Лунный пепел

   Словно пиратские флаги чернели гроздья рябин. Птицы облетали их стороной, отводил глаза и народ. Мартовскими ночами мороз ещё стреножил весну, но днём та вскрывала ледяную корку и ручьями срывалась в ведомые только ей дали, обещая рябинам сорвать ветром черные флаги.

Сквозь узкое оконце, расположенное у самой земли, пеплом осыпался лунный свет, падая на самое дно подвального помещения. В тиши этого дна что-то постукивало, то затихая, то возобновляясь с новой силой. Лежавшая на высоком стеллаже девушка не сразу поняла, что звук этот не что иное, как стучавшие от холода собственные зубы. В полуобморочном состоянии, цепляясь взглядом за падающий откуда-то сверху лунный пепел и протягивая к нему непослушные руки, подобно пружине она медленно согнулась, приподнялась, и села, ощутив под ногами пустоту холодного колодца.  Озноб вновь согнул её, она попыталась обхватить себя руками, но собственные ледяные пальцы заставили дрожать ещё сильнее.
Нащупав простынку рядом, девушка кое-как закуталась в неё и, продолжая отстукивать зубами, сидела, не в силах пошевелиться. Сковавший обнажённое тело холод проник в каждую клеточку и не давал челюстям ни малейшего шанса остановиться и попытаться позвать на помощь. Впрочем, лунный пепел был слабым помощником.

   Галина Ивановна готовилась к сдаче смены после суточного дежурства в районной больнице. В операционной, при подсчете, не хватало одной простыни. Перепроверив бельё, приготовленное для прачечной и пересчитав нетронутое, она в недоумении развела руками:

- Принимала смену, всё сходилось!

- Галочка, а покойница? – напомнила постовая медсестра.
 
- Покойница? Я же в морге простынь забыла, ах ты... – И Галина Ивановна опрометью бросилась по коридору. Наскоро накинув пальто, выскочила в морозное утро и поспешила к моргу. За исчезнувшую  простынь могли спросить по всей строгости, гнева главврача Галина Ивановна боялась больше, чем покойников.
Обычно заедавший  ключ на этот раз был послушен. Отомкнув амбарный тяжелый замок, Галина Ивановна спустилась по лестнице вниз, распахнула двери в помещение и стала искать взглядом вчерашнюю покойницу, которую они прямо из операционной принесли в морг вечером.

Рассвет слабо освещал подвал, запах обитавших там тел приучил действовать быстро. Галина Ивановна, задержав дыхание, чуть и вовсе не лишилась собственного дыхания: среди серых простынок возвышался белый айсберг. Прошептав осевшим голосом: "Свят, свят, свят...", она попятилась назад, как вдруг во что-то упёрлась спиной. Судорожно хватаясь руками, поняла, что это прикрывшаяся створка двери, перевела дыхание и прислушалась. Сердце бешено колотилось, но был ещё один стук, от которого холодела кровь. Тут её взгляд заметил свисавшие из-под айсберга ноги с подрагивающей биркой. Перекрестившись (покойники не выдадут, а главврач и коммунист в одном лице сейчас её не видит), она решительно двинулась в сторону айсберга – отобрать свою простынь! Не помня себя, выскочила она из морга, прижимая к себе подотчётную материю. В таком виде, с лицом цвета белеющей в руках простыни, и увидели её сотрудники, спешащие ранним утром понедельника через западный вход, что находился за моргом и был кратчайшей дорогой.

Покойницу вернули в отделение, обложили грелками, укутали одеялами и не отходили от неё. К этому времени по шахтерскому посёлку разбрелись слухи, что из забоя шахты подняли потерявшую сознание Дусю Ермакову, то ли вагонетка придавила, то ли ещё чего, но только дивчина та в больнице померла.


Продолжение: http://proza.ru/2023/02/26/845