Семь-сорок, картина 1-я

рисунки Глеба Никольского
 


                СЕМЬ-СОРОК

                героическая трагедия времен Гражданской войны
 

      Сходство персонажей пьесы с известными литературными героями и реальными лицами является чисто случайным

      Действие разворачивается в России,  в конце гражданской войны, накануне штурма Перекопа. Кажется, еще чуть-чуть, и герои пьесы обретут счастье. Однако их «хождения по мукам» все никак не закончатся…


                Действующие лица  и  их краткие биографии
 
      И в а н  И л ь и ч  Б р и ч к и н, командир Колычевского полка Красной Армии. В прошлом – инженер-путиловец. Был призван на германскую войну. Дослужился до штабс-капитана. Воюет за красных с начала революции.
      В а д и м  П е т р о в и ч  Д у б р о в и н, помощник командира. Кадровый офицер, подполковник. Был деникинцем, год назад перебежал к красным.
      С е р г е й  С е р г е е в и ч  Г о л е н и щ е в, командир ротной разведки. В прошлом весьма известный поэт-футурист. В 1915 году добровольцем пошел на фронт, дослужился до поручика. Служит у красных с осени 1918  года.
      Ф е д о р  С т е п а н о в и ч  Н и к о л а е в, по прозвищу Пескарь, ротный командир. Бывший студент Киевского университета. В 1916 году ушел на войну добровольцем. Дослужился до подпоручика. После демобилизации безуспешно пытался продолжить учебу. В конце 1918 года записался в армию гетмана. При Петлюре скрывался. В Красную Армию вступил в начале 1919 года, как только Киев взяли большевики.
      Я к о в  Л у к и ч  Ф о м и н, ротный. Из донских казаков. Бывший вахмистр. Дважды георгиевский кавалер. В Красной Армии с весны 1920 года.
      А а р о н  Х а и м о в и ч  Л е й б а, комиссар полка. Сын аптекаря. Окончил гимназию экстерном. Поступил в университет, откуда был изгнан за участие в беспорядках. С тех пор профессиональный революционер.
      Г а в р ю ш а, ординарец Бричкина, подросток. Отец расстрелян белыми.
      Д е м ь я н  А к а к и е в и ч  Б о т и н к и н, интендант. Бывший мелкий чиновник.
      Т а т ь я н а  Н и к о л а е в н а, хозяйка квартиры Бричкина. Жена военного врача, мобилизованного Врангелем.
      Г е о р г и й  А ф р и к а н о в и ч Л а р и н, поручик армии барона Врангеля.
      К с а в е р и й  К у т и л а-Т а м б о в с к и й, провинциальный актер.
      В е р а  Г о р я ч а я, знаменитая актриса немого кино. 
      Ротные командиры, в прошлом младшие офицеры. Красноармейцы, в большинстве – старослужащие. Меньшую часть составляет молодежь, мобилизованная в Колычеве. Вместе с молодежью в полк попали случайно оказавшиеся  в том же городишке
      А р и э л ь   Б е н и н с о н   и  С а м у и л   К а ц.
    
            Действие происходит осенью 1920 года в небольшом городке, неподалеку от линии Южного фронта.

СПИСОК  КОМЕДИАНТОВ И МЕСТО ДЕЙСТВИЯ УТВЕРЖДАЮ
Начальник Особого отдела Южного Фронта Товарищ М о л о х о в           (подпись)



                ПРОЛОГ

           Играет туш. На сцену выбегают А р л е к и н  и  П ь е р о.
      А р л е к и н. Почтеннейшая и пр-р-о-чая публика! Не жалейте затраченных рубликов! Слушайте сказку, не торопите развязку! Жили-были два брата…
      П ь е р о. Акробата!
      А р л е к и н. Холодно!
      П ь е р о. Дегенерата!
      А р л е к и н (хохочет). Холодно!
      П ь е р о. Солдата!
      А р л е к и н. Тепло! Тепло!
      П ь е р о. Интеллигента!
     А р л е к и н. Горячо! И вот брат пошел войной на брата!

          Играют и поют вдвоем, слегка пародируя арию Мефистофеля.

                Видно, род людской таков,
                Что брат всегда не равен брату!
                Кругом столько дураков,
                А у меня – ума палата!
                У меня – ума палата,
                Потешаюсь я над братом,
                Брат мой  – он из дураков!
                Ха, ха, ха! Из дураков!

                Видно, так уж повелось,
                Что невозможно без обману!
                У него – дыра насквозь,
                А у меня – полны карманы!
                Ах! Наполнить те карманы,
                Потихонечку, помалу,
                Не спеша – мне удалось!
                Ха, ха, ха! Мне удалось!

                Брат мой жалок и смешон,
                Он влюбился в Дульсинею!
                На нее молился он,
                А я красотку ту имею!
                Я красотку Дульсинею
                Незадорого имею,
                А брат мой жалок и смешон!
                Ха, ха, ха! Молился он!

                Так что брата моего
                День за днем сжигает злоба!
                Невозможно одного –
                Чтоб были счастливы мы оба!
                Брата моего до гроба
                В темноте сжигает злоба!
                Все досталось одному!
                Ах! Не ему! 

                Видно, так тому и  быть,
                Что нам не жить вдвоем на свете!
                Хочет брат меня убить,
                А за окошком – воет ветер!
                За окошком – воет ветер,
                Тесно нам вдвоем на свете,
                Хочет брат меня убить!
                Тому – не быть!

              Разыгрывают поединок на деревянных мечах.

                Край на край идет войной,
                Брат войной идет на брата!
                То – гражданская война!
                От обжорства и разврата
                Этот мир сошел с ума,
                Сошел с ума!
                Этот мир сошел с ума,
                Сошел с ума! (*)
(*) стихи автора

              Уходят со сцены.


                Картина первая

                Явление первое

              Луч света, проникнув сквозь щель в шторах, освещает кабинет. До революции он принадлежал, судя по белым стенам, врачу. Умывальник в углу. Вдоль задней стены, лицом к зрителям, стоят шкафы с книгами. В центре кабинета стоит большой, темного дерева письменный стол, с лампой и телефоном. Около стола несколько стульев и кресло. Справа от стола расположена дверь, слева – белый шкафчик с лекарствами, кушетка и кожаный  диван, на котором, укрывшись наполовину сползшей с него старой шинелью, спит человек в военной форме без погон. Около него на полу лежит офицерский наган в кобуре, и старая, тоже офицерская, фуражка с красной звездой на месте кокарды. Солнечный луч, сместившись, падает на лицо спящего.

      И в а н  И л ь и ч  (просыпаясь). Эх! Славно выспался! (Глядит на часы. На его рукаве становятся видны три красные нашивки). Черт! Одиннадцать! Почему не разбудили? Гаврюша! (Встает и надевает сапоги.)

              В кабинет вбегает ординарец Бричкина Г а в р и и л. Это – бледный и худенький светлоголовый подросток, одетый в старую, кое-как подогнанную к его детскому телу военную форму. В руке у него ковш с водой  и полотенце. Иван Ильич идет к Гаврюше, на ходу прилаживая кобуру.

      Г а в р ю ш а. Не велено было будить! Вы бы умылись сначала… Наган успеете надеть! Мойтесь здесь! Хозяйка в ванной, красоту наводит! Гы-ы! (Выливает воду в умывальник.)
      И в а н  И л ь и ч (смеется). Хоть ты и красный дьяволенок, а многому тебе еще учиться! Смотри! (Играючи выхватывает наган и целится в портрет Пирогова.) Да я в сортир без оружия не хожу! Нет уж! Лучше я буду неумытый, зато живой… (Так же играючи убирает наган.)
      Т а т ь я н а  Н и к о л а е в н а (из-за двери). Иван Ильич! Кофе пить будете? У меня настоящий! Гапа только что с базара принесла!
      И в а н  И л ь и ч. Спасибо, Татьяна Николаевна! После совещания буду!
      Г а в р ю ш а. Гы-ы! Нашли чему учить! (Проделывает тот же трюк со своим оружием.) А хозяйка-то в вас с первого взгляда влюбилась!

              Бричкин поправляет кобуру, подходит к умывальнику, плещет себе в лицо пригоршню воды, крякает, и вытирается полотенцем. Теперь его можно как следует разглядеть. Это – еще молодой, лет немного более тридцати, человек среднего роста, и, на первый взгляд, весьма заурядной внешности.

      И в а н  И л ь и ч. Эх, черт! Наплескал на пол!

              Короткая пауза.

Вот что, малый! Командиров – на совещание! Немедленно! Беги сначала в церковь, а потом на бывший винный склад…
      Г а в р ю ш а (указывает на телефон). Лучше позвоните!
      И в а н  И л ь и ч (с досадой). Не работает! Как только мы занимаем город, все телефонистки прячутся! Будто мы черти какие-то! Их теперь и за три дня не собрать…
      Г а в р ю ш а (с гордостью). А товарищ комиссар, как только пришел на телеграф, так он сразу и заработал! Иван Ильич! Прикажите мне навести порядок на станции! Я мигом саботаж ликвидирую!
      И в а н  И л ь и ч. Делай свое дело… Кру-у-гом! Ша-а-го-ом… марш!

               Гаврюша выбегает из кабинета, столкнувшись в дверях с В а д и м о м  П е т р о в и ч е м  Д у б р о в и н ы м. Дубровин  на несколько лет старше Ивана Ильича, его волосы коротко острижены и уже тронуты сединой. Вадим Петрович недавно перенес тиф и еще не оправился до конца, выглядит болезненно и в каждую свободную минуту старается поспать. По внешности Дубровин – типичный штаб-офицер бывшей царской армии, только без погон. Он дежурил всю ночь и валится с ног. Несмотря на это, он чисто выбрит, умыт и подтянут.



                Явление второе

      И в а н  И л ь и ч. Как дела? Завтрак для бойцов готов?               
      В а д и м  П е т р о в и ч. Зря кашевары торопились. Ребята проснутся только к вечеру! Три часа назад из штаба армии доставили пакет…
       И в а н  И л ь и ч. Ого! Из армии! Что в нем?
      В а д и м  П е т р о в и ч. С бандой, представь себе, справились без нас. А дальше и вовсе чудеса: нам дают неделю отдыха!
      И в а н  И л ь и ч. Ох! Черт побери! (Болезненно морщится.)
      В а д и м  П е т р о в и ч. Именно, что черт! Надо подумать, как удержать дисциплину… (Держится из последних сил, чтобы не уснуть).
      И в а н  И л ь и ч. Вот и думай! У тебя теперь должность будет такая – думать! Ты с сегодняшнего дня начальник штаба! А помощником комполка назначается Фомин! Пускай он в этом дерьме поплавает! А ты отдыхай… набирайся после болезни сил!
      В а д и м  П е т р о в и ч. Спасибо, Ваня! Сейчас я тебе сдам дела…    
      И в а н  И л ь и ч. Ложись спать! Считай, что я дела принял. Будет совещание, так ты все равно спи! Я разбужу тебя к завтраку!
      В а д и м  П е т р о в и ч (сонным голосом). К завтраку не надо! Разбуди, если сумеешь, к ужину… (Ложится на диван и мгновенно засыпает.)

              За дверью слышны голоса прибывших на совещание младших командиров.


                Явление третье

              Младшие командиры заполняют кабинет и, не спеша, рассаживаются. Это прошедшие огонь и воду молодые ребята, в большинстве своем прапорщики и подпоручики старой армии, которые не за страх, а за совесть пошли служить новой России.  Исключение являют трое: ротный  Я к о в   Л у к и ч   Ф о м и н, здоровенный  и  очень  неглупый  донской казак,   командир конной разведки   С е р г е й  С е р г е и ч  Г о л е н и щ е в, поэт, поменявший музу на саблю, и помощник по тылу  Д е м ь я н  А к а к и е в и ч  Б о т и н к и н, мелкий, забитый чиновник. На спящего   Д у б р о в и н а  никто не обращает внимания.

      И в а н  И л ь и ч. Товарищи! Комиссара не будет, он ушел на телеграф. Есть новости! Как вы знаете, нас и еще два полка сняли с фронта для ликвидации банды Грициана Таврического. Сегодня вечером мы должны были идти в бой. Однако три часа назад из штаба армии пришел пакет. Гришку уничтожили без нас! Так что бросок на Малиновку отменяется!         
 
              Радостный шум и волнение.

А теперь плохая новость: перед отправкой на фронт нам дают неделю отдыха!

              Всеобщий хохот.

      И в а н  И л ь и ч (повышая голос). Тише! Разбудите! Человек не оправился после тифа! Напрасно смеетесь, товарищи! Вы знаете наших ребят. Сейчас они спят. Но к вечеру проснутся со всеми вытекающими последствиями… Сергей Сергеич!
      Г о л е н и щ е в. Здесь!      
      И в а н  И л ь и ч. Твои бойцы самые сознательные, так что организуй патрули! На тебе ответственность за революционный порядок...
      Г о л е н и щ е в. К вечеру будут патрули.
      И в а н  И л ь и ч. Не к вечеру, а к обеду! Чтобы ребята проснулись, а на улице – патруль! Чтобы у них и в мыслях не было безобразничать…
      Г о л е н и щ е в. Будет сделано!
      И в а н  И л ь и ч. Далее! Подпоручик… тьфу, мать! Комроты Николаев!

              Всеобщий смех и шутки по поводу «подпоручика».

      Н и к о л а е в. Здесь, господин штабс-капитан!

              Всеобщий смех.

      И в а н  И л ь и ч. Твоя рота выступает в караул первой. Мы хоть и в тылу, а службу должны нести по уставу… Яков Лукич! Фомин!
      Ф о м и н. Здесь!
      И в а н  И л ь и ч. Снимаю тебя с ротных…

              Легкий шум и шевеление.

И назначаю… помощником комполка! Вот приказ! (Пишет приказ.) Дубровин переводится в начальники штаба… Лукич! У нас примерно четверть состава молодых. Организуй занятия…
      Ф о м и н (явно рад повышению). Для всех или только для молодых?
      И в а н  И л ь и ч. Для всех! Занятия по строевой и по штыковому бою. Если достанем патронов, то и стрельбы тоже! Привлеки бывших унтеров! Сколько их по списку?
      Ф о м и н (решив на радостях пошутить, стоя по стойке «смирно» и выпучив глаза). Так что сорок два, ваше высокоблагородие!

             Гомерический хохот. Все веселятся, как дети. Дубровин, не просыпаясь, переворачивается на другой бок и закрывает лицо фуражкой.

      И в а н  И л ь и ч (недовольно). Хватит ржать, жеребцы! Ну, оговорился… с кем не бывает!  Так вот! Сорок два унтера – этого хватит и на дисциплину, и на службу, и на занятия.

             Шум и смех  становится тише.

Каждый ротный командир должен принять все меры по поддержанию порядка… Вопросы есть?
      Ф о м и н. Товарищ командир! А что с жидами будем делать?

             Наступает полная тишина.

      И в а н  И л ь и ч (сердито). Фомин! Ты это слово поганое забудь навсегда! Никаких евреев нет, а есть бойцы Красной Армии! Бенинсона и Каца вместе с прочими к Ботинкину! Пусть прочешут врангелевские склады и заберут, что не хватает полку! Там они, как бывшие евреи, будут полезны…
      Г о л е н и щ е в. Иван Ильич! Самуил Кац пусть идет в хозчасть… а можно Беньку ко мне взводным? Он парень боевой!
      И в а н  И л ь и ч. Хорошо! (Поворачивается к Ботинкину.) Только смотри у меня, Демьян Акакиевич! Все изъятия оформлять! Сейчас с этим делом  строго! У меня все, товарищи!

             Командиры, смеясь и толкаясь, выходят из комнаты. Иван Ильич садится за письменный стол и начинает писать письмо.    

      И в а н  И л ь и ч (водя пером по бумаге). Дорогие Дашенька и Катя…

             Шаги за дверью. В дверях показывается комиссар. Иван Ильич прячет недописанное письмо.


                Явление четвертое

             В комнату входит комиссар полка А а р о н  Л е й б а. Это чуть выше среднего роста, очень худой, в железных с круглыми стеклами очках, средних лет еврей, с вдохновенным, как у библейского пророка, лицом. На нем новенький английский офицерский мундир со споротыми погонами и хромовые сапоги. На боку маузер в кобуре и планшет. Комиссарскую кожаную куртку он снял и держит в руках.

      Л е й б а. Здравствуй, Иван! (Добродушно смеется.) Все жене никак не напишешь? С такой красивой хозяйкой ты с письмом и за неделю не управишься! (Становится серьезным.) Прости за опоздание, но я задержался на телеграфе! Получал указания от начальника Особого отдела товарища Молохова. (Вешает куртку на спинку стула.)
      И в а н  И л ь и ч (настороженно). Почему от  Особого отдела?      
      Л е й б а. Комиссар армии снят с должности и пойдет под суд. Так что политическое руководство временно передали Особому отделу…
      И в а н  И л ь и ч. Юрку Серегина – под суд? Опять? (Весело смеется.) За что на этот раз? 
      Л е й б а. За всякое… Его работнички утеряли списки бывших офицеров… прямой саботаж! Придется составлять заново… (Умолкает.)
      И в а н  И л ь и ч (с оттенком симпатии к Серегину). Ну, Серегин выкрутится! Напишет, сами знаете куда, и… (Встревоженно.) Списки офицеров? Зачем они?
      Л е й б а (жестко). А это, Иван, не твое дело. Выполняй указания.
      И в а н  И л ь и ч (глядя в сторону). И какие получены указания?
      Л е й б а. Во-первых: обеспечить в городе революционный порядок! Здесь нужна очень жесткая рука! Дубровин пусть пока отдохнет…
      И в а н  И л ь и ч. Жестче, чем у Фомина, руки нет! Я его назначил помощником, а Дубровина перевел в штаб! С обеда будут патрули…
      Л е й б а. Патрулей мало. Понимаешь, Ваня, Советская власть сюда таки еще не добралась! Так что мы с тобой будем нарушителей и ловить, и судить… а если надо, то и расстреливать!
      И в а н  И л ь и ч. Мы вдвоем? Лично? Я и ты?
      Л е й б а. Конечно, нет! Мы организуем временную судебную тройку и команду для расстрела! Наше дело – приказывать…
      И в а н  И л ь и ч (казенным голосом). Есть! Что еще?
      Л е й б а. Организовать занятия по боевой подготовке…
      И в а н  И л ь и ч. Сделано. Поручил Фомину…
      Л е й б а. Далее – пополнить личный состав за счет местного населения… Кстати, на место Лукича нужен ротный!
      И в а н  И л ь и ч. У нас малые потери. Человек тридцать… так что пополнить состав нетрудно! А где взять ротного, пока не знаю…
      Л е й б а (не очень уверенно). Может, Бенинсона?
      И в а н  И л ь и ч. Рано ему! Он в полку без году неделя! Надо еще присмотреться, каков из него взводный!… Что дальше?
      Л е й б а. В городе от белых остались склады – не успели сжечь! Там есть все!  Нам разрешили  пополнить материальную часть!
      И в а н  И л ь и ч. Обязательно пополним! Все склады прочешем! Я как раз назначил в хозяйственную команду твоих соплеменников!
      Л е й б а. Очень хорошо! От них толку будет! Все восполнить до штатной нормы, а боеприпасы – до трех комплектов…
      И в а н  И л ь и ч. Ого! Видно, и в самом деле пойдем на Перекоп!
      Л е й б а. Скоро будет штурм! Нашему полку оказана огромная честь: мы наносим удар в лоб!

              Пауза. Комиссар, поняв, что сказал лишнее, спохватывается.

Смотри, никому пока не говори!
      И в а н  И л ь и ч. Что еще?
      Л е й б а. Далее – по моей комиссарской части… Надо организовать занятия по политграмоте и устроить революционный спектакль…
      И в а н  И л ь и ч. Хм… где же мы найдем актеров?
      Л е й б а. Не надо, товарищ Бричкин, недооценивать массы… у нас в полку есть знаменитый поэт-футурист! Сергей Сергеич Голенищев! Он будет режиссером… Я сам, если надо, то и сыграю, и сочинить могу! (Достает из кармана кожанки флейту и играет.) Ах, Иван! Я мог бы стать знаменитым музыкантом… У меня были способности! Но папа захотел, чтобы я стал адвокатом. Он едва не умер от горя, когда меня выгнали из университета… Странная штука жизнь! Кем бы я был сейчас, если бы не послушался папу? (Кладет флейту на место.) Далее! Многие бойцы в душе артисты! Они охотно примут участие! А еще (задумывается)… еще можно наловить актеров в степи!
      И в а н  И л ь и ч. Где-е?
      Л е й б а (хладнокровно). В степи! Сейчас по всей степи  бегают актеры. И не только актеры! Инженеры, профессора, врачи разные… Какая все-таки богатая страна Россия!  Ни в одной другой стране интеллигенты в степи не водятся! А у нас есть! То ли к Врангелю бегут, то ли просто прячутся… чудаки! Отправь конную разведку в степь!
      И в а н  И л ь и ч. А как же патрули?
      Л е й б а. Этим займется комендантская рота…
      И в а н  И л ь и ч. Они не справятся!
      Л е й б а. Ничего! Справятся! Делай, что говорят! Кстати! Будете ловить актеров, скажи Голенищеву: пусть заодно подберет в степи хорошего хирурга! Нам позволено брать врачей сверх штата! (Уходит.)

              Неожиданно звонит телефон. Иван Ильич машинально берет трубку.

      И в а н  И л ь и ч. Алло! Гаврюша? Ты?… Я же тебе не приказывал идти на телефонную станцию! Вот явишься – я с тобой поговорю! А пока – пусть меня соединят с Голенищевым!

              Пауза.

Сергей Сергеич? Срочно ко мне! Тебе особое задание! (Кладет трубку.)
      В а д и м  П е т р о в и ч. Ваня! Я уже давно проснулся… Как ты думаешь, что это за списки? Ходят слухи, что переписывают всех бывших офицеров… на предмет ликвидации в будущем…       
      И в а н  И л ь и ч. Вадим! Ты перед сном ничего такого не съел… и не выпил? Ну, значит, тебя домовой придавил, вот кошмар и приснился! Перевернись и спи дальше…
      В а д и м  П е т р о в и ч (сонным голосом).   А еще мне приснилось, что я выстрелил в тебя из нагана, прыгнул в окно и убежал к Врангелю…
      И в а н  И л ь и ч (смеется). Насмерть застрелил-то?
      В а д и м  П е т р о в и ч (сквозь сон). Нет… в плечо ранил…

              Дубровин переворачивается на другой бок и засыпает снова. Иван Ильич на цыпочках подходит к нему и бережно укрывает друга шинелью. Садится за стол и вынимает недописанное письмо.
    
      Т а т ь я н а  Н и к о л а е в н а (счастливым голосом из-за двери). Иван Ильич! Скоро вы там? Кофе стынет!  Гапа еще и пироги испекла!
      И в а н  И л ь и ч (решительно). Танечка! Несите! (Прячет письмо.)

              Конец первой картины. Занавес опускается и через минуту поднимается. Во время паузы за сценой играют «На сопках Маньчжурии».


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ