Мелисса- 9 эвлалия -

                - 9 эвлалия -

Эос своими эфирными пальчиками-лучами нежно прикоснулась к ресницам Мелиссы, высвобождая её из онерического плена. Дохнула бархатной прохладой, мягко прокатившейся по телу невидимыми волнами, и скрылась за полупрозрачными вуалями сердоликовых облаков. Мелисса открыла глаза, и ночь, подарившая ей столько радостей, восторгов, упоений превратилась в сказочное, незабываемое воспоминание, навсегда поселившееся в целле её сердца. Она провела рукой по спутанным волосам, откинув прядь со лба, коснулась своей груди, опустила руку и… ощутила бугристую дельту вен на мускулистой мохнатой руке… Мелисса вздрогнула, отдёрнула свои воздушные пальчики от грубой плоти и… успокоилась. Её успокоили те воспоминания ночи, которые она сохранила в сердце. Рядом лежал он – её бог и зверь, преследователь и спаситель, хранитель и освободитель. Она приподнялась, опершись на локоть и, с ещё не до конца улетучившимся страхом, взглянула на поразительное тело своего любовника – получеловека-получудовища. Сон его был глубок и безмятежен. Его широкая грудь цвета орлиного крыла, безволосая, гладкая, словно полированная яшма, мерно поднималась и опускалась. По сравнению с ней руки его казались мшистыми корягами, а ноги… нет, на них лучше было не смотреть… поросшие длинной иссиня-чёрной жёсткой шерстью… безобразные копыта… нет… нет… вверх… лицо… лицо?.. трудно назвать это лицом… нечто высеченное топором из дубовой колоды и окрученное вихрем вороной гривы и длинной лохматой бороды… лохматой, но не колючей, а шелковистой… Мелисса помнила как струились пряди этого шёлка по коже её девственной груди, цепляясь слегка за сосок… Мелисса прикоснулась к своей груди и увидела как Пан открыл глаза… Великий бог Пан! Его глаза цвета кефалонийского моря на исходе заката, бесконечно глубокие, как звёздное небо, колдовские глаза резко контрастировали своей безумной красотой с диспропорциями топорного лица, создавая непередаваемую словами парадоксальную гармонию. Нимфа застыла с рукой на груди, словно позируя невидимому божественному скульптору. Едва заметная улыбка тронула губы Пана, а рука его прикоснулась к руке Мелиссы, прикрывающую левую грудь. Нимфа не пошевелилась, не вздохнула… Она видела только омуты-глаза Великого Пана и больше ничего… Он отвёл её руку и погладил кожу, словно созданную из лепестков ландышей… Он любовался её грудью… Её это смущало и восхищало… Но он не только любовался, но и что-то с явным удовлетворением рассматривал… Мелисса глянула…

- Что это?? – испуганно прошептала она.
- Это мой поцелуй, который останется на твоей груди навсегда… - Пан описал окружность своим волосатым пальцем вокруг тёмного пятна на левой груди Мелиссы.
Нимфа прикоснулась к этому вечному поцелую Пана.
- Хм… Это совсем не похоже на поцелуй…
- Но и я совсем не похож ни на кого… ни на богов, ни на людей, ни на зверей… и ты теперь не будешь похожа ни на одну из нимф…

Мелисса взяла со стола свежую спелую смокву, разломила пополам и посмотрела на обе половинки. «Соединить их уже не получится, - подумала она, - их можно только съесть… да и зачем их соединять?..»
В это мгновение в зал вошёл Харидем. Свет от масляной лампы падал прямо на крупные  локоны его аккуратно завитых волос, отчего они лучились как настоящее золото на статуе Зевса в Олимпии. Короткий белоснежный хитон с узорами плотного мелкого меандра, вышитыми тёмно-синей нитью, и высокие серебристые сандалии делали Харидема похожим на Аполлона, прибывшего на свой священный, никем не посещаемый из людей, остров Хриса. Мелисса так и застыла с двумя половинками смоквы в руках не в силах отвести взгляд от этого божественного мужа. Видя как сияют глаза Мелиссы, Харидем смутился, слегка покраснев.

После долгой неловкой паузы Мелисса молча протянула Харидему половинку смоквы. Он подошёл ближе, молча взял половинку и не спеша съел, глядя прямо в глаза своей возлюбленной, которая в этот момент была словно зеркальным его отображением. На ней также был белый короткий хитон, вышитый серебристыми голубками – священными птицами Афродиты, и высокие, инкрустированные серебром, сандалии, а распущенные волосы поддерживала тонкая шёлковая лента. Не сговариваясь, он и она оделись одинаково. И в этом был знак богов. И если Харидем напоминал Аполлона, то Мелисса – его сестру Артемиду. Словно встретились они после долгой разлуки на острове Делос, в центре своего культа.

Мелисса также молча съела половинку смоквы и протянула руку Харидему. Он прикоснулся губами к кончикам её пальцев, ещё хранящими запах нежного плода, и закрыв глаза, почувствовал прикосновение к своим ноздрям, ресницам и бровям.
- Боги изваяли тебя, - прошептала Мелисса, - чтобы ты создавал статуи богов и украшал ими Элладу.
- И любил тебя… - прошептал он в ответ.
Бледно-розовая заря своим прохладным лучом разбудила Харидема. Он словно вынырнул из тёмных, непроницаемых морских глубин на поверхность. Мелисса лежала рядом с ним, погружённая в крепкий, безмятежный сон. Они лежали на одном ложе, под одной хленой… И это было счастьем…

Харидем принялся вспоминать прошедший вечер. «Кто вспоминает о наслаждениях, наслаждается дважды», - всплыло из памяти изречение какого-то мудреца. Да, поистине, этот вечер был устроен самими богами. Изысканные угощения: вино «Молоко Афродиты» (такого Харидем никогда не пил, а только мечтал попробовать), сладкое та;соское вино, молодая козлятина в винном соусе, мясо фазана, фазаньи яйца, осетрина, тунец, угорь, паштет миттлотос* , фаршированные кальмары, вяленые финики, миндаль, смоквы и гиметтский мёд. К некоторым блюдам Харидем прикасался впервые в жизни. Не менее изысканная беседа… Образованию Мелиссы можно было позавидовать… и её искусство Афродиты в сочетании с её одурманивающим телом… одурманивающим и своей красотой, и своей пластикой, и своими запахами… Харидем вспомнил как он поцеловал её в грудь… такая грудь просто образец красоты… такую грудь нужно запечатлевать в мраморе, бронзе, золоте… На левой груди он увидел странное родимое пятно… единственное, по его мнению, что вносило диссонанс в безупречную телесную гармонию его возлюбленной… он забыл о нём тут же… затмеваемое поистине поэтическими красотами, это пятнышко просто исчезло из его поля зрения… Он обрушил на неё шквалы своих поцелуев, проникая всеми десятью пальцами в густую мягкость её волос. Губы и руки метались по её телу, не насыщаясь и не уставая… Губы и руки Мелиссы действовали не так лихорадочно и безумно, но с не меньшей страстью, а, главное, с бо;льшим мастерством. Их тела становились то двумя переплетёнными змеями, то бойцовскими петухами, то стремительными ласточками, то юркими рыбками; то утренними лучами, то лунными тенями; то лепестками роз, срываемых солёным морским ветром; то яркой молнией над двумя чёрными кипарисами; то солнечными бликами в волнах и забавными дельфинами над волнами… или падающими звёздами в неизвестную тьму… Тело Мелиссы… оно… вот если собрать лепестки всех самых нежных цветов и крылья самых хрупких ночных мотыльков и придать им форму покатых кефалонийских гор… и добавить белизну лебединого пуха… и сладости мёда… и пряности тмина… и едва уловимую горечь полыни…
- О чём мечтает мой Кефал? – сонно-сладкий голос Мелиссы вернул Харидема в настоящее.
- О чём же я могу мечтать, как не о своей Эос…
Мелисса приподнялась, обнажив левую грудь и Харидем вновь увидел так не гармонирующую с белизной тела тёмную, почти чёрную отметину родимого пятна.
- Что это? – он указал пальцем на грудь и рот его слегка скривился.
- Плевок Пана, как сказала моя няня, - засмеялась Мелисса, - на тебя Пан плюнул говорила она, вкладывая в это, несомненно, священный смысл: мол, сам Великий Пан отметил меня среди других. Я поэтому и стала гетерой… унаследовав от Пана бурный необузданный темперамент, холерический, как сказал бы Гиппократ, не подходящий вовсе для семейной жизни.
- Я не перестаю удивляться твоим познаниям, - Харидем прикоснулся губами к пятну, - ты читала труды и поэтов, и философов, и медиков… может это действительно Пан оставил свой след… только он не плюнул, а поцеловал…
- О! Поцелуй… да-да… вполне… может быть и поцелуй… поцелуй гораздо лучше, чем плевок… но для Пана плевок больше подходит…
- А ты слышала местное предание об озере Мелиссани?
- Да. Это озеро образовалось от слёз нимфы Мелиссы, которую изнасиловал Пан… но есть и другое предание: Великий Пан спас нимфу, которую преследовал пьяный кентавр; бедняжка хотела прыгнуть со скалы в озеро, но покровитель природы в последний момент подхватил её на руки и унёс в свой потаённый грот.
- Я не слышал о таком предании…
- Ты слишком много времени проводишь в своей мастерской…
- Да… в этом вся моя жизнь…
- А я намного больше тебя общаюсь с разными людьми…
- А может Пан тоже поцеловал нимфу в грудь?.. В те незапамятные времена…
- А может я и была когда-то той нимфой… может душа нимфы Мелиссы переселилась в меня… если верить в учение о переселении душ, которому учат пифагорейцы и орфики… и я уже родилась с этим поцелуем Великого Пана… или он меня поцеловал дважды…
- Мелисса… не говори так… я схожу с ума… я безумно люблю тебя… я сам же сказал, что Пан тебя поцеловал и тут же сам приревновал тебя к нему… к самому божеству…
- Мальчик мой! – засмеялась Мелисса, - нельзя быть таким ревнивым… я ведь гетера, а не твоя жена… запомни это: я гетера… я дарю ласки Афродиты не только тебе… помни это и не ревнуй…
                Я наслаждался однажды игрою любви с Гермионой.
                Пояс из разных цветов был, о Киприда, на ней.
                И золотая была на нём надпись: «Люби меня вволю,
                Но не тужи, если мной будет другой обладать»
Это стихи знаменитого Асклепиада с острова Самос, одного из моих любимых поэтов…
- Не читал…
- А будешь ревновать, придётся тебе отправляться в Антикиру…
- Это ещё зачем?
- Этот город в Фокиде славится травой, излечивающей от безумия…
- Если я сойду с ума, то вряд ли туда доберусь… скорее утоплюсь… где-нибудь по дороге…
- О!.. ты слишком чувствителен… только не делай глупостей… и не пытайся меня похитить… я под защитой самого Пана, - и она указала пальцем на свою левую грудь.
Харидем тотчас несколько раз поцеловал указанное место.
- Нет… то есть да… я бы хотел похитить тебя… ты просто читаешь мои мысли как пифия… но нет… я не сделаю этого… я приглашаю тебя позировать мне для статуи Анадиомены…
- Вот это другое дело, - Мелисса нежно поцеловала Харидема в щёку, - я принимаю предложение.



*Тёртый сыр, чеснок и мёд.