на стул возле кровати, протянула мне градусник.
А я мысленно выругался. «Вот же, злая моя… она же горькая! Так и не придумали дедушки, каким словом внучку ругаться. А ещё Духами называются!   Ну, что вы глаза прячете, вы смотрите, видите, что с её Душой происходит?»
 «Ой», – испуганно подумал Нойко. – «Её жрёт обида!»
«Вот именно!» – похвалил я Духов. – «А с моей Душой, что происходит, видите?»
«Видим,» – всхлипнули Сэвтя и Нойко, бросились в объятия друг к другу и взвыли дурными голосами.
Все-таки я слишком строг с моими помощниками. Вот, довёл Духов до истерики. А чем? Я же только спросил…
«Твоя душа плачет», – сквозь слезы прошептал Нойко.
А я замер, прислушался к себе. Так вот значит, что я чувствую, когда плачет моя Душа. Бедная моя.
«Почему она»… – спросил Сэвтя.
«Потому что ей жалко Душу девушки», – ответил я Духам, и уже вслух сказал Ольге Николаевне, как можно ласковее:
– Вы можете обижаться на того парня сколько хотите, но не позволяйте себе обижать свою Душу. Она у вас болит и плачет. Это хэвы, грех!
Ольга Николаевна удивленно посмотрела на меня, проглотила душивший ее комок слез.
– Обещаете?
– Хорошо, обещаю, – ответила она.
И вдруг наклонилась, и прикоснулась губами к моему лбу. И я понял, что моя Душа больше не плачет. Значит, вот какой будет теперь моя жизнь.  Я полюбовался светлым сиянием Души моей медсестры, когда она выходила из палаты. Очень вовремя она ушла, потому что тут же заявились всклокоченные деды Вадё и Илко.
– Извините, что задержались, – тактично сообщил Вадё. – Мы там, там…
– Сущий кошмар там, – пояснил Илко. – Я бы никогда не поверил, если бы своими глазами…
– Там, это где? И что за кошмар?  – памятуя истерику Сэвтя и Нойко, как можно мягче спросил я.
– Как где, в школе! – возмутился Дух земли Вадё. – Это… Кстати, вы придумали слово, которым будем ругаться?  Потому что очень хочется…
– Короче! – рявкнул Сэвтя.
Вадё задумался.
– Странное какое ругательство, никак не сочетается… горькая короче моя, злая… ты уверен, что всё правильно? Мне кажется, тут нужен женский род …
И я не выдержал.
– Илко, видишь, Вадё запутался. Расскажи про кошмар.
Илко согласно покивал, пожал плечами и наконец, загадочно ответил:
– У них, у некоторых Души не такие.
– У кого, у них?
– У детей, – простодушно ответил Илко, и восторженно ойкнув замолчал, молитвенно глядя на меня.
Ну вот, ещё один увидел, какой я красивый. Следом за ним отключился Вадё.  Я встал, посмотрел в окно на играющую детвору, на их Души, и почувствовал, что моя собственная начинает страдать. Тогда я прижал к груди горшок с цветком и улегся в постель. Лечиться.
       Мы проговорили всю ночь, как добрые старые друзья. Я и мои помощники, которые научились видеть Души. Совместными усилиями (потому что, как ни крути, а я ещё ребёнок девяти лет, и мудрости во мне ровно на девять лет, ну, может чуть больше. Но ненамного.) Мы пришли к выводу, что моя Душа всегда стремится помочь другой Душе. Даже в ущерб себе. Это похоже на материнскую любовь. Она тоже идёт только от сердца.
Меня мучил вопрос. «Как так получилось, что у некоторых детей болят Души. Кто эти садисты, что такое устроили?»
 Дед Сэвтя порылся в памяти и вспомнил.
– Ингутана лечил какого-то парня и сказал:
– Твоя Душа попала в капкан обиды. Как всякий попавший в капкан, она стремится вырваться и испытывает от этого ещё больше боли. Ты это чувствуешь и начинаешь рычать на всех, кто рядом, ранить их Души. В мире раненых Душ невозможно жить. Вспомни, что кроме боли обиды в мире есть много прекрасного… Так сказал Ингутана, великий шаман.
Мы долго молчали. Думали над словами удивительного моего предка. И я понял, что любая Душа, хоть и стремится вылечиться, но сама не может. Именно потому, что она Душа. Одно сплошное сердце.  Чтобы снять капкан нужны мозги, а они… горькая, злая, …мозги эти, они в другом месте! То есть, Ингутана взывал к разуму. Второй вывод меня обрадовал: Ингутана лечил Души не только при помощи бубна, но и словами. Что ж, мне это подходит. Это у меня получится. С Ольгой Николаевной же получилось?
– Но что мне делать со своей Душой? Разлетится на кусочки, от жалости и желания спасти всех, а доктор скажет: помер от авитаминоза…  Моей Души на всех не хватит, это мы уже проверили и нам не понравилось.
Поступило предложение «рвануть, от греха подальше в тундру», но мы поняли, что не сможем спокойно жить, зная, что эти маленькие Души страдают.  А потом, неожиданно для всех Илко вспомнил, что прадед мой, Ингутана, умел договариваться со своей Душой. Чтобы она не рвалась на помощь одна, отдельно от шамана.  Вот это было открытие!  Я бы до такого не додумался! «Договориться со своей Душой? Это я могу. Спать не буду, есть не буду, а договорюсь!»
– Тогда так: вместе смотрим на Душу ребёнка, выясняем, что с ней не так и лечим. Словами. Улыбкой. Душой. Так, глядишь, к концу года всех и вылечим. Детишки станут добрее, поймут про свою Душу и будут осторожней с другими. А то прямо эпидемия какая-то…
– И вообще, вырасту стану писателем. Напишу «Правила обращения с Душой»
– Ты, вообще, президентом можешь стать, – пылко заявил Дух огня Илко. – И кучу нужных законов издать, не только книжку!
– Да, ты можешь, мы в тебя верим, ты такой…– подхватили Духи.
Но я их остановил.
– Не могу! Мне отцу помогать надо. Я, прежде всего сын, а уже потом, президент, тьфу, шаман.
– Правильно, – согласились Духи. – Расскажи про правила.
– Пока только мысли. Ну, например: все люди боятся боли. Хотят быть здоровыми. Но не верят, что здоровье тела зависит от здоровья Души. Надо сказать так, чтобы поверили: Душу надо беречь, не позволять себе обижаться, злиться…Нельзя делать зла другим людям, потому что их обиженная Душа будет страдать, а тело болеть. А уж как обидчики настрадаются… Надо честно сказать, что делает обида.  Она жрёт Душу, кусает, разрывает на части…
– Кстати, человек может сам обидеть себя, я слышал, – сказал Дух воды Нойко.
– Я догадывался, – согласился я.  – Думаю, мы ещё много узнаем про Душу, пока детей лечить будем.
        До утра я переделал кучу дел и выдал такую же кучу советов и просьб моим помощникам. Как же я им благодарен, что они меня учат и терпят мой «сладкий» характер.  Но главное, я поговорил с моей Душой, по душам.  Рассказал, как я люблю ее и попросил довериться мне. Кажется, договорились. А утром я сказал доктору:
– Я совершенно здоров, можно меня выписывать. А витамины я и сам буду, есть. Вкусно же!
Доктор отпустил меня неохотно. Оказалось, не только звери, но и некоторые люди любят около меня греться. Это хорошо.   
И я стал лечить детей!  Кому скажи, не поверят. Это оказалось не так страшно. Иного малыша достаточно было просто погладить по голове и сказать, что он хороший. Возле другого надо было просто посидеть рядом. Третьего похвалить за его талант или силу… в каждом ребенке много прекрасного.
Однажды на улице я увидел человека с тёмной Душой. Духи мои взъерошились, зашипели, закрыли меня собой. Но мне хватило увиденного. Жуть, я вам скажу, страшенная. Я думал, с такой Душой не живут. А может он и не живёт. Может, умер давно, просто прикидывается обычным человеком.  А может это и не человек вовсе? Стану настоящим шаманом, обязательно разберусь.
       Перед самыми летними каникулами Духи заявили, что я буду действовать лучше, если я научусь смотреть в прошлое и видеть будущее.
Я же, Ингутана.
Если кто не знает – Ингутана, это не столько имя, сколько звание: шаман высокой ступени, предсказатель. Вот именно таким мне предстояло стать.


         
                6. Сизая нить. В прошлое.

        Виной всему моё орлиное зрение и гены, которые, как известно, проявляются именно тогда, когда   меньше всего ждёшь.    А если учесть, что гены у меня от шамана Ингутаны, то …. Ну, понятно!  Случилось так, что однажды весной я увидел у одной девочки на поверхности Души (хотя поверхности у неё нет), какую-то странную штуковину: то ли шишка, то ли нарыв в виде облачка грязного синего цвета.  Располагалось это украшение аккурат над затылком, девочке не мешало, но мне оно так не понравилось, что я подошёл поближе, глянул внимательно и вдруг!  Как я заикой не стал, не понимаю. Жуть, жуткая! Я увидел, что из этой штуковины на меня смотрит и корчит рожи злобная старуха. Причем, я её так конкретно увидел, что сразу и опознал! И не только я, Духи мои тоже её узнали и дружно ахнув, тут же высказались не стесняясь ребёнка, то есть, меня. Крепко так, от души припечатали, так что мне ничего говорить не пришлось, потому что всё уже было сказано. Но я настаивал на продолжении беседы.
– А ч-что эт-то, на сам-мом деле, – слегка заикаясь, спросил я их.
Деды, они же Духи и мои помощники, смущенно молчали.
– Натенушка, прости, бывают в жизни случаи… короче, мы со страху тут… будь умницей, сделай вид, что не слышал, хорошо? – поминутно озираясь, сказал дед Вадё.
– Сколько живу, такого… ни разу! Прости за грубость, это от неожиданности, – покаялся Сэвтя.
Ну, что ты будешь делать, я им про Фому, они мне про…
– Мне п-показалось, или эта злобная рожа родная бабка этой девчушки? – уже более ровным голосом спросил я.
–  Да она это, она, её забудешь, как же, вечно орёт… – ответили мне Духи хором.
Я задумался. Так! Бабку в штуковине даже по имени вспомнили, теперь узнать бы, что это за штуковина. Судя по высказываниям «от неожиданности», Духи этого не знали.
– Ладно, дедушки, вы давайте, вспоминайте. Потому что я не поверю, что за тысячи лет вы ни разу о такой пакости не слышали. А я пойду посмотрю, может ещё, у кого ещё такая дрянь на Душе сидит.
Я бродил по коридору школы, как по живому ручью. Мальки-первоклашки сновали туда-сюда, ушлыми карасями прохаживались старшеклассники…. Одни хлопали меня по плечу, другие просто улыбались, приветливо кивали…  «Свой среди своих, ох, горькая моя, злая» … Я нашел ещё троих с непонятными штуками на Душах. Штуки были разного цвета и формы. Мне это не понравилось, хотя я близко не подходил. Страшно было. И мутило меня словно я отравился тухлыми яйцами.
А после обеда мы отправились в сквер. Я, в целях конспирации держал открытой книгу, будто я читаю. На самом же деле, я устроил Духам настоящий допрос с пристрастием. В результате, из самых дальних глубин памяти Дух воды Нойко выудил высказывание бабки-повитухи, о том, что «дитя не жилец, потому как на нём порча сидит».
– Натена, внучек, ну ты же должен понимать, что я понятия не имею, что это такое, – ручьем растекался Нойко.
– Я тоже про порчу слышал и тоже не знаю, что это, – выдохнул вездесущий Дух воздуха Сэвтя.
Остальные понуро молчали.
– А если ты… – вдруг воодушевился Илко. – Хлопнешь в ладоши, как тому пастуху? Вдруг сработает?
Я спрыгнул со скамейки и мы пошли в школу. Мне уже давно было нехорошо, поэтому надо было действовать быстро. Всё равно как.  «Лечить Душу хлопками в ладоши, такого ещё не было! Нет, вы только подумайте, хлопками в ладошки! Вот же фигня!»
Духи резко затормозили и с удивлением уставились на меня.
– Как ты сказал? Фугна? – переспросил Вадё.
– Фигня!
– А что это такое? – деликатно спросил Нойко.
– Фигня, это ерунда от слова фига. Знаете, что такое фига? Это кукиш.
Для наглядности я скрутил пальцы.
Духи хором восторженно ахнули!
– Хорошее слово! И зачем ты нас заставлял искать, если сам знаешь такое слово?
– Вы о чём? – удивился я.
И тогда дед Вадё с чувством произнес:
– Злая, злая фигня моя, и такая горькая…
– Вот, очень приличное ругательное слово, можешь ругаться! – сказал Нойко.
Духи вздохнули с облегчением и с чувством выполненного долга пошли в школу.
– Натена, а ты можешь не хлопать у всех на виду, а сделать это мысленно? – спросил Вадё.
– Попробуй, что тебе стоит, – предложил Илко.
– Я боюсь, если ты начнёшь пугать детей хлопками, тебя сочтут дурачком, – сказал Сэвтя.
– Да пусть считают, кем хотят, мне-то что?
– Тебе может и ничего, а вот нам обидно будет, – вздохнул Сэвтя.

       Девчушку с бабкой в порче мы нашли быстро. Но чем ближе мы подходили, тем хуже мне становилось. Я снова увидел злобную бабку, и она!.. Она …чавкала! И тут со мной произошла странная штука: я разозлился и замахнулся на бабку кулаком. Мысленно, конечно. Бабка скривилась и пропала вместе с порчей. И мне сразу полегчало. Для верности я всё же хлопнул в ладоши. Душа девочки сияла золотистым цветом и тянулась ко мне. А я что? Я улыбнулся ей.
– Получилось, ура, сработало! – вопили Духи.
Ага, получилось. Ладушки-ладушки, где были, у… Горькая фигня моя, я сильно перенервничал. Зато тошнота отступила, сердце перестало выпрыгивать из груди. Потом мы отлавливали остальных, проклятых порчей, я грозил им кулаком, хлопал в ладоши, и мы шли дальше. Меня больше всего волновал вопрос, почему мы раньше такого не видели. Не было или мы не замечали?
– Не не замечали, а не умели видеть, я так думаю, – сказал Сэвтя. – В любом деле практика нужна, так Ингутана говорил, я помню.
– Ах, ну если Ингутана, тогда да. Хорошо бы ещё Ингутана сказал, откуда, как эта порча получается.
– А это просто, – ответил Вадё. – Это люди. Иногда они злятся, сильно злятся, проклинают других за свои неудачи, или от зависти…
– И что, вот так вот просто разозлился и хоп, дрянь уже на Душе сидит? – удивился я.
– Ну да, – кивнул Сэвтя. – Люди вообще странные существа. Думают, они всё умом да руками делают. Мысль для них, ерунда. Что хочешь думай, никто же не видит. Вот и желают друг-другу такое, что нам работы прибавляется.
 Нойко тяжело вздохнул.
– Мы каждый день Души лечим-лечим… от обиды, от зла… теперь от какой-то порчи.
– Не какой-то. Теперь я точно знаю, – сказал я. – Порча, это как гнездо для злобной сущности. Она там сидит и жрёт Душу. И чавкает!
– Действительно, жуть! – пыхнул жаром Илко.
– Слушай, Натена, а у всех детей в порче та же бабка сидела? – спросил Вадё.
– Нет, рожи были разные. Но я их знатно шуганул.
– Что ты сделал, шуганул? Это как? – удивился Илко.
– Кулаком!
И я показал, как грозил мерзким тварям.
– Какой ты, однако, грозный! – с опаской сказал Нойко, и все засмеялись.
Когда Духи отсмеялись, Сэвтя печально сказал:
– Люди сами портят себе жизнь. Зачем? Непонятно.
«Вот и я такой же. Духи за меня переживают, а мне хоть бы хны. Стыдоба. Вот теперь, когда я узнал, что они чувствуют, то не хны.»
– Не переживай, – пробурчал Нойко. – Мы сами виноваты. Должны были сказать, как ты нам дорог. Ты не почувствовал, потому что у тебя столько забот и с Душами, и с учёбой…
– Да сколько бы ни было… – вздохнул я.
Вот такая история приключилась перед каникулами и аукнулась она уже дома, в стойбище родителей.

        Первую неделю каникул Духи без возражений делали всё, что я хотел.  А я бегал!  Из дня в день, в любую погоду, перепрыгивая с кочки на кочку, я носился по тундре. По бокам почётным эскортом скакали зайцы, которые ну никак не хотели от меня отходить. Надо мной на манер истребителей стаями носились крачки, вороны и воробьи.  За мной летела свита из четырёх замученных этими спортивными манёврами Духов. Я шаманил, то есть сканировал местность, проверял, все ли Души здоровы, нет ли где порчи. Моя Душа ликовала! А через неделю Духи сказали:
– Хватит! Пора заняться делом.
Думаете, я расстроился? Нет! Я послушно уселся на кочку, изобразил на лице вежливый интерес и спросил:
– Рассказывайте, как это, смотреть в прошлое?
От такой наглости у Духов перехватило дыхание.  Пока Сэвтя хватал ртом воздух, Илко вспыхнул, Вадё шлёпнулся на землю, а Нойко чуть не заплакал.
– Не знаете? Вот и я не знаю. Так что будем делать?
Духи опечалились. И тут слово взял Вадё.
– Будем делать… как всегда.
– Это как это, – не понял я.
– Это так: ты будешь психовать, а мы думать. Потом кто ни будь, скажет дельное слово, и ты придумаешь как всё сделать. Мы так всегда справлялись.
– А другого выхода нет, – развёл руками Нойко.
И мы все погрузились в печаль раздумий. Долго думали.
Прискакали зайцы, сели возле моих ног. Прибежали песцы и улеглись передо мной. Прилетели птицы, облепили меня всего. Мы грелись и грели друг друга, и наши Души сияли.
– А ты помнишь, как ты увидел ту злобную старуху?  – вдруг спросил Сэвтя.
Птицы захлопали крыльями и улетели. Зайцы сверкнули пятками, только я их и видел. Песцы, поджав хвосты, настороженно ушли за кусты. Ну вот, такую хорошую компанию разогнала одна только мысль о злой старухе.
– Что ты тогда чувствовал? – настаивал Сэвтя.
– Сначала страх, потом ужас, потом дикий ужас, – ответил я.
– Нет, это всё могло появиться потом, когда ты увидел лицо твари. А до этого?
– До этого? Мне было важно посмотреть, что там такое, но и страшно тоже. Я боялся не того, что увижу, а сделать больно моей Душе. Хотя и просил её не вмешиваться…
– А чего было больше, любопытства или тревоги?
– То одного больше, то другого…
Сэвтя молчал.
– Понимаешь, – наконец сказал он. – Что-то произошло, и ты увидел… Считается, что сущность порчи выглядит, как её хозяин в тот момент, когда её создавали. Получается, что ты, сам того не ведая, заглянул в прошлое.
« Ого! Вот это поворот! Что еще я не знаю про себя? Ни-че-го!»
Я изумленно смотрел на Духов, которые так же удивленно смотрели на меня. Дух воды от удовольствия булькал, Дух огня потрескивал.  И тогда я достал ножик, подарок отца, положил его на ладонь и стал с любопытством разглядывать. Ничего не происходило. Левый глаз от напряжения задергался, руки стали чугунными.  Нож выскользнул, упал на землю. Мысленно я обернулся, чтобы посмотреть, не обиделся ли Вадё (по ненецким традициям нож нельзя бросать на землю), и в тот момент, когда я смотрел на нож и назад одновременно… картинка сдвинулась в сторону. Я увидел отца в стойбище. Он сидел на пустой нарте и вырезал из дерева ручку для моего ножа. Он улыбался и думал, как подарит этот нож своему сыну.
– Ой, это он обо мне думал! – воскликнул я и видение исчезло.
Я сидел на кочке посреди тундры в окружении Духов, которые смотрели на меня настороженно и удивленно.
– Я видел! Я видел прошлое! – захлебывался я от восторга.
Духи заулыбались. И только Илко пожал плечами.
– Было бы чему удивляться, у тебя гены…
Теперь я только и делал, что развлекал Духов. Утащив украдкой из чума несколько предметов, я заглядывал в их прошлое и рассказывал Духам, что видел. Через несколько дней, наигравшись в эту игру, я задумался. А зачем мне это умение? Мы-то все здесь и сейчас.
– Натена, ты не забывай, что ты шаман, – сказал Сэвтя. – А шаман это –знахарь. Привезли тебе больного, ты посмотрел в его прошлое и увидел от чего он заболел. То ли босой по снегу бегал, то ли сосулькой закусывал, то ли чем отравился…
Духи солидарно кивали и трясли бородами, а Вадё сказал.
– А помнишь, как Ингутана ребёнка нашел? Ушёл ребёнок гулять, и нет его. Искали-искали, пришли к шаману. Ингутана рубашку ребёнка положил перед собой, посмотрел и сказал, в какую сторону ушёл малыш.
– Он был хороший искатель, – добавил Илко. – Всё потерянное находил. И ты тренируйся. Ты уже на две минуты уходишь в прошлое. А Ингутана почти час мог там гулять.
– А ну, раз Ингутана мог, то и я смогу.
И с чистой совестью стал смотреть прошлое всего, что под руку подвернётся.  В те дни мы много смеялись. Просто так, от радости. Научившись видеть Души растений и животных мы не могли налюбоваться на эту красоту. Мы были очень счастливыми, я и мои помощники Духи. До тех пор, пока я не принес из чума кусочек цепочки от чьего-то пояса. Я положил его на землю, сел напротив и стал смотреть на цепочку и назад одновременно… Я провалился в прошлое так быстро, что даже не понял этого.

       Огонь! Подумал, Дух огня Илко шалит: он иногда вспыхивает столбом огня. Но это был не Илко, это был костёр. Большой костёр, в который летели медвежьи шкуры, медные тарелки, бубен, пояс с подвесками … кусочек цепочки оторвался, упал в сторону, затерялся в земле.
       Крик! Я подумал, что это Сэвтя, Дух воздуха, он иногда балуется… Но кричали дети, женщины. Они плакали, падали на колени, в мольбе протягивали руки к людям в шинелях…
       Выстрелы! Я их видел. Видел, как из стволов дымясь вылетели пули и ударились в грудь мужчины. И он упал спиной в костёр. Горел и смотрел в небо широко открытыми глазами.
       Крик! Громкий, протяжный. Это я кричу. Я прошу перестать, не делать этого. Меня никто не слышит. Даже я не слышу себя от крика.
        Звон! Это лопнул в огне бубен. Оборвалась связь земли и неба. Некому больше держать равновесие мира.
        Дым! Я вижу его. Он заполняет меня. И я задыхаюсь и умираю. И вижу только дым.
И падаю…  в небо. Долго-долго.
А потом я ничего не вижу.
Я лежу на мокрой земле, мокрый. Надо мной льёт дождь. Вода заливается в рот, и я сглатываю её. Она солёная.
Мне очень холодно. Словно я изо льда. Мне так холодно. И я ничего не вижу. Только костёр, открытые глаза убитого человека, заломленные руки женщин. Больше я ничего не вижу.
Когда я вернулся, я лежал на коленях у Сэвтя. Он обнимал меня тёплым ветром, баюкал, как маленького. Илко горячими, как огонь руками гладил мои ладони. Вадё и Нойко обнимали нас троих. В этом коконе объятий было тепло и спокойно. Духи еле слышно пели колыбельную. Долго-долго. И я вернулся. Открыл глаза и увидел небо.
– Сэвтя, – спросил я. – Что такое ветер?
– Раньше я думал, что воздух становится ветром, потому что я дышу. Оказалось, это от тепла и холода зависит.  Физика, знаешь ли…
– Но ветер остаётся воздухом. Всегда, – сказал я. – А я остаюсь шаманом. Расскажи мне, что случилось.
– Ты слишком быстро ушёл в прошлое и слишком глубоко. Сначала мы ждали, что ты вернёшься сам. Потом увидели, что твоя Душа становится меньше и прозрачней. Испугались, стали тебя тормошить, звать, а ты как неживой. Нойко тебя даже дождём окатил. Мы еле тебя вытащили. Напугал ты нас, вот что.
Тогда я рассказал всё, что видел. И спросил Духов:
– Что это?
Они печально молчали. Сэвтя крепче обнял меня, прижал к себе.
– Это было… триумфальное шествие идей Советской власти. Идея в том, что «шаманы, это зло». «Их надо уничтожить». Жалко, что ты узнал это вот так. На уроке истории тебе бы рассказали…
Горечь захлестнула горло.
– И поэтому я один? Поэтому у меня нет учителя? Мама плачет поэтому?
Я почувствовал себя очень маленьким, беззащитным, потерявшимся и заплакал. Я не мог жить в мире людей, которые хотели убить меня, ещё до моего рождения… «Не хочу, не буду» …
– Когда ты так думаешь, твоя Душа становится меньше, перестает радостно мерцать, гаснет… – воскликнул Илко. – Ты не чувствуешь этого от обиды, но это так. Я вижу твою Душу.
Вот теперь я испугался по-настоящему, сглотнул горечь со слезами.
– Люди совершили ошибку, – вздохнул Сэвтя. – Теперь жалеют об этом. Все совершают ошибки. Это не повод прощать, только повод задуматься.
– Ты узнаешь ещё много плохого про людей, – вторил ему Нойко. – Но это не повод отказываться от себя.
– Да, – строго сказал Вадё. – Это чудо, что ты родился. Мы уже и не надеялись. С тебя начнётся новый род великих шаманов. Счастливый род.
– Скажешь тоже, великих! – хмыкнул я.
Против счастливых я не возражал. А потом подумал, что «вот завтра научусь смотреть в будущее и всё узнаю.»
– Расскажешь? – улыбнулся Илко.
– А то, конечно расскажу. Я же Ингутана.


           7. Суровая  нить. Настоящее.

         «Натена, ты опять?» – шипел на меня Дух огня дед Илко.
«Сейчас же вернись!» – рявкал дед Вадё, Дух земли. – «Мы же договаривались, на уроках, ни-ни, никаких погружений в прошлое!»
Дед Сэвтя, Дух ветра высказался более радикально. «Ещё раз и тебя сдадут в психушку. Мать пожалей!»
Вот это его «мать пожалей» сработало как заклинание. Но, горькая и злая моя… деды не давали мне тренировать погружения в прошлое и в свободное от уроков время.
– Закрой глаза, что ты сидишь, как идиот? – нервничал Илко.
– Пусть люди думают, что ты спишь. Спать, сидя на скамейке в парке, тоже диагноз, но не такой страшный, – ворчал Вадё.
– Да как же я сосредоточусь на предмете, если я его не вижу. С закрытыми глазами? – скандалил я.
Нет, ну, правда? Куда ни шло, если бы это мне простой смертный посоветовал, но Духи! Они же помощниками были у самого Ингутаны! А до него вообще у шамана с бубном и подвесками.  Вот не надо хи-хи. Подвески, это источник силы! Каждая работает, как… ну, кто знает, что такое чакры, то это, то же самое! Работает точно так же!
– А ты по памяти! – нагло заявил дед Нойко, Дух воды.
– Ну, да, по волне твоей  памяти, – я не упустил случая огрызнуться. Но попробовал. Посмотрел на предмет, запомнил, закрыл глаза, представил предмет и… Будете смеяться, получилось ещё быстрее. Лично я смеялся, но не долго, потому что появился Сэвтя и грозно сказал:
– Пора на обход!
В прямом смысле. Я в сопровождении Духов, вроде прогуливаясь обходил школу. Рассеянно посматривал по сторонам. На самом деле я внимательно осматривал Души детишек на предмет порчи.  И знаете, если бы я ходил с закрытыми глазами, ничего бы не изменилось, потому что всегда, всегда моя Душа реагировала раньше, чем я эту пакость увижу.
Ну, не может она по-другому! Но однажды она меня очень удивила!  Мы прохаживались по коридору возле кабинетов старшеклассников. Они тоже прохаживались или сидели на подоконниках. Их Души сияли чистым светом, я был спокоен и уже начал думать о том, как отправлюсь в прошлое…  И тут! Моя Душа! Вспыхнула странным волнением. Следом за ней вспыхнул я, совершенно не понимая в чём дело. Меня окатила волна такой светлой радости, что я замер на месте. Замер, посмотрел на парня с девушкой, сидящих на подоконнике и увидел, что их души слились сбоку так, что получилось сердечко, как его рисуют на валентинках. Дети старательно делали вид, что читают книгу в ореоле огромного светящегося сердца. Моя Душа только что не подпрыгивала от счастья. Вот это она меня удивила, так удивила.
– Натена, что ты стоишь столбом? – прошипел Илко. – Это просто любовь! Не переживай, пройдёт.
– Или не пройдёт, – возразил Нойко.
А Сэвтя глубоко вздохнул
– В любом случае помнить они её будут всю жизнь.
Потом, весной я часто видел, как Души прирастают друг к другу и всегда моя Душа и я чувствовали радость.  Вот, вы думаете, какая у этого парня сладкая интересная жизнь? Так это вы про закон равновесия забыли. Чтоб тот человек, который его придумал, был здоровеньким, потому что согласно этому закону, печали мои были не менее масштабными, чем любовь старшеклассников.
Однажды во время очередного обхода моя Душа стала куда-то рваться. Она металась вокруг меня, чего-то требовала и на уговоры не реагировала.
Я увидел его! Васька из седьмого «А», любимец школы, сидел на полу, прислонившись спиной к стене, тупо смотрел перед собой и ничего не видел.
Я хорошо знал этого весёлого паренька, потому что дрянь с его Души я снимал регулярно дважды в неделю. И потом Васька так играл на гитаре, закачаешься.
Сейчас Васька изображал дауна, а я всё равно закачался, потому что увидел, что у него нет Души! Вообще нет! Духи мои тоже это увидели, коротко взвыли и остолбенели. Меня охватил такой ужас, что тоже захотелось и взвыть и в обморок упасть. А моя дорогая Душа металась, толкая меня дальше по коридору, так что я вынужден был переставлять ноги.  Со стороны это было похоже на эпилептический припадок. 
На подоконнике следующего окна сидела незнакомая птица. В смысле, у нас такие не водятся. Похоже никто кроме меня и моей Души её не видел, и не слышал. И тогда моя Душа печально запела. Это была грустная мелодия о вечной потере и любви. Она пела так, как мать поёт ребёнку. Я протянул руку и погладил птицу по крыльям. И тогда она тихонько перебралась мне на запястье.  А моя Душа позвала меня обратно к Ваське.
Что заставило меня поднести птицу к Васькиной груди не знаю. Не знаю почему, вероятно, повинуясь какому-то дремучему инстинкту я нежно подул на птицу, и она вдруг растворилась в теле мальчишки. Мои Духи, словно зрители, наблюдали всё как из первого ряда партера. Когда вокруг Васьки появилось слабое свечение, все дружно выдохнули и закрыли рты.
А я сказал Моей Душе, что люблю её, что она самая красивая на свете, добрая моя, моя… и сел рядом с Васькой. Потому что ноги отказались меня держать. Категорически. 
Я машинально глянул на часы на Васкиной руке и провалился в прошлое. Я видел, как девчонка орала Ваське в лицо, что он бездарь, что его стихи – фуфло, а поёт он отвратительно. «Не ходи за мной!» кричала девчонка. Я видел, как Васька сжался от обиды, как он растерялся и решил, что больше никогда не будет петь, Душа его сжалась и птицей вылетела из груди.
Я сидел рядом с пареньком, который возвращался к жизни, меня трясло и тошнило.
– Знаешь, – сказал я ему хриплым от переживания голосом. – Если бы я умел так писать стихи, как ты… и петь их под гитару, я был бы самым счастливым человеком. У тебя дар! Не убивай его, ладно?
Духи всё видели и переживали не меньше, чем я.
– Это он из-за этой дуры? – спросил Нойко.
– Нет, он на минуту захотел отказаться от своего таланта. Для Души это невыносимо. Она отказалась жить в таком теле, улетела, – ответил я.
Ещё долго я навещал Ваську на каждой перемене. На уроках за ним присматривал кто-то из моих Духов. И только убедившись, что его Душа в порядке мы сняли дозор.
А я!  Я придумал, как путешествовать в будущее! Горжусь этим неимоверно! Сам! Представляете? Своим умом дошёл.  И даже не психанул ни разу! И нервы Духам не мотал! Вообще герой!
Перед концом каникул я выпросил у мамы ленточку от костюма её любимой старой куклы. Конечно, иметь куклу как стартовую площадку для погружения в прошлое – идеальный вариант.  Но в школе, с куклой, мальчик? К гадалке не ходи, не поймут! Так что я ограничился ленточкой. Мама была счастлива хоть как-то поучаствовать в моей «нелёгкой шаманской судьбе». Повязала мне ленточку на запястье, поцеловала в макушку и прослезилась в который раз. Именно в этот раз на радостях!
       Каждую ночь, глядя на ленточку, я погружался в самые любимые видения.  Я видел маму девушкой. Она ласково усаживала куклу на постель. Потом видел её маленькой. Как она играла с этой куклой, шила ей одежки, баюкала. Прижимая куклу к груди, совсем крохой бегала вокруг чума за щенком и весело смеялась. И тут меня позвал Сэвтя! Так не вовремя.  Очень неохотно я стал возвращаться, не упуская возможности ещё раз посмотреть на маму. В обратном порядке просматривал видения и вдруг увидел, как мама повязывает мне ленточку на руку. Потом увидел, как она ходит по чуму и поёт, складывая мои летние футболки. Вот она села к столу, достала шитье. Это будет новый пояс для меня.
Испуганный Сэвтя тряс меня за плечо.
– Натена, мальчик, очнись, – теребил он меня до тех пор, пока я не открыл глаза.
– Где ты был, – чуть не плача, спросил он. – Я так испугался, где ты был?
Я посмотрел на него и улыбнулся.
– Знаешь, Сэвтя, я так люблю тебя! И Вадё и Нойко и Илко. Я люблю вас всех очень-очень, – и торжественно добавил. – Я был в будущем!
Сэвтя почему-то заплакал, прижал меня к себе, гладил по голове и всхлипывал. На эти всхлипы примчались остальные Духи и с ходу попытались зареветь.
– Ребята, он в будущее смотрел! – размазывая слезы, радостно сказал Сэвтя.
Духи все-таки прослезились.  А я сделал выводы.  Во-первых, осторожнее в выражениях, когда говорите со старыми Духами. Потому что за двадцать тысяч лет жизни – нервы ни к чёрту. Плачут по пустякам. А, во-вторых, все образные выражения о Душе, (что она рвётся, болит, отлетает и прочее) с этого момента считать аксиомой. И не экспериментировать!  А еще, я думаю, что Александр Кочетков был шаманом. А то, как бы он написал: «С любимыми не расставайтесь, всей кровью прорастайте… не зарастёт на сердце рана». Правду написал. В-третьих, и это самое важное. Я понял, что у меня уже давно не четыре помощника, а пять. И главный учитель среди них Моя Душа. И, наконец, если собрались в будущее, стащите что ни будь из прошлого родителей. Шикарная стартовая площадка. Сначала в прошлое, а из него – вперед, в будущее. У вас получится. У меня же получилось, хотя, да, я же Ингутана.
Так я и жил: учился, лечил ребят, путешествовал во времени туда и обратно, дружил с Духами и моей Душой.  Всё было хорошо, пока мы не вступили на тропу Духов. Я в очередной раз пожалел, что родился шаманом, потому что когда что-то происходит с тобой, это еще полбеды, а вот когда с другими… и только от тебя зависит их жизнь, а ты стоишь посреди всего этого  беспомощным болваном…  Это представить невозможно! Будь хоть трижды Ингутана.

           8. Оранжевая нить. Тропа Духов

     Всё началось с того, что меня укачало!  Нет, я не плыл по реке, не летел в самолёте, я жил своей простой школьной жизнью. Ну, если честно, не совсем простой жизнью, а если точнее, то совсем непростой.  Угораздило же меня родиться шаманом. Из этого следует, что и школьник из меня получился… на четыре с плюсом. И всё это исключительно в целях конспирации. Духи делали всё, чтобы никто не догадался о моей «профессии». По этой же причине они не стремились сделать из меня медалиста. Хотя загружали меня оккультными знаниями по самую макушку. А ещё по их требованию я должен был заниматься спортом, танцевать, учить сразу два языка, петь в хоре и трижды в день обходить школу, грозить нечисти кулаком, лечить Души если надо и учить уроки.
В перерывах между этими обязательными делами я осваивал шаманские практики, в частности сейчас Духи учили меня заповедям шамана. Я же, злая такая…  я Ингутана. В будущем шаман-прорицатель. Я хронически не успевал за миром. Только пойму, приспособлюсь к новым реалиям, просыпаюсь, бац! Новый! Я носился туда-сюда и, как говорит мой добрый Дух ветра Сэвтя, – «ребята, меня укачало!» И я демонстративно слег!
– Натена, ты совершенно здоров! – заявил Дух огня Илко, осмотрев меня со всех сторон. –  Вставай!
– У тебя по расписанию факультатив по английскому, – настаивал Дух воды Нойко.
Я вспомнил старый анекдот и рассмеялся.
– Чего веселишься? – не понял Сэвтя.
И я им рассказал, как к берегу Чутоки причалил английский корабль. Пассажиры бегают по берегу, лопочут по-своему, никто их не понимает. Спрашивают у старого чукчи: Do you speak English? Чукча и отвечает: Of course, а что толку?
– Ну и к чему ты это сказал? – насупились деды, они же Духи. Считается, что они мои помощники и воспитатели.
– К тому, что мне в тундре английский нужен, как зайцу велосипед. А французский, тем более.
Деды-Духи задумались.
– А если ты захочешь почитать Шекспира в подлиннике? – вкрадчиво спросил Вадё.
Это было неожиданно! О том, где я в тундре возьму этот подлинник, никто даже не заикнулся. Я чувствовал, деды что-то недоговаривают. Приподнялся на подушках и внимательно посмотрел на каждого.
– Ай, яй-яй! Врать своему шаману? Нехорошо, дедушки. Вот как пожалуюсь Я Миня, будет вам стыдно.
Нет, все-таки я Ингутана! Как точно попал в цель! Духи засмущались, и только Сэвтя, ну он всегда был легкомысленный вылупил от возмущения глаза.
– Внучок, ты сошёл с ума. Сроду ябедой не был!
– Умный, а простых вещей не понимаешь, – поддержал собрата Илко. – Такого вот, чтобы Духи в школе учились, за всю историю мира ни в одной стране не было! Мы, первые!
– Понимаешь? – робко поднял глаза дед Нойко.
И я понял! Мои дедушки хотят учиться! Да разве я им мешаю? Я спрыгнул с кровати и сказал:
– Let's go!  I'd love to go  to your.
Вот если бы я продолжал выпендриваться, мы бы не узнали… Конечно, узнали бы, но позже. А это лучше узнавать все-таки раньше. Или не знать вообще. Потому что, горькая, злая моя… это уже слишком.
Когда я со своей свитой шёл в класс английского языка, почувствовал, что моя Душа слегка тревожится.  Я привычно просканировал пространство, проинспектировал Души детишек. Вроде всё хорошо: никакой порчи и другой пакости нет, светятся… Стоп! Светятся не так! У некоторых ребят Душа светилась зеленоватым оттенком. Я остановился и всмотрелся повнимательней. Ну, да! Зелёненькие! Причем, дети-то здоровы!  Если бы заболели, мало бы мне не показалось! Уж моя собственная Душа постаралась бы.  Я сел на подоконник и стал наблюдать. И думать. Духи вмиг забыли про английский и полетели осматривать детей на других этажах. И нашли ещё двоих зелёных. Я снова осмотрел подозрительных и заметил, что они мне не рады. Вроде я пустое место. Обычно ко мне дети тянутся, а тут – ноль внимания. Это насторожило. Я же понимаю, что они тянутся не ко мне, а к моей Душе. И что случилось? Понятно одно, английский отменяется. А Душа моя тревожилась всё больше. И тогда я рискнул, заглянул в ребёнка, как в прошлое. Представляете, ни одной мысли! Вообще, ти-ши-на! У остальных то же самое, полное равнодушие и умственная отсталость. А дети-то совсем не двоечники. И что самое удивительное, Духи мои сбились в кучу, прижались друг к другу и молчат. Видно, и у них нет ни одной путной мысли. Наконец Вадё изрёк:
– По-моему, это эпидемия. Девять зелёных из разных классов.
– Может, съели что? – с надеждой в голосе предположил Нойко.
– Тогда бы у них позеленело тело. А тут – Душа! – сообразил Сэвтя, и повернулся ко мне. – Внучек, а глянь-ка, где они эту заразу подцепили? Если все гуляли в одном месте, то там и искать будем.
Я уже и сам собирался заглянуть в прошлое каждого, а тут такой шанс порадовать Духов хорошим поведением! Путём многократного ныряния во вчерашний день, я выяснил, что каждый из них шёл в школу через переулок у реки. И мы отправились туда, вроде бы я гуляю. Если бы не было так горько, было бы смешно: пятеро охотников за привидениями. А я в роли Билла Мюррея. Мои деды недавно по телеку этот фильм смотрели. Долго ходили под впечатлением. Илко сказал, что очень жизненное кино. Судя по нашей жизни, да.  Чем ближе мы подходили к этой дорожке между домами, тем сильней моя Душа заходилась от жалости, а я – от злости.  Это счастье, что я научился понимать, где я чувствую Душой, а где головой. Но чтобы испытывать сразу диаметрально противоположные чувства, это со мной впервые. Скоро злость переросла в гнев, а он – в ярость и тогда я увидел маленькое существо. Оно сидело в придорожных кустах и плакало.
– Наконец-то, – промямлило оно. – Я уже два дня сижу, жду, и никто не идёт. А жрать охота.
Душа моя страдала от жалости. Ну да я и сам такой, мимо бездомного котёнка не пройду. А тут не котёнок, тут…
– Ты кто? – спросил я. Получилось слишком резко.
– Ой, напугал! Я Ичотик, не видишь? Я тебя щас так пугану!
И этот непонятный Ичотик вышел на дорожку. Злая моя, очень злая, ну такая же злая… ругался я и отплёвывался. Мерзопакостное зрелище, скажу я вам. Маленький, зелёный, в бородавках, в пиявках… глазки злые, пальцы крючками, коленки в обратную сторону. Тьфу!
– Это ты Души зелёными сделал?
– Не, не я. Зеленели они по доброй воле, сами. Я только надкусывал.
– Что ты де-ла-ал? – взвыл я. – За-чем?
Видно, набрался «хороших манер» у моих Духов.
– Ну, бестолочь, гони тебя в болото, говорю же, жрать охота, – сердито ответил зелёный. И с сожалением добавил. – Но они были совсем несъедобные. И я надеялся, что кто ни будь придёт и скажет мне, где я?
У Духов моих глаза на лоб закатились. А я обрадовался, что не нарушил первую заповедь шамана: не судить объект по внешнему виду. У этого существа и суть такая же мерзкая, как и вид.
– Ради того, чтобы узнать свое местоположение, ты Души губил?
– Чего? – в ответ заорал Ичотик. – Не губил я никого, подумаешь, куснул разок. Кто ж виноват, что я ядовитый.
Я схватился за голову раздираемый противоречивыми чувствами: моя Душа хотела, чтобы я помог этому чудовищу. От закипания мозгов меня спас дед Вадё.
– Ты где раньше-то жил, убогий? В каком краю?
Ичотик посмотрел на моих дедов, как на идиотов.
– В болоте я жил! А там ни улиц, ни номеров домов. Люди за клюквой приходили, говорили, что они коми-зыряне.
– А сюда ты как попал? – поинтересовался Нойко.
– Да по глупости! У меня любимое занятие, людей ловить да притапливать. Притоплю и отпущу, снова притоплю… и так пока он сам не утопнет, – с садистским удовольствием объяснял зелёный. – А тут, прилип к сапогу одного мужика. Да он сапог снял, переобулся значит, и закинул в ящик, где банки  с ягодой. Ну и сюда привёз. Вместе со мной. Чёрте чем он свои сапоги мажет! Ну, где я?
– Это не важно, – многозначительно сказал Сэвтя. – Что с теми будет, чьи Души ты…
– Да чё с ними будет? Ну, походят идиотами дня три и отпустит. Будут, как раньше.
Духи мои насупились, подбоченились, сжали кулаки, видно было, что чесались очень. Я бы и сам накостылял болотному дурню от всего сердца, но моя Душа просила помочь этому чудовищу. Духи даже обрадовались, что не придется руки марать.
– Натена, мы его сейчас мигом домой доставим, можно? – спросил Нойко. – Знаю я, где это болото.
Ну кому знать, как не ему, он же Дух воды. К тому же, третье правило шамана, решать любой конфликт мирным путём, никто не отменял.
– А давайте, ну его в болото! – благословил я своих помощников.
Нойко и Сэвтя подхватили Ичотика и со скоростью звука исчезли.
И тут меня охватило странное чувство благодарности моей нелёгкой шаманской судьбе, этому небу, земле, кустам… да всему миру. И понял, что это моя Душа говорит мне спасибо. За понимание. И это было такое восхитительное чувство, не верите? Проверьте! Будто крылья вырастают и мир сияет, как новогодняя ёлка.
Следующие три дня мы провели в волнении и тревоге. Хотя я точно знал, что с детьми всё будет хорошо. А когда на четвёртый день один из зелёных, уже обычный, золотистый, улыбнулся мне… я успокоился окончательно и поросился в отпуск. Полежать, помечтать, полюбоваться мамой в детстве.  Потому что хватит с меня, нет, ну правда, хватит. И вот самое удивительное, Духи не возражали.
– Ты шаман, тебе видней, когда отдыхать, – важно заявили они.
– А у нас через пять минут факультатив по французскому, – скромно сказал Сэвтя.
– Да, ровно в три часа! – поддакнул Нойко.
И они унеслись. Ну, нормально, а? А сразу после факультатива всё, что было раньше: Души улетающие птицами и зеленеющие от яда болотной твари, и злые бабки в порче, всё это показалось мелкими неприятностями.
– Натена, вставай! – кричал дед Вадё, влетая в комнату. – Беда у нас, ой, беда…
Я машинально пересчитал Духов. Уф, все на месте, это главное. Значит беда не у нас, лично.
– Лично! – задыхаясь от волнения, возразил дух Нойко. – До такой степени лично, что… ой!
– Люди пропадают! – взвыл Сэвтя. – Бесследно!
– Дети плачут, мамок ищут, а их нет! – подвывая, пояснил Илко.
– В городе паника, – подвел итог Вадё.
– А папки на месте? – почему-то спросил я.
– И папки… тоже… бесследно. Исчез даже один депутат, – как бы по секрету, уже не завывая ответил Сэвтя.
Голова моя пошла кругом. То есть меня опять укачало. Вот же злая такая… что делать? И сам себе ответил: разобраться по порядку.
– Правильно! – хором согласились дедушки.
– Для начала, вспомним двенадцатую заповедь шамана, – велел я.
– Не искать себе оправданий, а найти путь для решения возникшей проблемы, – как на экзамене оттарабанил Илко.
– Во-о-от! Вопрос первый, где они пропадают? В одном месте или в разных? Конкретное место мы знаем?
Духи растерялись. Я посмотрел на них строго.
– Надо узнать и осмотреть это место. Я пока вообще ничего не понимаю. А вы с таким раньше сталкивались?
– Да мы вообще ни с чем не сталкивались. Всё делал Ингутана. А при нас никто не пропадал, – пожимая плечами, ответил Илко
– Только ребёнок ушёл гулять, мы тебе рассказывали, – добавил Нойко.
– А вы можете сейчас узнать, где люди пропадают? – спросил я.
– Да, мы можем, мы сейчас… – наперебой заголосили Духи и исчезли.
А я сидел и боялся. Честно, боялся, что это несчастье находится на точке пересечения разных практик и религий. А если это так, то решить проблему, не раскрыв себя и Духов, будет просто невозможно. А это противоречит основным заповедям шамана. О последствиях того, что моя тайна будет раскрыта, я боялся думать. И что делать? Я не знал. Судя по всему, не знала ответа и моя Душа. Молчала.
Из отчета Духов стало ясно, что в начале пешеходной улицы, любовно называемой Арбатом, рядом с почтой люди ещё были, а в конце улицы – никого. И мы отправились изучать это странное явление. И как-то сразу увидели две дороги. Старую, вымощенную булыжниками ведущую из ниоткуда в никуда, и новую, которую местные архитекторы проложили наискосок от первой, да ещё и закатали асфальтом.
Нет, они не нарочно. Они про старую дорогу никогда не слышали и не видели её. Она же невидимая. Мои Духи её отлично видят, а вот я пока туманно. И тут по старой дороге пролетело странное существо. Дед Сэвтя всплеснул руками и охнул.
– Тропа! Это не дорога, это тропа Духов.
Я только собрался обрадоваться, но посмотрел на моих Духов и окончательно сник.
– Это что, так плохо? – спросил я.
– Хорошего мало, – сказал Сэвтя. – Раньше по тропе ходили только Духи Верхнего мира, ну и Срединного, тоже.
– Куда ходили? – удивился я, потому что, ну подумайте сами, зачем Духу ходить, когда он перемещается совсем другим способом.
– Да никуда они не ходили! – почему-то обиделся Сэвтя. – Тропа не для того, чтобы ходить. А чтобы выравнивать. Ничего магического тут нет, просто кусок ровной дороги.
– Что выравнивать? – вконец запутался я.
– Не что, а кого. Себя! Себя Духи выравнивали.
Я так и сел! «Незнакомая какая-то практика. Может и мне надо выравниваться, а то голова кругом.»
– Не, тебе не надо, – утешил меня Нойко. – Ты и так ровный. Каждый день по ровным коридорам школы ходишь, выравниваешься автоматически.
– Понятно, автоматически я у вас ровный. А Духи, как они выравниваются и почему. Они где-то искривились?
Мои деды уставились на меня с удивлением.
– Конечно! – возмущенно ответили они хором. – Мы же летаем, хаотично! Крутимся, вертимся, туда-сюда… теряем ориентиры, установки… а это ведет к потере силы.
– У людей тоже ведет. К потере силы, – добавил Илко.
«Значит, если человек приходит домой и падает на диван без сил, потому что он целый день на работе крутился туда-сюда…. Он не врёт? Ну, злая моя, горькая… а прошёлся бы по ровной дороге и выровнялся, и сил бы прибавилось… Надо запомнить.»
– Только не через тропу Духов, – встрял в мои размышления Нойко. – Замотанный человек, потерявший часть силы, – легкая добыча для Духов Нижнего мира.
– Вы же сказали, что это тропа для Духов Верхнего и Срединного мира? – возмутился я.
Духи дружно вздохнули и пригорюнились.
– Да. Тропу создавали для них, – чуть не плача, говорил Илко. – Но потом на ней стали появляться другие. Чтобы на халяву разжиться чужой силой.
– Место-то энергетически сильное! – важно добавил Вадё.
– Ладно, считайте, понял! Но причём тут мирные граждане? Они как пропадают и куда? Духи их уводят, что ли, или… съедают без остатка… вместе с сапогами и сумками? Ой, я не могу.
И я понял, что раньше меня не укачивало, потому что вот сейчас…
– Перестань себя жалеть! Ты нарушаешь четвертую заповедь кодекса,  –  строго сказал дед Сэвтя. – Никто никого не съедает. Вероятнее всего, соблазняют. Иначе на дороге остались бы сапоги. Ты правильно всё понял.
Я попытался собрать себя в кучу и остановить головокружение. И мне почти удалось, но вот это «соблазняют» …
– Натена, не о том думаешь! – устало сказал Вадё. – Хоть ты и шаман, но всё же человек. Знаешь, как человек реагирует на силу Души.
Это я знал! Человек всегда тянется к сильной Душе, хочет быть рядом. Потому что возле такой Души тепло и приятно. Значит, люди сами устремляются за Духом, неосознанно!
– А Духи Нижнего мира, они чем… соблазняют?
– Так интересно же, таинственно, загадочно и немножко страшно, – сказал Вадё. – Человеку нужны разные эмоции и если он не находит их в жизни… Думаешь, человек не понимает, что это опасно?
И тут, бац! Всё встало на свои места. Я и раньше видел, что Души разные по размеру, но думал это от… Да нет, не думал я ни о чём. А ещё шаман!
– Так, Сэвтя, ты у нас дипломат, лети к Я Миня, пусть там наверху порешают, как перекрыть доступ Духам Нижнего мира. Спроси, можно ли вернуть людей, потому что несправедливо, а остальные за мной!
Я стоял возле тропы Духов, практически на границе двух миров распахнув свою Душу во все стороны, перекрыв собой дорогу.
Люди проходили мимо меня, через свет моей Души и их Души зажигались, светились ярче и они, сильные и счастливые переходили через тропу Духов и шли дальше.  И забывали, что дома есть диван.  Я это видел. Быть сильным, с Душой, распахнутой на весь мир… это такое счастье! Как я сам Духом не стал, не понимаю.
Я лежал на кровати, вокруг меня толпились мои деды, Духи помощники.
– Ты шаман, тебе видней, когда отдыхать, – важно заявили они.
– А у нас через пять минут факультатив, по французскому языку, – скромно сказал Сэвтя.
– Да, ровно в три часа! – поддакнул Нойко и повернулся к двери…
– Стоять! – строго сказал я. – Де-жа-вю?  Мы же… Я же… Тропа! Значит, у нас получилось?
– Получилось, – кивнул Сэвтя. Я Миня так осерчала, что эту тропу закрыли. Не придется тебе Икара изображать…
– Почему же изображать? – обиделся Нойко. – Наш мальчик вполне себе Икар! Я жутко боялся, что взлетит. Красивое было зрелище…
– Не переживай, троп на твой век хватит. Их вообще по шесть штук на каждый километр, – успокоил меня Нойко.
– Людей, людей вернули? – волнуясь, задал я главный вопрос.
– Да просто слегка повернули время назад, буквально на сутки, никто ничего не заметил, – махнул рукой Сэвтя. – Ребята, мы опаздываем…
И на кой им французский сдался? Не иначе, будут читать в подлиннике… в тундре! И я остался один и понял, что живу уже в новом мире и мне это нравится.  И даже не укачивает. Потому что, когда твердо стоишь на ногах… ну, вы поняли. А что троп много, это даже хорошо. Интересно будет по такой дорожке прогуляться.
Думаю, у меня получится.
Я же Ингутана.

           9. Изумрудная нить. Любовь

    Это очень страшно, когда ты хочешь бежать одну сторону, а твоя Душа тянет тебя  в другую. Причем с такой силой, что ты чуть не разрываешься на части.
Однажды во время очередного обхода по коридорам школы с целью осмотра Душ детишек я увидел Душу такой красоты… мама дорогая, я и не знал, что такие бывают. Глаз не отвести. Любоваться этой золотистой, сверкающей серебристыми нитями Душой было таким счастьем, что мне и в голову не пришло посмотреть, кому такая красота досталась.  Душа моя, ошалевшая от счастья, рвалась к этой малолетней былинке так, что мне пришлось упереться пятками, чтобы меня не унесло. Потому что я не только восхитился, но и испугался. Я не знаю, чего я испугался, может того, что подойду я к ней, весь такой очарованный, а она окажется дура-дурой и останусь я с разбитым сердцем. Я в кино такое видел. А может чего-то другого испугался, не знаю. Надо подумать.
– Правильно! – одобрил меня Дух огня, Илко. – Пойдём, акселерат ты мой, я тебе про любовь расскажу. Думал, это произойдёт немного позже…
– Что произойдёт? – с тревогой переспросил я.
– Любовь!
От неожиданности я остолбенел, даже пятками перестал упираться. Стоял, не шелохнувшись целую минуту! Голова пустая, ноги-руки ватные… А Илко порхает вокруг, тянет в сквер.
–  Ты даже не представляешь, как тебе повезло! – восторженно сказал Илко, когда я уселся на скамейку. –  Обычный человек в таком случае просто теряет голову. А ты, наоборот, включил её! Потому что ты шаман!
Видя, что я ничего не понимаю, Илко вспыхнул:
– Ну, ты же видишь Души!
Ага, как в том анекдоте, Of course, а что толку? А Илко продолжал:
– Обычный человек руководствуется чувствами. Понравилась девушка и тянется к ней. Не думая, какая там Душа, есть она или её нет. А ты видишь Душу! Но понимаешь, что все Души красивые. И очаровательной Душа может быть по причинам, не имеющим к тебе никакого отношения. Например, девица обожралась пирожными!
Я засмеялся.
– Ты мне зачем это говоришь? Я и так голову включил и даже глупостей не наделал… или это и была глупость…
– Ты что, Натена? – строго сказал Илко. – Любовь никогда не бывает глупостью! Ни-ког-да!
Я задумался. Мне было непонятно, что же со мной произошло. Значит, когда испытываешь такое невероятное восхищение и Душа тянется к Душе, и разум отключатся то это…
– Природа! – опечалился дед Илко. – Это природа так устроила.
– Зачем? – недоумевал я.
– Да, чтобы род человеческий не перевёлся! Ей же всё равно что будет дальше. Главное, чтобы в порыве чувства, пока голова отсутствует, родилось потомство. Вопросы Души и судьбы потомства её не интересуют. И ведь, хитрая такая, – ехидно (видно был зол на природу) добавил Илко. – Всё делает, чтобы потомство на отца было похоже, чтоб отец не бросил дитя раньше времени.
– Ну, надо же! Ты не думаешь, мой пламенный друг, что вот о потомстве мне думать… рановато.
– О потомстве надо думать с самого рождения! Но не у всех получается. И вырастают такими… и потомство у них такое же… несчастное.
Я испуганно замер. Сердце вдруг застучало громко-громко. Всё! Всё пропало! Я опоздал! Двенадцать лет живу, а о потомстве ни разу не задумался…
– Всё-таки, мы тебя неправильно воспитывали, – сердито хмыкнул дед Илко. – Вроде умный, а совсем дурак. Ты рос, учился, был добрым, трудолюбивым, маму любил, отца почитал, и на судьбу редко роптал… Вот это и есть – думать о потомстве. О том, что ты ему, этому потомству, передашь. Какие духовные качества. Понятно?
Я вздохнул с таким облегчением, Сэвтя бы позавидовал. Это хорошо, что с потомством у меня всё в порядке. Только что такое любовь, по-прежнему не понятно…
– Бывает так, вот, как сегодня, понравится одной Душе другая, тянется она к ней, прирастает… и даже если, и вторая Душа очаруется первой и люди найдут друг друга привлекательными, а потом разочаруются друг в друге… Что будет с Душами? Вот это внучок, называется трагедия!
– Я про трагедию понял, а про любовь нет, – честно ответил я. И уставился на Илко.
– Любовь, это когда не только Души очаровываются друг другом, но и люди. Причем не только сердцем, но и умом. Честно, без уговоров и самообманов. Всё остальное – разновидности влюбленности, понимаешь?
– Понимаю.
– И пока ты не найдёшь такого человека, то есть, девушку, не позволяй своей Душе рваться и прирастать к каждой понравившейся Душе. Ты особенный человек, ты шаман. У тебя должно всё быть без обмана, один раз и на всю жизнь.
– А если я не найду такую, что тогда…
Ответить Илко не дали всполошенные Духи.
– Шепчетесь, а там людям плохо! – возмущался дед Сэвтя, он же Дух воздуха.
Я же ничего не почувствовал! Обычно моя Душа чутко сканирует пространство, а сейчас… Светится, очарованная… Да, ладно, пусть, если ей так нравится. Сами разберемся. И я строго спросил.
– Вы не паникуйте, по порядку рассказывайте!
– Ну, если по порядку… Ты помнишь, чем мы вчера занимались?
А как же, помню! Я этого век не забуду!
Вчера мои Духи объявили, что я засиделся. Я? Засиделся? Что мне пора выходить в люди! Я вздохнул, задвинул свои планы и пошёл. В люди! Что бы это ни значило. Несмотря на полярную ночь.
– Смотри, – велел Сэвтя, когда мы пришли на площадь. – Смотри на мир, как на Душу, видишь?
Я увидел слабое свечение вокруг домов. И чем больше я смотрел, тем сильнее оно сияло. Вернее, я стал лучше видеть. Ну, учусь я! Странное свечение: белое возле стен и крыш плавно переходило в другой цвет, а он в третий…
– Это коллективная Душа, Душа дома, жизни многих людей.
– А почему у них цвет разный? – удивился я. – Потому что люди разные? Мне вон тот, жёлтый с зелёным нравится.
– Правильно, это цвет радости, беззаботности, открытости миру. Зелёный – цвет творчества. Только так и должен сиять Дом культуры. А вон тот, дом с синим и розовым свечением, узнаешь?
– Ну, да, это же наша школа!
Сэвтя радостно кивнул.
– Синий, цвет волшебства и познания истины. Розовый – наивности, надежды, юности. Да, это наша школа и все в ней носят розовые очки.
Я немного смутился, собрался возразить насчёт очков, но увидел, как другой дом засиял красным цветом.
– Цвет власти и мудрости! Здание администрации района. А посмотри туда, – Сэвтя указал рукой. – Видишь тот дом?
– Дом вижу, а Душу нет, почему?
– Просто она чёрного цвета. Вернее, Душа с полным отсутствием цвета. Днем ты бы её увидел. Там городской морг.
Сэвтя вздохнул.
– Чёрный – означает тайну и угрозу, опасный секрет, который не должен быть раскрытым. И, как ни странно, это цвет силы и победы в последнем бою. А вот там больница. Люди страдают и борются за жизнь. Поэтому цвета Души: чёрный, синий, коричневый. Вообще, значений у каждого цвета много. Придёт время и ты, глядя на Душу дома или человека, неважно, сможешь рассказать о ней очень много. И понять. И тогда вылечить. А пока сходи, полечи вон тот дом.
Дом как дом. Чего его лечить? От чего?
– Просто подумай, какого цвета не хватает, какого мало. Не спеши, всмотрись.
«А что, прикольно,» – подумал я.
– Так… белый, это все цвета вместе, стартовая площадка. Потом идет фиолетовый, это старость, уход в себя… я бы перед фиолетовым добавил оранжевого цвета любви и легкости отношений. Тогда фиолетовый поменяет значение на духовные идеалы и спокойствие.
Деды уставились на меня с изумлением. Пришлось признаться.
– Я книжку читал. Ну, интересно же. А что такого?
Деды возмущенно перешёптывались о том, что нельзя оставлять ребёнка одного, кто-то должен быть, а вдруг, а если…
– Дедушки, как порчу снимать, я большой, а … Вы мне лучше скажите, а как этот дом лечить? Что я должен делать, чтобы появился оранжевый цвет?
Деды традиционно потупились и замолчали.  «Ох, как же мне не хватает Ингутана. Он бы не только рассказал, ещё и показал бы. Деды конечно всё видели…»
– Но не слышали! – скромно уточнил Вадё. – Мы вообще в сторонке стояли. А он вокруг ходил, в бубен стучал, приговаривал что-то.
– Что, совсем-совсем не слышали? А смотрели и ничего не поняли? А я что делать должен?
– Только не психуй, не нарушай… какая там по счету заповедь? Ну ладно, ты, вот что, внучок,… Ты, поди, походи вокруг, вдруг до тебя дойдет, что надо говорить, – ласково предложил Вадё.
В полном недоумении я пошёл, тихо радуясь, что бубна нет. Хорош бы я был! Мало того, что кругами вокруг чужого дома, так ещё и с бубном. Сидят люди тихо перед сном телевизор смотрят, а тут бах-бах- тарабах! И вся конспирация коту под хвост. Я бродил вокруг двухэтажного деревянного дома, от нечего делать, (ну бубна же нет), рассматривал эту гордость заполярной архитектуры шестидесятых годов и пришёл к выводу, что домик-то ничего!
Логичный такой, приятный дом. Как наверно хорошо жить в таком доме. Окошки эти леденцовые в деревянных рамах, розовые, зелёные… тепло там, уютно. Вон из трубы дым идёт, вкусный такой, душевный. И как-то незаметно стал с домом разговаривать.
– Что, хорошо тебе стоять? Не скрипишь на морозе? Жильцы, небось, тебя любят, печки топят, греют тебя. И правильно, чего тебе скрипеть, ты ещё совсем молодой, зато такой мудрый… это ж, сколько поколений в тебе родилось и выросло. Ты же их по именам всех знаешь с пеленок. Приятно должно быть, ты один, а деток много. И все как один мордатые, улыбчивые… хорошая жизнь у тебя была. И будет ещё, зря ты себя старым чувствуешь. Ой, зря. Столько ещё интересного...
И тут я заметил, что Духи мои  как-то странно себя ведут: подпрыгивают, хлопают в ладоши, хлопают друг друга по плечам… Замерзли, что ли? Но Духи не мёрзнут. А они глазели на крышу и им было на меня… Всё равно им было, что со мной.
Оранжевая полоска сияла между белым цветом и фиолетовым, как будто всегда тут была. Значит, вот что нужно говорить. А тихо, чтобы никто не слышал, какая это ерунда.
– Это для тебя ерунда, а для этого дома, для его Души, это может первые добрые слова, – подпрыгивая от радости, сказал Дух воды Нойко.
Дух земли Вадё высказался точнее.
– Большинство людей даже не представляют, что у дома есть Душа. Что её любить надо, говорить с ней и благодарить за тепло. Ты шаман, ты знаешь…
– Теперь знаю, – вздохнул я. – Только, мне кажется, так не бывает, чтобы простые слова…
– Тогда говори сложными! – потерял терпение Сэвтя. – Разве дело в словах, вообще? Дело в чувствах, которые стоят за этими словами! Ну и в энергии, которая в каждом звуке.
– Да, внучок, и не забывай, что мысль материальна, по крайней мере, так говорили на уроке естествознания, – добавил Нойко. – Обожаю этот предмет!
В эту ночь я уснул только под утро. Мне было хорошо. Я же видел эту оранжевую полоску, значит, у меня получилось. Может заговор Ингутаны – это и есть слова любви другими словами? Я понял! Когда я говорю слово, я его чувствую, а Душа, с которой я говорю, понимает это чувство. Ну да, люди понимают слова, а Души только чувства. Тогда не важно, вслух я говорю или про себя, мысленно... Как же всё сложно и как просто...
– Ну, вспомнил? – наседал Сэвтя. – Тогда пошли, а то у него Душа совсем померкнет.
– У кого померкнет? – изрядно испугавшись, спросил я. – У него порча или…
– Или! – строго сказал Сэвтя.  –  Ну, бегом… тут недалеко…
Пока я бежал, Духи рассказывали, что, когда Илко увёл меня на секретный разговор, они, пользуясь случаем пошли погулять. Гуляли. Рассматривали Души людей и домов. И увидели странного дядьку, у которого была белая Душа. Дядька печально шёл, не глядя по сторонам еле передвигая ноги.
Когда я увидел его, одиноко бредущего по дальней заснеженной аллее сквера вокруг почти прозрачного белого пятна его Души  мерцала чёрная полоска. И тут моя Душа очнулась от любовного тумана! И потянула меня к этому странному человеку.  «Да как же я лечить его буду, я же не умею!» – мысленно закричал я и почувствовал, что умираю. Щедро укрытые инеем деревья кружили вокруг меня странным хороводом. Я весь был в инее, колючие льдинки застревали в горле. Меня трясло и корежило, словно я был изо льда.  Это было больно и страшно. И тут Душа моя тихонько застонала, и я понял, – это моя настоящая боль, от потери. Его потери.
Не знаю почему, меня этому никто не учил, я пошёл за умирающей Душой и стал мысленно ей говорить. «Ты не виновата, так бывает. Ты знаешь, так бывает у всех… ты не виновата в своем горе… горе, оно такое горькое…»
Я повторял это снова и снова, как заговор, как молитву. И вдруг мы все, я и мои Духи, и моя Душа вздрогнули, потому что дядька этот заплакал. Громко и тихо. Он упал на ближайшую скамейку, закрыл лицо руками и плакал, и стонал. Громко и тихо.
А я, очнувшись, заговорил. Мысленно. Тихо и громко. Только это были не мои слова. «Это жизнь, это такая несправедливая жизнь, которую ты не просил. Она такая у всех, люди уходят. Но они остаются. И слышат всё и, страдают, видя твои слёзы. Они знают, как тебе больно, как ты тоскуешь, им жаль, что тебе больно… Они прошли через смерть, пожалей их, не заставляй их смотреть, как ты плачешь. Поверь, они всегда с тобой…»
Я не помню, что я говорил. Может потому, что это говорил не я? Мне всего двенадцать лет. Я и слов таких не знаю. Я впервые встретился со смертью, с безысходной тоской, с невозможностью … никогда … никогда … и тогда я сказал, мысленно сказал. «Они простили тебя, теперь ты прости себя…»
Повернулся и пошёл. «Я стал плохо видеть,» подумал я, и вытер мокрое лицо рукавом. И сказал.
– Это несправедливо, неправильно всё это… Ну, как он там, жить будет?
– Будет, – тихо ответили Духи. – Прости нас, Натена…
– Вы ни в чём не виноваты. Это я родился шаманом, вы тут ни при чём.  Просто я еще не всё умею. И мне всегда так больно! По-моему, я сам забираю боль у людей. А это неправильно. У каждого должна быть своя жизнь и своя боль. Ой, я опять говорю не то. А может, это говорю не я? Тогда ничего, тогда ладно. Ему можно, он же Игрутана.
И я ... тоже Ингутана.
               
                10. Чёрная нить. Мои победы.

   Смерть стала моим попутчиком. Моим страданием, моей болью и… не пугайтесь, благодарностью. А то, как бы я научился не болеть чужой болью.
Он сидел на лавочке возле дома и хотел умереть. Здоровый телом парень с совершенно больной Душой. Он не видел смысла жить дальше, а я не знал, что делать.
Видел как пульсирует и становится всё шире тонкая черная полоска вокруг его Души, как тянется к ней сплошная чернота, а серый цвет заполняет Душу всё ближе и ближе к телу.
Если бы не тошнотворная боль, я бы быстрее соображал, раньше бы увидел странные наросты-уплотнения внутри души, сверху и снизу. И опять я ничего не понял!
И тут, тут мои Духи озверели! В прямом смысле слова. Раньше я их видел добрыми дедушками, а тут они явили свою звериную сущность во всей красе! А я чуть не явил миру, что бывает с подростками, когда их сильно напугать.
Слава-всему-что-есть, всё произошло слишком быстро: вокруг меня зарычали, оскалились клыками огромные звериные морды, рыкнули на парня! Парень так вздрогнул, что эти его бляшки, наросты, уплотнения, или как их ещё называть, вылетели из Души, как пробки из бутылки.
Жуткие Духи снова стали дедушками и дружно охнули, всплеснув руками.
В пространство Души сверху и снизу стал вливаться свет.
Так это были настоящие пробки, догадался я. Легче мне не стало.
– Прости, Натена, что напугали тебя, – строго сказал Вадё, Дух земли. – Это была наша работа.
– Мы сделали что могли, но он всё равно хочет умереть, – сказал Дух воздуха Сэвтя. – Может дадим ему это? Может такая судьба у него?
– И это будет милосердие? – спросил Дух воды Нойко.
Я увидел, как чернота поглощает Душу парня, а потом Души его родителей, друзей, знакомых … как погружается во тьму печали город… Смерть одного человека – это потеря части Души многих людей… Я разозлился страшно.
– Ну, молодцы, придумали! – рявкнул я. – Это не его смерть, Он хочет забрать чужую, потому что здоров, как бык! Я вижу!
И в этот момент я почувствовал, что моя-его боль стала меньше. И разозлился ещё больше. И дышать стало легче, и голова включилась.
«Злая моя, злая…». –  Я сидел на скамейке напротив парня и, поминутно ойкая от боли, говорил с его Душой.
–  Смысл есть… просто ты не видишь… но он есть. Потому что смыслов много… один исчезает и появляется другой. Ты просто попал в паузу между уходом одного и появлением другого. Смысл есть… он рождается из желания… что ты хочешь, чтобы ты хотел, если бы не выбрал смерть… представь… подумай… вздохни… сейчас ты всемогущ, ты можешь всё… всё будет, как ты захочешь… ты можешь хотеть… ты же хочешь… у тебя будет такая чудесная жизнь … смыслов так много… выбирай…
Я лепетал эту несуразицу, пока не увидел, что чёрная пульсирующая полоска вокруг его души становится тоньше. И когда она исчезла совсем, я встал и, шатаясь как пьяный, не оборачиваясь пошёл в школу.
С серостью этот бугай справится сам. Со временем. А может уже… справился.
Духи скромно летали вокруг, жалея меня.
– Ты вырос, мальчик. Ты сегодня стал выше, – удивился Нойко.
– Он стал старше, – поправил его Илко.
«Выше, старше, мудрее, … будто мне от этого легче. Спать, спать, спать» …. Глаза закрывались на ходу. И когда они закрылись, я увидел черноту смерти и вспомнил, что было бы, если бы этот парень ушёл…  Словно Злые Духи рыкнули на меня. Я остановился, с изумлением посмотрел на мой прекрасный солнечный мир и честно признался.
– Ну, я и дурень! Простите меня. Просто перенервничал! А вы крутые! Я и не знал…
Потом я научился злостью отодвигать боль. А вскоре просто задвигать её подальше, не подпускать к моей Душе. Она хоть и терпеливая у меня, но совесть иметь надо. Я часто встречал людей потерявших смысл, не хотевших жить. Таких людей было немного, но каждый из них норовил испортить мой мир. Особенно трудно было с пьющими, особенно зимой. Когда однажды Сэвтя влетел с воплем: – «Умирает, скорее… Бежим!» Мне пришлось побегать! Сначала к уснувшему в сугробе подобию мужчины, потом в школу, звонить в скорую. Потому что если тело умрёт, то и Душу мне не спасти. Короче, побегал. На следующий день обманом проник в палату больницы и заставил пьянчугу вспомнить всё! Какое такое горе он пытался залить… Оказалось, не горе. Просто мужику нравилась лёгкость и радость после выпитого. А когда понял, что радость радости рознь, было уже поздно. Было уже всё равно.  Таких людей, которым всё равно, оказалось ещё больше. Тихие убийцы-самоубийцы. Страшная болезнь.
Я бы и сам свихнулся и смысл потерял, общаясь с такими, если бы был старше. А так я каждый раз возвращался в школу, любовался золотистыми, окруженными жёлтыми и розовыми полосками Душами детей, и возвращался к себе. И это было счастьем.  Вообще с того дня, когда я впервые встретился со смертью, всё свободное время я рассматривал Души. Даже в столовой во время обеда. Во-первых, это красиво. Оказывается, раньше я видел только часть Души, а теперь всю Душу целиком, с её цветовым значением.  И потом, это было увлекательно: по цветным полоскам вокруг Души определять суть человека, вероятность развития его характера и возможных поступков.
По вечерам я залазил на крышу самого высоко дома в городе и восхищённо смотрел на Души домов и забывал обо всём на свете.  Иногда по просьбе дедов ходил по городу, лечил эти дома. Как оказалось, чем больше счастливых людей, тем меньше болеют все вокруг них. Счастье, как показал опыт, тоже… заразительно.

Деды мои ворчали, если я засиживался на крыше допоздна. Потому что, «тебе ещё в прошлое надо, в будущее, а за детьми мы сами присмотрим…». То есть, проверят Души детей в школе. Все ли здоровы, нет ли порчи… Кстати, любителей сорвать злобу на детях стало меньше. А всё благодаря закону сохранения энергии. Зря, я оказывается на дедов злился, дескать зачем шаману физика и химия? А вот зачем!  Чтобы я понял: если порча — это сгусток энергии, очень плохой энергии, то его надо из Души ребенка не только удалить, но и куда-то утилизировать. Уничтожать энергию я не умею. Ну не в землю же её зарывать. Земля-то тут при чём? Остается одно – вернуть хозяину! Слушайте, я видел, что с человеком происходит, когда ему его злость возвращается. Жуткое зрелище, смотреть не советую. Но «злые» поняли и взяли себя в руки. Так что чувствовал я себя очень счастливым и благодарным судьбе за то, что я шаман и у меня такие друзья, мои деды-Духи и моя добрая Душа. Особенно на фоне некоторых детей, обделённых родительской любовью. Таким детям я старался помочь. Этого же хотела моя Душа.  Иногда я просто говорил ребенку (мысленно, конечно, ведь для Души нет разницы, она понимает только чувства), что он очень талантлив и будет любимым.  А иногда надо было часами сидеть рядом и убеждать Душу, потерявшую веру, что всё ещё впереди. «Впереди так интересно, а ты пока учись, стань лучше всех и тогда ты станешь всем. Тебя обязательно полюбят. Любовь сама тебя найдет, обязательно.»  И где я этого набрался, не понимаю. Мне нравилось наблюдать, как меняется цвет Души. Золотистое с желтой, зеленой и розовой полосками, мое любимое сочетание. Я был совершенно счастлив, когда встречал такую Душу.
Летом я уезжал в стойбище родителей и не понимал, как я мог отсюда уехать? Прекрасней этой жизни ничего нет. Радужная Душа тундры, устремленная в небо. Тёплые, такие родные Души оленей… Души родителей были похожи, как близнецы. Только у мамы последней была тонкая, фиолетовая полоса. Ну, это наследство её деда, моего прадеда, великого шамана Ингутана.
Духи говорили, вокруг моей Души такая тоже есть, просто очень широкая. А раз она есть, то способности шаманские тоже. Просто я их ещё не знаю.  А чтобы я узнал быстрее, мне вручили … бубен!
Мама бросила на печку веточки можжевельника. Я грел дымом бубен, гладил его старое лицо, улыбался ему глазами и губами, и говорил: «Здравствуй, ань торова, Ингутана, я твой правнук, Натена. Спасибо тебе, что я умею, что могу научиться». Потом взял колотушку и тихонько провел по теплой коже бубна, и он ответил мне тихим протяжным вздохом. Тоже соскучился без дела.  Деды воспряли духом и потащили меня в тундру.
– Бубен, бубен возьми! – хором кричали они и летали кругами.
Потом они наперебой рассказывали мне, как великий Ингутана камлал, то есть, проводил ритуалы.
– Он вот так, как встанет, как стукнет в бубен и как закружится… даже мне страшно становилось, – говорил, показывая, как это было, Дух земли.
– А еще как прыгнет и долго бьет в бубен, – перебил его Нойко. –  Аж, в голове гудело. Ты так можешь?
Дух воздуха Сэвтя, со всей серьезностью предложил:
– Ты попрыгай, внучок, может, ещё что поймешь?
Тут я не выдержал, повалился на траву и заржал в полный голос!
– Это шаманская болезнь?– осторожно поинтересовался Нойко у Духов.
– Просто ребёнок радуется, – счастливо улыбаясь, пояснил Вадё.
Услышав это я подавился смехом, но зная, что деды с легкостью читают мои мысли, постарался взять себя в руки.
– Как же я вас люблю! – размазывая слезы смеха по щекам, сказал я. – Вы такие… такие умные, такие ужасно страшные, самые лучшие дедушки на свете, в школу ходите…
Я не выдержал и снова зашёлся хохотом.
– Как в вас всё это уживается? Мы же читали книги вместе! И вы поняли, что звук – это волна. И свет – волна. И зачем мне в бубен стучать, когда я могу тихо, мирно… Без прыжков и приседаний!
Деды молча переглянулись.
– Кстати, без этих танцев, призванных поверить в серьезность действий шамана, получается быстрей.
Деды почесали макушки, потеребили бороды и наконец, согласились.
– Да, – сказали они. – Но не так красиво.
И я снова упал в траву. Потому что представил себя с бубном, танцующим вокруг больного. Зрелище не для слабонервных.
– И напрасно мы обижаемся, – сказал Сэвтя. – Одно дело если человек сам пришёл к шаману. Он же знает, что шаман камлать будет, в транс впадать, с духами общаться…. И совсем другое, если Натена в городе к незнакомому подойдет и хрясь по бубну!
Духи дружно вздрогнули! Развили-таки в себе воображение за двадцать тысяч лет жизни, мо-лод-цы.
– А я всегда говорил, что судьба, она мудрая такая! – сказал Нойко, представив, какой опасности удалось избежать. –  Знает, когда бубен дать… а когда в бубен!
– Я даже знаю кому, - закончил я коллективную мысль.
Но деды вообразили, что обязаны мне рассказать всё, что они помнят. И я согласился, потому что тридцать шестая заповедь кодекса чести шамана гласит: шаман должен знать свои корни. И я слушал, положив голову на кочку, глядя в синее небо о славных подвигах моего великого предка на ниве колдовства. О том, как лечил, общался с Духами Верхнего мира, искал пропажи, мирил соседей, изгонял злых духов… Слушал, как в детстве слушал их сказки про зайчиков и белочек.
Однажды к нам в гости приехала мамина двоюродная сестра. Мы чинно-благородно пили чай, сестры рассказывали друг другу семейные новости и вдруг замолчали, и уставились на меня.
– Натена, – тихо спросила мама. – Ты мог бы посмотреть, как там Верочка живет. Это её дочка.
И она показала глазами на сестру. А та кивнула, вздохнула тяжело.
– Очень я за неё волнуюсь, вот, я привезла….
Она положила на стол судор. Это, если кто не в курсе, головная девичья повязка с бусинами. В городе сейчас такие по большим праздникам надевают, а в тундре девчонки постоянно щеголяют. Ну не пропадать же такой красоте.
Мама смотрела на меня умоляюще. Я молча кивнул и улыбнулся. Привычно посмотрел на красивую повязку и назад одновременно, легко ушёл в прошлое, с удовольствием посмотрел виденье, как девчонка лихо управляет оленьей упряжкой стоя на нарте. Волосы вороновым крылом развеваются у неё за спиной. Она смеётся от счастья. Смотрел, как маленькая девочка подкладывает в печку дрова… потом медленно стал просматривать видения в обратном порядке. Увидел парня с розовым кружевным свёртком и прильнувшую к его плечу Веру. Я даже смог рассмотреть их Души, светящиеся безмятежным счастьем.
– Внучка у вас родилась, поздравляю! – с улыбкой сказал я.– Красивая такая, на Вас, тётя, похожа.
Сестры обнялись и чуть не плакали.  А я стал думать, кто из моих родных не стал хранить тайну моей профессии. Ай, неважно. Главное, трагедию из этого не сделали и хорошо. Духи почтительно сидели у входа в чум и смотрели на меня с гордостью. А что, имеют право!  Полное.
Я пропадал в тундре, где ответственные дедушки рассказывали, каким великим был Ингутана, как он умел укрощать зверей. Причем рассказ состоял из охов и ахов, а что конкретно делал шаман, чтобы укротить зверя, не знали. Думай сам, большой мальчик! Укротил и всё! Великий!  Ладно, думал я, мне эта премудрость ни к чему. Где я этого зверя найду, чтобы укрощать?
Вечером мама достала из ларя корзину и поставила передо мной.
– Может, ты хочешь, чтобы я тебе шаманский наряд сшила? – спросила она. –  Посмотри, я насобирала кусочки меха, красивые, мягкие. Это медведь бурый, а это белый.
Это было неожиданно! Я и вдруг в шаманском наряде?   Кстати, видел я такой наряд в музее – обычная малица, только из кожи и меха, густо украшена ремешками, колокольчиками и разными медными амулетами.  Я так прикинул, килограмма три меди будет. Ещё тогда подумал, что когда-то мне придётся такое носить, колокольцами звеня.  Ладно, три кило не вес, зато все эти медные штуки – амулеты. Они силу дают. Так что ладно, пусть будут. Но какой из меня в четырнадцать лет шаман? Смешно.  А мама-то совершенно серьёзно спрашивает. Я растерялся, взял из её рук меховые лоскуты. И вдруг рукой почувствовал силу зверя. Я сжал пальцы в кулак, и зверь стал ластиться.  Холодный голод коснулся тела, когда я дотронулся до серой шкуры волка. Но и он стал покладистым у меня в кулаке. Я перебирал шкурки песца, чувствовал под ладонью задиристость этой тундровой собачки, юркость и зоркость лисы, трепетность заячьей шкуры. Пальцы заныли от нежности, поглаживая беличьи хвостики.
– А вот ещё перья. Это тебе отец собрал. Видишь, перо орла, совы, ворона…
– Аркы вада мама, – почтительно сказал я. – Это чудесный подарок. Давай отложим это на потом. Я не хочу, чтобы ты напрасно трудила свои руки. Я же очень быстро расту. Будет жалко если вырасту из такого наряда.
А на следующий день, не иначе меня кто сглазил, зверь пришёл сам. Так сказать, с доставкой на дом. Мы с мамой были в чуме одни когда истошно залаяли собаки, а в чум полным составом влетели деды. Они ничего не успели сказать, я выскочил из чума и увидел медведя. Он стоял метрах в двадцати от меня, мотал башкой и рычал на собак.  Я отогнал их одним взглядом и мысленно вытянул руки перед собой. Медведь оскалился и встал на задние лапы. Я тоже вытянулся мысленно и стал выше зверя и увидел, как его злоба полетела в меня.  Я не стал отражать атаку и сбросил злобу в землю. Медведь рассвирепел и снова попытался запугать меня, и снова я сбросил злобу в землю. Я улыбнулся ему, продемонстрировав все свои зубы, а потом улыбнулся глазами и мысленно сказал: «Уходи, уходи, уходи… я сильнее, уходи.»
Медведь пятился, медленно переступая с лапы на лапу. Он рычал тихо, словно извинялся. Я продолжал улыбаться и говорить, что он может уйти. Потом он бежал прочь очень быстро, так что сверкали мягкие широкие пятки. А за моей спиной раздался сдавленный стон. Мама! Мама держалась за полог, такая бледная. «Как я про маму забыл? Дурень и есть.»
 Я испугался за нее так, словно свора медведей дышала мне в лицо. Сердце стучало, словно я был бубном. Я уложил её в постель, поил горячим чаем, успокаивал, как мог и вдруг заметил, что глаза её сверкают гордостью.
– Ты настоящий Ингутана, сынок.
– Нет, мамочка, Ингутана бы почувствовал опасность раньше и вышел бы ей навстречу, и не допустил бы, чтобы его мама…
– Может быть, – согласилась мама. – Но ты победил зверя. Знаешь, как будет гордиться отец, когда узнает?
И она вздохнула так счастливо, что с меня слетела вся тревога.
А Духам я учинил разнос!
– Ну, дедушки, расскажите мне, что за панику вы развели? Не могли медведя самостоятельно шугануть? Обязательно было устраивать показательные выступления?
– Мы не успели, – почему-то восторженно сообщил Илко.
– Ты как рванул, как встал, как вытянулся, – так же радостно подхватил Сэвтя. –  Прям, жуть!
– Мы знали, что ты победишь! – булькунул Нойко.
– И что, вот я уеду в школу или в тундру уйду, а он вернётся…
– Нет, что ты, ты его так напугал, десятой дорогой обходить… никто не подойдёт …  – затараторили они хором.
Видя, что я не понимаю Вадё подошёл поближе, заглянул мне в глаза.
– Тут вот какое дело. Медведь ушёл, а его страх остался. Для хищников это, как красный флажок, как сигнал – стой, опасно!
Дед Сэвтя важно кивнул.
– Ты человек, ты этот страх не чувствуешь, а звери… Они не только страх медведя чуют, но и след твоей силы.
Илко посмотрел на Сэвтя с укоризной.
– Потом дождь и ветер эти следы размоют, но память-то останется. А иначе, как бы звери выжили?
И я успокоился. Все свои тринадцать лет жизни я верил Духам безоговорочно, а тут вдруг усомнился. Почему?
– Просто ты за маму испугался, это правильно, это нормально, – сказал Нойко и улыбнулся.
– А люди могут чувствовать след чужого страха?
Вадё тоже улыбнулся.
– Могут. И страха, и силы, и радости.  Могут, но не хотят. Это требует усилий и тренировок, а трудится не всем нравится. Но ты не волнуйся, ты – сможешь. Ты научишься, ты же шаман, ты Ингутана.

           11. Синяя  нить. Страх.

    Я шаман! Так мне Духи сказали. Ещё в детстве. Но что это значит не знал никто. Шаман и всё! Какое-то время я думал, что это моя фамилия, но из наставлений Духов выходило, что это профессия. Но конкретно, что такое шаман, я узнал только в седьмом классе.  Пошёл в библиотеку и взял все книги о мифологии ненцев. Их оказалось не так много и авторы были едины в изложении сути. И этим авторам, особенно Лару удалось меня как следует напугать!
Оказывается, я сейчас должен сидеть уединившись где-нибудь, пускать слюни и мычать от ужаса, созерцая собственные галлюцинации, как меня на куски рвут и съедают странные твари, а потом, пережевав и отрыгнув, лепят меня заново из этой отрыжки!  Вот это называется шаманская болезнь! Такая гадская штука, что-то среднее между шизофренией и паранойей. Родители рыдают без остановки, а шаман-наставник ласково гладит по голове малолетнего параноика и утешительно шепчет, что это нормально, каждый шаман через это проходит. Так он обновляется, становится проницательным… В гробу я видал такую проницательность... Дальше я читать не стал. А потому, что не смог перевернуть страницу. Пальцы скрючило от ужаса. Всё ждал. Вот сейчас как накроет меня эта гадость…  И тут явился Дух воздуха дед Сэвтя.
– Ну, ты что, – возмущенно заорал он. – Нашёл время книжки читать! Там все собираются на Васькино озеро, пошли, это же весело!
Я аж подпрыгнул! Вот она – уважительная причина не читать дальше эти кошмары. Пальцы разогнулись, голова включилась, паралич прошёл!  А страх остался. Я шёл к месту сбора и прислушивался к себе. Сейчас или не сейчас … вот-вот накроет или потом… И так старался, что увидел, как мы всей школой сидим на берегу озера, поём песни. Горит костер, а на нас несётся жуткая пыльная буря. Дети в панике носятся, падают, ломают руки-ноги, кричат… Среди общего ора я отчетливо слышу тихий стон. Это Леночка из второго класса. Она лежит, свернувшись калачиком у самой кромки воды и держится за живот. Бледная до синевы. Ей очень больно. А мне страшно, потому что я вижу у неё в боку, под ладошками красный шар. Мне очень страшно, потому что я откуда-то знаю, дотрагиваться до девочки нельзя. Шар лопнет и разольётся по тщедушному телу второклашки с мятыми синими бантиками. А она пытается повернуться и падает в воду. И никто не может ей помочь. В городе ветер срывает крыши с домов… машины без водителей трогаются с места… Люди, зажмурившись от песка в воздухе, прячутся кто где…
– Натена, ты идёшь? – выдергивает меня из кошмара учительница.
–  Да, конечно, – отвечаю я и лихорадочно придумываю предлог задержать ребят рвущихся навстречу, как им кажется весёлым приключениям.
–  Я, мне воды хочется и в туалет надо, – скромно заявляю я и чуть смелее добавляю. – Грозу обещали. Я по радио слышал. Пока я… вы не хотите позвонить на метеостанцию?
И бросился искать Леночку. Она стояла в шеренге одноклассников. В одной руке кекс в другой солёный помидор. Девочка с удовольствием жевала лакомства. Синие бантики задорно топорщились на макушке. Я не успел вздохнуть с облегчением, как увидел проклятый красный шар у неё в боку. И сделал единственное, что смог. Упал в обморок. Прямо к её ногам!
Поднялась такая паника! Что та буря. Когда приехала «скорая» и меня оживили волшебным нашатырём, шар в боку Леночки лопнул, и она аккуратно опустилась на носилки, предназначенные для моего бездыханного тела. А когда Анна Петровна объявила, что поход отменяется из-за надвигающейся пыльной бури, все дружно рванули в школу. Попасть в такое несчастье желающих не было.
Ну а меня эвакуировали в школьную больничку. Духи скорбно уселись вокруг моей кровати и молчали. И тогда я выложил им всё, как на духу! Про Лара и шаманскую болезнь, видение пыльной бури, Леночкин шар в боку и ужас, с которым я прислушиваюсь к себе до сих пор.
– Если я стану идиотом не бросайте меня, пожалуйста, – жалобно закончил я свою исповедь.
Деды молча вертели головами, трясли бородами и хмурили брови. Первым опомнился Сэвтя.
– Как бы тебе поделикатней сказать, что ты дурень?
– Чего это я дурень? – возмутился я так, что забыл бояться.
– А того, что главного не понял. В старые времена, когда ребенка накрывала шаманская болезнь, только тогда узнавали, что он будет шаманом. Конечно, это уже поздно для ребёнка, поэтому он так мучился.
– Мы-то знали, что ты шаман, как только ты родился! И учили тебя, а ты силу набирал. Так что тебе эта болезнь не страшна, не бойся.
– Да как же не бояться? – чуть не плача отстаивал я свое шаманское право на идиотизм. – Я что, хуже других?
Дед Нойко не выдержал и засмеялся. За ним захохотали остальные.
– Других, это кого?  Да бойся, если тебе в радость… Как чё придумает…
– Натена, – сквозь смех сказал Вадё. – Ты сам себя напугал. Ты ж не сирота, мы всегда были рядом. Может от нас толку маловато, но мы старались. Ты уже давно переболел. Сколько раз ты переживал лютый ужас, а потом захлебывался от восхищенья?
– Мы очень старались, чтобы ты рос гармонично: чтобы на каждую печаль находилась радость, – улыбнулся Илко. – Ты же видишь, что и обычные дети страдают от «шаманской» болезни, когда они не понимают, как правильно жить в этом мире, как его, такого несправедливого любить?
– Очень многие вырастают, не идиотами, но с такими комплексами неполноценности… – пригорюнился Сэвтя.
– Это так хорошо, что мы учимся в школе, потому что я лично, таких слов раньше не знал, – буркнул Нойко.
– Я сейчас ещё одно умное слово скажу, – грозно заявил Вадё. –  На этом диспут предлагаю считать закрытым. Все «за»? Отлично. И давайте поздравим нашего мальчика!
– С тем, что я дурень? – растерялся я.
Вадё усмехнулся.
– С тем, что сегодня ты дважды повёл себя как посвящённый шаман. Ты был проницательным и мог предвидеть будущее, как настоящий Ингутана. Я думаю, это от того, что ты сильно прислушивался к своему будущему. Поэтому увидел, что будет буря и чем это обернётся для детей.
– А то, что ты увидел болезнь внутри тела… Это под силу самым сильным шаманам. Запомни это состояние, это ценное знание, – добавил Илко. – Кстати, у Леночки был перитонит. Вовремя прооперировали. Как ты догадался в обморок упасть?
– От страха, – честно признался я.
Когда деды отправились на очередной обход школы, я стал читать дальше. Интересно же, что такое «посвящённый шаман».
Оказалось, всё просто. Шаман – это такой посредник между людьми, Духами и существами Верхнего мира. То, что я общаюсь со своими дедами-Духами не в счёт. Сначала шаман просто ученик, потом просто непосвящённый шаман и лет через двадцать, после тяжких испытаний он проходит посвящение (в узком семейном кругу всех шаманов края) и становится посвящённым шаманом. С бубном!
– Слава-всему-что-есть, я шаман непосвящённый! Ну, нет этого узкого семейного круга. Один я, один на весь край. То ли человек, то ли миф. Зато могу отцу помогать, не впадать в транс и не общаться с Духами Верхнего Мира.  Так что я не стал особо вникать в особенности работы шаманов, которой нет и не будет.
Зато! Я перестал бояться. И спасибо Лару: я от страха стал проницательным, так что никакие твари меня жевать не будут.  Ну, логично же?
Так я жил год за годом, становился старше и… веселей. Несмотря на чужую боль, которую я часто испытывал на своей шкуре, я был счастлив. На выпускном вечере я вручил дедушкам собственноручно нарисованные аттестаты об окончании средней школы. Я им ещё и отметки выставил. По всем предметам. Они-таки прослезились от счастья.  И это тоже было впервые в истории потустороннего мира. В смысле, аттестаты. Ну и слёзы тоже.
А после школы…

           12. Белая нить. Эпилог.

     А после школы я поступил в литературный институт.
Москва произвела на Духов-помощников   такое неизгладимое впечатление что они исчезли!
Вот только что были на Патриаршем мосту и вдруг!  Как в воду…
 Я в панике перегнулся через перила и тут у меня за спиной испуганно взревел Дух воздуха дед Сэвтя:
 – Осторожно! Ты ж так свалишься!
 Я резко обернулся.   Вместо милых дедушек передо мной стояли молодые парни смущенно переминаясь с ноги на ногу.
 – Мы это, мы, – нестройным хором ответили юноши   в джинсах и майках дедовскими голосами.
Видела бы их сейчас Я Миня!  Сказать, что я удивился значит не сказать ничего. Нет в русском языке слова, которым можно описать моё состояние. В ненецком тоже нет.
– Как это? – наконец выдавил я из себя.
– А кто его знает, как это получилось, – вежливо ответил парень голосом деда   Нойко.
– Понимаешь, Натена, так всё красиво, так интересно, а мы такие древние…– попытался объяснить Вадё. – Оно само получилось.
– Да просто мы захотели соответствовать всему этому, – восторженно выдохнул дед Илко. – Вот бы в жизнь не догадался, что бывает такая красота.
Деды, тьфу, какие деды, парни стояли, ошеломлённо вертели головами, с таким благоговением разглядывали золотые купола храма Христа Спасителя, что…  «если они сейчас перекрестятся, … я за себя не ручаюсь. Ну и как мне их теперь называть?»
– А просто по имени, – ответил за всех Сэвтя, выслушав мой внутренний монолог. – Что ты панику развёл? Нас же кроме тебя всё равно никто не видит. Так что, какая разница, как мы выглядим?
– Ты не помнишь, что первые три года твоей жизни мы вообще выглядели, как твоя матушка. И ничего, – улыбнулся Вадё.
А и действительно, чего я завелся, от испуга наверно? И тут мне стало стыдно! «Они были молодыми двадцать тысяч лет назад, а я… злая… злая, горькая, …  Для моих любимых дедов молодости пожалел? Ну, жлоб и есть!»
Хорошо, что Духи эти сиротские страдания пропустили мимо ушей, потому что недоумённо разглядывали памятник Петру первому на корабле, периодически восклицая:
–Оооо! Ааааа! Огоо!
Духи приходили в восторг от всего, что видели и мечтали увидеть всё! Хотели этого алчно! А Москва, она же большая!
И я принял революционное решение: если они боятся оставлять меня без присмотра, то пусть дежурят по очереди. Пока один слушает со мной лекции, остальные гуляют как хотят и где хотят.
Я гордился собой, а их жизнь превратилась в непрерывную культурную вакханалию! Почти год Духи коллективно исследовали улицы, парки.  До одури катались в метро, кружили по торговым центрам и затаив дыхание смотрели цирковые представления. Причём особой разницы между последними не замечали. Потом тундровые Духи осмелели и стали гулять поодиночке, выбирая маршруты по личным предпочтениям.
 Вадё нашел своё место в… музеях. Он долго метался между Третьяковкой и Пушкинским, пока не осел в Благовещенском соборе Кремля.  Смешается с толпой верующих, вперит взор в лик Христа и так хорошо ему, тундровому Духу становится. А почему и сам не понимает.  Зато после посещения музея Булгакова признался.
– Если бы я не был Духом, стал бы им обязательно, чтобы пожить в такой хорошей квартире, среди выдуманных людей, реальнее которых я не видел.
Кстати, о реальности.  Илко, пылкий Дух огня, нагулявшись в парке Царицыно закрутил роман с привидением какой-то графини. И вот ведь какая странная штука: графиня эта по-русски ни два, ни полтора, знай лопочет по-французски. А Илко мало того, что её понимает, сам высоким стилем изъясняется. И полупрозрачное создание в кружевном кринолине понимает Илко, благосклонно принимая ухаживания элегантного молодого парня, в которого превратился Дух огня.  Выходит, не зря он на все факультативы рвался. Вот и пригодился язык заморский.
Так что, друзья мои, если судьба что-то предлагает это неспроста. Это надо брать. Потому что мы видим будущее заоблачными мечтами, а у судьбы свои планы.
Я уверен, что если бы Илко не знал французского, хотя бы на уровне школьной программы, то и не встретил бы любовь всей своей жизни. Вообще, первую любовь. И даже хорошо, что она призрак. Он же тоже… Дух. Собираются махнуть в Париж. На пару деньков.
Дух воды Нойко мужественно делил любовь к учёбе и…   музыке. Классической! Всё свободное от лекций время он вдохновенно слушал выступления филармонических оркестров. На дирижёров только что не молился. Чайковского боготворил, Моцарта готов был усыновить. Но на третьем курсе вдруг стал писать стихи поражающие легкостью восприятия и журчащим ритмом. Сэвтя и Вадё диву давались, но я-то понимал, что это закономерный переход количества, то есть учёбы, в новое качество. Тем более, что Духи в каком-то смысле представляют собой квинтэссенцию талантов. По требованию новоявленного поэта, я записывал его творения в отдельную тетрадь.
Кто-то из ребят увидел, взял почитать и вскоре журчащие произведения за подписью Нойко, украсили стенгазету. Дух воды растекался от удовольствия. Что поделать, все поэты тщеславны!
А Сэвтя обосновался в Шереметьево. В смысле в аэропорту. Его потрясло, как многотонные самолёты стрижами взмывают в небо, что этих летающих птиц так много и управляют ими люди, далеко не шаманы!
От мысли, что эти самолёты придумали и сделали люди Дух воздуха впадал в благоговейный ступор. А когда он набрался наглости и заявился в диспетчерскую управления полётами, увидел масштаб любимого зрелища, в его Душе произошла великая переоценка ценностей.
– Понимаешь, они такие умные. Живут как люди, а работают как Боги! Но при этом часто впадают в уныние и ворчат на свою судьбу, – рассказывал он Вадё.
 – Я тоже заметил. Мотает их из крайности в крайность. Просто мания какая-то быстро радоваться своим успехам и надолго впадать в тоску, – задумчиво отвечал Дух земли. – Им бы выровняться, а то такие замечательные и такие скрученные. Практически без сил живут, на одних мечтах….
Но обходы с обязательным лечением Душ студентов мы проводили каждый день. Никто и не понял, почему в эти годы произошёл такой подъём отечественной литературы.
А я учился, чтобы стать писателем, рассудив, что это самая замечательная профессия. Писать-то я и чуме могу. Это было отличное время. Много книг, много открытий и откровений. Проживая множество жизней, наслаждаясь красотой языка и хитроумным сплетением судеб героев, я был счастлив. К тому же впервые в жизни у меня появились друзья. Не такие чтобы делиться сокровенными тайнами, а ровесники, с которыми можно было говорить обо всем, спорить без обид, бегать по дискотекам, бродить по ночной Москве в поисках вдохновения. С парнями я находил общий язык мгновенно, а вот с девушками было сложнее.  Очаровательные юные создания тянулись ко мне с несколько иной мотивацией. Моя Душа нежилась под их тёплыми взглядами, но трепетным огнём не вспыхнула. Ни разу!  Я уже собрался всерьез обидеться, но вовремя вспомнил наставления Илко о единственной любви и стал проявлять чудеса дипломатии. Оказалось, что и длинноногие красотки могут быть хорошими друзьями.
Всё в моей жизни было бы хорошо, если бы не странное чувство тревоги. Всё-таки Москва большая и шумная, а дедушки мои в образе юных шалопаев – тундровые Духи. Умом я понимал, что это глупость. Кто же их обидит? А вот они по незнанию могли создать тревожную ситуацию.  На пересечении реального и потустороннего миров возможно всё. Как оказалось, волновался я не зря.
Однажды вечером   призрачные юноши они же тундровые Духи Вадё, Илко и Нойко изо всех сил помогали мне думать о роли мифов в творчестве Стругацких. И уже запутали меня окончательно, когда в комнату влетел Сэвтя. Был он до безобразия взъерошен и сплошь покрыт толстым слоем инея. Мы дружно вздрогнули.  По какой-то причине Сэвтя снова выглядел дедушкой. Мало того, он страшно вонял озоном.
– Я их видел! – хриплым от волнения голосом нервно заявил Сэвтя.
Илко,  Нойко и Вадё дружно выпучили глаза.
– Звёзды! – не дожидаясь вопросов, с восторгом пояснил Дух воздуха. – Я смотрел им в глаза!
Нойко невразумительно булькнул, а Вадё важно кивнул.
– Кого-то из знаменитых? Где?
Теперь Сэвтя впал в недоумение, выпучил глаза и открыл рот. С седых волос, бороды и длинной малицы каплями сползал иней.
– А тогда кого? –  резко спросил Илко. С одной стороны его съедало любопытство, с другой он уже опаздывал на свидание к своей графине.
Вместо ответа Сэвтя замахал руками.  Нойко это не понравилось.
– Что ты ветер гоняешь? Ты же не мельница. Скажи по-человечески, кого ты видел?  Какие звезды?
И Сэвтя ответил. Восторженно.
– Алькаид, Мицар, Алькор, Мегрец ….
Миры Стругацких вместе с мифами пулей вылетели из моей головы оставив зловещую пустоту.  Нойко замер от удивления.  Илко картинно закатил глаза и схватился за сердце.
– Ребята, он чокнулся!
– Тихо ты, не дурей!  – прикрикнул на него Вадё.  – Ты шёл на свидание? Вот и иди. А мы тут сами разберемся.
– Ну, уж нет, – вспылил Илко. –  Знаю я, как вы разбираетесь. Вместе значит вместе.
– Тогда молчи!
– Я и молчу!
– Ну и всё! – прекратил ненужный спор Вадё и ласковым голосом, не предвещавшим ничего хорошего, спросил.
– Сэвтюшка, это ты сейчас про ковш Большой медведицы говорил?
– Ну да! –  озадаченный сменой тона Духа земли, ответил Сэвтя. – А вы что подумали?
– Что ты чокнулся! – рявкнул Вадё. – Ты этот ковш миллион раз видел, и мы все видели. И что? Что ты нам головы морочишь? Натена, скажи ему….
И я сказал. Вернее, спросил. Осторожно.
– А что значит – «смотрел им в глаза»?
Сэвтя радостно заулыбался.
– Я на них смотрел, вот, как на тебя. Не поднимая головы!
– Это как это?
Все заинтересованно уставились на Духа воздуха. А тот шумно вздохнул, перешагнул через лужицы на полу и плюхнулся в кресло.
– Я сегодня летал, – радостно сообщил он. – Утречком на аэробусе Бритиш Эйрвейз в Лондон.  Из Хитроу на Боинге в Милан. Там побродил немного и опять же Боингом полетел в Ригу. А оттуда на аэробусе домой.  Такой вот, счастливый день получился. Я вообще люблю аэробусы, – подытожил любитель безбилетных перелётов и видя, как все насупились торопливо перешел к сути. – А ещё я люблю смотреть на Москву, когда она ещё на горизонте. Когда она ещё не город, а только непонятный узор из огней. Они манят меня, волнуют, как обещание праздника. Понятно?  Ну вот, прильнул я к иллюминатору, любуюсь огнями и бездонным небом и вдруг вижу Медведицу! Прямо перед глазами.  Чудо же! Ты прав, Вадё, мы её тыщу раз видели, но всегда смотрели снизу вверх. А тут – прямо перед глазами. То есть, глаза в глаза!  И огни взлетающего самолета. Его не видно, далеко всё-таки летит и темно уже. Только огни мелькают, белый и красный. И этот невидимый самолет прямо через ковш пролетел. Опять чудо!  А люди, ну пассажиры… сидят себе, в телефоны уткнулись и чуда не видят. Я так расстроился, что сам не понял, как в небе оказался.  А там…
 Я так и не узнал, что там, потому что тут началось такое!  Нойко, Илко и Вадё заметались по комнате, так что в глазах зарябило. И уши заложило, потому что они возмущенно орали.
– Это невозможно, слишком высоко, холод адский, …
Сэвтя  от неожиданности  поджал коленки, прикрыл мокрую голову руками, сжался в кресле в комочек  и закрыл глаза. Я ещё немного полюбовался на ужас дружеских посиделок и очень вежливо попросил.
– Дедушки, то есть, юноши, тс-с!
Метаться и орать они перестали, но возмущаться – нет.
– Ну, он же врёт! – обиженно прошипел Вадё.
– Не думаю, – я покачал головой. – Уж слишком он воняет озоном. И инеем зарос, вон, до сих пор мокрый сидит.  Придётся вам поверить, что Сэвтя говорит правду. И по-дружески, Илко, ты бы его посушил что ли?
Дух огня устыдился, бочком протиснулся к креслу и деликатно присел на подлокотник. От Сэвтя повалил пар.
– А я тоже не поверил, – отгоняя   облачко пара от лица, сказал Сэвтя. – И удивился больше, чем вы…  А потом забыл обо всём. Потому что там такая красота и видно всё куда ни посмотри: хоть вниз, хоть вверх. Я же не дурак, понимаю, что на такой высоте… а Медведица только показалась на горизонте, и «глаза в глаза» это иллюзия, но такая чудесная, аж сердце замирает.
– Так! – возмущенно насупился Вадё. – Нам врали! Просто бессовестно обманывали.
– Кто? – строго спросил Нойко. – Кто нам врал, кто обманывал?
– Ну, тот, кто говорил, что нельзя подняться на такую высоту, чтобы заглянуть внутрь созвездий, – обиженно ответил Вадё.
– А вот лично мне никто ничего такого не говорил, – вспыхнул   Илко и Сэвтя отодвинулся от горящего праведным гневом Духа огня.
– И мне, тоже, никто, никогда, – пробурчал Нойко. – Но я всегда знал, что нельзя. Откуда?
– От верблюда! –  сердито ответил Вадё. – Я только сейчас понял: нам никто не говорил, что летать на такую высоту опасно. Просто никто туда не летал, вот мы и решили, что нельзя.
Он огорченно вздохнул и уселся в углу комнаты.
– То есть, мы сами себе придумываем запреты? –  изумился Нойко.
 – А мне интересно, – в тон ему спросил Илко. – И часто мы так поступаем?
Я понял, что вот сейчас…  сейчас может произойти что-то страшное. «Если Духи решат, что они могут всё, они такого наворотят. Я же не знаю, что им можно, а что действительно нельзя.»  Прислушался к своей Душе – молчит. Не знает, что сказать, вот и молчит.  Зато заговорил Вадё. Удивлённо.
–Ну, ты что, Натена? Чего ты испугался?
– Не собираемся мы ничего воротить, – неуверенно подхватил Нойко. – Только одним глазком…
– И сразу домой, – клятвенно заверил меня Илко.
Я и моргнуть не успел, не то что возразить или предложить обсудить ситуацию, как они дружно исчезли, включая мокрого Духа воздуха Сэвтя.
И зачем мне мифы Стругацких? Своих полон дом.  Ну и что, в розыск подавать или сразу к Я Миня идти каяться, что не уберег, значит, дедушек…. Ох, горькая моя…  Где же искать её? Она же – Верховное Божество!  И тут, так завоняло озоном, что дыхание перехватило, глаза защипало и я зажмурился. И скорее догадался, чем увидел, что мои помощники-Духи вернулись.  Не знаю, кто из них распахнул окно настежь, молодец такой. Зато уверен, что в роли вентилятора выступил Сэвтя, так что в одну секунду от запаха озона не осталось и следа. И я, наконец увидел Духов, растрепанных и покрытых инеем с головы до ног, в привычном образе дедушек.
– Это на вас так высота подействовала? – ехидно спросил я, просто чтобы не заорать, а очень хотелось. 
Я же действительно сильно испугался. Духи молча смотрели на меня. Внимательно и печально.
– Ты о нас беспокоился… – почти шёпотом сказал Нойко.
– Мы это почувствовали, – тихо добавил Илко.
Я молча кивнул.
– О нас никто никогда не беспокоился, не волновался, никогда, – пояснил  Сэвтя. – Это удивительно, чувствовать на расстоянии, что ты любишь нас. Спасибо, Натена.
Они по-прежнему смотрели на меня грустно и растерянно. А я понял, что моя тревога никуда не делась, а стала еще больше.
– А чего вы такие печальные и почему так быстро вернулись? –  через силу спросил я.
Вадё вздохнул, смахнул   с лица последние капли талого инея.
– Мы, конечно, очень ценим твоё к нам отношение…
Духи дружно закивали в знак согласия.
– Но твоё беспокойство… – Вадё с трудом подбирал слова.
– Получается, ты в нас не веришь, – выдохнул Сэвтя.
– Твоя тревога магнитом притянула нас обратно к тебе, – пробулькал Нойко. – Мы даже толком и не взлетели…
– Как это может быть? – я окончательно растерялся. – Я же вас люблю, это естественно, что я беспокоюсь…
– Нет, Натена, это не естественно. Настоящая любовь, это вера в силы и разум любимого существа, – тихо ответил Вадё. – Беспокойство, тревога, страх – это недоверие.
– Мы в тебя верили, даже когда ты младенцем в люльке агукал,  – ласково сказал Нойко.  – Родители твои   о тебе беспокоились, боялись, что ты шаман. А мы верили, что ты будешь счастливым. Это давало тебе силы.
– Мы потом полюбили тебя всей душой. Позже, – добавил Сэвтя.
Я не обратил внимания на последние слова Духа. Пустая голова тихонько звенела и подвывала, у-у-у…    И наконец выдала одну мысль: «я ничего не знаю о любви» … и услышал в ответ голос Вадё.
– Почти все не знают. Думают, что знают, а на самом деле всё путают. Любовь, влюбленность, привязанность, долг…  сами себя пугают, тратят свои духовные силы, отбирают силу у любимых и искренне верят, что это и есть настоящая любовь.
Я слушал затаив дыхание.
– Любовь, это редкость?
– Да нет, но одни считают её приятным, но не главным событием в судьбе.  Другие относятся к любви, как к драгоценности, и она такой становится, – строго сказал Вадё.
Казалось, я вот-вот пойму что-то очень важное, пожалуй, главное в своей жизни. И я понял! И услышал, как говорю.
– Получается, любовь, это не только приятное чувство…  Это источник силы, жизненной силы?
– Ну, слава Верховным, – всплеснул руками Илко. – Сообразил-таки!
– А сами сказать не могли? – возмутился я.
Духи смущенно потупились.
– Ты должен был сам!  Это показатель взросления, готовности к настоящим чудесам.
Я смотрел на моих учителей, помощников, друзей, тундровых Духов-помощников и чувствовал что-то странное.
– А как же тревога? Почему я волнуюсь за вас.
Духи дружно замахали руками.
– Да не ты это!  Это не твой страх, это влияние, как вы говорите, социума. Не переживай… скоро диплом… и домой…  В тундре нет социума!  Мы потерпим… – хором запричитали дедушки.
Но я был непреклонен.
– Ну, уж нет! Я немедленно хочу узнать, как это, смотреть в глаза звёздам. Так что, летите….
Последние слова я говорил уже в пустоту. Мои Духи, это что-то! Хуже детей. Да и я тоже, не подарок.

***
Мне уже двадцать пять лет. Я живу в тундре, помогаю отцу и маме.
По вечерам сижу в интернете, изучаю разные шаманские практики и труды гениев от экстрасенсорики.
Это поразительно! Представляете, люди своим умом дошли до понимания Души! Изобрели аппараты, которые позволяют видеть ауру, тонкие поля… в цвете! И это при том, что глаза есть у каждого от рождения!
 Эти их теории о карме, чакрах, порче, сглазах и энергетических потоках, такая прелесть! Хотя, если честно, я про себя многое понял. Ничего не зная о восходящих-нисходящих потоках энергии я по всем этим правилам лечил Души ещё в детстве.
Так что, Верещагина, Джо Диспенза  и других  светил энергоинформационных практик я записал в друзья!
Меня надолго умилил Джо Витале с доктором Хью Линь, который учился у настоящей гавайской шаманки молитве Хоопонопоно из четырех строчек.
Нет, ну представьте, где я и где Гавайи? А молитва одна  –  люблю тебя, благодарю тебя, прости меня, мне очень жаль.
Я произношу эти слова и вижу, как раскачивается Душа на качелях судьбы, радуется полёту, наполняется желанием жить.
Будет время, рассчитаю код этих слов по нумерологии Колесникова и составлю оберег из рун Крайона.
Как ни странно, английский стал моим третьим языком, после родного ненецкого и русского. А всё интернет! У меня в сети много друзей разных национальностей. Общаемся. Мама спрашивает:
– Это шаманы?
– Почти, – честно отвечаю я.
Потому, что шаманят же! Даже ярые атеисты, завидя черную кошку разворачиваются и идут, куда глаза глядят.  Все поголовно верят в сглаз и порчу, не выносят мусор и не дают в долг по вечерам.  Стараются не грешить, особенно перед экзаменами, честно путая статьи Конституции с заповедями из Библии. Верят в гороскопы и даже… в прогнозы погоды.
Однажды из-за особой приметы мы голодные, как волки, пол-Москвы обошли. Кафешки на каждом шагу, а поесть негде: везде стоят столики на четыре персоны. То есть, вдвоём с одной стороны стола тесно, а на угол мои влюблённые друзья Маша и Саша отказывались садиться категорически! Ибо это грозит… семь лет без взаимности!
 Так что, да, шаманят! Шаман же, в переводе на русский – колдун, ворожей!
 Что до меня, я шаманю регулярно: езжу с отцом по соседям, проверяю здоровье людей и оленей. Увидев красный шар в теле человека, привычно ныряю в прошлое, смотрю, где накосячил, что болит и полечив Душу, настоятельно прошу больного  срочно ехать к доктору. Меня слушаются несмотря на то, что в шкуры я не кутаюсь и с бубном наперевес не скачу.  Почему-то мне верят. Я же, какой никакой, а Ингутана.
Дважды меня звали «посмотреть» на новорожденных. Это такое чудо! Душа у родившегося в три раза больше, чем у взрослого человека. Яркая, сильная, такая чистая…  такая радость, что оторваться невозможно, …
Я и не мог! И даже мои Духи-помощники не могли.
А я набрался наглости и спросил, откуда они взялись? Я-то, родился, а они, как появились на этом свете?
– Да очень просто, – ответил Дух земли с трудно произносимым именем, в миру Вадё. – По сути, мы сгустки энергии.
– Эг-гре-го-ры? – ошеломленно спросил я.
– Нас создал великий Янумта. Потом, умирая, передал нас Ингутане, твоему прадеду.
 – Это невозможно! – возмутился я.  – Один человек не может создать эгрегер. Как минимум трое и то можно создать не очень сильную сущность. И даже толпа создает эгрегер временный. Я видел, как на стадионе, все кричат: – «Гол» или «вперед», да любое слово. Их энергии объединяются, получается сущность, эгрегер. Что-то вроде воронки или чакры дающей дополнительную силу игрокам. Я сам видел, как после матча эгрегеры распадаются.
 – Конечно, любое растение погибнет, если его не поливать, – согласно кивнул дед Сэвтя, Дух воздуха созданный волей Янумта.
– Поэтому на парадах в армиях всегда кричат троекратно …– начал объяснять Илко, пылкий Дух огня, но его сварливо перебил Дух воды  Нойко.
– Ты еще римских легионеров вспомни с их «Аве Цезарь!» и мы до утра будем сравнивать их салюты с «Зиг Хайль!»
– Или, спорить, может ли человек создать Барабашку, Домового и Ичотика? – проворчал Вадё. – Могут, хоть не шаманы ни разу.
 – Да. Сначала создают, а потом ищут спецов, чтобы избавиться от сущностей, – закивал Илко.  – Необыкновенной силищи люди...
– Хорошо, что они об этом не догадываются, а то… – вздохнул Сэвтя.
Я рассмеялся.
– Нет! Вы не эгрегоры! У вас, кроме силы есть сознание!  Как это получилось?
– Ну, как-то получилось, – скромно ответил Нойко.  – Когда за дело берётся   великий шаман, а ему помогают Верховные Божества, получается чудо.
– Но как же ваш возраст...
– В нас энергия Верховных, а они вечные. Хотя ты тоже внес свою лепту…
– До тебя мы жили гораздо спокойнее, – пожал плечами Вадё.
– Потому что знали меньше, – вздохнул Сэвтя, почему-то печально.
Это меня насторожило. Внимательно присмотрелся к Духам, сидящим рядком под пологом и понял: им скучно. Конечно, после бурной московской студенческой, жизнь в тундре могла показаться однообразной.
И я сказал то, о чем мечтал долгие годы.
– А вы можете сделать так, чтобы вас видела и слышала мама? Вы могли бы с ней разговаривать…. Или вам нельзя, ну, не с шаманами…
Духи замерли на секунду и вдруг посмотрели на меня, как дедушки смотрят на своих внуков, с надеждой.
– Можно, – ответил Сэвтя. – Я спрашивал у Я Миня. С матушкой твоей можно, она же потомок Ингутаны.
– А она не испугается нас?  – заволновался Нойко и быстренько пригладил седые волосы.
Я рассмеялся.
– Мама, а что бы ты сделала, если бы увидела моих Духов-помощников?
Мама, хлопотавшая у печки, посмотрела на меня с укором.
– Не надо сынок, так шутить. Ты же знаешь, твои Духи мне как родные. Если бы я могла с ними разговаривать, это было бы так хорошо.
– Ну, тогда давай знакомиться. Это Сэвтя, Дух ветра…
Мама ойкнула, прижала руки к щекам. Сэвтя вихрем подлетел и встал перед ней на почтительном расстоянии. Внешне Дух не изменился, как был эфемерным, так и остался, но мама увидела его, приветливо улыбнулась.
– Ань торова, Дух Сэвтя. Прошу Вас, присаживайтесь к столу.
– Ты только чаю ему не предлагай, он же Дух! – тихонько посоветовал я.  – А это Вадё, Дух земли….
Вскоре за гостевым столом сидела тёплая компания. Они так радостно общались, что стало завидно, и я втиснулся между Илко и Нойко. Наградой мне стала кружка горячего чая. Поздно ночью я всё-таки отправился спать, а Духи проговорили с мамой до утра. У неё накопилось много вопросов и Духи были счастливы рассказывать о том, как я учился в школе, как начал колдовать. Рассказывали о Москве и о том, каким великим был её дед Ингутана.
С того вечера наша жизнь стала другой. Духи перестали меня опекать, что уже давно пора было сделать. Дитятке двадцать шестой год, как никак. А матушка такой благодарный слушатель! Так что Сэвтя, Илко, Нойко и Вадё кружили вокруг неё, развлекая удивительными историями из жизни шаманов.
Однажды утром я проснулся от тихого перешёптывания. Мама, окруженная Духами, сидела за столом, уставленном коробочками и что-то шила. Коробки я узнал. Это были наборы бусин для рукоделия. Пол Москвы обошёл, пока по просьбе мамы не собрал все мыслимые цвета и размеры этих круглых шариков. Ещё я привез ей в подарок километры сукна разного цвета и ворох разных ленточек. Разговор за столом меня озадачил.
– Зеленую, зеленую возьмите, – советовал Сэвтя.
– Скажешь тоже, зелёную! – замахал на него руками Вадё.  – Тут синяя просится или белая.
– Эх вы,  модельеры, это же не карнавальный костюм. Это будет судор! – важно заявил Нойко. – А судор, на минуточку, это оберег, шить надо по правилам.
– Можно подумать, ты эти правила знаешь, – проворчал Сэвтя.
– А мне и не надо! Я же не матушка. Она всё знает, – пожал плечами Нойко.
– Для кого судор? – чисто из вежливости поинтересовался я.
– Для твоей невесты, – задумчиво сказала мама, выуживая из коробочки очередную бусину. – А то женишься, а у меня подарка нет.
И ловко пришила бусину к длинной полоске сукна. А я застыл от изумления! Ещё вчера никакой невесты у меня не было, а уже сегодня для неё головную повязку шьют! Прямо с утра! Деды-Духи отреагировали адекватно, то есть тоже замерли в изумлении.
– Ты нашла мне невесту? – опять же, из вежливости спросил я, а мама обрадовалась.
– Правда, что ли? Хочешь, чтобы я нашла? Раньше это важное дело именно родителям поручали. Теперь всё по-другому, – хитро улыбаясь, ответила мама, пришила ещё одну бусину и посмотрела мне в глаза. – Большой мальчик. Сам найдешь.
– А когда? – хором спросили у мамы деды с надеждой в голосах.
Мама в этот момент нанизывала на иголку сразу три бусины.
– Вы не меня, вы его спрашивайте.  Он же жених, к тому же – шаман.   Ни за что не поверю, что он ни разу в своё будущее не заглянул.
Духи уставились на коробочки с бусинами и разочарованно вздохнули. Потому что общеизвестно, что колдун своё будущее никогда не видит. Такая вот загадка природы: всем может предсказать, что будет, а себе – никогда.
Пользуясь тем, что все заняты изготовлением украшения для гипотетической невесты, я незаметно выскользнул из чума и пошёл к озеру. От греха подальше. В смысле, подальше от моих Духов-помощников, которые по-прежнему читают мои мысли быстрее, чем я думаю. Ну, я так думаю. В смысле, не медленно я думаю, просто Духи меня знают с рождения и часто думают синхронно со мной. Так что уйти мне надо было далеко.
Дело в том, что, ещё в Москве, когда они дружно взмыли в ночное небо, чтобы заглянуть внутрь созвездий, я понял одну простую истину: если даже все вокруг твердят, что это невозможно, то это невозможно именно для них. И попытался увидеть свою будущую невесту. Не скажу, что с первого раза всё получилось. И даже не с десятого.  Слухи оказались правдой. Я потерпел такое фиаско, что сказать стыдно. Как я только не пробовал: уходил в прошлое аж до колыбели и оттуда нёсся в будущее, но в настоящем обязательно застревал. Я повторял этот эксперимент снова и снова, менял скорость погружения, время суток, учитывал  фазы луны…  Я менял целевую установку: увидеть свою невесту, будущую жену…  И всё с тем же неизменным результатом. Вырываясь из прошлого, я видел только темноту и слышал только тишину.
 И вот однажды, уединившись на дальней скамейке Нескучного сада в Филях, мне показалось, что в темноте будущего я рассмотрел кончик плетеного пояса и услышал девичий смех. И тогда я взорвался:  – Да как же я узнаю, что это именно она, моя невеста?
Еще секунды три я видел только темноту. Неожиданно вся злость схлынула с меня. Сэвтя бы сказал, как с гуся вода. Меня охватило удивительное чувство полного покоя и уверенности в себе. Я словно стал выше и сильней, словно стал опорой для всего мира. Я увидел, что мир вокруг меня стал другим: более солнечным, радостным и удивительно гармоничным. Я дышал в одном ритме с этим непостижимым миром и твердо знал, что это и есть мой настоящий мир. Ого! Значит, вот что я буду чувствовать, когда встречу её, настоящую! Я бесконечно благодарен всем Богам, судьбе и миру за подсказку. Я буду ждать. Ни за что не разменяю это богатство на мелкие монеты.
Еще несколько раз я проверял, правильно ли понял судьбу, и знаете, обнаружил, что так можно заглянуть в будущее. Только спрашивать надо не что меня ждёт, а что я буду чувствовать.  Существительные не имеют значения.
Так что я   просто живу и люблю этот мир, всё больше и больше.  Душа тундры, устремлённая в небо, светится, переливается красками доброты, щедро делится ими с каждым человеком. Мэтры-экстрасенсы сказали бы, что это Место Силы. Ну, это я и сам знаю.
Я много пишу. Складываю в ларь написанные рассказы, отлежаться. Их издадут в своё время.
Всё всегда происходит в своё время, я это точно знаю.
Я же…  почти Ингутана!


2 часть. Клубок Судьбы.         
            
             1.  Сизая нить.

        «Удар судьбы в лоб означает, что не возымели действия её пинки в зад».  Если бы это сказал кто другой, не астролог от кабалистики, я бы просто посмеялся.  А так задумался на секунду, да и выбросил из головы.  Всё равно я не понимаю, где пинок, а где случай. Именно поэтому слёзы рыжей лисы я счёл случаем, просто криком о помощи. Если бы я знал, что всё, что случится позже это пинок, то я бы… конечно... Ну обязательно! А то, как же? А так я увидел среди сияющей Души тундры рыжий шар, суматошно шныряющий туда-сюда и тут же устроил забег с препятствиями.  Минут десять бежал. И вот, когда до рыжего шара, которым оказалась Душа молодой лисицы оставалось метров десять, моя собственная Душа встала на дыбы. То есть категорически отказалась бежать прямо и поволокла меня в обход. Духи-деды, не ожидавшие такого манёвра, налетели на меня и рикошетом распределились по большой поляне.
– Фу, гадость какая! – завопил Дух огня дед Илко с дальнего края поляны.
– Ну и вонища! – возмущался рядом с ним Дух воздуха дед Сэвтя. – Куда ты нас завёл, Сусанин? Дышать нечем!
И так дунул, что листва с кустов облетела, прошлогодняя трава свернулась клубками и улетела в тундру, явив нам большую, слегка выпуклую, каменистую площадку. Нойко закашлялся и замахал руками.
– Ну, спасибо, Сэвтюшка, теперь везде воняет!
Дух земли Вадё зажав нос пальцами смотрел на меня с укором. А вот лисица не обращала никакого внимания ни на вонь, ни на меня. Стояла столбиком на задних лапах, не отрываясь смотрела в центр поляны. Рыжая шёрстка на щёчках была мокрой.
Не раздумывая, я шагнул вперёд. Пахло тухлыми яйцами. Сильно. Задержав дыхание, я почти бежал, пока не увидел расщелину, а в ней застрявшего среди коряг щенка. Видимо лиса пыталась его достать, да где ей.
– Натена, стой, – вопили деды. – Задохнешься, вернись…
Я одной рукой оттянул корягу, другой вытащил лисёнка и рванул к лисице. Не останавливаясь, подхватил её, прижал обоих к груди и побежал дальше. Деды испуганно возмущались:
– Куда ты, внучек, стой!
– К озеру, надо смыть эту вонь!
И тут полился дождь. Добрый Дух воды Нойко устроил сюрприз. Ну, чтобы далеко не ходить. Ай, молодец! Я опустил зверьё на землю и подставил лицо под чистые брызги. Когда я вымок до последней нитки, дед Сэвтя стал работать феном: обдувал, высушивая меня и лисиц тёплым воздухом, и это было так здорово, что я забыл главный вопрос. Зато Илко помнил.
– Откуда тут это взялось – строго спросил он у Вадё.
– А что ты на меня смотришь? Я тут при чём? – возмутился тот.
– Так это ты у нас Дух земли или кто? – распалялся Илко.
Вадё обиженно съёжился.
– Не знаю я, что это за вонь и откуда она взялась.
– Я знаю, – тихо сказал Сэвтя. – Никакие это не тухлые яйца. Это сера.
– Как в преисподней? – неожиданно для себя спросил я и посмотрел на Вадё.
– Нет у нас преисподней! Никогда не было и не будет!  – обиделся Дух земли. – Ты опять религии перепутал.
– Не опять! Он раньше не путал. Просто вони надышался, – заступился за меня Нойко. – Так что молчи!
– Я и молчу! – огрызнулся Вадё.
– Ну и всё! – поставил точку Нойко.
Я сидел на земле среди ароматных цветов. У меня на руках тихонько сопел совершенно счастливый лисёнок. Его мама прижалась к моей ноге.  Может поэтому моя Душа отказалась верить, что мы столкнулись с чем-то новым, неведанным и опасным.  «Странно это», – подумал я.  – «Сера есть, а преисподней нет. Тогда что есть?»
– Пошли домой, – предложил Сэвтя. – Поищешь в интернете, что значит каменистая поляна.
– Скорее, лысая. И не поляна, а горка, – поправил его Нойко.
Лысая горка… лысая горка, где-то я это слышал или читал, не помню. Что-то ещё про воробьёв было… Душа моя даже не дрогнула. Говорю же, она от любви совсем разум теряет. Да и как не любить такое чудо, кроху-лисёнка.  Я положил его рядом с мамой и мы пошли домой.
Через пять минут поиска в Интернете я в полном недоумении торжественно обратился к Духам.
– Поздравляю! Лысая горка – это место шабаша ведьм.
– Какой шабаш, – возмутился Илко. – Какие ведьмы?
– Мы ж не в Салеме, мы тут, а у нас сроду ведьм не было, – растерялся Нойко. – Или уже есть?
– Ты хочешь сказать, что у нас по тундре голые тётки на мётлах шастают? – выпучил глаза Сэвтя, большой поклонник Булгакова..
– А я не удивлюсь, – обиженно ответил Вадё. – Туризм везде процветает. Чем мы хуже?
И мы дружно засмеялись. А надо было заплакать. Потому что это и был пинок Судьбы.  Но никто не понял. Видно, не на пользу тихая размеренная жизнь. Деды ладно, они-то всего на всего Духи, но я же, Ингутана. Как я-то мог не понять?
А утром мы получили от Судьбы удар в лоб.

           2. Медная нить. Н,атенась.

       Она прикатила на упряжке. Лихо развернула оленя, слезла с нарты, привязала поводья к стойке над полозом и скромно встала перед чумом. Джинсы, кроссовки, рубашка, чёрные волосы стянуты резинкой. На вид лет двадцать. Девушка стояла опустив глаза и ждала.
А я сидел возле чума на бревне и изображал бревно. И что на меня нашло?
Думаете, ага, парню двадцать пять лет, а тут девица… Но нет! Нет и нет. Было что-то странное в ней, а что, непонятно.  Мама вышла из чума, приветливо улыбнулась. Девушка, слегка склонив голову почтительно произнесла.
– Ань торова, я Н,атенась. По-русски Жданка.
– Торова, – ответила мама. – Мы гостям рады, заходи в чум.
Девушка сделала шаг и остановилась. Мама понимающе улыбнулась.
– Натена, по-моему, это к тебе. Поговорите тут, а захотите чаю, приходите, я буду вас ждать.
И ушла в чум.
– Аркы вада, спасибо, – прошептала девица ей вслед, и наконец, подняла глаза. Чёрные, бездонные. Она внимательно посмотрела по сторонам и опустила голову.
– Она нас видит! – восторженно закричал Нойко.
От крика я дёрнулся, чуть с бревна не свалился. Дед виновато прижал ладошку ко рту и уже тише пояснил.
– Прямо в глаза мне посмотрела!
– И мне, меня тоже видит, – недоумённо подхватил Вадё.
Девица со странным именем Жданка стояла молча и чуть не плакала. Её Душа была ровного золотистого цвета. Ни порчи, ни сглаза, никакой другой заразы я не нашёл. Но зачем-то она приехала?
– Здравствуй, Натена, – тихо сказала гостья. – Ты не помнишь меня? Мы в одной школе учились.
– Нет, не помню, – удивленно признался я, хотя всех детей знал. Ну, в силу своей профессии.
Девица вздохнула и решительно подошла ко мне.
– Надо поговорить. Пошли к озеру, прогуляемся…
Когда мы отошли от чума на приличное расстояние, гостья остановилась, огляделась так, что Духи снова ойкнули и поклонилась.
– Здравствуйте, дедушки Севтя, Вадё, Илко и Нойко.
Вот это был удар! Прямо в лоб! Искры из глаз!  Мы дружно плюхнулись на кочки. И застыли с открытыми ртами. Посторонняя пигалица видит! Видит моих дедов! Знает их по именам! Это что же получается?..
– Да, Натена, и вижу, и слышу, – тихо ответила девица.
– Но как? – взревели мы.
Ждана скромно уселась на кочку, шмыгнула носом.
– Не знаю. Вижу, и всё. Когда я увидела тебя и Духов первый раз, я так испугалась, что просто сбежала из школы. Притворилась больной и недели две сидела дома, думала… Думала, что делать?
Мы зачаровано пялились на девицу. Она ещё немного пошмыгала носом и очень тихо призналась:
– Я решила, что лучше всего вас всех обмануть!
«Так, понятно: увидела, сбежала, об-ма-ну-лаааа? Меня? Меня никто никогда не обманывал, как это вообще возможно?»
– Да просто, – ответила девица. – Старалась не замечать Духов. Ну, не смотреть им в глаза. Однажды пришлось пройти сквозь Илко.
Она повернулась к Духу огня.
– Извини, – покаялась она. – По-другому было никак. Ты тёплый.
«Пройти сквозь Духа…Бедная, как же ей было страшно.»
– Ты не представляешь, насколько это страшно. Я догадалась, что ты рассматриваешь детей, что ты там видел? Что?
– Души, – просто ответил я.
– Д-у-ш-и? – восторженно протянула гостья. – Тогда всё сходится!
– Что сходится? – не понял я.
– А то! Я всё время старалась быть, как все, но на всякий случай пряталась у тебя за спиной! Вдруг ты увидишь, что я не такая, – как-то самодовольно ответила Ждана.
Я ещё раз внимательно просканировал её Душу.
– Ты и сейчас такая, как все. Хочешь сказать, что ты…
Но тут в наш разговор встрял Сэвтя.
– Я извиняюсь, а ты только на оленях ездишь?
Девица, не ожидавшая такого вопроса, растерянно ответила:
– У меня ещё есть квадроцикл, но от него много шума. И велосипед, но на нём по тундре тяжело ехать. И ещё у меня есть права…
– А метла? – заинтересованно спросил Илко.
– Что метла? – удивилась девица. – Метла есть в каждом доме. При чём тут метла?
– Да не при чём, – загадочно сказал Нойко. – Не летаешь, значит на метле. Это хорошо…
– Натена, я ничего не понимаю, – жалобно сказала девушка.
– Ничего, это они так развлекаются. Рассказывай дальше. Ты пряталась…
– Ну да, пряталась. Подглядывала за тобой, подслушивала и поняла, что вы скрываетесь. И боитесь того же, что и я…
– Чего мы боялись? – спросили Духи.
– Вы скрывали, что Натена шаман. Я сначала удивилась, зачем скрывать, это так круто! А потом поняла, что лишнее внимание, ни к чему хорошему… хотела с тобой, с вами подружиться, но было поздно. Ты окончил школу и уехал. Значит, не судьба, решила я…
– А теперь что, судьба?
– А вот не знаю. Только со мной стали происходить...
Девушка задумалась, глядя куда-то вдаль. Наконец, как в прорубь головой, решительно сказала.
– Я из рода Жданковых.
Мы недоуменно переглянулись.
– И что?
– Моя пра, пра пра… бабка сбежала сюда, в тундру в 1760 году.
– От кого сбежала? – вежливо спросил Вадё.
– От себя, – девушка всхлипнула. – Надо по порядку.
И она рассказала о любви своей пра.. пра… когда та была ещё девушкой и парня Степана, сына Невеи, знахарки, которую все считали ведьмой.  Отец не отдал дочь за сына ведьмы. И тот с горя утопился, а Невея слегла. Когда девушка пришла её навестить, старуха попросила воды. Девушка дала ей ковшик, а та попила и назад ей протянула. Не знала девушка, что нельзя на смертном одре у ведьмы ничего брать. Вот так получилось, что вместе с ковшом Невея передала ей всю свою ведьмовскую силу. Так вошло в неё всё древнее знание о мире! В это время в избу ввалилась ступа. И не хотела девушка, а ничего поделать с собой не могла: взяла посох, вскочила в ступу, да и вылетела сквозь крышу в небо.
– Ничего себе, Санта Барбара! – вздохнул Сэвтя.
– Ты нам такие ужасы из милосердия не читал, или не попадались? – спросил Нойко.
– Не попадались, – отмахнулся я. – Давай, рассказывай дальше.
– А что дальше? Приземлилась она где-то в тундре, разбила ступу и пошла к людям. А через восемь месяцев родила сыночка. С тех пор в этом роду рождались только мальчики. Поколение за поколением, и все получали в наследство тайну о бабке, которая так хотела избавиться от непрошеного дара, что улетела на край земли.
Духи уважительно покивали и придвинулись ближе к девушке. Интересно им стало, новая история, новые впечатления.
– И, наконец, родилась ты? – сообразил я. – И что?
– Погоди, не спеши, а то не поймёшь. Дело в том, что все мужчины нашего рода были бунтарями. Все, как один, при первой возможности бросали жён с детьми и искали смерть. Восстания в Пустозерске, мандалада, Финская война, Отечественная… везде мои предки были в первых рядах и гибли в бою. Короткая судьба, злая.
Мы слушали её молча, не перебивая. Затянувшуюся паузу нарушил Вадё.
– А ты? Ты тоже унаследовала? – спросил он.
Девушка пожала плечиками и горько вздохнула.
– А куда бы я делась?  Унаследовала. В полной мере. Это же всё по женской линии передаётся. Как двенадцать лет стукнуло, так и унаследовала. Сначала это было весело – знать всё о мире, о болезнях и о судьбе. А потом стало страшно, и я взяла пример с тебя.
Это было неожиданно. «Я – пример для подражания? Ничего себе поворот.»
– Что?  Какой такой пример?
Жданка даже не заметила, как от удивления вытянулись наши лица и спокойно продолжила.
– Стала много читать, думать, что это, дар или проклятье? Я ведь и легенду эту, про пра… бабку нашу нашла. В сборнике «Мифы и легенды».  В Университетской библиотеке. Специально на исторический пошла, чтобы разобраться.
«Надо же, какая отважная девчонка. Не поверила бабкиным россказням, проверила, исторически. Молодец!» И я выразил общее мнение.
– Так это ж здорово! 
– Кому? – удивилась девушка. – Там сказано, что матушка Степана была не просто знахаркой. Что она повздорила с прядильщицами судеб Мораями или Мойрами. Невея украла у них веретёнце. И те со зла переткали судьбу Степана.  А потом он утоп. То есть, погиб. Получается, что все мужчины нашего рода копируют судьбу Степана. А я должна прожить жизнь, судьбу пра… пра…  Вот такая дурь средневековая приключилась. Вот такое наследство. Конечно, мне досталась, хорошо, если десятая часть того, что знала моя пра-пра… но и этого за глаза хватило. А главное, меня по завещанию назвали именем этой пра-пра… Жданкой.
– Это они что, запечатали твою судьбу? – испуганно прошептал Нойко.
Глядя на него, погрустнели и остальные. Они обступили девушку и так дружно, по-семейному, жалели её.
 А я сидел в полном ступоре и ничего не понимал.
– Неправда, – строго сказал я. – Я же вижу твою Душу!
А Жданка вытерла слезы.
– Поклянись, что не бросишь меня. Чтобы ни случилось, поможешь мне.
И мы поклялись. И тогда девушка встала и отошла на край поляны. Я пристально смотрел на неё и видел, как меняется её лицо, становится старше и печальней. Золотистое облако Души теряло плотность, словно жизнь уходила, истончалась, испарялась.
Я услышал за спиной: вжжж! И наступила тишина. Оглянулся и не увидел Духов. Это они что, сбежали? А потом снова жжжву! И я перестал видеть вообще. Духи плотной стеной стояли между мной и Жданкой. Воздух искрился от напряжения.
– Ладно вам, – тихо сказала девушка. – Я вам Душу показываю не для того, чтобы вы тряслись осиновыми листами. Я помощи прошу! Что мне с этим со всем делать?
Духи нехотя расступились, и я увидел Жданку окруженную синим облаком.   Синие, фиолетовые, серебристые воронки крутились в её тёмной Душе.
Странное дело, моя Душа такая отзывчивая, молчала. Не иначе в этот самый ступор впала. Ну а я чем хуже, тоже… долго ничего не соображал. Голова такая пустая, гулкая, ааааааа!
– Ты знаешь, какая у тебя Душа? – наконец, спросил я, проглатывая что-то горькое.
– Нет. Догадываюсь, что не такая, как у всех. Вот и маскируюсь.
– У тебя, хм, получается.
Дедушки мои сидели в траве, как мыши. Жалобно смотрели на меня, словно я тут главный чародей. Сейчас взмахну рукой и отменю нафиг все средневековые заморочки.
– Ну, да, что-то такое мы от тебя и ждём, – задумчиво сказал Вадё.
–  А ты… чего ждёшь? – спросил я у Жданки, уже с золотистой Душой.
Добрая девушка, не хочет пугать моих Духов, поставила ширму.
–  Ты сказала, что с тобой последнее время стали происходить… что?
– Зло из меня лезет, – чуть не плача ответила Жданка.
Духи, кто где сидел, оказались на земле. Было чего пугаться: молнии сверкают, волосы развеваются, лицо перекошено, за спиной перечёркнутое косым крестом синее марево вспыхивает красными искрами…
Спаси и сохрани, злая… такая… злая… фигня! И тут живое воплощение зла увидело ужас в наших глазах и упало на землю лицом вниз, аккурат между Сэвтя и Илко. Духи разлетелись по поляне. Ждана не шевелилась. А моя Душа, видно, чтобы дополнить кошмар, застонала жалобно, как тот лисёнок между коряг.
– Померла? – шмыгнул носом Илко.
– Чё вызываем, полицию или скорую? – деловито осведомился Вадё.
Я перевернул девушку. Она была подозрительно горячей. В середине синего марева Души ободком пульсировала чёрная полоска смерти. Не с краю, когда человек умирает, а посередине…
– Я думаю, это стресс, – пробормотал я. – По сути, у неё две Души: та, с которой она прожила первые шестнадцать лет и новая, то есть, старая, пра, пра.. бабкина. По наследству. И между ними… конфликт интересов.
– У меня тоже, конфликт, – признался Илко. – Подумать только, мне, старому могущественному Духу было так страшно… а теперь мне жалко эту девочку.
– И мне жалко, и мне, – признавались Духи, обступив бездыханную Жданку. Сэвтя всплеснул руками и стал осторожно дуть на девушку холодным ветром.
– Каждый раз, сталкиваясь со злом, мы думаем, что страшнее этого ничего быть не может. А оно может и происходит, – жалобно пробормотал Илко.
– Ну и где ты видишь зло? – как можно спокойнее, помня про нервы дедушек, спросил я. – Просто чужое всё это, непонятное. Я думаю, эта пра… сколько их там, жила где-то на Руси, да ещё в средние века. А это, нормальная девчонка с кошмарной Душой.
– И каждому даётся по силам его, – вдруг сказал Вадё.
Я вздрогнул. Вот только пророчества мне не хватало. А Вадё как ни в чем не бывало продолжил.
– Я в Храме Христа Спасителя проповедь слушал. Очень мудрое замечание. На тридцатую заповедь кодекса шамана похоже. Ты, дуй, Сэвтя, дуй! Видишь, горит ведьмочка.
Севтя стал дуть усерднее, Духи уселись кружком вокруг молодой ведьмы и стали говорить все вместе:
– Ты не виновата, нет, не виновата, ты же не хотела этого, ты молодец, боролась, как могла, так и боролась, молодец, что приехала, а мы поможем, кто ещё поможет, мы и поможем… не хотела быть злой, ты всё понимаешь, умница такая, нам тебя жалко…так жалко…
А я лихорадочно думал. «Вот горемыка, такая ей досталась судьба… злая, злая… что же делать?  И спросить некого. Тут бы и Ингутана ничего умного не смог бы сказать. А я что?  Отогреть её Душу мы отогреем, а как родовое проклятье снять?  У неё же не только имя, фамилия тоже… наследственная. Двойная печать.
Думай, думай, дружище, ты же… Ингутана!»


           3. Тонкая нить. Возвращение.

     Я перенёс Жданку в чум. Мама, как принято, не стала разводить панику, быстро приготовила постель для девушки и сразу же стала готовить всё сразу: бульон, рыбу, мясо…
– Может травок каких заварить? – тихо спросила она. – Ты знаешь, чем она больна?
Я ещё раз просмотрел тело девушки. Нигде никаких красных шаров, даже крошечных не нашел.
– У неё болит Душа, мама. От этого нет лекарства.
Мама всплеснула руками, села в изголовье постели и положила ладонь на лоб девушки.
– Большой ты вырос, умный, а простых вещей не понимаешь, – тихо сказала она, гладя Жданку по волосам. –  Душу лечат Душой. Горит вся… Так, Дух Вадё, садись вместо меня и давай, жалей её. Мне к плите надо. Потом тебя сменит Нойко, а Сэвтя… ну, ты знаешь, что делать.
Я удивился.   Ого! Моя ли это мама? Так лихо командует Духами, любо дорого посмотреть.
– А ты думал? – усмехнулась она. – Я им тебя доверила и ни разу не пожалела, так что с ней справятся … Натена, мне кажется или она какая-то не такая? Другая, какая-то… не могу слова найти.
– Она ведьма, – просто ответил я.
Мама с жалостью посмотрела на девушку.
– Ведьмочка? Такая молодая и уже…. Всё равно, лечи её, сынок.
И мы стали лечить. То есть, убеждать молодую Душу, что жизнь — это прекрасное чудо и всё у неё будет хорошо. Переубедить человека, который не видит выхода кроме смерти, неимоверно сложно. А тут Душа! Как её убедить?
– Что-то у нас плохо, получается, – печально сказал Вадё на третий день. – Никаких изменений. Боюсь я, сгорит наша ведьма.
Чёрная полоска внутри тёмной Души не становилась шире, но и тоньше не становилась.
– У неё очень красивая Душа, – задумчиво сказал я.
Духи недоуменно уставились на меня.
– Должна быть такой. Вы представьте, какой красивой должна быть Душа, которая решила умереть, только бы не стать ведьмой. Давайте не будем её так называть, не надо умножать зло.
И тут моя мама с кружкой в руках подошла к постели.
– Натена, приподними-ка ей голову, давай дочка, водички попьём…
– Дочка! Дочка, – обрадовались Духи. – Так и будем её звать. И ты, Натена, так зови. Просто ласковое слово…
Это сильно смахивало на семейный подряд: внучек, дочка, дедушки… Но я не стал привередничать. Дочка, так дочка.  И тут я понял!  Я по-нял! Почему Душа Жданки не может выздороветь. И чуть не заорал, чуть не вскочил, не бросился летать!  Потому что в тот момент я вполне мог взлететь! Просто замер от изумления.  Зато Духи дружно взмыли к макодану. Ну, видимо я всё-таки орал, мысленно.
– Она боится за нас! – сказал я им.
– Боится за нас? За нас, древних тундровых Духов?
– Ну, да! Мы её убеждаем, а она отгородилась, не хочет, чтобы мы сталкивались со злом в её Душе.  Поэтому и решила умереть… Поэтому наше лечение…
– Это называется, как об стенку горох, – глубокомысленно изрёк Вадё.
Сэвтя выразился точнее.
– Доченька, ты с ума сошла? Мы же всемогущие!
А я вдруг вспомнил, был такой ритуал… кажется, у индейцев… когда говорят прямо в сердце. Ладно, решил я, хуже не будет и приложил руку к её сердцу. Оно еле слышно билось. И я стал говорить в такт этому слабому биению.
– Когда один человек требует клятву, это значит, что он сам никогда не бросит тебя. В этом великая сила клятвы. Твоё наследство только маленькая часть большого мира… настолько крохотная, что ты победишь…
Ответом на мою пламенную речь стало видение. Я увидел, как злая Душа заполняет всё пространство и Жданка открывает глаза, горящие злым огнём. Короткое видение исчезло, но пришло понимание, и я сказал.
– Ты ошиблась. Думаешь, всё закончится, если умрёт твоя Душа? Ошибаешься. Если умрёт твоя Душа, её место займет Душа Невеи.
Мне показалось, что жар стал меньше. И тут Вадё решительно отодвинул меня, приложил призрачную ладошку к сердцу девушки.
–  Меня никто не бросал… ты тоже, не бросай… позор будет на мои седины…
Потом остальные Духи приносили Жданке клятву верности.
К утру жар прошёл, но в сознание девушка не пришла. И я не увидел черную полоску на её темной душе. Значит, Жданка решила жить. Уже хорошо.  Следующие пять дней мы говорили ей, какой прекрасный мир ждёт её.  А потом она открыла глаза.
– Зря я… так, – виновато прошептала она.
 Я от удивления так и сел. Вот чего угодно можно было ожидать, но не этого. Ох, злая моя… такая злая, горькая, хуже редьки! Чувствительная попалась барышня.
– Ну, давай, загуби себя чувством вины, если страхом не получилось, – усмехнулся я. – Радоваться должна, такой бесценный опыт получила, не приходя в сознание.
Духи уставились на меня с удивлением, девушка с недоумением.
– Можешь не верить, но рано или поздно, каждый нормальный человек ведёт такую же борьбу с собой. Наяву! При этом ходит на работу, кормит семью, и… даже в драмкружок ходит, ну или в хор. Иному годы нужны, чтобы понять, что бороться с Душой самое гиблое дело. Так что, хватить валяться, начинай жить.
Духи молча кружили по чуму и думали, обижаться им или возмущаться праведным гневом. Дочка, такая больная, а он…
– Я знаю, что говорю, – ответил я.
Я же Ингутана.


            4.  Бирюзовая нить. Две Души.

     На следующий день после того, как Жданка открыла глаза, я отнёс её в тундру погулять. Усадил на кочку, завернул в одеяло и сел рядом. Духи мои уселись, прильнув к девушке, доченьке. Я собрался с мыслями и решительно сказал.
– Жданка, дело в том, что я  Ингутана, шаман, который видит будущее.  Я видел твоё будущее. Ты с какого-то перепугу решила, что жить с Душой Невеи твоя судьба. Да, способности Невеи это твоё наследство, но не Судьба.  Ты помнишь, что я тебе говорил о смерти?
– Что, если умрёт моя Душа, я всё равно буду жить… с её Душой…
– Да, это правда. Я это видел. Сейчас у тебя две Души, как в то время, когда ты приехала к нам. Мы дали тебе немножко силы, но победила ты сама. Вернее, вернула себя себе. Самое главное впереди.
– Думаешь, я смогу победить её? – всхлипнула Жданка.
Духи мои вдруг вскочили, возмущённо зашипели, замахали руками, закружили вокруг девушки.
– Плохой вопрос, глупый, ну ты и… а ещё, доченька!
– Тихо! – прикрикнул на них Вадё и строго посмотрел на Жданку. – Никогда не сомневайся! Сомнения губят всё. Понимаешь, дочка?
– Говорить легко, – покачала головой Жданка. – Я к вам приехала, потому что из меня зло уже вылезло … однажды…
– И что? – затаив дыхание спросили Духи.
– Да ничего особенного. Порушила мебель и всё.
– Ме-бе-лььь?
– В дрова!
Духи уважительно посмотрели на худенькую девушку.
– И ещё свет в городе … вырубила, – стесняясь, пополнила она список разрушений. – Сказали, авария на станции, но я же знаю, что это мои молнии…
Духи задумались. Жданка пригорюнилась.  А я вспомнил, как Духи воспитывали меня…
– Я хочу, чтобы ты увидела Души. Их можно увидеть только сердцем. Когда-то я сидел тут и плакал, жалел себя. Это были хорошие слёзы. А когда выплакал все обиды, увидел мир сердцем. Попробуй… полюбить, хоть одну травинку…
Мы ушли, а она осталась.
Это очень страшно, когда ты слышишь, как плачет чужая Душа. Понимаешь, всё правильно, так надо, и сдерживаешь себя, чтобы не броситься на помощь. Потому что это та битва, которую человек ведёт сам с собой, сам себя побеждает. Но как же это больно, быть сторонним наблюдателем…
–  Доченька, – утирали слёзы Духи.
Я тоже тёр глаза. По должности Ингутана, а так-то, просто человек.  От всемирного потопа нас спас Илко.
– Кстати, а как выглядит то веретёнце, что бабка Невея у Мойр стащила? – спросил он у меня. – Что это за ведьмы такие Мойры. Ты знаешь?
–  Знаю, это три сестры. Когда-то давно Мойра, дочь Зевса и Ночи была Богиней Судьбы, она сплетала нити судеб разных людей из всего, что под руку подвернётся. Вторая её сестра, не глядя переплетала их. А третья, расстригала нити судьбы, таким образом убивая.
– А где живут сестрички?  – спросил Вадё. – Я имею в виду, сейчас.
– Между Явью и Навью.
– Не умничай, когда со старшими говоришь, – обиделся Илко.
– Да не умничаю я. Между реальным, явным миром и потусторонним, так понятно?
– Не, непонятно, – взъелся Сэвтя. – Как туда попала Невея и где у Мойры веретено?
– Вот это и меня смущает, – вздохнул я.– Я перелопатил весь Интернет. Нигде веретено не упоминается. Я даже процесс производства пряжи на примере камвольного комбината изучил…
– Так может потому не упоминается, что Невея его уже украла, – предположил Илко.
– В Древней Греции? – удивился я. – Наша старушка ещё не родилась. Нет, я думаю, что иногда сказка, это просто сказка, а миф просто миф. Возможно, Невея сама распустила слух, что украла у Мойр веретено. Чтобы повысить свой статус.
– Я не удивлюсь, – сказал Вадё. – Хитрая была старушка, и лживая. Девочку обманула, ведьма. Та ей попить дала, а она обманула. Кто так делает?
       Мы, конечно, не засмеялись, просто улыбнулись. А потом улыбнулись ещё шире, потому что увидели идущую к нам Жданку. Она восторженно вертела головой, ласково гладила ладонью высокую траву и тоже улыбалась. Ошалело. Значит, всё получилось. Если она увидела Душу тундры, это такой мощный стимул жить… это вам я говорю. Я через это прошёл!
– Натена, – восторженно пропела Жданка. – Ка-кой ты кра-си-вый!
Духи дружно расхохотались.
– Мне говорили, – смеясь, ответил я. – А как тебе наша тундра?
– Чудо! Это такое чудо…
И она расплакалась. Так плачут люди, когда в них не помещается красота или радость. Духи, понятное дело, бросились её утешать. Всё это было прекрасно, но зайцы к девушке близко не подходили. Останавливались на расстоянии и недоумённо смотрели. Одно слово, зверьё. Что с них возьмёшь.
Жданка выздоравливала медленно, уставала быстро. И спала, спала, а Духи пели ей колыбельные, рассказывали сказки. Учили её премудростям шаманской жизни, то есть, нашему колдовству.
Такой вот метод обучения во сне! И это тундровые Духи! Я же говорю, они, это что-то! А я сутками сидел в интернете, и все мои друзья по всему миру искали информацию, как помочь Жданке вернуть свою судьбу.
Потому что, да, это очень несправедливо – жить не своей жизнью. Ладно бы счастливой, но такой злой … врагу не пожелаешь.
Мама хлопотала вокруг девушки, умывала, кормила, поила, причёсывала, нисколько не смущаясь, что Жданка ведьмочка. Ну, ведьмочка! Это же не повод ходить голодной или, того хуже непричёсанной.
Дни шли за днями. Недели за неделями.  Осень закончилась. Выпал первый снег.  Именно он перевернул нашу жизнь вверх тормашками.  И я сильно пожалел, что не прислушался к смутным сомнениям, скребущимся в моей Душе.
А ещё, Ингутана!..

                5. Красная нить. Невея.

         Всё случилось неожиданно, хотя и традиционно: после первой пороши заиграла пурга. Если вы городской житель, то вы не знаете, что такое пурга. Сначала ветер тихонько, как бы исподтишка стелется по земле, поднимает порошу, крутит её позёмкой, между кочек, ласково огибая стволы берез, скользит по низу нюка (наружный меховой полог чума). Кажется, снежная пена вскипает в каждой ложбинке и кружится, кружится.   и вот уже тундра становится ровной, как стол. Умные олени собираются поближе друг к другу, собаки сворачиваются клубками под нартами. А ветер, наигравшись скоростью по ровной долине и почуяв свою власть, швыряет снег во все стороны. Он набирает силу, захватывает снежную тучу и кружит, и гоняет её по тундре, вытряхивая из неё всё, до последней снежинки. Потом захватывает всё небо и носится с немыслимой скоростью. И вот уже сплошная стена снега с воем поднимается вверх и обрушивается вниз, кружит и летит, сметая всё на своем пути. Хорошо пурге на многокилометровых просторах тундры, есть, где разгуляться. Так может продолжаться день, три, пять …. Если к ночи первого дня пурга не утихнет, значит, будет играть три дня. А уж если к ночи третьего дня не уйдет, то ещё два дня хорошей погоды ждать бесполезно. Будет кусаться порывами, заметать до неба.  От такого снежного разгула спасенье только в чуме. Этой уникальной конструкции никакая пурга не страшна. Снег скользит по нюку и летит дальше. Меня всегда восхищает мощь этой стихии, её силища. Вы только представьте, где-то в тундре отрезанный от мира непроходимой пургой стоит маленький чум. А в этом чуме – я! И мне почему-то спокойно. Только вот в такую пургу я чувствую полную защищенность. По такой погоде не званый гость не заявится и зверь близко не подойдёт. Одно плохо, телефонная связь и интернет в пургу отключаются. Поэтому все переключаются на домашние дела, достают печатные книги и настольные игры.
Маме пурга на руку: открыла ларь с зимней одеждой моих сестер, из которой они благополучно выросли и Жданка послушно всё примеряет.  В жарко натопленном чуме, мерить меховую одежду… надо иметь ангельское терпение. А девчонка прячет улыбку в меховой опушке капора и вертится перед мамой, словно хвастается роскошным орнаментом подола меховой парки.  Вот настоящая ненецкая девушка, скромная, послушная, даром, что ведьмочка! Я думаю, если бы мама велела Жданке сидеть в макодане, та, не задумываясь села бы там и не пикнула.
Весь день мы играли «в города», по очереди читали сказки…  ели оладушки и опивались душистым чаем.  А ночью Жданка заболела. Ну, это Духи так подумали. Она металась, просыпалась от собственных вскриков и проваливалась в забытьё. Духи исстрадались не понимая, что происходит и требовали, чтобы я посмотрел, не заболела ли. Я вставал, укутывался в одеяло и шёл искать в теле Жданки хотя бы одно красное пятнышко. Увы!
– Здорова, – говорил я и падал досыпать.
А через пять минут всё начиналось по новой. Меня поднимали, я шёл… Чугунная голова ничего не соображала и просилась на подушку. Руки-ноги не слушались, а Духи сидели по углам, обиженные моей душевной чёрствостью. Даже мама спала, сидя за столом.  Но если ночью Духи будили меня деликатно, то под утро они так дружно взвыли, что я в панике подскочил.  Жданка стояла в постели на четвереньках, с закрытыми глазами.  Я мгновенно просканировал всё вокруг, убедился, что всё в порядке и сказал Духам:
– А я знаю? Может у ведьм принято так спать.
Спать Жданка не собиралась. Подняв голову, она застонала, тоненько и печально. Мало этого, она, как была на четвереньках, попыталась ползти к входу в чум. Потом опомнилась, одним прыжком оказалась в постели и прижалась всем телом к боковому шесту чума. Бледная, дрожащая…
– Н-натена, п-помоги отцу, – заикаясь, сказала она
Я не понял, бредит она, что ли…  Но тут шкура, закрывающая вход, откинулась и в чум с облаком снега ввалился отец, почему-то спиной. Он волок что-то тяжёлое.
– Да помоги ему! – крикнула Жданка.
Я бросился к отцу, который волок какого-то мужчину, а мама – к пологу. Плотно закрыла его, но снега в чум намело достаточно.
– Сэвтя, Илко, пожалуйста, приберите тут, – попросила она и, глянув на мужчину воскликнула. – Это же, Панико, … Панико Валеев. Что случилось?
Не дожидаясь ответа, мама быстро расстелила у печки оленьи шкуры, и мы с отцом уложили на них Панико.
– Привяжи оленей, сынок, – попросил отец.
Я выскочил из чума прямо в пургу и это меня спасло. Нет средства лучше от чугунной головы и козней молодой ведьмы, чем несколько минут подышать ледяной пургой. А если ещё искать упряжку, привязывать задубелые ремни, при этом успокаивать оленей вообще красота. Как заново родился.  Когда я вернулся в чум отец сидел за столом, обеими руками держал кружку с горячим чаем.
– Медведь шатался вокруг стада. Не уснул. Панико взял ружьё и пошёл его пугать. Ушёл и нет его. Пурга началась. Я долго ждал, стал искать. Он лежал в сугробе. Ран нет, я проверил.
– Есть, – тихо сказала Жданка. – Трещина на левой лодыжке. Это больно.
Я быстро просмотрел всё тело мужчины. Да, красная полоска в ноге есть и ещё…
– Застудился сильно, – добавила Жданка.
Она уже стояла рядом со мной, вытянув руки над мужчиной.
– Да, горло и лёгкие. Просто всё красное.
– Проклятье на нём, – в целях конспирации сквозь губы прошипела Жданка. – Ты можешь быстро снять, я – долго… Давай!
Пробки в его Душе я увидел сразу. Сосредоточился, улыбнулся, протянул ему свою Душу и пробки вылетели. Сверху и снизу Душу стали заливать, как сказали бы экстрасенсы, потоки энергии.
– Всё! – прошептала Жданка. – Ты молодец. Сейчас ты с отцом поедешь в стадо. Возьми вторую упряжку. Ты быстро управишься. Пурга уже силу теряет.  А я буду лечить дядю Панико.
Я увидел, как Жданка, вся в снегу, рубит кусты и тащит ветки. В чуме дымится багульник…
– Топор у входа, слева, – так же, конспиративно ответил я и стал одеваться.
– Ты мои мысли читаешь, – одобрительно похлопал меня по плечу отец. – Поехали, мне одному не справиться.
И не я один читаю…   Вот оно как получается. Не зря ведьму корёжило. Знала она про пургу, про Панико? Или догадывалась?  Не важно, мы на одной стороне… Шаман и ведьма, а ещё Духи… С ума сойти!
Как и сказала Жданка, я управился быстро. Трижды объехал стадо, не разбираясь, метал иголки сквозь пургу. Жалобное «ау, ау…» доносилось из-за сугробов.
У отца было заиндевевшее лицо, а от меня валил пар. И тут появился Сэвтя!
– Жданка велела, чтобы ты набрал ягеля, побольше, – радостно сообщил он.
Как я не взорвался, не понимаю. Ягеля! Побольше! Ве-ле-ла! Как есть ведьма! По такой пурге до ягеля, как до луны. Я ж…
– Не истери! – спокойно сказал Сэвтя. – Я помогу. Только отъедем подальше, чтобы отец не видел…
Отец, конечно, не видел Сэвтя и не слышал.
– Это радость, что ты шаман, Натена. Поезжай домой, полечи Панико. Утихнет пурга, я его в город отвезу, в больницу. Дорогу домой найдешь?
«А то!»  –  ехидно подумал я.
– Найду. Со мной тут Дух Сэвтя.
А отец… кивнул понимающе и очень серьезно сказал.
– Спасибо, Сэвтя, ты хороший Дух.
Хороший Дух встал сбоку и дул с такой силой против порывов пурги, что под берёзой, где я в поисках ягеля устроил снежный подкоп, было тихо и даже тепло. Правда, складывать ледяной ягель мне пришлось за пазуху, но это такие мелочи. Главное, Жданке он нужен зачем-то…  Сэвтя не знал зачем, а ещё тундровый Дух! И я не знал. Хоть и Ингутана.
В чуме творилось чёрт знает что! Я, грешным делом, подумал, что заехал к соседям. Вот был бы номер! Но нет, не с моим счастьем. Это был мой, родной дом. Просто молодая ведьмочка, пользуясь отсутствием хозяина завалила его ветками можжевельника. Да не как придётся, а выстроила вокруг постели больного Панико настоящий шалаш. Ещё и окуриватель туда запихнула. Увидела меня, обрадовалась, подскочила с миской наперевес.
– Давай ягель, скорее…
И пока я доставал его из-за пазухи, коротко доложила:
– Травами напоила, заговоры прочитала, компресс приложила, дымом окурила, температуру сбила … сейчас кормить буду.
Духи, видно от дыма впали в нирвану. Сели рядком, на Жданку любуются. Просто глаз не сводят. Влюбились что ли?
– Она обещала нас заговорам научить, – сладким голосом сообщил Нойко. – Прикольная штука, ты не представляешь!
А Жданка стала из ягеля кашу варить. Варит и что-то приговаривает, варит и … А мама моя на это смотрит, удивляется. Жданка белую слизкую кашу пробует и улыбается, сладко ей.
– Хочешь попробовать? Нет? Тогда стенку у шалаша убери, кормить буду.
«Надо же, как хитро шалаш построила, я бы так не смог, а она…»
А она села рядом с больным, одной рукой на подбородок давит, ложкой кашу в рот заливает. Панико послушно глотает.
– Ягель при пневмонии первое лекарство, я уж о туберкулезе не говорю. Быстро вылечивает, особенно в сочетании с можжевельником. Вот в этой тарелке суточная норма мощного антибиотика, между прочим, – самодовольно сказала девушка.
Потом мы все дружно любовались, как она ловко меняла компресс на ноге больного. Между прочим, тоже из ягеля.
– Видишь, почти нет воспаления.
Действительно, красная полоска на ноге стала тонкой, как нитка. Я внимательно осмотрел больного. Краснота в горле и легких отступала.  Поразительно! А Жданка быстро поставила стенку из можжевельника на место.
– Всё-таки наш воздух для него тяжёлый. А в шалаше он лёгкий, полезный. Ну, что, Натена, давай чай пить, умоталась я.
Умоталась она! А вид довольный, только что не урчит, как кошка. И улыбается.
–Лихо ты Панико…
– Это всё наследство. Думаешь, я понимаю, что делаю? Оно само знается. Вообще, я первый раз лечу по-настоящему.
Духи ахнули! А Жданка счастливо улыбнулась.
– Нет, конечно, своих домашних… сопли там, голову… кашель. Это мелочи, секундное дело. А вот такого больного, первый раз.
– Тебе это нравится? – спросила мама.
Вместо ответа Жданка поперхнулась, схватила со стола кувшин с отваром и бросилась к шалашу. Через минуту вернулась.
– Очень нравится! – ставя кувшин на место, ответила девушка. – Мне ведь тоже больно. Может ещё больней, чем Панико. Я чужую боль задолго чувствую. Вот сейчас так пить захотела… а это не я, это он захотел. Так что я и себя лечу.
– А ночью, ты уже чувствовала его боль? – осторожно спросил Вадё.
– Это самый трудный момент. Когда ещё не знаешь, чья это боль.
Девушка задумчиво склонила голову и вздохнула.
– Сначала я всё время болела. Ничего мне не помогало. Мама по врачам водила и все говорили – здорова. Это я, глядя на тебя поняла, не моя это боль. Ты же тоже чужой болью болел, я знаю.
Мама охнула, прижала руки к груди. А Нойко восторженно спросил.
– Подсматривала?
– И подслушивала, – с улыбкой ответила Жданка. – И ходила за вами по пятам, потому что ты Душу полечишь, а тело… оно же тоже болит и вся эта боль мне доставалась.  Наловчилась лечить профилактически, не дожидаясь, когда меня скрутит.
«Вот вам и ведьма! Что мы вообще знаем? И я ещё ругал свою судьбу?»
– Ага, – кивнула Жданка. – До всего приходилось доходить своим умом. Духи-помощники ведьмам не положены.
А эти, которые «не положены», чуть не плакали от жалости.
– Эй, вы что? – удивилась девушка. – Я, глядя на вас поняла одну простую истину: всё, что есть в этом мире, принадлежит мне. Так что вы у меня всегда были. А то бы руки на себя, на уродину наложила.
И тут меня осенило! Так вот почему Духи и даже мама полюбили эту странную девушку. «Она такая же, как я! Так же думает, так же понимает мир, так же действует…»
– Ну, ты учти, во мне же ещё Душа Невеи…
Это я не забывал ни на минуту. Душа Невеи, Душа Жданки … вот что странного увидел я, когда посмотрел на девушку в первый раз. Застывшая Душа. Золотистая да, но, как неживая… я думал, ширма… А она… просто боялась жить.
«Ну, я и тугодум! А еще, Ингутана.»

                6. Лиловая нить. Заговор.

      Деды с самого утра, забыв что они древние Духи, канючили, как дети.
– Ты обещала, нам интересно, ну, когда…
И Жданка сдалась! Думаете, села и стала открывать ведьмовские тайны? А вот и нет! Встала у печки, помешивает кашу из ягеля и проговаривает:
– Бу-бу-бу, бу, бу-бу, бу-бу-бу…
Под этот аккомпанемент я налил себе чаю и сел во главе стола.
–Бу-бу, бу….
Видя, что Духи собираются, обидится, Жданка усмехнулась.
– Обычный заговор похож на меня. Двойственный, до одури!
– Это как? – удивился Нойко.
Деловой Сэвтя требовал конкретики.
– Что с одной стороны?
– Не важно, какие слова, – Жданка попробовала кашу, улыбнулась. – Хоть бу-бу-бу говори, но с тем чувством, силу которого ты хочешь передать. И работает!
Духи весело смеялись, радостно потирали ладошки…
– Так Натена дома в городе лечил!
Мама удивленно посмотрела на меня и отложила шитьё. Но ничего не сказала, только головой покачала.  С тех пор как мама стала видеть и слышать Духов жить стало намного легче. И мне и ей. Не надо ужасы придумывать, они и так есть!
– Помню, – кивнула Жданка, помешивая кашу. – Ты ходил вокруг домов, что-то говорил, но я ничего не слышала и не поняла.  Что говорил-то?
– Радовался, что бубна у меня не было! Представляешь, что было бы?   
Жданка весело рассмеялась, но тут же сморщилась. Схватила кружку с водой, побежала к больному. Духи рванули за ней.
– Да оставьте вы её в покое… – усмехнулся я.
А они возмущенно замахали руками, заговорили хором:
– Ну, уж нет, Натенушка. Хватит нам дураками ходить, это наш шанс… нам ещё твоих внуков воспитывать, если что…
Я рассмеялся. Ну, если внуков, тогда ладно. «Сказали бы честно, что любят учиться» …
– Любим! – честно ответили Духи.
Пока Духи признавались, Жданка вернулась к печке.
– А я настаиваю! – громко заявил Сэвтя. – Бу-бу-бу, это фигня! Чувства чувствами, а слова нужны!
– Вооот, – сказала Жданка, накладывая кашу в миску. – Это и есть вторая сторона заговора. Смысл слов, он важен для человека. Сразу в подкорку! Но чтобы он туда попал нужна подготовительная работа.
И пошла к больному, теперь кормить. Духи, за ней.
– Это как это?
– Шаманы прыгают, в бубен стучат, колотушкой машут…– не переставая кормить больного, ответила девушка. – Это не только антураж ритуала, это создание ритма, зомбирующего сознание больного.
– Жуть какая! – неприязненно проворчал Вадё.
Сэвтя так подозрительно посмотрел на меня в упор что я почувствовал себя второклассником!
– Я надеюсь, ты никогда так не делал?
Я не успел слова сказать, как Илко схватился за голову. Видимо всё-таки представил это в лицах. Остальные тоже проявили воображение   и возмущённо взвились к макодану.
– Это ж надо! Сознание зомбировать! Ужас! Кошмар! – причитали они хором. От Илко даже искры полетели. Ну, так он Дух огня, ему положено.
– Дедушки, вы что? – удивилась Жданка, глядя на них снизу вверх. – Никто ваше сознание обижать не собирается. Его просто надо отключить чтобы до подсознания легче было достучатся. А вы что подумали?
Духи плавно опустились на пол и уселись вокруг Жданки, но спросили меня.
– А ты так можешь?
Теперь я возмутился.  Как не взлетел под макодан, не понимаю. Нет, ну, правда? Разбудили ни свет ни заря, обвиняют чёрт знает в чём. Но я сдержался, просто спросил у этой дружной компании ворожеев.
– А вы этому меня учили? Даже не намекнули, что так можно!
Духи смутились. Жданка, пользуясь паузой, задвинула стенку шалаша и пошла к скамейке, уставленной банками и пакетами с сухими травами.
– Зато ты видел Души, и понимал, как их лечить. Зачем тебе подсознание? – спросила она.
За меня ответили Духи традиционным возгласом, в детстве сводившим меня с ума:
– Что б было!
– Научишь? – спросил я.
– Придуриваешься?  – ехидно спросила Жданка и стала перебирать травы.
– Нет, честно.
Она возмущенно повернулась ко мне.
– Врёшь! Ты говорил с моим сердцем! Точно в ритм говорил. Я слышала.
– Я, честно, не знал, что делал. Просто вспомнил, где-то читал… А что так в подсознание можно не знал.
– Ну, вот теперь знаешь. Начинай всегда с ритма сердца, потом переходи на свой ритм, и когда человек начнет жить в твоём ритме, вход в подкорку открыт!
Духи оживлённо замахали руками.
– Натена, ты так и делал, всегда. Вспомни, как ты самоубийц лечил. Просто ты не понимал, но делал.
Мама ахнула, прижала ладони к лицу. Задним числом испугалась. А я огорчился. Сразу по двум причинам. «Не знал, не понимал, маму огорчил… круглый дурак.»
– Никакой ты не дурак, – строго сказала Жданка. Не иначе и она мои мысли слышит. – Тебе вообще это всё знать ни к чему. Мне надо, чтобы проверять себя, правильно ли я делаю. Ну, хорошо, – она посмотрела мне в глаза. – Вот ты узнал. Что в тебе изменилось? Я отвечу, ни-че-го! Ты Ингутана, твоя суть – интуиция, предвидение.
И очень довольная собой пошла к печке, заваривать травы.
– А те заговоры, ну, бабки Невеи, ты помнишь, дословно? – спросил я.
Жданка поморщилась, подумала, достала из банки горсть трав и бросила в котел. Живая иллюстрация к картине «ведьма за работой».
– Зачем тебе? – угрюмо спросила она.
– Понимаешь, те заговоры, в книжках и которые мне друзья по миру собрали, они … не полные. Я думаю, колдуны специально так делали, чтобы заговоры не работали. Это ж теперь вроде бизнеса.
– Не поняла! – обиженно сказала Жданка, встала подбоченись.
– Ой, прям! – сказал Сэвтя. – Представь, покупает дамочка журнал, а там заговор от какой-то ворожеи знаменитой! Как извести бородавку, к примеру. Дамочка тот заговор талдычит, уже мозоли на языке, а бородавка как была, так и сидит.
– Плюнуть не пробовала? – заинтересованно спросила девушка.
– Не, как можно, от знаменитой же!
– Я говорю, на бородавку плюнуть не пробовала?
И тут я расхохотался! Духи мои подумали-подумали и тоже стали хохотать. Даже Жданка с мамой засмеялись.
Вот от этого хохота наш больной и пришёл в себя, застонал.
Жданка пулей метнулась к больному, отодвинула стенку шалаша, опустилась перед мужиком на колени.
– Всё хорошо, ты в чуме у шамана. Я ему помогаю, попей водички, хорошо. Ты в шалаше. Очень тебе полезно, ты пей. Молодец, теперь спи… спи…
И закрыла стенку. Постояла   у шалаша, то ли прислушивалась к дыханию больного, то о чём-то задумалась. Наконец внимательно посмотрела на меня.
– А как ты понял, что в заговорах дырки?
– Я пробовал рассчитать заговор математически, вывести числовой код … и вот… обнаружил, что дурят нашего брата шамана.
Видя, что Жданка не понимает, слово взял Вадё.
– Всё имеет числовой код. Любой звук, слово…
– И ты это умеешь?  – с каким-то священным трепетом спросила она.
Подумала, повертела головой и обратилась к маме.
– Дайте мне, пожалуйста тетрадку потолще и ручку. Я ему сейчас всё запишу. Я из её памяти всё вытрясу! Хоть и неприятно мне, но сделаю с радостью…
В предвкушении новых колдовских тайн Духи потирали руки. По-моему, они в последнее время даже помолодели. И мама тоже. Редкие морщинки разгладились, глаза блестят. Кажется, наша развесёлая компания с лихвой заменила ей цирк, театр и кинематограф. На печке булькал котёл с целебными травами, дополняя своим ароматом запах можжевельника, заполонившего весь чум.
Жданка склонилась над тетрадкой. Духи, по понятным причинам, склонились над ней. А я смотрел на них и чувствовал себя счастливым!  Духи, ведьма, мама… самая лучшая компания, когда по тундре гуляет пурга. Вы можете со мной спорить, кто ж вам не даёт.
Но я-то знаю, я Ингутана.


         
                7.  Жёлтая нить. ВЕДЬМА

         Утром меня безжалостно вырвали из тёплого сна.  Ну, ни в какие ворота!  Я полночи кашу из ягеля варил, больного кормил, поил, примочку на ноге менял. Потому что ведьмочка, видите ли, писала! Да знаю я, что сам попросил. Но я не думал, что она такая самоотверженная.  За всеми хлопотами я уснул под утро и вот разбудила! И кто? Моя собственная Душа! Радостная такая!
Вы пробовали радоваться, когда глаза слипаются? Вот и я о том. Поискал одним глазом причину радости, не нашёл.  Зато нашёл Духов, под макоданом висят, Жданку влюблёнными глазами поедают. А та, видимо, не ложилась ещё, знай, в тетрадке строчит.
Увидели, что я смотрю, пальцы к губам приложили, дескать, тихо! И руками на меня замахали, дескать, иди спать! И тут мне интересно стало, что такого они увидели. Глянул на Жданку внимательней двумя глазами и обмер. Вместо грязной сини вокруг Жданкиного тела тонкой полоской золото светится. Крест чёрный треклятый побледнел. Я аккуратненько, чтоб не расплескать недоумение, опустил головушку на подушку. Сна ни в одном глазу. Пойти, что ли кашу сварить?  Потому что даже думать боюсь, что с ведьминой душой происходит. В её присутствии боюсь. Узнает, засомневается… и всё покатится в тартарары! Смотрю, а мама уже эту кашу из ягеля варит. Ну, не судьба… а сна нет! И хорошо, что нет. Жданка тетрадку закрыла, потянулась как кошка.
– Натена, вставай! Не так много Невея знала, всего-то сто двадцать заговоров. Зато целиком, получай! Смотреть потом будешь. Сейчас отец приедет, Панико в город повезет. Пурга скоро утихнет.
И зевая на ходу пошла кормить больного. Я вскочил, подлетел к шалашу, отодвинул стенку можжевеловую   и осмотрел больного – здоровый мужик. Ни намёка на пневмонию. И нога почти зажила.
– Слушай, а ты не много ему, этого… антибиотика?
Она посмотрела на меня, словно я дебил.
– У этого антибиотика основа другая, организм возьмёт сколько надо. К тому же, ягель желудок не губит. Волшебная вещь.
Духи смотрели уважительно и мотали на ус новые знания. Ну и хорошо, потом мне расскажут, когда надо будет.
– Ты тоже иди за стол. Завтракай, – ловко скармливая Панико белую кашу, сказала Жданка. – Мы с тобой в стадо поедем. Там пастух один остался, совсем молодой.
Я послушно за стол сел, мама сковородку с мясом поставила, тарелку с оладьями.  Духи в углу собрались, шепчутся. Жданка на них глянула и засмеялась.
– Можно подумать, вам Натена что-то запрещал.
– Что такое? – вскинулся я.
– Мы тут посоветовались, – сказал Вадё. – Решили вам помочь. Один в чуме останется, один с отцом отправится, а двое с вами в стадо. Можно?
– Ну, пока телефоны не работают, мало ли что, – добавил Сэвтя.
– Это вы молодцы, хорошо придумали. А кто в стадо хочет?
– Илко и я, – сказал Вадё.
– Тогда прямо сейчас и отправляйтесь. А то там пастух один. Покружите вокруг. Если волки придут, пуганите их как вы умеете.

Только Духи улетели на задание, отец приехал. Мама его покормила. Мы с отцом перенесли совершенно здорового мужика в нарту. И разъехались в разные стороны. Я и Жданка поехали в стадо. По следам упряжки отца. Так бы дорогу точно не нашли. Даже лёгкий снег преображает всё до неузнаваемости. А уж злая пурга и подавно! Тундра покрылась белоснежными барханами.  Между ними, если верить мифам древних славян танцует Метелица. Дочь Снеговея. Проверяет, везде ли снега достаточно, тепло ли земле будет. А чего проверять? Папенька её три дня старался, укутывал снегом так, что макушки редких берёзок над снегом кустиками торчат. Да и те покрыты густым инеем. Когда Метелица рядом танцует, иней осыпается. Вот в этот миг Метелицу можно увидеть. Говорят, редкостной красоты девица, глаз не отвести! Я, каюсь, много раз пытался её разглядеть, шаман я или как?  Увы.
А Жданка всю дорогу охала, как ненормальная.
– Смотри, зайцы, ах, какие у них Души…  А у березки вон той, видишь, чудо просто! А вон белочка, белочка… у неё Душа светится …
А когда показалось стадо, Жданка вдруг затихла, скукожилась.
– Ты чего? – удивился я.
– Страшно, – призналась Жданка. – Вдруг они меня испугаются?
– Конечно, испугаются. Олени чутко считывают человека. Если тебе страшно, то и им страшно. Ты забудь про страх…
Зря, я её учил. Увидела оленей вблизи и зашлась от восторга.
– У них Души бежевые! А теплые какие! Натенааа….
И вдруг замолчала, напряглась вся, слезла с нарты и тихонько пошла прямо в стадо. Олени расступились.  А Жданка опустилась на колени возле важенки, стала её по ноге гладить, что-то шептать. Потом встала и пошла к чуму. Олениха пошла за ней. Так и ввалились в чум. (Если кто не знает, важенка это олениха, которая будет мамой.)
Жданка быстро огляделась и давай командовать.
– Натена, ставь чайник. Дай аптечку и брось на печку ягеля. Мне сухой нужен. Видишь, у неё воспаление в ноге. Так бывает при ушибах, кровь застаивается.
Схватила пузырек йода, плеснула на ногу важенки и зашептала что-то быстро-быстро. Гладила олениху и шептала… а та легла на дощатый пол и уснула. Я видел красный шар у неё в ноге.  Потом всё было как в тумане.  Жданка медленно, осторожно вонзила кончик ножа в ногу важенки. Потекла чёрная кровь. Когда она стала яркой, Жданка присыпала разрез сухим ягелем, зажала края раны и снова стала шептать и гладить важенку по ноге. Устав сидеть, не отпуская рану, Жданка прилегла рядом с оленихой и шептала, шептала… Мне стало холодно, и я понял, что холодно Жданке. Нашёл чью-то малицу, укрыл ведьму.
Прилетел Илко, доложил обстановку. Увидел Жданку в обнимку с важенкой, подлетел и обнял их обоих, как тёплым одеялом укрыл. Жданка улыбнулась, но продолжала шептать. Я думал, это никогда не кончится, но вскоре ведьма открыла глаза, тихонько убрала руку, и я увидел, что раны на ноге важенки нет.
– Получилось, – изумленно выдохнула Жданка. – Надо же, у меня получилось!
А я увидел, что золотая полоска в её Душе стала чуть шире. Обрадовался, но всё-таки не удержался, подсказал Жданке.
– Я тобой горжусь, ты молодец…
Она зарделась, засмущалась, как и положено девушке.
– Это не я, это Невея молодец! Классная была ведьма! Ты расскажешь мне, что я с ногой делала?
– Так это ты делала ...
– Мне кажется, это она … Невея.
Илко сидел на полу и растерянно смотрел, как золотая полоска в Душе ведьмы становится шире.
А потом Жданка отвела важенку в стадо. Олени-быки вежливо расступились, пропуская обеих в середину. Так уж у оленей заведено: когда они отдыхают, быки стоят кругом, охраняют своих подруг. Непрошенного гостя не забодают, это ж не коровы, но лягнуть могут, мало не покажется.  До самого приезда отца Жданка бродила среди важенок. Осматривала их, гладила, что-то бубнила… и была такой радостной…
Сделав пару кругов вокруг пастушьего стойбища, Вадё и Илко докладывали обстановку. Волков нет. Показались издалека, увидели их и дали дёру. Духи – это не человек с ружьём, на которого можно стаей напасть. Духи, это Духи.
– Ты только не рассказывай никому, что мы пастухами работали, – смущаясь, попросили они. – Дойдет до Я Миня, засмеют нас.
– Какими пастухами? – возмутился я. – Вы меня охраняли! Разве это не ваша главная обязанность?
– Да, но, – грустно сказали Духи. – Но олени…
– А олени за компанию. И собаки тоже, и Жданка. А она вообще ведьма. Так что это уже охрана на грани невозможного! Вам вообще медаль положена!
– Тогда можно мы ещё полетаем? Нам это нравится…
– И можно и нужно, – рассмеялся я.
И они улетели в нежные сумерки. Укрытая свежим снегом тундра сверкала, отражая свет первых звёзд. В снежном царстве жизнь шла своим чередом.  Из города приехал отец и первым делом спросил:
– Слушай, а правда, что Жданка Панико кашей из ягеля кормила?
– Правда. А я эту кашу сам варил, и мама тоже.
– Удивительно! – восхищенно ответил отец. – Ну, не то, что ты варил, а что такая полезная. В больнице сказали, у Панико остаточные явления, а так-то совсем здоров. Вы молодцы. Пока не стемнело, поезжайте домой. А где девушка?
Он огляделся и замер, недоуменно глядя на Жданку, бродившую среди важенок.
– Как же так? Мама говорила, что Жданка ведьмочка, а олени её приняли…
И я сказал то, что давно хотел сказать, даже не отцу, себе.
– Ведьмы бывают разные. Эта хорошая, которая найдёт себя.
Я знаю. Я шаман, Ингутана.
   
                8.  Серебристая нить. Прощание.
               
     Утро началось традиционно, с сюрприза! Жданка обратила мою маму в свою веру! Мою маму! Они сидели рядышком за столом, ведьма ела оладушки с вареньем и диктовала, мама писала, а Духи висели над ними вроде люстры.
– Не делай такое лицо, я сама попросила, – не переставая писать, сказала мама. – Василёк, сколько?
– Щепотки три, – отправляя в рот очередной оладушек, сказала Жданка. – Ну и мать и мачехи, тоже три.
Дед Нойко, видя, что я растерялся, пояснил.
– Список трав пишут для отвара, которым Панико опаивали.
– Не опаивали, а отпаивали… лечили они, им, его, тьфу. –поправил Нойко Сэвтя.
– Я же могу забыть, – объяснила мама. – Ну вот! Уже забыла! Ты рыбу будешь?  Она на сковородке, возьми сам. Деточка, что там дальше?
Деточка запивала оладушки чаем и думала.
– Так, глаза были? Печень, почки, селезенка, поджелудочная… уши, горло, кишечник… на каждый орган по три травы. А! Желудок забыли! Ромашка, мята, укроп, аир… нет, аир не пишите, лучше солодку.
– Почему аир не нужно? – удивилась мама.
– Аир нужно, но не в отвар. Если его заварить, то он от кашля хорошо, а от желудка он в сушеном виде нужен. Корень подсушить, перемолоть в муку и запивать водой.
Жданка вертела в руках очередной оладушек и вещала:
– С желудком такая история. Отвары пить только после ложки сухого аира. Иначе пользы не будет. Там же кислотность! Аир её в норму приведёт и тогда отвар подействует.
Я слонялся по чуму со своей сковородкой, а мама не обращала на это никакого внимания. Смотрела на Жданку с умилением.
– Как много ты знаешь…
– Не, это не я. Это всё наследство! – отмахнулась девушка и нахмурилась. – Чтоб ему…
– Зря ты так, – с сожалением сказала мама. –Чтобы всё это выучить, жизни не хватит. А тебе в миг досталось, без труда.
– Это да, – важно согласилась Жданка. – Эта часть наследства мне нравится. Зато другая…
И тут в чуме появилось нечто! Просто возникло ниоткуда! Стояло, озиралось, белое, прозрачное…
– Графинюшка! – рванул к этому прозрачному Илко, пылкий Дух огня. – Вы ли это? Но как? …
Я чуть рыбой не подавился. Реакция Духов была неоднозначной. Зато мама! Знаете, у меня самая лучшая мама в мире! И бровью не повела! Ну, графинюшка… и так полный чум не пойми чего… графинюшкой больше, графинюшкой меньше… А Жданка  пришла в восторг!
– Натена, это ж настоящее привидение! Самое настоящее! Я о таком только читала. Думала, враки…
– Она не враки! – вспылил дед Илко. – Это Лиза!
Лиза, шурша призрачными юбками, присела в поклоне и сказала человеческим голосом.
– Bonjour madame, bonjour monsieur…
Месье, это, стало быть, Духи! Вадё с Нойко надулись от гордости, как индюки, а Сэвтя тихо прошипел:
– Шли бы вы отсюда со своей любовью. Я Миня узнает…
– Да, будет кошмарище! – подтвердили надутые Духи.
Графиня не сводила влюбленных глаз с Илко.
– Я соскучилась, mon ami. Вы обещали в Париж…
Илко посмотрел на меня с надежной. Но тут встряла Жданка.
– Лиза, тебе нравится такая жизнь, привидением?
Графиня задумчиво накручивала локон на палец.
– Сначала я очень страдала, хотела умереть. Но как же я могу умереть, если я уже умерла? Но потом встретила месье Илко.
– Понятно, – вздохнула Жданка. – Любовь даже мёртвых делает живыми.  А то я могу…
– Нет! – возразил Илко. – Мы в Париж…
И они улетели, не прощаясь, по-английски в столицу Франции! А Духи обступили Жданку плотной стеной.
– А ты, правда… можешь, ну, это… привидение…
– На тот свет отправить? – уточнила Жданка. – Запросто! Я же ведьма.
И вздохнула горько-горько. И мама вздохнула, и Духи. Один я со своей сковородкой не знал куда приткнуться, а они всё вздыхают.
– И чего ты ноешь? – возмутился я. – Ведьма она, видите-ли! Какой ужас! Радоваться должна!
И наконец, вспомнил, что сковородку можно поставить на печь. Тёплая компания сплочённо вылупилась на меня.
– Посмотри, наконец, правде в глаза! Как знахарка, ты лучшая в мире! А как ведьма, ты можешь то, что не может ни один знахарь. Помочь Душе, застрявшей между двумя мирами … это такое милосердие, вообще фантастика!
И, устав от праведного гнева, я налил себе чашку чая и сел за стол. Мама подвинула мне тарелку с оладьями. Жданка – банку с вареньем.
Я пил чай, а они думали. Наконец Жданка промямлила:
– А как же зло? Оно же… лезет…
И тогда моя мама спросила, и это был просто гениальный вопрос.
– Чьё это зло?
Жданка удивленно хлопала ресницами.
– Не-ве-и…
– А почему она злится?
– Ну, – всхлипнула Жданка и выдала убийственный аргумент. – Она же ведьма.
– Нет, – вздохнула мама. – Она знахарка, у которой погиб сын. И с его смертью умерли все надежды на счастливую, спокойную старость….
– Так это она на меня злится, – ахнула Жданка. – Но почему? Что я сделала?
Мама обняла девушку за плечи, прижала к себе.
– А ты подумай.
И все стали думать, чем провинилась девушка, родившаяся через много столетий…
– А как же молнии? – спросила Жданка. – Я же свет… устроила аварию… на электростанции…
– Подумаешь, великое колдовство! – фыркнула мама. – Натена, помнишь тётю Фаю, из библиотеки? Она когда злилась все лампочки в доме взрывались. Ты подумай, может, это твоя злость на Невею тебе возвращается…
Мама помолчала и добавила.
– Все мы немного ведьмы. А тебе учиться надо. Диплом историка, это хорошо. Но я думаю, у тебя другое призвание.
– Я на исторический пошла, чтобы разобраться во всём, распутать историю колдуньи Невеи.  А сейчас узнала, как прекрасно лечить людей и зверей, – вздохнула девушка.
Мама, как маленькую, погладила Жданку по голове.
– Значит, надо поступать в институт, где врачей учат.  Время пролетит быстро, и ты сможешь с полным правом лечить людей или животных…
– Лучше животных, – тихо ответила Жданка. – Человек может сказать, где болит, а животное нет. Человеческих докторов и без меня хватает…
Мама улыбнулась.
– Ну, всё это хорошо, но обед сам не сварится. Может, погуляете? Что в чуме сидеть? Сейчас день короче носа утки…. Поспешите…
Да, нам уже давно было пора. Было ещё одно важное дело …  И мы поехали. Как будто гулять…
      Есть такое особенное время на Руси с четырёх до шести дня, когда всё словно замирает. Кажется, время останавливается. Славяне верили, что это открываются небесные врата и благодать опускается на землю.
Такое время, но уже круглосуточно, в тундре наступает в конце октября. Приходит месяц неполной темноты. Под распахнутыми настежь небесными вратами в вечных сумерках жизнь затаивается.
И это не белое безмолвие! Сэр Джон Гриффит Чейни, известный нам как Джек Лондон, был не прав. Ну, или прав, но только на Аляске. У нас в ненецкой тундре снег не бывает белым.
Это правда даже с научной точки зрения. Каждая снежинка отражает свет луны, звёзд и всполохов солнечного ветра, то есть, полярного сияния. Снег переливается цветными блёстками, словно платье невесты, так что дух захватывает. И вот чего точно не бывает в нашей тундре, так это безмолвия. Сухие травы шуршат, перешёптываются от лёгкого дуновения ветра, перезваниваются намерзшими льдинками.  А как завывает, стонет пурга… это надо слышать. Нет, мой край не белое безмолвие. В его величии мощь неизмеримая. Дорастешь до неё, он одарит тебя силой, а нет  – прижжёт стужей, дескать, сиди дома, нечего тебе в вечных снегах делать, дай земле отдохнуть. А иногда север разрешает людям погулять, полюбоваться игрой снега и ловит каждый восхищенный вздох. Любит север быть любимым. Сегодня такой день. Снега сверкают серебром. Над ними, если смотреть сердцем, видны Души всего живого. Висят над снегом цветными полукружьями устремлёнными в небо.
И только в одном месте Душ нет, вообще. Лысая горка…  Вот туда я и направил упряжку. Олени легко бежали по снегу. Духи, предсказуемо запаниковали. Для них я всегда маленький ребёнок, которого надо опекать. Думаю, это навсегда.
– Ты куда, зачем, с ума сошёл, вот только вони нам не хватало, остановись, поворачивай…– возмущались деды.
Но я не свернул. Упрямо ехал вперед. Следом за Духами занервничала Жданка.
– Ты куда, Натена…
– В личную преисподнюю одной хорошей тётки!
– Куда? – испугалась Жданка.
Но мы уже приехали. Я бросил хорей и пошёл по каменистой площадке к центру горки. Никакой вони, между прочим, нет. Хотел позвать Жданку, но она, натянутая, как струна, так, что воздух вокруг звенел, уже шла ко мне, вернее, к центру горки. По крайней мере, она не сводила глаз с расщелины.
И тогда я сказал, очень почтительно сказал.
– Я благодарю тебя, Невея. Я многому научился у Жданки, твоей пра… пра.. в общем, правнучки.
– Ты думаешь, моя пра… пра…  она здесь... приземлилась?  И это всё, что осталось от ступы Невеи?  – удивленно прошептала юная ведьма, глядя на коряги.
– Насчёт ступы не уверен, давно должна была сгнить. Хотя, ступа вещь волшебная, всё может быть.  Для меня эта история началась именно здесь.
Духи, осмелев, подошли поближе.
– Точно, здесь так воняло тухлыми… серой!
– Сейчас ты можешь сказать ей всё, – посоветовал я и с несвойственной мне деликатностью отошел в сторону.
Жданка стояла молча, видно было, что она собирается с силами, подбирает слова.
– Я долго… это жестоко… так с ребёнком… считали ненормальной… эта боль… каждый день, только боль. Я ненавидела тебя. Люто. Теперь я знаю, ты передала мне очень хорошее наследство, я буду лечить… спасибо тебе… прости меня, Невея…
Жданка опустила голову и не видела, как уже бледный, но всё-таки крест, слетел с её Души. Остатки ступы с тихим шипением исчезли.
Духи ошеломлённо уставились на Жданку, разглядывая её Душу.
– Ну, правда же, хорошее наследство? – жалобно спросила она, по-своему истолковав их взгляд.
– Х-х-хо-ро-шее… – хором ответили Духи. – Ты, как чувствуешь себя?
Жданка задумалась.
– Странно…
– Привыкай, теперь так будет всегда, – сказал я, любуясь живой золотой Душой, внутри которой крутились маленькие серебристые завихрения. Меня особенно порадовали зелёная, желтая и фиолетовая полоски вокруг золотого сияния.
– Ты был прав. Удивительно красивая Душа, – вздохнул Сэвтя, с восторгом глядя на Жданку.
А та дёрнулась, огляделась по сторонам и уставилась на Духов.
– У кого, у меня? Вы ничего не путаете? Знаете, бывает ведьма глаза отводит… может я, ненароком…  Нет? Это правда? А «был прав» это когда?
– Ещё когда ты болела. Я тогда понял, что ты сама свою Душу искорёжила. Так всё совпало: легенда ваша семейная, постоянная боль… вот ты и решила, что во всём виновата Невея. И возненавидела её. Твоя ненависть к тебе же и возвращалась. А ты думала, что превращаешься в ведьму и ещё больше злилась….
– Замкнутый круг, – схватился за голову Нойко. – Замкнутый круг…
– Да нет, это больше на ленту Мебиуса, похоже, – задумчиво сказал Сэвтя. – Получилось зеркальное отражение самой себя.
Жданка ничего не понимая, удивленно смотрела то на Нойко, то на Сэвтя.
Я тихо охнул, поражаясь интеллекту моих Духов и улыбаясь, сказал.
– Правда, крест был от твоей пра..пра.. Она была фантастической знахаркой, такого высокого уровня, что это уже волшебство. А это нелёгкий крест. Просто живётся только дуракам.
Жданка слушала меня, открыв рот, и не могла поверить, что это правда.
– Я нормальная? – удивленно спросила она у Духов.
Вадё восхищённо покачал головой.
– Ты прекрасная!
Духи окружили девушку, охали, ахали, а Жданка смотрела на них настороженно.
Почему-то в плохое люди верят с ходу, а в хорошее с трудом.
– Ты знал? – насупилась Жданка..
– Э нет, мало ли, что знал я. Важно было, чтобы ты узнала сама. Ну, сказал бы я тебе, знаешь, ты классная знахарка, можешь лечить людей и животных. И что?
– Ничего, – всё ещё обижено ответила она.
– Вот именно! Чтобы ты поняла, кто ты, судьба свела вместе медведя, пургу и Панико. Только для того, чтобы ты его вылечила. И важенка ногу ушибла…
– Натена, что ты напал на девочку? – возмутились Духи. – Ты чего?
– Просто говорю, что её Судьба её любит.
Жданка опять охнула. Я взял её за плечи и глядя в глаза строго сказал:
– У неё кроме тебя никого нет, она же твоя!
И пока девушка вникала в смысл её новой жизни, я тихо сказал Духам.
– Удивительно, как слепота и жажда жизни уживаются вместе.
И пошел к нарте.
– Даже жалко, что она уже не ведьмочка, – вздохнул Сэвтя.
– Да ведьма она, ведьма. Успокойтесь. То, что умеешь, уже навсегда.
Меня трясло, как в детстве. Это называется – отложенная реакция… на почти сто дней волнений. Я ещё легко отделался, разбираясь в этой истории, как слепой в тёмной комнате, наощупь.
Как я мог понять, что девчонка из страха и ненависти создала квази-Душу, и использовать любую случайность, которых не бывает, чтобы она сама нашла настоящую себя?..
И ведь судьба могла в любой момент вильнуть в сторону или дать пинка... Судьба это просто обожает: за любой неверный шаг может и в глаз дать и пинать будет, пока не сделаешь единственно правильное…  Одно из двух: или я шаман, или просто умный… дурак. А она ведьма.  Мы одинаковые… даже имена, если писать на родном языке, одной буквой отличаются.
И всё же точку в этой истории поставила лиса! Может та же самая, может другая. Выскочила из-за сугроба рыжей молнией, прижалась к Жданкиной ноге и преданно посмотрела ей в глаза. Только тогда Жданка поверила, что всё произошло на самом деле!  Ну и как вам это нравится? Мне – шаману, древним тундровым Духам не поверила, а какой-то лисичке…
Хотя, если честно, чего-то такого я и ждал.
Я же Ингутана.

P.S.
       Когда Жданка уехала домой, началась кочёвка. Мы разобрали чум и вместе со стадом отправились южнее. Я правил нартой, любовался новыми местами и думал, и не мог понять: с какой, такой радости я решил, что клубок должен разматываться?
Вероятно, из детских сказок почерпнул: брось клубочек, куда он покатиться, туда и…Может, простой клубок и надо бросать?
Клубок Судьбы не надо разматывать. Пройдёшь по путеводной нити жизни и наматывай на клубок то, что она подарила.
Красная нить, золотая, лиловая…  Спасибо Жданке, красивый клубок получился.
Пока я знаю только это. Зато наверняка.  Я же Ингутана.

                9. Чёрная нить. По закону подлости.

      И какого чёрта я так не вовремя достал телефон? Ещё бы целых пять минут был счастливым, а так, глянул в экран и застыл в тревожном недоумении.  Восемь пропущенных SMS… от Жданки.  Я успел прочесть: «Срочно свяжись со мной по скайпу, мне страшно» и экран погас. Остался значок пустой батарейки.
Вот он, закон подлости в действии! А заодно и моей глупости. Что стоило зарядить телефон вовремя? И чаще проверять, что там в мире творится? Нет, я же шаман! Не чувствую беды, значит её нет. Оказывается, есть!
 И тут я ослеп! Отключился, как телефон! Это нормально, я же Ингутана, предсказатель.  Чтобы увидеть будущее надо отключиться от настоящего. Но, чтобы вот так, без моего желания, без подготовки и на приличной скорости… Такое впервые. Я ехал из стада в стойбище, ослепший и злой на себя. Но поводья упряжки не бросил.  Наконец в просвете кромешной тьмы я увидел незнакомую комнату и очень знакомую Жданку. Она сидела перед пустым экраном компьютера и плакала навзрыд. Я проверил её Душу и не нашел ни одной причины, чтобы так убиваться. Но она ревела...
Видение исчезло. Мир вернулся на своё место. Олени легко везли нарту знакомой дорогой, среди кустов цветущего багульника, белых кочек куропачьей травы, желтых свечек мытника. Вся эта красота, освещённая низким солнцем, благоухала тёплым нектаром, но я, согласно тому же закону подлости её не замечал.  Я лихорадочно соображал: если Жданка плачет, значит, беда есть. Если я как шаман её не вижу, значит…  Но я же человек, могу ошибаться. Хотя,  Жданка  тоже человек, хоть и ведьма. Не в смысле характера, хотя он тот ещё. Ведьма, в смысле потомственная колдунья, а это значит…. Тут я вконец запутался.  При этом моя Душа странно молчала, словно ещё не решила, что делать.  Все пять минут, что я ехал до стойбища она молчала, а я сходил с ума.
Жалко Жданку. Года полтора назад она в полном отчаянии приехала за помощью. Тогда нам удалось найти её настоящую Душу. В процессе поисков мы подружились, а мои родители и Духи просто удочерили Жданку. Споткнувшись об это воспоминание, я ужаснулся: что будет с мамой и Духами, когда они увидят, что их любимица ревёт белугой? Вот таким ужасным   я ввалился в чум, напугав своим видом Духов и маму, и бросился к компьютеру.   
Распухшее от слез лицо Жданки появилось на экране буквально через секунду. Но мне даже поздороваться не дали. Оттеснили от компьютера и засыпали девушку вопросами.
– Где болит? – нервно вопрошал Дух воды Нойко.
– Кто обидел, назови имя… – горя праведным гневом допытывался Дух огня Илко.
– Все живы? – с дрожью в голосе спрашивал Дух земли Вадё
 – Сессию не сдала? – в приступе паники шептал Дух воздуха Сэвтя.
 – Деточка, чтобы ни случилось, мы справимся, – громче всех утешала девушку мама.
Я же говорю, любят они ведьмочку. А та, всхлипывая мотала головой и мычала что-то непонятное. Тогда я решительно развернул монитор к себе и в упор спросил:
– Ну?
– Все живы, сессию сдала, никто не обидел, ничего не болит… я... это…  вооо-рооо-жи-лаааа,… – промямлила всеобщая любимица.
– Что ты де-ла-ла?  – недоуменно спросил я.
– Ворожила, – потупив глаза, ответила Жданка. – Только один разок приворотный заговор прочитала….
Услышав это Духи ойкнули и взмыли под макодан, мама охнула и прижала ладони к щекам, а я в очередной раз почувствовал себя полным придурком и задал идиотский вопрос.
– Тебе что, любви не хватает?
– Как ты мог такое подумать? – возмутилась Жданка. – Я не для себя!
 Меня аж передёрнуло. Час от часу не легче!
– Ты что, свахой подрабатываешь? –  удивились Духи.
– Ну, так получилось. Просто мне Ирку стало жалко. Она в Пашку влюблена, а он её не замечает. Я только хотела, чтобы он её увидел и рассмотрел. И всё! Я же не дура…  привораживать…
Духи мгновенно окружили меня, вернее монитор плотным кольцом и возмущенно заголосили, перебивая друг друга:
– Умная, да? Это ж такой грех, такой грех! Зачем ты… какое тебе дело… учиться надо, а не любовь… грех-то какой!
Мама, оттеснив Духов, высказалась точнее.
– Нельзя быть такой доброй, доченька…
Я собрал всю волю, чтобы не заорать и спросил, … может слишком ехидно.
– И теперь ты плачешь, что ничего не получилось? Или получилось и тебе завидно?
Жданка потерла распухший нос, смахнула со щеки остатки слез.
– Ты дурак, да? Я не знаю, что там с любовью…  Но что-то пошло не так. Я вроде всё правильно делала, а оно… Смотри сам!
Все молча уставились на Жданку.  Она встала, отошла от монитора, и мы увидели её в полный рост. Душа девушки светилась ровным золотистым цветом. Ни порчи, ни сглаза, ни черных полосок. И вдруг прямо из стены вылетел шар, вернее сгусток света размером с арбуз и прилип к Жданкиной Душе. Девушка вздрогнула и всхлипнула. А мы дружно обмерли.
– Что это?  – так же дружно спросили мы, почему-то шёпотом.
– Я думала, ты знаешь. Ты же шаман… – обиженно ответила Жданка.
Шар света на её Душе медленно опустился на пол и покатился в угол. А там! Там! Духи коротко взвыли, мама ойкнула и вцепилась в моё плечо, а у меня волосы зашевелись. В углу лежали и светились ещё четыре таких же шара. И тут со звуком лопнувшей струны один из них исчез, а меня пронзила такая острая боль, что из глаз сами собой брызнули слёзы.  Жданка тоже корчилась от боли и плакала.
– Мне страшно, – прошептала она.
– Мне тоже, – честно признался я. – Что это за шары? Откуда они…
– Не знаю, откуда. Но я чувствую, что вот так они умирают.
Умирают… Это же просто сгустки света, без признаков живого существа…. Значит, свет и есть живое….  Вот зачем эта боль. Чтобы хоть кто-то оплакал их уход… Мне очень захотелось, как в детстве упасть в обморок, продолжительный. Но не с моим счастьем. Мы не успели даже моргнуть, не то, что убежать на край земли, как из стены в Жданкиной комнате, что б нам мало не казалось, вылетели сразу два шара и прилипли к Душе плачущей девушки. На мгновение Душа её засияла чуть ярче. И всё встало на свои места. То есть, я вспомнил, что уже давно не ребёнок, а взрослый шаман, да и Жданка сильная колдунья.
– Иди в угол! Быстро! – скомандовал я.
Духи возмутились.
– За что в угол? Это не педагогично! Устаревший метод…
Объяснять то, что я и сам пока не понимал, было некогда.  И я повторил, уже не так строго.
– Иди в угол, пожалуйста. Сядь и обними эти… шары. Ну?
Жданка шмыгнула носом, прихватила с дивана подушку и покорно поплелась в угол. И только уселась на пол, шары облепили её со всех сторон и засияли ярким светом.
– Ты понял, что они такое? – спросили Духи.
– Нет, но они не опасные. А возле Жданкиной Души им лучше. Эй, ты там как? – спросил я у девушки.
– Хорошо я тут. Щекотно немножко, а так ничего.
– Вот и сиди. Пока шары возле твоей Души, они не умрут.
– Дочка, может, тебе лучше к нам приехать? – спросила мама.
– А их куда? Я же не могу их бросить, и взять с собой не получится, – тихо ответила Жданка и ласково погладила ближайший шар. – Маленький мой, солнышко…
Духи тихонько вздыхали. Перенервничали старички.  Мама вытирала слёзы передником.  А я как можно спокойнее сказал.
– Так, ладно. Жданка, ты сиди, а я буду искать информацию о подобных шарах. Свяжусь с тобой через час.
И отключился. В смысле, от видео звонка. И включил голову на полную катушку.
– Прежде чем думать, поешь, – строго сказала мама, ставя между мной и монитором тарелку, благоухающую чем-то божественным.  –  Голове тоже надо силы иметь, … А вы, дедушки, чем вздыхать, вспоминайте, что вы об этом слышали.
Деды покорно уселись под полог чума и стали перебирать в памяти прожитые столетья. А я, не переставая жевать, послал запрос всем знакомым шаманам, эзотерикам, экстрасенсам и просто друзьям: « Нужна информация о шарах света  свободно летающих в пространстве. Срочно.» А потом позвонил Стиву.
Стив из Тусона, потомок шаманов Сиу, мой ровесник. Мы познакомились на каком-то форуме лет пять назад. Именно он в два счета доказал мне, что я не колдун.   У североамериканских шаманов с этим строго: «Шаман использует только свою силу и только во благо человека. Исполняет ритуалы явно, ничего не утаивая».  Так что с тех пор я даже не стремился осваивать колдовские знания. Зачем? Я же просто шаман.
Стив отозвался сразу.
– Hi Steve, how are you?
– Хорошо. Давай говорить на русском, мне нужна практика. У тебя problem?
– Да, Стив, проблема. Что ты знаешь о шарах света?
– Огни Святого Эльма?
– Нет, просто шары. Свободно парящие и прилипающие к Душе.
– К тебе прилипли?   – удивленно воскликнул Стив.
– Нет, к моей подружке. Ой, извини, я не посмотрел на разницу во времени, я тебя разбудил?
– Я не в Тусоне, я в Москве. Натена, это можно, если я приеду и посмотрю на шары?
– Конечно, это будет прекрасно. Я напишу тебе адрес.
– Пиши, я летаю первым рейсом.
А потом я позвонил Жданке.  Картинка на мониторе была странной. Но я толком ничего не успел рассмотреть. Духи во главе с мамой опять резво оттеснили меня в сторону и хором заголосили. Мама, держась за сердце, развернула монитор ко мне.
–  Ты должен это видеть! Ну?
Я глянул и захохотал!  Нервы наверно.  Посмотреть было на что! Жданка, облепленная шарами света со всех сторон сидела на подушке поджав ноги. То ли квочка с цыплятами, то ли гибрид мимозы.
– Весело тебе, да?   –  ехидно спросила она.  – Их уже двенадцать. И ты был прав, пока ни один не умер.
– Это замечательно.
– Да? А то, что я отсюда встать боюсь, это ничего? Я есть хочу!
Вот что с ней делать? То слёзы, то претензии. Капризная ведьмочка попалась. Так и подмывало сказать, что нечего было любовными приворотами баловаться, но я себя сдержал.  У меня же сила воли!
– Я думаю, за пару минут ничего не случиться. А завтра к тебе приедет Стив.
– Твой аризонский шаман?
– Ну да.
– Пусть сразу едет ко мне. Родители ещё неделю будут в стойбище у деда, так что ночлегом его обеспечу. Но он будет меня кормить! То есть, еду готовить. Он умеет?
– За такое зрелище он тебе не только готовить будет, но и с ложечки накормит. Знаешь, ничего трагичного с тобой не случилось. Твоя Душа спокойна, не страдает. Моя тоже. Так что ты зря плакала.
– Ну, конечно, о великий шаман! Это же не у тебя на глазах погибли пять… я не знаю, как их звать и что они такое. Но больно мне было по-настоящему, и такое чувство что это я их убила…
– Вот только чувства вины нам не хватало. Давай не будем так думать, пока не выяснили, что это. Лучше принеси себе ещё подушек и постарайся поспать.
Духи с укором смотрели на меня. Мама молча поставила на стол кружку чая и ушла к плите.
– Что такое?   – растерялся я.
– Мог бы быть более деликатным, – обиженно сказал Сэвтя.
– Она же девочка, – пояснил Нойко.
– А как ворожить, так уже взрослая? –  возмутился я.  –  Балуете вы её, вот она и чудит.  Но если вам будет приятно, я тоже могу заплакать…
– Не можешь, – вздохнул Вадё.  –  У тебя куча сообщений на почте. Читай скорее! Нам интересно.
Ого, двадцать восемь писем!   Очень надеялся, что ответ где-то рядом, но не с моим счастьем, увы.  И тогда я разозлился на закон подлости, по воле которого мне прислали хрестоматийную информацию.   И я стал читать заново, благо день и ночь в июне на севере ничем не отличаются друг от друга.  Так что я читал… теперь уже между строк.    Я же Ингутана.

           10.  Оранжевая нить. Капризная ведьма.
      
       Я проснулся от назойливых коротких звонков исходящих из кочки заросшей брусникой и не мог понять, где нахожусь. Фантасмагория какая-то. В лицо дул тёплый ветер, лоб щекотали шёлковые стрелы травы, глаза слепило низкое солнце. «Это что же, я уснул посреди тундры? И, как интересно мне это Духи позволили?» Похлопав ладонью по кочке, обнаружил ноутбук, из недр которого бренчал сигнал видео вызова.
– Прими вызов, Натена,  –  тихо сказал  Вадё, сидевший у меня в ногах.
– Сегодня любые новости самые важные,  –  эхом отозвался  привалившийся к  кустику  ивы  Сэвтя.
Там же обнаружились Илко и Нойко. Дополнила эту живописную композицию мама, идущая от чума с кружкой в руке.
– Осторожно, кофе горячий, – протягивая мне кружку, сказала она.  –  Ты помнишь, как ушёл думать? Потом ты долго смотрел в небо.
Я покачал головой.
– Не-ет, – сердито проворчал Нойко.   – В старые времена с шаманами было просто. Бьет в бубен, значит камлает.  А с тобой вообще всё непонятно. Где ты, что делаешь и можно ли тебя о чём-то спросить.
– Даже когда ты уснул на земле, дедушки решили тебя не будить. Вдруг для тебя это важно, – пояснила мама.
И тогда я вспомнил. «Ша-ры-ы! Шары на Жданкиной Душе!» И чуть не захлебнувшись ароматным напитком, потянулся к компьютеру. «Надо же, не разрядился». 
– Натена, ты ещё спишь?  –  с непонятным азартом спросил с экрана потомок шаманов Сиу, помешивая что-то в сковородке.  –  Скажи, где у вас можно купить всё для вышивания. В каком магазине и когда он открывается.
Я смотрел на своего аризонского друга, шамана Стива и не мог сообразить, о чём он говорит. Если бы этот мускулистый, смуглый черноглазый парень спросил про тренажёрный зал, я бы понял, но вышивание? Какое вышивание? Видимо последнюю мысль я высказал вслух, потому что Стив ответил.
– Крестами… нет,  крестом… а, крес-ти-ком!
– Ты…  крестиком?  – неприлично удивился я. –  Это что, обряд такой?
– Нет, Жданка страстно желает вышивать.  Я приехал час назад и она долго рассказывала мне всю историю с шарами. Почему ты не сказал, что она поэт?
– Кто поэт? – сказать, что я удивился мало. Я изумился!
– Жданка! – подтвердил Стив, удивляясь моему удивлению.  – Она говорила исключительно в рифму, стихами, как поэму. А потом потребовала бумагу и карандаш и рисовала мой портрет. Она училась рисовать? Потому что портрет, смотри сам…
Стив поставил сковородку и поднёс к экрану лист бумаги. Мы увидели лицо Стива, один в один!
– Не может быть, – с восторгом ахнули Духи. –  Наша девочка настоящий художник!
У меня перед глазами поплыли цветные круги. Мысли путались, язык заплетался.
– Этого не может быть. Этого не может… У нашей Жданки был один особый талант устраивать хаос, но рисовать… Поверни монитор, я хочу её видеть.
Жданку трудно было рассмотреть из-за облепивших её световых шаров.
– Привет, Натена, – раздался весёлый голос из этой свето-кучи. – Дедушки мои, тётечка! Видите, их уже восемнадцать и они такие милые.
– Ты хоть поспала?  –  спросил я с надеждой услышать вменяемый ответ.  Но Жданку словно подменили.
– Спать? Как можно спать, когда жизнь так коротка…  Стив, мне срочно нужны канва и пяльцы, и мулине. Ну, пожалуйста, я хочу вышить картину…
И тут я сломался. Я категорически отказался всё это слышать, потому что не понимал ни-че-го!  И отклонил звонок. Вскочил и побежал к чуму. А там увидев ведро с водой недолго думая окатил себя с головы до ног. И знаете, полегчало. По крайней мере я понял, что нужно вернуться к началу и ещё раз проверить полученную информацию.  А для начала…
 – Мама, я есть хочу, – сказал я и улыбнулся.
Не то, чтобы я тянул время, я действительно был голодный, как волк. И я ел и…  боялся. Нет, не того, что в нашей жизни появилась эта проблема с шарами света, нет. Меня пугало, что я ничего не понимаю. И ещё одна невысказанная мысль тревожила так, что зубы сводило. Но я старался не паниковать. Ну и Стиву надо было дать время покормить Жданку и сбегать в магазин за нитками мулине.  Примерно через час я устроил видео конференцию с участием всех заинтересованных лиц. Как оказалось, кроме Жданки. Она самозабвенно тыкала иголкой в канву – вышивала. Крестиком!
– Стив, пожалуйста, посмотри глаза у Жданки, –  попросил я вместо приветствия.
– Ok, уже смотрел. Зрачки нормальные. Я тоже подумал, мало ли какие травы она в этом любовном заговоре применяла. Нет. Но эти её разные желания…. Представляешь, она долго читала наизусть стихи Хименеса, потом что-то писала. Вот, смотри!
Блокнотный лист был плотно исписан цифрами, странными формулами и значками из которых я узнал только знак бесконечности и интеграл.
– Она сказала, что это была «милая задачка» для разминки, – загадочно улыбаясь, пояснил Стив.  – А потом попросила принести второй том учебника Смирнова по высшей математике.
– Ничего себе запросы!  –  ахнул я.
Но деды возмущенно замахали на меня руками, восхищенно затараторили …
– Мы всегда знали, что она очень талантливая, наша девочка.
И тогда вопрос, которого я так боялся сам слетел с языка.
–  Вы уверены, что это НАША девочка?
И тут во всем мире, по крайней мере у нас в чуме и в квартире Жданки, наступила тишина … Мёртвая. Тяжёлая… На изумленно застывших Духов было больно смотреть.  Лицо потомка индейцев было странно бледным.  Первой, как ни странно очнулась мама. Она тихонько охнула и шёпотом, прозвучавшем в наших Душах громче грома, спросила:
– Под-ме-ни-ли?
– Не знаю, – ответил я как можно спокойнее, чтобы не травмировать дедушек ещё больше.   –  Наша Жданка никогда не рисовала. Но вы все видели портрет Стива. Наша Жданка никогда не интересовалась поэзий, так что Хименес, да ещё наизусть…. Маловероятно. Я бы сказал невозможно. И я сомневаюсь, что она знала, что мулине это нитки! А высшая математика? Она, конечно, училась в университете, но на историческом факультете. Сейчас вообще учится в Академии ветеринарной медицины.  Но там не изучают высшую математику!
И тут Жданка подала голос.
– Это ужасно! Просто невыносимо!  Когда так хочется петь, под рукой нет гитары! Стив, мне нужна гитара! Этот романс уже час крутится у меня в голове…
Духи вздрогнули, мама побледнела и прижала руки к груди. Стив удивленно посмотрел на меня.
 – What?
 – Жданка не играет на гитаре… – задумчиво ответил я.
Все присутствующие растерянно смотрели друг на друга. А я понял, что если что-то не укладывается в одной голове, то оно не поместится и в шесть голов. Потому что каждый раз не укладывается только в одну голову!  Я вздохнул и сказал Стиву.
– Я позвоню однокласснику, тебе принесут инструмент.
– А я пока посмотрю на неё a special look, – задумчиво ответил Стив.  –  Особенным, нет, особым взглядом. Есть такой ритуал у Сиу, я никогда его не применял. Можно пробовать?
– Это не опасно? – заволновались Духи.
– Думаете, она от одного взгляда растворится? – усмехнулся я.
– Нет, всё будет хорошо. Это будет действие на меня, не на неё, – успокоил их Стив.
И первый в мире on-line ритуал североамериканского шамана на ненецкой земле начался. Зрители, усевшись вокруг монитора, за много километров от действующего шамана затаили дыхание. Стив энергично потёр ладони, закрыл ими глаза и стал медленно раскачиваться из стороны в сторону.  Потом он, раскачиваясь и что-то приговаривая опустился на пол напротив Жданки, которая не обращала на происходящие никакого внимания. Радостно тыкала иголкой в канву, вертела пяльцы, одним словом, вышивала. Стив опустил руки и замер, рассматривая девушку. Потом что-то тихо сказал, встал, поклонился, прижав руки к сердцу и сел перед монитором.  Духи дружно выдохнули и слажено спросили.
– Получилось?
Стив растерянно пожал плечами.
– Да, это Жданка. Это её личность.
Духи радостно вскрикнули. Мама облегченно вздохнула, а мне захотелось…  перекреститься. Ну, я понял, почему люди в такие эмоциональные моменты так делают. Но всё равно, меня что-то беспокоило. Что именно, я додумать не успел. Принесли гитару. Жданка схватила её и… стала настраивать! «А это она откуда знает, как делать?» Девушка подкручивала колки, трогала струны, проверяя звучание и вдруг запела.
– Yesterday, all my troubles seemed so far away,
– Сопрано, очень чистый голос, – констатировал Стив.
– И репертуар подходящий.  Не знал, что она поклонница Битлз. Я много не знал.
 Деды зашикали, замахали руками.
– Дайте послушать, не мешайте, идите в другое место и говорите, сколько влезет…
Стив с довольным видом кивнул, взял телефон и пошёл на кухню.  Ну а я переместился в тундру.
– Удачно получилось, – радостно сказал Стив.  – Мне надо сказать наедине.  Я не уверен, что Духи это выдержат… Я видел личность Жданки.  У неё их четырнадцать!
– У Жданки четырнадцать личностей? –  похолодевшими губами переспросил я.
Привычная картина мира зашаталась, пошла трещинами, а я сидел среди великолепия любимой тундры и чувствовал, что в мире осталась одно постоянное – я. Шаман Ингутана.


               


                11.  Сиреневая  нить.
      
      –Oh, I believe in yesterday, … – звучало надо мной и над треснувшим по швам моим  миром. Уже много лет я не чувствовал себя таким беспомощным. А в синем небе плыли облака, сияло июньское солнце и каждая травинка в тундре тянулась ввысь. В моём чуме Духи и мама слушали авторский концерт молодой ведьмы, у которой четырнадцать личностей.
– Why she had to go, I don't know, she wouldn't say…
– Алло, Натена-а-а, почему ты молчишь?  –   надрывался в телефоне голос Стива.
А что я мог сказать?  Раздвоение личности – это диагноз. Страшный.  А тут личность разделилась не на две, на четырнадцать частей! Это вообще – нереально. И самое ужасное, что я, вроде шаман, а ничего не заметил. Ощутил на сердце тонны три камней и всё! Голова как была пустой, так и осталась. Ещё и Стива втравил в эту историю.  Пришлось отвечать.
– Я не молчу, я злюсь, Стив.  Четырнадцать личностей объясняют всё: стихи, вышивку, задачки по высшей математике и даже голос…
– Ты не дослушал!  У Жданки своя личность одна и ещё тринадцать чужих. Может больше, я не успел рассмотреть, не хватило concentr… концентрации.
Гора с плеч свалилась, но растерянность осталась.
– Я не понимаю, – сказал я. – Получается, что шары — это чужие личности? Но в этих сгустках света нет сущностей, носителей личности… Я видел это!  Получается я ошибался, и они действительно живые, эти шары? Мама дорогая, такая злая….
– Натена, мне жалко, что ты такая реакция. Старики Сиу говорят: «То, что ты знал вчера не закон сегодня».  Почему свет держится в сгустке, что его держит? Это так интересно, а ты злой…
Да, я злился. На себя, на Жданку, на эту историю. Потому что всё понял.
– Я знаю, что их держит. Душа Жданки! Я видел, как она засияла, когда шары прилипли к ней.
– Вот, мы уже кое-что знаем. Дальше. Что говорят о шарах ученые? – непонятно чему обрадовался Стив.
– Они говорят о природных явлениях, подобных огням Святого Эльма.  Образуются при напряженности выше пятисот вольт на метр.         
– Это не наш случай, – ответил Стив. –  Блуждающие огни есть в Техасе, в Северной Каролине, в Миссури и других штатах.  Это сгустки энергии, а не света. Причём, энергии не духовной, а электрической. Один такой шарик может спалить всё вокруг.
– Но был один случай, когда шар устремился к человеку, в Австралии в 1940 году, – продолжал я отчёт.  – Природу шара никто не понял. Есть мнение, но это только мнение, что это Души умерших, которые не хотят покидать землю.
– Нет Натена, это тоже не наш случай. Не может быть, чтобы в городе за один день умерло двадцать человек один талантливее другого. Была бы паника.
– Подведём итоги? – предложил я. – Эти шары удерживает на земле Душа Жданки, и они обладают талантами личности. Тогда вопрос, чьи это личности?
Мы со Стивом задумались, а над тундрой звучала песня Ливерпульской четверки. «Now it looks as though they're here to stay. Oh, I believe in yesterday»… И тут у меня в телефоне включилась вторая линия.
– Алло, Натена? Это Сияна, из Болгарии. Я звоню по поводу шаров.
– День добрый, или у вас вечер? Ты не против, если я включу конференцию? Здесь мой друг из Аризоны, Стив, он из шаманов Сиу. Стив, это Сияна, потомок шаманов Колобры. Она по поводу шаров. Ты что-то знаешь?
– Прежде я хочу спросить, про какие шары вы спрашиваете? Те, которые видят все люди, или те, которые, как Души можно видеть только сердцем?
Я замер от удивления.  Телефон молчал. Видимо Стив тоже впал в ступор, а потом он совершенно неприлично взвыл и что-то прокричал. Правда, что именно он сказал, не понял, но смысл я озвучил самостоятельно. Может быть ещё круче, чем выразился Стив. Это ж надо было так… А ещё шаманы!
– Именно поэтому! – кричал Стив.  – Мы не смотрим, как нормальные… Извини, Сияна. Ты видела сердцем такие шары? Где?
– Ну, – смущенно прозвучало в телефоне. – Я много путешествую. Видела такое в Гайд парке, на Елисейских полях, на Золотом пляже, в Андалузии… много шаров.
– Без признаков сущности?
– Да, нет, это не сущности. Просто сгустки света. К людям не липли, но и не шарахались от них. Я думала, это нормально. Прочитала твою просьбу и решила позвонить. Я помогла?
– Ещё как! Ты великая умница, – галантно ответил Стив.
 – Да, Сияна, спасибо, я напишу тебе, чем всё закончится.
  Сияна отключилась, а Стив заорал:
 – Беги к монитору и смотри! Чёрт бы нас брал!
«Ого! Практика в русском приносит плоды. Ругается, как сапожник», – думал я, рысью возвращаясь в чум. Я успел к заключительному аккорду и увидел Жданку, одиноко сидящую в углу комнаты с гитарой в руках. Она лениво перебирала струны. Я на секунду закрыл глаза, а потом посмотрел сердцем. Ну, точно гибрид мимозы! Вся в шариках!  И тут в дверь Жданкиной квартиры позвонили.
– Стив, ты откроешь?   – спросила Жданка. – А то я просто сгораю от желания рисовать. Просто руки чешутся…
И она стала листать блокнот в поисках чистого листа.
– Ты чего в углу сидишь? Сама себя наказала и в кино не пойдёшь? Мы же договаривались, – входя в комнату, спросила невысокая девушка.
– А это ты, – рассеянно ответила Жданка, открывая блокнот. – Садись. Ира, я буду тебя рисовать.
– А билеты? Мы же уже билеты купили. Паш, скажи ей, что она выделывается?
Паша, учтиво топтавшийся в прихожей, заглянул в комнату, приветственно махнул рукой и тут!  Я не поверил своим глазам! Из кучи шаров окружавших Жданку отделился один сгусток света и бодро так полетел к парню. Впечатался прямо в грудь и растворился в его почти прозрачной Душе. Видели бы вы, как она ликовала, наполняясь светом, переливаясь золотом… Стив стоял с открытым ртом привалившись к двери.  В чуме творилось невообразимое: Духи панически кружили вокруг мамы, а она удивленная стояла, совсем, как Стив! Я и сам был хорош, но почему-то чувствовал радость и тревогу. А! Это моя Душа радовалась! Хорошо, с этим я разберусь потом, а сейчас… Зазвонил телефон, и я выскочил из чума.
– Ты видел? – нервно кричал в трубку Стив.  – Это не шары…. Похоже, это Души!
– Да, Стив, – ответил я, сдерживая растущую тревогу.
А Стив восторженно продолжал:
– Ты видел, как Душа вернулась к Паше? Как они обрадовались, словно они потеряли, а потом   нашли друг -дру…
Стив замолчал на полуслове и растерянно добавил: – Это у нас там…
– Да, Стив. Возле Жданки не шары. Это потерянные Души.
И я понял, что тревожусь за них… за каждый потерявшийся кусочек чьей-то Души.
– Мне страшно, Натена, – тихо сказал потомок Сиу.
Я ответил своему другу:
– Это нормально, ты же шаман. Мне тоже страшно.
Я же Ингутана.
 
                12. Белая нить.      
      
       «Потерять Душу! Как зонтик? Как это вообще возможно? Всю свою сознательную шаманскую жизнь я был уверен, что это невыполнимо! Нет, выражение «потерять Душу» я слышал, но мало ли какими оборотами снабжают свою речь люди. Иной раз такое придумают «хоть стой, хоть падай». Вот, кстати, о чём это, что значит стой, падай? Чушь ведь, самая откровенная чушь. Так что «потерять Душу», очень образно и со смыслом. Но технически невозможно! Это даже не кошелёк!»
Так я ел себя поедом, тьфу, опять образами говорю. Так я думал и страдал одновременно, сидя в гордом одиночестве на берегу речушки недалеко от чума. Солнце едва коснулось земли и стало подниматься вверх. Я всегда любил это время июньской ночи с перламутровым небом, торжествующе сияющим солнцем и лениво просыпающейся землей. Сегодня я всего этого не видел. Я беспокоился о потерянных Душах, пригревшихся возле Души Жданки.  Начался новый день, на повестке которого было два важных вопроса: кто потерял свои Души и как они умудрились это сделать? Так и не додумавшись ни до чего, я пошёл домой.  Там меня ждал сюрприз.
Великодушные дедушки вспомнили, что они Духи-помощники и решили взять на себя мои обязанности в стаде. После коротких дебатов установили очередность, и первый Дух-пастух отбыл на дежурство охранять оленей от волков и медведей. Только на два часа. Заявив, что и за это время изведётся, не видя свою любимицу, то есть Жданку.  Остальные, включая маму, уселись перед монитором.  Стив связался с нами минута в минуту, как договаривались, и сразу заявил:
– Поймем, как они теряют Души, узнаем кто. В полиции делают так.
Духи неделикатно замахали руками.
– Погоди, сынок, не тараторь. Скажи, ты Жданку кормил? Она хорошо спала? Все потерянные Души живы? Ты-то сам как…Уйди, дай на дочку посмотреть…
Дочка не обращала на нас никакого внимания, вышивала!  На полу перед ней лежали листы бумаги с нарисованными портретами, пейзажами и натюрмортами… всюду валялись моточки цветных ниток. У стены лежала гитара в окружении целого стада миниатюрных оленей, вылепленных из пластилина.
– Стив, меня интересует, какой из талантов пропал? Математика? – спросил я у потомка шаманов Сиу.
– Да, она за всю ночь не решила ни одной задачки. Вообще про высшую математику ни слова.
– Так я и знал!
 Духи тут же возмущенно зашикали.
– Что ты знал? Наша девочка умница, такая умница… такие задачки решала…
– Да не она это решала, это Пашина Душа,–  миролюбиво объяснил я. –  Это он учится на физмате. Как раз на втором курсе.  А вчера его Душа, вернее часть её вернулась к нему. Вы всё сами видели.
– Тогда получается, – задумчиво рассуждал Стив. – Что вот в каждом сгустке света, который часть Души, находится талант человека?
– Я тоже так думаю, – согласился я. – И, судя по нашей ведьмочке, большая часть таланта потерянной Души.  И сейчас в городе бродит человек, который прекрасно играл на гитаре и пел… потерявший свою Душу и свой талант?
– И поэт, и поклонник Хименеса, и художник,  –  продолжил список владельцев талантов Стив.
 – И скульптор, судя по стаду оленей, которых Жданка вылепила. Потому что, у неё только один талант: устраивать хаос.
– Ну, она его и устроила! – посмотрев в угол, где сидела виновница хаоса в окружении потерянных Душ, согласился Стив.
– Ладно, с этим разобрались. Но как люди теряют Души?
Духи, слушавшие нас внимательно, возмущенно заметались.
– Два! Целых два шамана! – схватился за голову Сэвтя. – А как потерять Душу, не знают!
– Молодёжь! – с укором поддержал его Вадё.
– А почему они этого не знают? – строго спросила мама. – Может, потому что Духи-помощники не помогают своему шаману?
Духи виновато потупились. Выражение, «как ушат холодный воды», вот об этом!
– Прости, Натена, – тихо сказал Вадё, могущественный Дух земли. – Я так люблю нашу доченьку …
 – Нас, как дедушек, радуют её таланты, – вторил Дух воды Нойко.
 – Но тебя мы любим больше! – заверил Дух воздуха, Сэвтя.
– Значит, так, – сосредоточенно сказал Нойко. – Люди теряют Души в двух основных случаях. Первый, когда Душа сама не может жить с этим человеком. Ну, ты помнишь, в школе, когда Васька сдуру решил, что никогда не будет петь.
– Помню, но тогда Душа вылетела из Васьки в виде птицы, а не шара!
 – Ты это видел? Видел Душу-птицу?  – воскликнул Стив. –  Jesus Christ, как тебе повезло! Я только слышал   про   ритуал возвращения Души-птицы, – и слегка обижено добавил. – Почему ты мне не рассказывал?
– Потому что это не наш случай. У нас шары! Не птицы! – отмахнулся я от Стива и повернулся к Духам. – Что там дальше?
Вадё   с сожалением отвел взгляд от Жданки, откашлялся и стал объяснять с умным видом.
– Человек может потерять часть Души  из-за внутреннего конфликта. Вся Душа хочет одного, а часть её не согласна. Считает это нечестным, то есть двуличным.
– Не понял, – растерянно сказал Стив.
– Я тоже не поняла, – озабоченно сказала мама. – Давайте конкретней, с примерами.
Я ничего говорить не стал. Мой вид говорил лучше слов. Ну, я надеюсь.
– Да чё тут непонятного?  –   удивился Сэвтя. – Это когда человек вынужден поступать неправильно, хотя знает, что так делать нельзя, это противоречит его сущности. И всё равно делает.  Одна часть Души жалеет человека, потому что он идёт против себя, а вторая часть не может с этим смириться. Теряется…
– Война Алой и Белой Розы просто детский сад, по сравнению с тем, что творится с некоторыми людьми, – ужаснулся Стив.
И все замолчали, задумались.
– Вот почему у многих народов самое доброе пожелание – жить в мире с миром и с собой, – сказал Стив.
– Хорошо, это понятно, – начал говорить я, но тут Жданка по непонятной причине отложила пяльцы и взяла гитару.  Духи, не дожидаясь начала концерта с укором посмотрели на меня.
– Ладно, не буду вам мешать. Стив, бери телефон и иди на кухню.
 А я пошел на берег речки. Возле воды думается лучше. Из чума доносился нежный голос.
– Лодка моя легка, вёсла большие…. Санта Лючия, Санта Лючия.
Всё вокруг замерло, казалось, вместе со мной вся тундра слушала дивную песню о любви.
– Прочь все заботы, прочь все печали, о, мой Неаполь, чудные дали. Радость безмерная, нет ей причины. Санта Лючия!  Санта Лючия …
– Натена, ты начал говорить, что всё хорошо, – услышал я в телефоне голос Стива.
– Хорошо, что мы разобрались, как люди теряют Души. Но почему это произошло так массово, непонятно.
– Что послужило триггером? – как настоящий сыщик спросил Стив. – В городе что-то произошло…. Но что?
– Откуда мне знать? Я всё время живу в тундре.
– Звони Сияне!
Что ж, это здравая мысль.      
– О, край прелестный, здесь улыбается нам свод небесный…
Ага, улыбается!  Нам!  Знать бы, что стоит за его улыбкой…
– Натена, что случилось? – сразу же отозвалась   наследственная шаманка из Болгарии. Видно, сидела у телефона.
– Привет, Сияна!   – вместо меня ответил Стив. – Вспомни, что происходило в тех местах, где ты сердцем видела потерянные Души?
Сияна не задумываясь, ответила.
– Удивительно, что ты спрашиваешь. Я вчера весь вечер смотрела в память. И знаешь, я была в Англии два года назад. Тогда шли выборы в парламент. И в Испании … тоже были парламентские…. Так это были… потерянные Души? Мне всегда казалось, что во время таких событий, когда на кону жизни и благополучие… люди слепнут, теряют головы. Это же очевидно! Но Души? Ох, мне надо переваривать это. До свидания.
Бедная Сияна! Но мы поняли главное! Происходит что-то, когда люди теряют головы. В переносном смысле. А на практике… потерянные Души…. Умирают. У них же нет Жданки!
– Иди в чум, я сейчас…. – сказал Стив и тоже отключился.
Что-то часто стали все отключаться. Но я не обиделся, я понял, что надо делать и побежал к чуму. Жданка пела.
– Спасибо судьбе, что родился я в этом просторе, что эти созвездья моими гадалками были…
 Ага!  Жданка добралась до Хоакина Мурьеты!  Деды-Духи заворожено слушали.
– В краю, где на радуге-коромысле, вулканы и море, несёт сквозь века босоногая девочка… Чили, – допев,  Жданка прижала струны ладонью и очень чётко сказала:
– И прибавлено будет вам, слушающим…
Отложила гитару, взяла пяльцы и стала вышивать свою картину. А картину в мониторе дополнила голова Стива.
–  Это из Евангелии от Марка, – сказал он. – Какою мерою мерите, такою отмерено будет вам и прибавлено будет вам, слушающим.
Видя, что Деды приняли это на свой счёт, поспешно добавил.
– Это о честности и справедливости. Тот, кто слушает нечестивые речи грешен не менее того, кто их произносит.  К пению нашей ведьмы не имеет никакого отношения.
– Тогда ладно, – выдохнули Духи.  – А ты чего такой взмыленный? Бегал куда-то?
Стив неопределенно махнул рукой.
– Натена, Сияна была права. В городе намечается то ли съезд, то ли конференция…. Кого-то выбирать, что-то присоединять или отсоединять… я не вникал. Главное, оно происходит. Я видел ещё три потерянных Души.
Духи традиционно дружно взвыли. Но мне это так надоело, что я не выдержал.
– Дорогие мои дедушки, всемогущие Духи, новое всегда вызывает тревогу, и я рад, что вы не орёте от страха.
– Лучше бы ты нас нехорошими словами обругал, – проворчал Илко.
– Натена прав, – нехотя сказал Нойко. – Мы тут концерты слушаем вместо того, чтобы помогать ему… Там Души потерянные блуждают… Надо искать…
Ну, вот и славно. Давно бы так. Могу же, когда надо. Я всё-таки шаман.

      
                13.   Изумрудная  нить. Приворот.
      
       –  Тебя не удивляет, что все потерянные Души обладают талантами?  –   спросил Стив   с экрана монитора в квартире Жданки.
Меня больше удивляло что этот шаман из Тусона, уже третий день исполняющий обязанности кормильца нашей незадачливой ведьмы выглядел   вполне довольным. А насчёт талантов…
– Нет, это как раз неудивительно, – ответил я, глядя в свой монитор.  – Творческие люди самые ранимые. Они острее реагируют. Помнишь, как говорил Экзюпери, что «журналист – человек без кожи». Мне другое непонятно. Почему одни прилипли к Жданке, даже сквозь стену к ней прилетели? А другие блуждают по улицам.
Стив оглянулся, посмотрел на сидящую в углу ведьмочку и согласно кивнул.
– Мне тоже непонятно, но отправить Духов на поиски потерянных Душ было весьма разумно.
Я действительно отправил Духов патрулировать город. Надо было точно определить, где блуждают потерянные Души.  Маму усадил за телефон искать через знакомых любителя игры на гитаре, скульптора и художника.   
– Расскажи ещё раз, с чего всё началось? – попросил Стив.
– С того, что Жданка ворожила! – громко ответила мама, не отрываясь от записной книжки.
– Что? – удивился Стив.
«Ага!  Скромняга Жданка упустила этот важный  нюанс, когда рассказывала приехавшему шаману историю появления шаров света.»
– С любовным приворотом химичила!  – пояснил я и схватился за голову.  –  Вот я балда, ну конечно! Творческие люди особый народ, без любви никуда. Вот и слетелись к Жданкиной Душе.
– Тогда почему она сидит в углу? Ей надо на улицу!  Может там потеряшки встретят свои настоящие Души…
– Не получится. Силы Жданки не хватает удержать даже один шар.
Мы задумались. Через минуту Стив хитро улыбнулся.
– А если я сделаю любовный приворот? Чуть сильнее? А?
Хорошо, что я сидел! Зато мама вскочила, подлетела к компьютеру и очень строго спросила:
– Кого привораживать будешь? Насколько я в курсе, у тебя тут из знакомых девушек только Жданка.
– Ну и что?
– Как что? Это же наша Жданка! – возмутилась мама.
– Да, Стив, – заметил я. –  Это не просто девушка. Она колдунья, ведьма.
 – Вы боитесь, что Жданка в меня влюбится?
 – Боимся!  Это не честно, – ответили мы с мамой.
И это Стиву ещё повезло, что Духов дома не было. Они бы сейчас так рыкнули, что аризонский шаман….
 – Вы совсем что ли?  С ума сошли? Зачем мне такая любовь? Я потом отворот сделаю…
– Смотри у меня!  Ты обещал. А ты смотри за ним, – тревожно сказала мама мне. –   Мало ли… Жданка говорила, что что-то пошло не так…
– Всё будет так! –  уверенно заявил Стив.
И приступил!
– Стой! – воскликнул я. –Ты же шаман.  Ты не можешь колдовать!  –
– Ты, правда, думаешь, что я буду что-то делать тайно и использовать чужую силу? У меня своей хватит. Не мешай мне, please…
Мы с мамой не моргая смотрели в монитор. Стив встал, долго тёр ладони, потом он долго глубоко дышал, потом раскинул руки, как крылья…  а потом! Мама взвизгнула как девчонка, а я затаил дыхание от восторга.  Это было необыкновенно красивое зрелище!  Шары света медленно, как планеты в невесомости улетали от Жданки к Душе Стива. Он ошарашенно улыбался и его Душа радостно светилась.
– Наконец-то! – вскакивая со своей подушки, заорала  Жданка дурным голосом. – Я уже и не надеялась, что вы додумаетесь!  Два великих шамана!
– Как ты себя чувствуешь? – спросила мама.
– Сиротой я себя чувствую. Это, между прочим, очень утомительно жить сразу в восемнадцати личностях. Их не четырнадцать! Восемнадцать! Ни считать, ни думать!   Я же вам подсказывала, намекала…
– Когда? Ты с нами вообще не разговаривала…
– А как я могла разговаривать, если всё время была кем-то другим? Я вам пела! Что непонятного?   Oh, I believe in yesterday. Я надеюсь, на завтрашний день.
– Это был намёк?
– А что же ещё?
– А лодка? Лодка моя легка….
– Что это сделать легко! Но дальше-то там про любовь!
– Хорошо, – миролюбиво сказал я. – А Хоакин … « на радуге-коромысле, вулканы и море, несёт сквозь века»
– Что сил моих больше нет….  Ну, и чего ты стоишь столбом, друг ситный из Аризоны? – сварливо сказала она Стиву.  – Иди, давай, на улицу. Пора вернуть потеряшек!
Мы с мамой удивлённо переглянулись. Не похоже было, что Жданка влюбилась в Стива…. А он осторожно сделал шаг, второй… Шары света сидели на его Душе, как приклеенные! И он вышел за дверь.
– Телефон!  Возьми телефон и держи связь… – крикнул я вдогонку.
– Ну, наконец-то я могу спокойно полежать, но сначала в душ, – сказала Жданка и отключила компьютер.
А мы с мамой остались ждать новостей от Стива, от Духов. Я верил, что всё будет хорошо. Но подумать было о чём, и я пошёл в тундру. Бродить, любоваться Душами моей земли, молиться…
У нас много Богов и Верховных существ, но им не молятся. Не принято беспокоить их просьбами. У нас просто верят в их справедливость и почитают за их силу и свою уверенность.  Молитва «я люблю тебя, благодарю тебя,» сама творится в моей Душе. Мне это нужно, я же шаман, Игутана.

          
                14.   Меланжевая нить. Предназначение.      
      
     Грохот нарастал, приближался… Не иначе к нам пожаловала танковая дивизия в полном составе.  Потом что-то громко фыркнуло и наступила тишина.
Мама испуганно посмотрела на меня, но торопливо пошла к печке, подбросила дров и поставила чайник. Поправила стоящие на столе чашки. Даже если это в самом деле дивизия закон гостеприимства никто не отменит. Даже главнокомандующий этой самой, танковой.  Я только собрался выскочить из чума, как полог откинулся и вошел Стив. Потомок шаманов Сиу собственной персоной!
– Good morning – широко улыбаясь, сказал он и вдруг,   словно  его сильно толкнули в спину,  полетел вперёд. И упал бы, не подхвати я его.
– Монинг, монинг, встал тут, ни пройти, ни проехать, – входя в чум, проворчала Жданка.
Ага, Стива толкнули не словно. Жданка тычками прокладывала дорогу. Хорошая девушка.  Значит, вот как ведут себя молодые ведьмы под действием любовного заклятия.  Буду знать. А она вдруг жалостливо заныла.
– Тётечка, он меня обижал! Не понимал совсем и привораживал …
– Не плачь, дочка, он не нарочно, – обнимая ведьмочку, сказала мама. – То есть, нарочно, но для дела.
И строго посмотрела на Стива.
– Ты сделал отворот? Или она так и будет…
– No, I didn't do anything, – пролепетал Стив.
– Стив, тебе нужна практика. Говори на русском, – посоветовал я, радуясь что на Душе Стива нет ни одного шара света.
– Я ничего не делал! – старательно выговаривая слова, сказал Стив.
– Тогда делай, сейчас же! – сказала мама. – Ты обещал.
Стив собирался что-то сказать, но тут появились Духи и рванули к своей любимице. Жданка заулыбалась, за нежничала, а они восторженно тараторили.  Ну, мне ничего не оставалось, как взять инициативу в свои руки.
– Так, я предлагаю всем успокоиться и сесть за стол. Чай пить будем!
И подтолкнул Стива на гостевое место. Тот сел и стал вертеть головой рассматривая наш дом. Понятное дело, первый раз в настоящий ненецкий чум попал.  Мама разливала чай, Жданка ложкой таскала морошку из банки. Духи умильно смотрели на нашу домашнюю идиллию. Я же чуть из шкуры не выпрыгивал. «Вот ведь, друг, а молчат, как…»
– Я не молчу, я думаю, тут два аспект, – начал говорить Стив, но его перебила Жданка:
– Сам ты аспект…
– Точно, три аспект.  Жданка злая!
Духи молча закивали.
– Детка, ты почему сердишься?   – спросила мама.
– Он! – Жданка ткнула пальцем в мою сторону. – Он сказал, что я слабая, у меня нет силы удержать даже одну потерявшуюся Душу.  Я слышала!  А я просто испугалась, не знала, что делать.
– Да никто не знал! –  миролюбиво сказал я. – Просто ты нам сказала, что сделала слабый заговор … Но его хватило, чтобы Души, нуждающиеся в любви, нашли тебя!
– Я представляю, что будет, когда ты сделаешь заговор не чуть-чуть… начал говорить Стив, но его перебила мама.
– Заговор-отворот делать будешь ты. Вот попьешь чай и сделаешь.
– Нет!
– Что нет? – удивилась мама.
– Не буду, потому что я не делал любовный заговор на Жданку. Не успел!
«Как, что не успел?  Мы же видели, как потерянные Души маленькими планетами перелетали от Жданки к нему….»  А Стив продолжал.
– Я разогрелся, сделал связь земли и неба, вызвал в себе всю любовь к миру и только собрался направить её на Жданку, как шары, то есть потерянные Души   полетели ко мне.
– Научишь? – жадно спросили мы все, включая Духов, исключая маму.
Стив удивился, кивнул и продолжил рассказ.  – Шары прилетели ко мне.  А потом я уже ничего не мог, потому что стал жить их жизнью. Я не мог понять, что мне делать, но эта юная леди, – он кивнул в сторону ведьмочки. – Меня послала! На улицу. И я пошёл.
– Да! – подхватил Вадё. –  Он шёл, как лунатик. Весь в шарах света! Это было красиво.
– А вокруг люди и шары с Души Стива стали улетать. Ну, всё, как с тем парнем, с Пашей, – скороговоркой выдал Сэвтя. – Находили своего человека, впечатывались в грудь и Душа вспыхивала красивым светом.
– Почему-то это было радостно и прекрасно, когда потерянная Душа соединялась с потухшим человеком, – сказал Нойко.
– Знаешь, Натена, – задумчиво сказал Илко. – Оказывается, люди теряют Души то целиком, то частями. Большими и маленькими. Но даже без маленькой части Души человек выглядит больным.
– Самое сложное было найти последнюю потерянную Душу. Её хозяйкой оказалась официантка в ресторане. А они закрылись в четыре ночи, – посетовал Сэвтя.
– Зато потом мы все пришли к Жданке и она решила срочно ехать к тебе. На своем квадроцикле. С таким грохотом!  И мы полетели в обход, – закончил отчёт Вадё.
Духи с чистой совестью любовались Жданкой и Стивом. А я стал понимать почему…  почему   Духи воспылали любовью к дочке. Заговор был как катализатор. Ай да Жданка! Что-то больно её колдовство похоже на ритуал шаманов Сиу. Может она не колдунья?  Ладно, разберёмся, потом.  Главное, излучает любовь к миру. И мир отвечает. Это главное.
– Что там с аспектами?  – напомнил я.
– А, да! – Стив старательно подбирал слова, поглядывая на Жданку.  – Когда я стал переполнен любовь, я стал как магнит.
– Да, это я уже понял, – кивнул я.
– Но они тоже, …  Они отдавали мне своё чувство. Там нет обид, только любовь.
– Конечно, – затараторили Духи. – Обида никогда не находится в Душе, она на Душе. Ты помнишь, такое серое уплотнение… сидит на Душе, жрёт её и чавкает. Мы когда в школе учились… ты помнишь…
– Помню.  Я сразу проверил, на потерянных Душах никакой гадости не было. Чистый свет, – успокоил я Духов. – Тут вот что интересно: если Душа – это наши мысли, сознание, интеллект, характер…
Стив подхватил мою мысль.
– Да, не забывай про талант. Сумма всего, что есть в Душе и есть талант, как любовь к миру.
– Да, любовь в основе всего. Без любви Душа пустая, – сказал я. – Получается, любовь это и есть её предназначение.
– Я бы до такого не додумалась, – вздохнула Жданка. –  Это очень похоже на то, что я чувствовала, когда сидела облепленная потерянными Душами. Мне даже жалко, что всё закончилось.
Стив задумчиво смотрел перед собой и вдруг спросил.
– Помнишь, ты сказала… слушающим прибавится. Среди потерянных Душ был верующий?
Жданка поёжилась, наморщила лоб.
– Я думаю, это была пожилая женщина.  Нет, я не думаю, что она была верующей, ну знаешь, чтобы в церковь чаще, чем на работу, нет. Я всё время слышала её бормотание. Точно не перескажу, но смысл был такой: она боялась, что в людях много грязи.  Поступки грязные, слова, мысли…  Такая интеллигентная тётка, она свято верила, что грязь вредит миру. Меняет его в худшую сторону. Ведь, «какой мерой меряете.» это про всё.
– Про что, про всё? – тихо спросил Сэвтя.
– Не про осуждение.  Судить человек не может, потому что субъективен. Это про жизнь. Обычную жизнь каждого человека. Мы же каждое дело, каждую ситуацию взвешиваем, решаем, то есть меряем не только умом, но и чувством. Меряешь жизнь злобой – злобу получишь. Бранными словами – их и получишь. Жадностью и обманом, ну и так дальше. И это меняет мир к худшему. А он хочет быть красивым, добрым, светлым.
– А что слушающим прибавится? – недоуменно спросил Нойко.
– Слушающие тоже виноваты, за равнодушие. Знают, что это плохо, что грех это и молча слушают. То есть, по её разумению мир делают все. И делающие, и слушающие.
– А что она к тебе прилипла? – спросил Илко.  – У неё какой талант был?
Жданка покачала головой.
– Никаких талантов.  Ни петь, ни танцевать. Она просто любит наш мир по-настоящему. Душу потеряла, потому что отчаялась что-то изменить…
В чуме повисла тишина. Только в печке потрескивали дрова. Духи переместились поближе к Жданке. Мама поставила перед ней тарелку с традиционными оладушками и задумчиво сказала.
– Я думаю, теперь с ней всё будет хорошо. Опыт, даже такой страшный, многому учит. А любить мир, это тоже талант.
После завтрака   я запряг оленей и мы поехали к отцу в стойбище. Всю дорогу Жданка вертелась в нарте, восторженно охала и работала экскурсоводом.
– Стив, смотри, какая Душа у ёлочки, прелесть, да? А там заяц, заяц там… о, видишь, это лиственница…
Стив добросовестно изображал «солнечного человека». Я давно заметил, что так выглядят все, впервые попав в нашу тундру.  Переполняются чувствами по макушку. А Стив в последние дни и так был переполнен чудесами сверх меры.   
Едва поздоровавшись с отцом, эти двое ушли в стадо. Быки-хоры пропустили их к важенкам и оленятам. Жданка по-свойски, как старых подруг обнимала важенок, что-то шептала в их мохнатые уши. Стив осторожно гладил оленят. Они тыкались мордочками ему в лицо и он таял от нежности. Среди бежевых Душ оленей долго-долго бродили два золотых облака: Душа ведьмы Жданки и Душа потомка шаманов Сиу.  Олени и люди были счастливы.
– Смешные они, с оленями обнимаются, – сказал отец.
– Просто они их любят.
– Твоя правда, их не любить невозможно, – согласился отец и сочувственно посмотрел мне в глаза.
– Трудно было?
– Да, нелегко.  Но теперь всё хорошо. Хотя опасность осталась. Потому что спасение Души, зависит только от человека.
Мне было грустно. Вот, казалось бы, спасли потерянные Души, должны быть счастливы, ан нет, тревога не проходила. И я не знал, что мне с этим делать.   
Поздно вечером мы отправились на берег речки, якобы умыться. Ну не якобы. Мы хорошо так умылись, несмотря на ледяную воду. Стив даже побродил в воде, закатав штаны. Когда ещё представится такой случай.  Духи уселись вокруг меня. Наконец Вадё осторожно спросил:
– Ты на нас сердишься?
– С чего бы? – удивился я.
– Тогда с какой такой радости ты хмурый? – спросил Нойко.
 – Я думаю.
 – Давай вместе, – предложил Сэвтя. – О чём думать будем?
– О Душах, о потерянных Душах…– вздохнул я. – Меня не покидает чувство, что здесь что-то не так…
Договорить мне не дала Жданка, очень не вовремя, или всё-таки вовремя прибежала и уселась между мной и Илко. 
– Где не так? –  удивленно спросила она, и замахала рукой Стиву. – Эй, иди сюда, у Натена опять что-то не так…
Стив птицей подлетел к нашей компании, сел напротив меня и, прикрыв глаза глубоко вздохнул, глядя в небо выдохнул. И снова вздохнул, глядя мне в глаза…
– Не сопротивляйся, дыши глубоко…
И я вздохнул полной грудью и почувствовал странное равновесие с миром. А Стив уже проделывал этот фокус с Жданкой.
– Это ты что делаешь? – шёпотом спросила ведьма.
– Возвращаю вас к вам.
– Научишь? – жадные до всего нового дружно спросили мы.
– Да вы и сами умеете, просто забыли, что мы дышим не только воздухом, извини Сэвтя, мы набираем полной грудью силу земли. А когда выдыхаем, позволяем силе неба вливаться в нас. Мы просто проводники между землей и небом. Держим равновесие сил, но это нужно не только небу и земле, нам необходимо быть в этом состоянии.
– В детстве ты называл это смешным словом «ароматерапия» помнишь? –  сказал Сэвтя.
Я только кивнул, потому что дышал наполняясь горячей силой земли и весёлой силой яркого неба. И с каждой минутой чувствовал себя уверенней, и наконец, смог понять свою тревогу.
– Я никогда не думал, что потерять Душу так легко.
– Поверь Натена, – задумчиво ответила Жданка. – Это совсем нелегко. Я это знаю. Потеря начинается с маленькой мысли или ощущения, что живёшь не своей жизнью. С неясного желания, чтобы было по-другому.
Духи окружили Жданку, словно хотели защитить её от горьких воспоминаний. Она печально им улыбнулась.
– Но судьба не даёт шанса изменить ситуацию и мысль должна бы уйти, но она не уходит, а крепнет. И превращается в уверенность, что это не твоя жизнь, не твоя судьба. И это так обидно…
– Как ни странно, люди любят свои обиды, – сказал я. – Берегут их в памяти, рассказывают о них, словно гордятся ими.
– Память возвращает былые обиды к жизни и они жрут Души. А люди удивляются что они болеют, – вздохнул Илко.
–Ты обижаешься на себя? – спросил у Жданки Нойко.
– Что ты, дедушка, я благодарна своей обиде. Она привела меня к вам и это самое лучшее, что случилось со мной.
Деды умильно вздохнули. Стив заинтересованно переводил взгляд с Духов на ведьму.
– Жалко, что ты потеряла чудесные таланты. Нам очень нравилось слушать, как ты пела, – шумно вздохнул Сэвтя.
Жданка всплеснула руками.
– Слушайте, я же хотела рассказать, как это происходит! Ну, с талантами. Спорим, что ты не знаешь? –  обернулась она к Стиву.
– И спорить не буду, потому что это было грандиозно. Я о таком нигде не слышал.  В практиках шаманов Сиу таких случаев не было.
Жданка самодовольно улыбалась.
– Я ужасно рада что это произошло со мной и горжусь, что поняла как это происходит. Так вот, шары, то есть, потерянные Души не прилипали к моей Душе. Только касались её поверхности и медленно перемещались. Было щекотно. Когда мне в первый раз захотелось рисовать я ничего не поняла. Даже когда стихи читала, тоже. А потом заметила, что творческие желания у меня возникали, когда потерянная Душа оказывалась вот здесь.
Жданка вытянула руку вверх и вправо, и покрутила ладонью, очерчивая круг.
– Всё моё внимание перемещалось в это место. Я понимала что чувствую желание потерянной Души, а моя Душа ей уступала. В результате я становилась другим человеком который рисовал моей рукой, пел моим голосом, думал моей головой…. Но при этом, я оставалась собой. Это не раздвоение личности, наоборот, такое удивительное состояние, словно я встретила старого друга, родственную Душу.
Духи взирали на свою любимицу с восхищением, а мы со Стивом с завистью.
– Это бесценно, – выдохнул Стив. –  А сейчас повторить сможешь?
– Попробуй, что ты теряешь, – попросил я. – Перенеси внимание в эту зону и представь, что там та Душа, которая пела.
Жданка удивленно посмотрела на меня, потом тихонько вздохнула, закрыла глаза и… запела.  Чистый нежный голос легко уносился ввысь.
– Ave Maria! Maiden mild! Oh, listen to a maiden's prayer
For thou 1 canst hear amid the wild, Tis thou, 'tis thou canst save amid despair…
Стив, не сводя с юной певицы восхищенного взгляда тихо прошептал.
– Радуйся, Мария, благодати полная! Такая красивая…
– Maria, gratia plena. Ave, ave dominus, Dominus tecum…
Мы ещё долго сидели молча, полные желания обнять весь мир как тёплую, сильную шею оленя. Но у моих Духов отличная память и с логикой всё в порядке.
– Ты сам виноват! – важно заявил Дух земли Вадё. – Во втором классе ты хотел написать руководство для Души.
– Не для Души! Он хотел написать правила обращения с Душой! – поправил Вадё Дух воды Нойко.
– Забыл? – вспыхнул Дух огня Илко.
– И что? – вздохнул Дух воздуха Сэвтя, окатив нас волной аромата цветущей тундры.
– Правда, что ли хотел? – удивился Стив. – Отличная идея!  Напиши про школу, напиши про нас и потерянные Души. Напиши про любовь.
– Да ну, – отмахнулся я, – вся мировая классика, начиная с аккадской принцессы Энхедуанны, дочери царя Саргона только о любви, и что?
– А ты напиши, как детектив, сейчас это популярный жанр, – упорствовал Стив. – И потом, когда обычный человек говорит о Душах его считают не совсем нормальным. И другое дело когда об этом пишет шаман!
– Ну да, – усмехнулся я. – Шаман изначально нормальным быть не может.
 – Не болтай ерунду! Завтра же садись писать! –  азартно заявила Жданка. – Я научу тебя перемещаться в зону творчества и ты быстренько всё напишешь… хоть стихами!
Солнце клонилось к горизонту горя  желанием вернуться в небо.  Конечно, потом был новый день. Два шамана одна ведьма и четыре Духа носились по тундре и дурачились как малые дети.  Жданка учила нас перемещать внимание в зону творчества и мы пели в три голоса, перебивая друг друга декламировали незнакомые доселе стихи…
Потом мы так дружно осваивали технику любовного приворота по-аризонски, что Духи повизгивали от счастья.
А я… Я вернулся к себе.   Окончательно и бесповоротно!  И вспомнил что Души бессмертны.  А мы думали сгустки света, со звуком лопнувшей струны и болью в горле, умирают.
Скажу честно, я шаманил, колдовал, ворожил, камлал… Я вернулся в прошлое и оттуда заглянул в будущее исчезнувших шаров.  Всё оказалось просто и страшно. Они не умирали! Они покидали нашу реальность, устремляясь туда, где живёт Мировая Душа.  Принимая потерянную Душу она светилась от радости, той, которая навсегда ушла из нашего мира. Я чуть не плакал, глядя, как бездушные люди продолжают жить суетливо и тоскливо. Им нечего предложить миру. Он принимает только радость, только любовь.
Потом я увидел как рождаются новые Души и наполняют мир светом, а меня счастьем.   Наверно это называется Мирозданием.   А что я так остро чувствую чужую боль и свою радость, так это у меня такая Судьба, неотделимая от мира.
Я присмотрелся к Её нитям и с благодарностью отметил, что они стали трехцветными. Кажется, это называется меланжевое переплетение. Ну и хорошо, мне это подходит. И будущее… будет. Я это вижу.

Я шаман, я Ингутана.

Руза 2021




      



 



 


© Copyright: Мария Кравченко 2, 2023
Свидетельство о публикации №223022500544
Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Редактировать / Удалить
Другие произведения автора Мария Кравченко 2
Рецензии
Написать рецензию
О, новая редакция эпилога, Мария Алексеевна?
С теплом,
Любовь.

Любовь Царькова   25.02.2023 15:53   •   Заявить о нарушении / Удалить
+ добавить замечания
Да, немножко поправила. так образы ярче, по-моему. и жуткую школу почистила слегка. так, точки расставила. наши небось обиделись, что про школу плохо написано. ну наши, даже если все будет плохо, будут стоять насмерть - хорошо. это понятно. с теплом, Мария

Мария Кравченко 2   25.02.2023 16:21   Заявить о нарушении / Удалить
+ добавить замечания
Написать рецензию     Написать личное сообщение     Другие произведения автора Мария Кравченко 2
Авторы   Произведения   Рецензии   Поиск   Магазин   Ваша страница   Кабинет автора   О портале    Стихи.ру   Проза.ру

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Проза.ру – порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

© Все права принадлежат авторам, 2000-20