Не препятствовать!

Looking back over my shoulder, я с недоумением вспоминаю многочисленные дисциплины, по которым мы держали экзамены на первых курсах мореходки. Признаюсь, немного сохранилось знаний с тех времён в моей голове. Какие-то отрывочные воспоминания, курьёзные в основном, вызвавшие в своё время всплеск чувств, даже неважно каких, положительных или отрицательных. К примеру… умножь ноль на ноль сколько угодно раз, в итоге будет ноль. А факториал нуля, тем не менее, — единица! (0!=1) Данный математический феномен до сих пор в тайне веселит мою душу! Хотя, “мёртвое” знание, не нужное в жизни.

В противоположность сказанному, знания, полученные в море на практиках, ярко отпечатались в памяти и стали жизненными установками как для меня, так и для моих однокашников. Вот одним из таких откровений я хочу поделиться с читателем. Ещё Сухомлинский В.А., выдающийся советский педагог, отмечал повышенную эффективность познавательного процесса обучаемых, если наполнить его волнующими эмоциями и вынести в натуру.

Итак, пара заметок с борта барка “Седов” — самого первого нашего выхода в море. В ту далёкую бытность, штат штурманов парусника имел удвоенную численность — по две штатные единицы на каждого помощника капитана. Практически как у библейского Ноя — каждой, не поймите буквально, твари по паре. Два старпома, один звался старшим штурманом, если не ошибаюсь, два вторых, два третьих и т.д. Сколько было первых, имею в виду помполитов, тут я боюсь ошибиться с их числом! Сиё было секретом.

Но, как известно, самый весёлый из штурманов, конечно, четвёртый. А если не весёлый, то уж точно смешной!

Один из четвёртых — самый молодой из штатных судоводителей парусника — был родом из приморской советской республики. Мы, курсанты, почему-то любили прикалываться над ним. Со своей темпераментной деловитостью он весьма часто оказывался в забавных ситуациях.

У борта — портовый танкер. Что там: бункеровка  в ночи, или мутные воды судовой канализации тот принимал в свои ёмкости? — Не важно. В темноте рубки только вахтенный штурман и пара курсантов, для которых абсолютно всё в новинку. Оживает радиотелефон “Рейд”:

— Седов, пойдём с дежурного канала. — четвёртый переключает канал, в руке трубка. Курсанты в крайней степени внимания.

— У вас на борту корица есть? Приём.

Четвёртый, вероятно услышав в вопросе национальные нотки, важно отвечает:

— Коридзе, на борту нэт! — потратив несколько упорных часов на печать судовой роли, он-то это знал наверняка.

— Корица, корица, — те повторяют вопрос.

— Я вам ещё раз говорю, Коридзе на борту нэт! Одын я тут грузин! — симплексный радиоканал разносит на всю акватории рижского порта.

Курсанты — в лёжку! И эта история мгновенно расходится между нами, двумя сотнями практикантов.

Другой четвёртый, напротив, имел весьма солидный возраст — где-то около пятидесяти. Был самым старшим среди судоводителей, даже старше капитана Алексея Борисовича Перевозчикова. В прошлом он был военмором и вот, будучи пенсионером, занимал штатную единицу четвёртого помощника капитана. Перед началом вахты всегда делал длинный, минут на пятнадцать инструктаж.

Вот первый грот заступает на вахту. Возможно, на самую-самую первую ходовую вахту. Двое на крыльях мостика, один на баке, четверо на руле, один, кажись, на корме.

— Обращаю ваше особое внимание, товарищи курсанты, на минную опасность! Мы в водах Балтики! Со времён войны могут остаться мины! Могут встречаться мины, сорванные с минрепа! Смотреть нужно внимательно! Не забывайте о диверсионной опасности! Недалеко враждебные воды Швеции, страны НАТО! Сложная навигационная обстановка, район интенсивного судоходства никак… Льды балтийские коварны в июне! И т.д. и т.п. Смотреть в оба, в общем…, — в таком примерно духе, “коротенечко” вещал пожилой четвёртый.

Курсанты сонно хлопали глазами, заступая на предутреннюю вахту, и штурман удалился в штурманскую и что-то там сосредоточенно чертил и писал все четыре часа. На мосту находился старпом. Капитан Перевозчиков тоже имел обыкновение долгими часами стоять у планширя и вглядываться вдаль.

Курсанты менялись каждый час. Пришёл час Андрейке идти на бак вперёдсмотрящим. Рядом с судовым колоколом, который там ему в помощь, репетовать склянки каждые пол часа; а как завидит помеху, то: по курсу — три одиночных удара, справа по борту — один удар, слева — два. И случилось ему отличиться — в предрассветной тьме разглядеть бревно среди волн. Отбил один удар. Рулевой у штурвалов, как положено, отрепетовал рындой. Всё сделано правильно, но сердце, сердце Андрея не спокойно! Решил он доложить на мостик самолично, удостовериться, что его труд не прошёл даром. Рысцой с бака на мостик! Поднялся по трапу с начищенными до блеска медными поручнями, там наверху рубка, в которой находился старший штурман, застывший у иллюминатора.

— Курсовой угол 20 правого борта, дистанция 50 метров плывёт бревно! — обстоятельно, громко и максимально точно доложил Андрейка. Его товарищи с крыльев мостика подтянулись к центру. Им интересно — что за движуха?

Старший штурман отвечать не торопился. Скорее всего, подбирал слова, чтоб подчеркнуть исключительную необходимость полученного доклада. Наконец, собравшись, в поддержку заданного патетического тона, также деловито и громко скомандовал:

— Не препятствовать!

Тогда, сорок лет назад, и самому Андрею и Вове, который наблюдал описанную сцену с крыла мостика, потребовалось некоторое время, чтоб прочувствовать эту судоводительскую мудрость. Нынче, и Андрей Алексеевич и Владимир Юрьевич имеют обыкновение смачно повторять её в определённых жизненных ситуациях: “Если плывёт бревно, ему не препятствовать!”


21 февраля 2023 года.