Мелисса- 10 эвлалия -

                - 10 эвлалия -

Ослепительно-белая молния рублено-ломаной линией,  прорезав глыбы чёрных туч, ударила в вершину горы, на мгновение, осветив окрестные склоны и часть залива, вздувшегося пенными волнами. Ветер, пропитанный ионами грозы, нёс с моря солёные йодистые запахи, перемешивая их с ароматами можжевеловой смолы, струящимися из лесных чащ. Крупная дрожь сотрясала тело Мелиссы; ноздри её широко раздувались; изо рта вырывались глухие хрипы; глазные яблоки с расширившимися зрачками неистово вращались; ареолы груди стали острыми как шипы акации. Вспышка молнии высветила среди выпирающих корней старого дуба клубок змей. Шипящий, скользящий, пульсирующий, он мог вызвать только страх и отвращение. Но не сейчас. И не у Мелиссы. Решительным движением руки она вырвала из клубка чёрную длинную змею и подпоясалась ею. Издав дикий торжествующий крик, она снова запустила руку в клубок и, вырвав из него вторую змею, стянула ею свои распущенные волосы в пучок. И вновь издала победный вакхический возглас: «Эвой!» И тут же услышала такие же ответные неистовые крики с разных концов леса. Менады собирались на оргию. Мелисса помчалась в калейдоскопе ярких сверканий через кромешную тьму, то исчезающую в свете молний, то заполняющую всё лесное пространство непроницаемой чернотой в промежутке между ними. Переливчатое многоступенчатое эхо оглушало вакханку со всех сторон, но она, хлестаемая колючими ветвями, стремилась в центр острова, в сердце вакханалии.

Наконец она достигла своей цели и присоединилась к группе таких же змееносных менад. Неистово вопя, изрекая только междометия и нечленораздельный бред, ватага вакханок, потрясая тирсами, обвитыми виноградными лозами, двигалась к алтарю Диониса-Загрея. Пан спокойно сидел на пригорке, опершись о корявый ствол старого лавра, и внимательно наблюдал за шествием менад своими проницающими тьму жёлтыми совиными глазами. Он предвидел все последующие события. В его взгляде можно было различить и усмешку, и грусть, и разочарование, и мудрое принятие роковой предопределённости.

Возле алтаря уже плясал хоровод менад и силенов под оглушающий ритм тимпанов и авлосов. А вместе с ними то лунной тенью, то невидимой спиралью крыльев, то вполне зримой обнажённой бассаридой плясала неистовая богиня Ата* . Оргия стремительно приближалась к своему апогею. Всё лесное пространство сотрясалось от раскатов грома, воя ветра, воплей вакханок и циклопической какафонии. Апогеем всего этого бешеного разгула было жертвоприношение Дионису-Загрею молодого мужчины. Он лежал связанным на алтаре и менады щедро обливали его вином и осыпали виноградными ягодами. Предводительница всего этого вакхического тиаса, здоровенная широкозадая бабенция с багровой рожей от обильных винных возлияний, уже размахивала жертвенным ножом над головой, повторяя какие-то варварские заклинания.

Яркая вспышка молнии превратила ночную лесную поляну в некую абсурдную театральную сцену, на которой можно было разглядеть всё до мельчайших подробностей. При виде мужественного красивого лица мужчины, спокойно, с лёгкой презрительной усмешкой ожидавшего смерти, Мелисса застыла с раскрытым ртом. Всё её вакхическое сумасбродство моментально улетучилось. Лютая стужа погасила яростный огонь. Словно её бросили в холодный колодец, и её тело покрылось тонкой ледяной коркой. Рука с жертвенным сверкающим ножом поднялась над алтарём, готовая свершить непоправимое… и… ослепительный пылающий перун**  поразил вакханку прямо в голову, расколов её дебелое тело пополам. Нож, так и не поразив жертву, отлетел в сторону. Последовавший за этим громовой раскат прибил всех к земле. Мелисса ударилась спиной о ствол дерева и удержалась от падения. Кроме неё никто не видел как путы на пленнике ослабли, он их легко сбросил и скрылся между деревьями. Мелисса, не раздумывая, бросилась за ним. Неведомая сила подталкивала, подхлёстывала её… Она мчалась сквозь заросли, разрывая одежду, не обращая внимания на жестокость ветвей, стегавших её и оставлявших на её нежной коже кровавые отметины…  На прогалине возле ручья она остановилась. Мужчина, припав к воде, жадно утолял жажду. Мелисса всхлипнула и зашаталась… чьи-то сильные руки подхватили её.

Она шла по лесной тропе. Ясный солнечный день словно прикреплял к рукам невидимые крылья и поднимал, поднимал, поднимал… Вокруг порхали мириады разноцветных бабочек и доносились сладкозвучные трели неведомых и невидимых птиц… Всё звонче, всё звонче… Мелисса проснулась. Птицы, каждая на свой лад, приветствовали зарю. Тонкие золотисто-лиловые лучи жизнерадостно пробивались сквозь кроны могучих дубов и платанов. Мелисса приподняла голову и её глаза встретились с тёмно-голубыми, как утреннее небо, глазами её спасителя. На его шафранном хитоне было вышито восходящее солнце.
- Как спалось маленькой вакханке? – в голосе мужчины звучала плохо скрываемая нежность.
- Кто ты? – только и произнесла Мелисса.
- Я Кефал. Этот остров сама Эос подарила мне, чтобы я иногда мог на нём поохотиться и отдохнуть. Но твои подруги не знали этого… или они выпили много неразбавленного вина… или Пан наслал на них безумие… а может и сам Дионис…
- Они мне вовсе не подруги… - прошептала Мелисса и потупила взгляд.
- Но ты же участвовала в их оргии…
- Я… не знаю как… что-то овладело мной… может это Пан наслал на меня…
- Конечно же он… он мастер на такие проделки…
- Но…
- Если тебе страшно, ты можешь остаться со мной…
И Мелисса осталась. Она не могла устоять перед красотой Кефала. Так же как и он не мог устоять перед её красотой. Но боги слишком ревнивы – они не прощают смертным измен. История любви Кефала и Мелиссы длилась всего несколько восходов солнца…


*Бассарида – синоним вакханки, менады. Богиня Ата воплощает умопомрачение, ослепление рассудка, утрату здравомыслия.

**Перун (устарев. поэтич.) – синоним слова молния.