Мелисса - 23 эвлалия -

- 23 эвлалия -

Харидем открыл глаза. Голова гудела как после сильного перепоя. Обрывки жутких сновидений, где триеры, на которых гребцами циклопы, а паруса из человеческих скальпов, летали среди облаков, а по морю мчались его кони Диомеда, лязгая огромными гранитными челюстями.
Он никак не мог понять где он находится. Совершенно незнакомое помещение… ухоженное… обстановка не простого горожанина… Харидем сел на кровати… Его стошнило… Появился долос –  угрюмый кривенький мальчик лет четырнадцати – и принялся мыть пол.
- Где я? – прохрипел Харидем.
Мальчик сделал уборку и молча удалился.
Вскоре появилась женщина средних лет, скорее всего, служанка и, поприветствовавшись, протянула Харидему пергаментный свиток.
С недоумением глядя на женщину, Харидем взял свиток и медленно его развернул.

Харидему пишет Мелисса.
Милый, я подлила тебе в вино усыпляющего настоя, тем самым избавляя тебя от совершения убийства и отправила спящего на Итаку к своим друзьям. Жди меня там. Я продам дом и твой эргастерий*  и мы уедем на Сицилию. О твоих вещах и обслуге я позабочусь.
Твоя любимая Мелисса.
Харидем только руки к небу возвёл:
- О, всеблаженные боги! Это не женщина, а богиня! И если бы её ремесло не было под покровительством Афродиты, то можно было бы сказать, что она находится под покровительством Афины.

И на дом, и на эргастерий покупатели нашлись быстро. Это и радовало и огорчало. Мелиссе не хотелось покидать Кефалонию. Здесь она чувствовала что-то родное, близкое и сокровенное. И не только чувствовала, но и знала, что это земля её далёких предков – ведь её род, как рассказывали ей родители, восходил к самому Одиссею. Куда бы она могла переселиться так это только на Итаку. Она не хотела уезжать из этих мест. Эта земля притягивала её, звала в свои нежные объятия… Это озеро… От него веяло силой, но не истребляющей и жестокой, а, напротив, защищающей и умиротворённой… и страстью… головокружительной страстью… всеохватывающим эросом… Здесь ей было так хорошо, как нигде и никогда… Но… Она не могла допустить разорения Харидема… Обречь его на мелкую и незначительную работёнку… на жалкое существование… Нет! Взять его на своё содержание? Но он бы ни за что не согласился на роль парасита. Да и она бы не хотела видеть его в этой роли. Ему нужно было переселяться на Сицилию… Но без неё он погибнет там… Он и дня без неё прожить не может… С его-то пылким характером… Он или покончит с собой или вернётся на Кефалонию и натворит тут бед… Нет, надо уезжать вместе с ним на Сицилию, как бы ей не хотелось остаться на родине Одиссея.

Мелисса проснулась задолго до рассвета и стала собираться в дорогу. Слёзы стояли в её глазах, мысли блуждали в воспоминаниях, сердце томилось и словно искало опоры… словно какие-то невидимые щупальца исходили из него и пытались обвиться о предметы только бы задержать Мелиссу здесь, не дать ей уйти… Но руки делали своё дело: приводили в порядок волосы, укладывали вещи, подготавливали к облачению одежду…

Внезапно Мелисса замерла на месте и стала истово молиться Афродите. Молитва была сбивчивой, спонтанной, но искренней и жаркой… Слёзы залили лицо Мелиссы… И ей стало легче… Мысли стали лёгкими…  Она на мгновение представила себя Ктименой, младшей сестрой Одиссея, жившей на Кефалонии. И сама удивилась подобной фантазии. «Может я раньше, в другой жизни, была ею?» – думала Мелисса, пока Ирис помогала ей обернуть строфион**  вокруг талии. «То ведают лишь вечные боги…» Поверх шафранного хитона Мелисса набросила гиматий цвета миртового листа, и калиммой***  такого же цвета покрыла голову и часть лица, чтобы прохожие на улицах не узнали её. В порт она отправилась пешком в сопровождении только преданной Ирис и одного долоса. Солнце ещё не взошло. В утренних сумерках Мелисса и её спутники, никем не замеченные, устроились в неприметной рыбацкой лодке, отправлявшейся на Итаку. И уже позже, после восхода солнца, туда же должен был отправиться корабль, гружёный имуществом Мелиссы и Харидема.

- Гомер назвал море виноцветным! Вот оно, разлившееся до горизонта вино! – Мелисса вдохнула полной грудью свежий бодрящий утренний воздух, - это утро принесёт нам новую жизнь…
- Мы забудем всё плохое, что было… - Харидем поцеловал её в щёку.
- Да…
- И да помогут нам боги!
Влюблённые принесли жертву Посейдону, и жертва была принята. Дул попутный благоприятный ветер. Для торгового корабля, на котором Мелисса и Харидем отправились к берегам Сицилии, такой ветер был подарком богов, так как на корабле не было гребцов – только один парус.
Спокойное море расстилалось ровным, слегка трепещущим в красках зари, покрывалом, словно сотканным из сновидений нереид.

- И когда-нибудь мы вновь придём на эту землю, - тихо говорила Мелисса, сжав в своих руках руку Харидема, -  как говорят ученики Орфея, и вновь встретимся друг с другом… только, наверное, мы будем совсем другими… ты будешь не скульптором, а я не гетерой… но мы будем вместе… мы найдём друг друга… ты узнаешь меня по родимому пятну на моей левой груди… когда ты увидишь его, ты сразу вспомнишь… память проснётся в тебе… мы не будем помнить о нашей этой жизни… но мы будем помнить о наших чувствах… о наших ласках… о наших взаимопроникновениях… может быть даже о наших запахах… души вечны… они любят всегда… воплощаясь в тела, они любят как и любили… мы любить будем вечно… наша любовь замкнута в нерасторжимое кольцо… мы будем уходить и приходить вновь… словно засыпать и просыпаться вновь… и мы не устанем любить… пусть кто-то устанет… кто-то забудет… воплотится камнем, утёсом, нависшим над морем… он будет созерцать море в своей неподвижности… пусть… ему так хорошо… а мы будем бесконечно воплощаться влюблёнными…

- Наши души неразлучны ни на небе, ни на земле, ни под землёй…
- Нигде… и никогда… Мойры ткут земную судьбу… боги небесную… их нити сплетают нас в единую ткань… которую невозможно разорвать и уничтожить…
Чем выше поднималось солнце, тем синее становилось море, утрачивая рассветные винные оттенки. Море – этот всевидящий глаз Посейдона – отражало бездонное спокойное небо, вбирая в свою неисследимую сущность всю его неиссякаемую глубину. Великолепные в своей суровой, открытой и торжественной красоте величественные воды обретали цвет тёмного лазурита и на них хотелось смотреть и смотреть бесконечно. Их дикая необузданная грандиозная мощь захватывала, околдовывала, окрыляла, заставляя забывать о любых мелочных чувствах и внушая только одно всепоглощающее чувство – чувство безграничной любви.


*Эргастерий – ремесленная мастерская.
**Строфион – широкая лента, заменяющая современный корсет.
***Калимма – женское головное покрывало.