Мелисса- 11 эвлалия -

                - 11 эвлалия -

- Почему древнегреческие мифы такие жестокие? – Мелисса, отбросив прядь волос, которую упрямый ионический ветер швырял ей в глаза, посмотрела на Дариана.
- Потому что они создавались в эпоху, когда о толерантности и политкорректности никто не ведал, - сыронизировал он. – Времена были суровые, прямые и справедливые: прогневил богов – получи по полной.
- И чем же Мелисса прогневила богов?.. Зачем её превратили в озеро?..
- Дело в том, что есть несколько вариантов этого мифа… Согласно одной версии, Пан, превратив Мелиссу в озеро, тем самым увековечил её. То есть, это положительный вариант. Другой вариант – озеро образовалось от слёз Мелиссы, которую изнасиловал Пан, или же, наоборот, проигнорировал… и она плакала от неразделённой любви. И третий вариант… вот он как раз о гневе богов… Мелисса была возлюбленной Пана, но изменила ему, влюбившись в прекрасного охотника Кефала, который, в свою очередь, был возлюбленным богини Эос. Кефал тоже влюбился в Мелиссу… в общем у них был роман… ну а боги посчитали себя оскорблёнными… и Мелиссу превратили в озеро, а Кефала в скалы, окружающие это озеро…
- В любом случае Мелисса оказалась жертвой… мифы ведь сочиняли мужчины…
- Да. Гендерный вопрос даже не снился древним элли;нам… Хотя среди их женщин было немало выдающихся поэтесс… и даже философов… правда не особо выдающихся, за исключением Гипатии Александрийской… но всё же… а наше общество не может похвастаться женщинами-философами при всём его гендерном разнообразии.
- Потому что женщина и философия не совместимы, - Мелисса пожала плечами, - эти древние греки были всё-таки странными… держали жён взаперти как на Востоке и вместе с тем… женщины-философы, женщины-вакханки… гетеры… - мощный порыв ветра взметнул её волосы и облепил ими всё лицо, так что Мелисса стала похожа на какой-то сюрреалистический бюст.
Этот же порыв сорвал с Дариана очки, и если бы он их вовремя не придержал, они бы улетели в море.
- Огого! – воскликнул он, - я чуть было не принёс свои очки в жертву богу морей Посейдону или его жене Амфитрите. – Нам нужно удалиться в салон, иначе морские божества у нас точно что-то утащат себе на память.
- А я думала Ионическое море всегда ласковое, - сказала Мелисса, усаживаясь за столик возле широкого окна, надёжно защищавшего от разгулявшегося ветра.
- Море ласковым не бывает… это не домашняя кошечка… древние элли;ны, кстати, очень боялись моря, особенно открытого… Это замечательно выражено в «Одиссеи»… Гомер непревзойдённый художник… Одиссей, между прочим, попал в сильный шторм именно в Ионическом море перед тем как попасть на остров феаков…
- Остров феаков?.. Это какой?..
- Точно неизвестно, но предполагают, что это современный остров Корфу или Ке;ркира, как его называли в древности…
- Корфу… слышала… мы тоже туда хотели… - взгляд Мелиссы на мгновение застыл на дальней точке горизонта, - …так что Одиссей?.. – внезапно очнулась она.
- Одиссей… нахлебался вдоволь воды ласкового Ионического моря и напоследок чуть не утоп недалеко от своего родного острова Итака, до этого избороздив всё Средиземноморье… Остров Одиссея рекомендую посетить… Прекрасные виды… ну и вообще… остров, на котором жил легендарный Одиссей… сам факт его посещения… это уже… и совсем недалеко от Кефало;нии…
- Он там жил со своей Пенелопой?..
- Да со своей верной и любимой…
- … и любимой… - взгляд Мелиссы опять улетел куда-то вдаль.
- Она его двадцать лет ждала…
- Героическая женщина, - Мелисса перевела взгляд на Дариана, - но по нынешним временам двадцать лет…
- По тем временам это было ещё больше, чем по нынешним… тогда и продолжительность жизни была гораздо короче нашей.
- Да… им не позавидуешь…
- А я вот им завидую! Они жили в суровом, но прекрасном и свободном мире… как это ни парадоксально, но у них свободы было больше, чем у нас… у них не было паспортов… идентификационных кодов… у них не было бюрократии… мы даже себе представить этого не можем… мы же живём все под электронным колпаком…
- Как бы то ни было, мы живём там, где живём, и мы не можем жить во времена Одиссея… хочется нам этого или нет…
- Без сомнения… я просто ностальгирую… просто я очень люблю древнеэллинскую культуру и её время…
- И за что же Вы её любите? – во взгляде Мелиссы искрилась неподдельная заинтересованность.
- Прежде всего за то, что это высшая культурная точка, достигнутая человечеством… В сфере поэзии, архитектуры, скульптуры и философии никто до сих пор не превзошёл древних эллинов. Пластика и красота произведений древнеэллинского искусства просто поражает своим совершенством. Даже эпоха Возрождения и девятнадцатый век не смогли подняться выше… про наш железобетонный век я молчу… Вот Вы никогда не задумывались… то есть… конечно Вы не задумывались… это я задумывался над вопросом, почему из всех человеческих культур, существовавших в истории, только в древнегреческой существовал культ обнажённого тела?.. Росписи ваз, скульптура, барельефы… везде обнажённые тела… причём они изображены естественно, без намёка на порнографию… Конечно, и в Индии изображали обнажённые тела, но там всё-таки это было как-то по другому, там всё-таки изображения все были в контексте «Кама-сутры» или религиозных мифов, связанных с Брахмалокой (индусским раем) и апсарами (небесными девами, которые в раю услаждают блаженных героев)… Но в Элладе всё по-другому… там в бытовых сценах и даже в военных сценах изображаются обнажённые люди… В отрочестве я недоумевал, глядя на древнегреческие вазы, где изображались воины с копьём, щитом, в шлеме и… без одежды… Как же они воевать-то будут голыми?!.. Ну, во-первых, их легко убить – тело-то ведь не защищено ничем, а во-вторых… это даже как-то смешно: на голове роскошный шлем с конским хвостом, с забралом… а ниже пояса… извините… срамота… тут просто не до войны как-то… Но потом я понял, что это искусство, а не жизнь. В жизни, конечно, такого быть не могло. Просто тогда я слишком непосредственно и наивно воспринимал искусство… - Дариан сделал паузу и затем продолжал. - Да, так почему же эллины везде изображали обнажённую натуру?! Да потому что это просто красиво! Древние греки были самым эстетическим народом за всю историю человечества. И сколько бы не говорили, что красота относительна, и что для каждого народа существует свои эстетические ценности, например, в японской борьбе сумо есть своя эстетика или в злобных ацтекских изображениях есть особая красота, всё это остаётся только относительными, локальными суждениями, взглядами и вкусами. Для настоящей красоты нет вкусов и взглядов… Настоящая красота абсолютна и универсальна. И те же японцы и китайцы, мексиканцы и африканцы восхищаются древнегреческим искусством, если, конечно, не руководствуются своими взбалмошными капризами и не лгут, а смотрят на вещи объективно. Непосредственность, детская чистота, пластика, благородство, пусть во многом наивный, но здоровый дух… удивительная гармония – вот критерии для определения истинной красоты. И древнеэллинское искусство полностью отвечает этим критериям. И это не моё личное мнение… это истина… те, кто не лишён чувства прекрасного, видят это, будь они хоть эскимосы, папуасы, арабы, перуанцы или жители Огненной Земли…

- На счёт скульптуры и архитектуры соглашусь, потому что это можно увидеть… а вот на счёт поэзии и философии… это надо понимать… а я в этом ничего не понимаю… - лёгкая улыбка коснулась её губ и щёк.
- Да… тут без подготовки… но всё равно… если душа полностью не погрязла в быту… она сможет оценить пластику, ритмику и величие «Одиссеи»… это доступно… Вы не читали «Одиссею»?..
- Нет.
- Почитайте… хотя бы фрагменты… это самое выдающееся поэтическое произведение всех времён и народов… я говорю без преувеличения… в ней такая естественная грация… простота… не та простота, которая хуже воровства… а та простота золотого века… какая-то открытость… благородная прямота… доверчивость… вот приезжает сын Одиссея в Спарту и у него никто не требует никаких документов… просто по одному его виду и по речи его определяют, что он благородного происхождения… и верят…
- А если бы он не оправдал их доверия?
- Они бы его просто убили…
- Жестоко…
- А лгать не жестоко?..
- Если бы за ложь всех убивали…
- Как бы на земле было легко дышать…
- А Вы, оказывается, жестокий… - глаза Мелиссы потемнели.
- Что такое жестокость?.. – Дариан пожал плечами, - никогда не понимал и не пойму почему принято жалеть преступников, лжецов, клеветников, подлецов… а вот потерпевших никто не жалеет… в суде адвокат защищает обвиняемого, но вот пострадавшего почему-то никто не защищает…
- Вы смо;трите на всё со своей колокольни…
- Я смотрю на всё с колокольни справедливости…
- А что такое справедливость?.. Пан изнасиловал нимфу Мелиссу, а затем превратил её в озеро… очень справедливо, - Мелисса саркастически улыбнулась.
- Это только одна из версий мифа… по другой версии он её не изнасиловал, а наоборот спас от преследований пьяного кентавра, а в озеро превратил, увековечив её… мифы сочиняют разные люди… что у кого в сердце…
- Ладно… оставим это… я вот что хотела спросить… выражение «панический страх» как-то относится к богу Пану?
- Да. Напрямую. Великий Пан нагонял жуткий страх на всё живое, если ему мешали отдыхать или раздражали его…
- Хм… какой он однако… И это справедливо?.. – Мелисса склонила голову набок и прищурила глаза.
- А Вам приятно будет, если среди ночи Вам позвонит какой-то пьяный балбес и начнёт нести всякую чушь?..
- Но я же не должна за это нагонять на него панический страх.
- Но Вы же и не бог Пан. У Вас несколько другой статус… – Дариан иронично поднял бровь. – К богу лесов и лугов нужно относиться почтительно и уважительно… в лесу нужно вести себя тихо, скромно, благоговейно… как в храме… потому что это и есть храм Великого Пана…
За окном простиралось безбрежное синее море. Его цвет был настолько неестественным, что казалось, будто находишься внутри картины какого-нибудь радикального фовиста* . И на этот яркий, вызывающий, дерзкий цвет хотелось смотреть бесконечно. Сплошная густая насыщенная синь, где-то далеко отчерчивающая резкой линией горизонта светло-лазоревые небеса,  создавала неповторимо-прекрасное сочетание двух колоритных стихий.
- О… скоро причал… - Дариан посмотрел на часы, - пойдёмте на палубу… картина, встающего на горизонте острова, не менее прекрасна, чем картина дикой пустынной морской глади.

Мелисса и Дариан вышли на свежий воздух и устроились в носовой части парома. Округлённые пологие вершины тёмно-зелёных кефалонийских гор плавными синусоидами поднимались из пучины морской подобно пробудившемуся глубоководному чудовищу. Их матовая чешуйчатая шершавая поверхность, покрытая сизой дымкой, создавала, как и цвет моря, ощущение некой ирреальности. Словно находишься в центре гигантского театра, а вокруг, совершенные в своей незаконченности и недоговоренности, сдержанные в своей лаконичности и вместе с тем туманные в своей романтичности, декорации. А над ними такие же нарисованные улитки-облака, выстроившиеся в ряд друг за другом. Словно вышедшие из-под кисти взбалмошного Обри Бердслея**  с барочными завитками на раковинах и рожках, они придавали всей картине ещё более гипертрофированный нереальный вид, тем больше вызывая восхищение – ведь вся эта гиперреальность была абсолютно реальной.

Ветер утих и лишь лёгкие слабые порывы его нежно развевали свободные пряди волос Мелиссы, к которым Дариану хотелось прикоснуться губами. Его взгляд, насладясь морскими и кефалонийскими пейзажами и описав полукруг, неизменно возвращался к воздушным тёмным локонам. Мелисса пристально вглядывалась в открывающуюся картину. Казалось, она забыла обо всём, перелетела стремительной чайкой на остров и, приняв образ нимфы, общалась со своими божественными подругами, силенами, сатирами, даймониями стихий и сновидений.

В одно мгновение паром превратился в триеру, носовую часть которой украшало изваяние морского козерога. Мелисса, облачённая в пурпурно-золотой гиматий,***  держалась за рог деревянного чудовища и смотрела на малахитовые волнистые горы, встающие из тёмно-сапфировых волн. Её лицо, строгое, задумчивое и отрешённое хранило тайну, к которой даже ей самой не хотелось прикасаться. Робкий ветерок, едва касаясь тёмных локонов Мелиссы, приносил Дариану ароматы сказочных офировых благовоний. Рассекаемые триерой волны, пенились, оставляя за собой бирюзово-турмалиновый искрящийся след…

Крик чайки оборвал видение…
- Вы что-то сказали?.. – Мелисса обернулась.
- Нет… это… чайка…
- Порою птицы обретают человеческий голос… - Мелисса пожала плечами.
Через четверть часа паром пришвартовался у причала, вдоль которого располагались, смело подступая к самой воде, кафе и ресторанчики.
- Может, пообедаем… - предложил Дариан.
- Спасибо… Я не голодна… и хочу в одиночестве познакомиться с островом…
- Понимаю… Вы где сняли апартаменты?
- В посёлке Каравамилос, недалеко от озера.
- Тогда нам в разные стороны… Я надеюсь…
- Я думаю, мы встретимся через несколько дней… до свидания… - и Мелисса протянула руку.
Тонкие нежные пальцы прикоснулись к ладони Дариана и едва уловимый электрический разряд пронзил всё его тело. А на смену ему пришла волна блаженной неги и покоя.
Дариан бережно, словно драгоценность из хрупкого тончайшего стекла, сжал маленькую руку Мелиссы, с трудом подавляя желание её поцеловать. Невнятный шёпот: «твоя… твоя… твоя…» прошелестел над головой… Может это просто сонная волна билась о пирс?..


*Фовисты – художники, использовавшие предельно интенсивную цветовую гамму.
**Обри Бердслей  (1872 – 1898) – английский художник-график.
***Гиматий – верхняя одежда в виде плаща, драпировавшаяся вокруг тела и одевающаяся поверх хитона.