Как излечиться от влюблюнности

        Я была совсем юной, и как мне тогда казалось, была серьезно влюблена.
Лето близилось к концу, уже август на горизонте времени призывно махал желтыми листьями, обещая в недалеком будущем затяжные дожди и холода.
Макс был художником, жил и работал в своей мастерской в живописном месте в горах, известном своими горнолыжными трассами, сверкающим на солнце снегом и временным в своей беззаботности счастьем, всегда таким многообещающим, для многих волшебным, но почти всегда кратковременным.
Очарованная своим новым состоянием именно той невыносимой легкости бытия, что движет влюблёнными юными девами, и временно забыв о сложностях быта, я вычеркнула из своей жизни все постороннее, не имеющее отношение к новому для меня состоянию - полета над бренностью обычной жизни. Я просто захлебнулась внезапно обрушившимся на меня счастьем! Он позвал меня, я бросила все и всех и вскоре приземлилась в аэропорту Минеральных Вод, откуда в разные стороны, города и веси Северного Кавказа вели дороги вдоль небольших, но быстрых рек по ущельям, мимо высоких гор, минуя самобытные селения и курортные места.   
Мой избранник пригласил меня на открытие нового большого проекта - отеля, в оформлении которого он принимал активное участие, а объект был определенной направленности. ЦК ВЛКСМ вложил немалые средства в строительство, использовав последние достижения науки и технические возможности того времени - середины 70-х гг, все было необычайно интересно и ново! Дизайнерские решения и художественное оформление отеля взяла на себя группа молодых и перспективных архитекторов и художников, их творческие идеи наконец-то были воплощены в реальность, и открытие стало большим и ярким событием. Празднование было закрытым,  приглашения были отправлены избранному числу лиц. Но каких!
Вся мишура празднований и избранное общество мне не были интересны, цель у меня была одна - просто побыть рядом с предметом моего восхищения. С работы мне удалось вырваться с большим трудом. И уже в следующий за выходными понедельник я пообещала начальству быть в издательстве, тем более, что уже была назначена встреча с автором, сильно именитым и вечно занятым, известным своим несносным характером. В моем распоряжении было только три дня вместе с дорогой.
      Я спустилась по трапу самолета в Минводах и запорхала, как бабочка, едва касаясь ногами земли; моя набитая вещами сумка не казалась мне тяжелой, все двери сами распахивались передо мной. И вообще, все складывалось так легко и удачно, что я, довольная стечением обстоятельств,  выбрала для себя самый удобный вид транспорта до конечного места моего путешествия. Решила ехать на автобусе - четыре часа в прохладе комфортного салона смотреть в окно или сладко поспать. Но вдруг из стоящей рядом машины ко мне подошел парень и спросил, куда мне ехать. Я назвала пункт моего назначения. Он спросил, а кого я там знаю. Я ответила. Парень воодушевился, имя Макса сыграло решающую роль, мне льстило, что его знают, я дала себя уговорить - ехать с ним в машине и почему-то бесплатно, видимо, из большого уважения к названному мной имени. Я, пребывая в радостном возбуждении от будущей встречи с моим женихом, сейчас
любила всех вокруг! Все мне казались милыми, добрыми и хорошими людьми. Быстро бросив сумку в багажник, я нырнула в машину. Половину дороги парень пел дифирамбы моему жениху, говорил, как его уважают все за талант, за прекрасный характер, а его спортивные достижения - это просто достояние всей страны! Он рассказывал о статьях в газетах и журналах о его выставках, об отношении к нему окружающих, о деньгах, которые все занимают у него и не всегда отдают, о его неземной щедрости - в общем, мой избранник оказался известной личностью в отдельно взятом месте . Уже вяло реагируя на восторги парня за рулем, от усталости и болтовни парня меня сморило, я уронила голову на изголовье сиденья, и уже засыпая, еще долго слушала сквозь сон восторженные рассказы о многочисленных заслугах моего жениха. Засыпала и думала:
       - Как же мне повезло! Мой Макс - самый лучший!

         Дорога вела вдоль ущелья, проснулась я как раз в том месте, где когда-то, несколько лет назад, чуть было не погибла с друзьями. Крутой поворот на дороге в народе назывался - " Я люблю тебя жизнь". Следуюший за ним поворот назывался - "Я  люблю тебя снова и снова". Эти два поворота были весьма коварны, с одной стороны - отвесная скала, разъехаться двум машинам на узкой дороге было сложно, только на малой скорости, с другой стороны вниз уходило глубокое ущелье.  Дорога  резко поворачивала за скалу.
Когда-то впервые оказавшись с друзьями в этих местах, мы бежали из скучной и неуютной Теберды в самое известное в те времена место - в Домбай. По краю ущелья дорога вела в гору, а конечная точка нашего путешествия находилась на высоте более 1600 метров над уровнем моря, где, собственно, она и заканчивалась, дальше были только величественные вершины Домбай-Ульгена, Пика Ине и сложные перевалы. С вершины горы Муса-Ачитара, у подножия которой в маленькой котловине и находился уютный горнолыжный курорт Домбай, в ясную погоду можно было увидеть Эльбрус. Хотя последняя очередь канатной дороги ещё не была достроена, всё же при огромном желании с лыжами на плече, обладая хорошей физической формой, можно было преодолеть километр склона горы Муса-Ачитара почти в 45 градусов и наконец-то увидеть двуглавую вершину величавого Эльбруса.  Зато спуск вниз по девственному снегу был сравним лишь с полётом на дельтаплане!
      А тогда наша машина резко остановилась, мы ничего не поняли и переглянулись, а грузовичок тем временем медленно покатился назад... Наш друг Виталик начал стучать кулаком в кабину водителя, и громко кричать
       - Эй! Что случилось!? В чем дело!?

Водитель молчал... Деваться из машины нам было некуда, вариантов было два - либо прыгать под колеса, либо положиться на судьбу... Мы выбрали второе. Машина была небольшой, крытой брезентом со всех сторон, кроме задней части. Мы сидели спиной к водителю и тревожно  смотрели назад, то есть уже вперед, прекрасно осознавая, что шансов остаться в живых у нас мало. Грузовичок набирал скорость, тревога ушла и мы уже обреченно смотрели на приближающийся резкий поворот, понимая, что там нас ждет полный кошмар... Неуправляемая машина просто не сможет совершить маневр, благополучно войти в поворот, а значит мы улетим в ушелье... Мысленно мы  прощались с жизнью. Как вдруг грузовичок с грохотом воткнулся в огромные валуны, лежащие на краю обрыва в ущелье.  Мы сидели на перекладине, Виталик поддерживал нас обеих, но от  столкновения заднего борта и колес о валуны ударной волной нас резко опрокинуло назад, внезапно я получила удар под глаз тяжелым ботинком Виталика на толстой подошве. Из глаз посыпались искры и острая боль пронзила голову. Машина остановилась, мы были спасены! Скорее всего местный водитель знал о камнях и виртуозно справился с поставленной задачей - спасти нас и машину. Он мог выпрыгнуть, бросить нас, но остался в машине. Виталик медленно и аккуратно, чтобы не свалиться, спустился из кузова, заглянул  в ущелье, присвистнул, обошел машину и увидел водителя... Белый как полотно, он сидел в полном ступоре в своей кабине, не шевелясь. Оказалось, что у машины отказали тормоза.
Мы были совсем молоды,  сильный страх и паника еще были неведомы нам, а все повороты судьбы мы воспринимали как новые приключения. Потому мы быстро пришли в себя, и эмоционально обсуждая ситуацию и уже веселясь, решили три километра идти пешком до поселка, оставив лыжи и вещи в покореженном и без тормозов грузовичке. Напуганный водитель пообещал все доставить в целости и сохранности к вечеру. Мы поблагодарили его, Виталик пожал ему руку, но все же напомнил - не забывать о тормозах! Подбитый мой глаз распух, красное с синим пятно заливало глаз, я приложила снег, а Виталик вокруг меня суетился, рассыпаясь в извинениях, это была ерунда - главное, мы были живы, почти невредимы, и нас ждали впереди новые приключения в таком невероятно красивом месте! Нам не терпелось быстрее добраться до гостиницы, потом до канатки и выйти с лыжами на склон.
 Наш друг Виталик, понимая свою вину в происхождении моего синяка под глазом, быстро разместил нас в гостинице, сам вскоре изчез, но вскоре вернулся с набором аптечных средств и косметических ухищрений, после чего насильно усадил меня в кресло и долго колдовал над моим подбитым глазом. Я сопротивлялась, мне хотелось полежать, а он настаивал на выходе в люди. Я посмотрелась в зеркало - следов отека и синяка под глазом после его манипуляций не стало видно. Он нацепил мне модные в то время огромные солнечные очки, совсем закрывшие пол-лица, и мы спустились в ресторан обедать. Я так и сидела в  очках, с трудом выковыривая из тарелки что-то съедобное - в солнечных очках, признаюсь, делать это было не совсем удобно да и люди вокруг подозрительно на меня поглядывали.
     Все это было уже в прошлом, но тот первый приезд в потрясающей красоты новое для нас место, лучшее в то время и для катания на лыжах в Советском Союзе, и замечательное своей атмосферой общения и новыми знакомствами с интересными людьми, созерцанием суровой и в то же время благосклонной к нам природой, остался надолго в нашей памяти. Жаль, но Виталик должен был нас с подругой вскоре покинуть - неотложные  дела ждали его в Москве, он не хотел нас оставлять одних, так как считал, что за нами, еще совсем молодыми девчонками, требуется присмотр. И в силу своего своеобразного характера он решил, что должен подстраховать нас - обеспечить нам общение с интересными интеллигентными людьми. Только их он считал серьезными и ответственными. Пусть помогут нам, скромным и  худеньким девчонкам, таскать тяжелые лыжи, а еще присмотрят за нами на канатной дороге, на склоне и не дадут нам скучать по вечерам. Мы возражали, сопротивлялись, но Виталик был крайне серьезен и неподкупен. После его отьезда у нас с Ленкой началась веселая жизнь: при выходе из гостиницы нас ждал Ян Гржимек,  профессор энтомолог из Чехии, в смешной шапке с помпоном,  у канатной дороги наши лыжи подхватывал другой профессор, математик из Франции - Леон Матье, тоже смешной и похожий на Луи Де Фюнеса, а лучше бы он был похож на Алена Делона!  А на склоне  нас сторожил уже следующий профессор, уже биолог по имени  Макс Хофер, вроде он был из Австрии.  Неуклюжий увалень в  очках, толстый, но легкий и виртуозный на склоне ... Мы с Ленкой были в ужасе - где наш Виталик раздобыл столько профессоров? Все они были в соответствущем возрасте - от 45 и старше. Тогда они все казались нам жутко старыми и смешными, мы путались в их именах, все они неплохо говорили по-русски, пусть с акцентом, но вполне сносно. Все страстно любили Россию, бывали по делам и часто просто путешествовали по нашей огромной стране. Один из них с восторгом нам сообщил, что ни одна другая страна в мире по географическому расположению не сравнится с с Россией! Мы были горды этим, кивали головой, но "папочки" на отдыхе нам были не нужны! Конечно, мы общались, разговаривали, даже были пару раз с ними в ресторане или баре, все они были интереснейшими людьми, относились к нам по-отечески нежно, не пытались ухаживать, даже между собой в итоге перезнакомились, но мы всегда незаметно удирали от них, потом снова сталкивались где-то, смущенно улыбались и снова, опустив горнолыжные очки и оттолкнувшись палками, срывались с места, лавировали по склону, а они кричали нам, махали руками, просили их подождать, мы терялись из виду, со смехом и юношеским задором, ускользали от их попыток нас опекать. Вечером каждый из них старался заказать столик в ресторане или купить билеты в кино, ждали нас, звали прогуляться, но мы всегда находили уважительные причины для отказов, а между собой грозились устроить Виталику "сладкую жизнь" в Москве за его проделки. Он был нам просто хорошим другом, конечно, волновался за нас, но мы были уже совершеннолетними взрослыми девицами, такое вмешательство в нашу жизнь и личное пространство веселило нас и раздражало одновременно. Опека надоела нам, и мы решили пошутить над нашими профессорами -  всем им одновременно назначили свидание в одном месте, в один и тот же час, за одним столиком в ресторане! Когда они поняли, что мы их собрали вместе, сначала они надулись, потом рассмеялись, и в результате стали общаться, а нас оставили в относительном покое. Мы с Ленкой были довольны, и жизнь наша наладилась.
Еще несколько раз уже позже мы с подругой вновь приезжали сюда покататься из Москвы, и именно здесь на склоне  я встретила того, к кому теперь неслась на крыльях любви...

       Открытие гостиницы было пафосным, сновали журналисты, увешанные камерами, было много медийных лиц, артистов, но мне было скучно, хотелось побыть наедине с моим Максом - три дня пройдут быстро и мы не успеем наговориться. Правда, он должен был через месяц приехать ко мне в Москву, он давно настаивал на подаче заявления в ЗАГС. Нам никак  не удавалось побыть вместе, кто-то все время его уводил от меня, брали интервью, расспрашивали подробности о его жизни, успехах в спорте (Макс был мастером спорта по всем видам спорта! Конечно, это шутка, но близкая к правде), выставках, хвалили его картины, а красивые девушки ему улыбались и противно  флиртовали с ним. Преувеличенное внимание к персоне моего жениха меня уже несколько бесило, но я не выказывала ему своего недовольства. Внутренний голос заглушить было невозможно, и он возмущался во мне:
      - Какого черта я притащилась сюда из Москвы, бросила все свои дела, работу,  чтобы наблюдать со стороны его общение со всеми, кроме меня?!
Только поздним вечером после всех мероприятий мы оставались одни и только тогда наконец могли молча посидеть рядом, поговорить, пообниматься, построить планы на будущее и просто помечтать. Время пронеслось быстро, и вот уже завтра мне нужно уезжать.
Но улететь в Москву оказалось проблематично.
Я так рвалась из Москвы к Максу, что не подумала об обратном билете на самолет - мне его просто не удалось купить. Оказалось, что аэропорт в Минводах после моего прилета сразу закрылся на ремонт. И улететь обратно можно будет только из Нальчика.
 Беспечная молодость! Мне и в голову не пришло, что перед 1-м сентября билеты на самолет до Москвы становятся острым дефицитом! И купить быстро, тем более в день вылета, будет нереально.  Тогда я относилась к этому легко, на что-то надеялась, совершенно не представляя, что это такое - аэропорт в Нальчике... А Макс об этом не мог не знать... Скорее всего, он просто забыл об этом.

Настал день отъезда. Мой любимый с гордым видом раздобыл мне официальное письмо с печатью и подписью руководства, что я журналистка и мне требуется билет до Москвы на определенную дату. Потом вдруг засуетился и вспомнил, что ему срочно нужно уехать по делам, так что до определенного места мы доедем на автобусе или попутной машине вместе, он выйдет раньше, а до Нальчика я уже поеду одна. Ситуация была пренеприятная. Мне было обидно. Я с деланой бодростью согласилась, уверив его, что провожать меня и не надо вовсе, его дела  гораздо важнее моих проводов, а я вполне самостоятельная, доберусь до аэропорта сама. Так все и получилось: он вышел раньше в Черкесске, мы распрощались у автобуса, водитель меня торопил, я довольно вяло  обняла моего возлюбленного и прыгнула в автобус. Удивленный Макс долго махал мне рукой, посылал воздушные поцелуи,
и вскоре его фигура превратилась в маленькую точку и расстаяла в придорожной пыли для меня ... навсегда.
       Темнело со скоростью света. За окном мелькали огни фонарей, фары встречных машин обжигали ярким светом, практически ничего не было уже видно. В горах и предгорьях обычно быстро темнеет. Через три часа, ближе к девяти часам вечера, автобус еле дотянулся до Начальчикского аэропорта, и я вышла. Но не сразу поняла, где я оказалась...  Чистое поле, а вокруг пустота, никаких строений... Я искала глазами здание аэропорта, к каким я привыкла в больших городах, ведь оно должно же быть комфортным и хорошо освещенным, обязательно с почтой, кафе и туалетом. Но увы - никакого здания не было. Напротив меня в темноте вырисовывалось единственное, совсем не похожее на здание строение - оштукатуренный в начале века барак.  Я огляделась: горели костры, вокруг которых усатые люди в кепках-аэродромах лихо отплясывали лезгинку, сверкая глазами, в зубах одного плясавшего что-то сверкнуло, я пригляделась, это оказался кинжал. Люди стояли у костров, одни шумно обсуждали что-то, даже  ругались, другие сидели на траве за трапезой. Я смотрела во все глаза, людей было так много, но было непонятно, зачем они все здесь собрались! Они стояли, другие лежали на траве, плясали, ужинали и тут же поблизости справляли нужду - в кустах по-соседству. Вдруг  раздался истошный вопль:
      - Помогите! Ограбили!
Один человек бежал, другой его пытался, догнать.
Но на помощь никто не бросился.
Я обратилась к усатому обладателю кепки-аэродрома:
      - Скажите пожалуйста, а где здесь здание аэропорта?

Человек кивнул на одноэтажное здание, ухмыльнулся, и бурно жестикулируя руками, ответил:

      - Дэвушка, что тебе надо? Ты что тут забил? Домой иди, домой! Где твой мама? Давай я тэбя провожу к нэму! А лучше замуж выходи за мэня! Раз ты бэз мамы!

И блеснув золотыми зубами, громко загоготал.

Я вежливо сказала спасибо, с опаской глянула на него и вошла в одноэтажное облупленное здание аэропорта. Яркий свет ударил в глаза, я увидела стойки, а за ними женщин в форме. На стене висело электронное табло с номерами рейсов. Народ толпился у стоек, все кричали, что-то спрашивали, общий гул перекрывал говорящего в микрофон диктора, объявлявшего регистрацию и посадку на рейс. Я растерялась. На мой вопрос:
     - А где можно купить билет?
Мне ответили:
     - Детка, билетов нет. Но многие с билетами не могут на рейс попасть, улететь невозможно! В Минводах аэропорт закрыт, все сюда кинулись, атакуют стойки, бардак полный, даже милиция не помогает! А тебе билет...

И все поняла -  здесь в этом забытом богом месте я и  останусь теперь жить навсегда, спать буду на земле, в туалет буду ходить в кусты, есть траву, а пузатые дядьки с усами скоро будут вокруг меня плясать свою лезгинку...
Я не сдавалась, решила попробовать с письмом от руководства в руках протиснуться к стойке,  отстоять свое право на приобретение билета, меня тут же с силой оттолкнули, оттеснили к стене. Две попытки закончились ничем, слезы полились ручьем, я надвинула капюшон куртки поглубже на глаза, спрятала лицо, села на сумку и стала громко рыдать...

Нервы мои не выдержали, мне стало страшно - завтра я не выйду на работу, будет скандал и меня уволят! Я вообще не понимала:  - Где я? Зачем я здесь и как оказалась. Зачем я вообще прилетела?! Мне резко захотелось домой, к маме, слезы лились так яростно, заливая мои руки, голова болела, от страха мне казалось, что у меня жар. Я впервые оказалась в такой ситуации - в чужом городе, без помощи, с деньгами, но без возможности купить билет и улететь обратно в Москву! А главное - я совершенно одна. Кто-то уже пытался вытащить из под меня сумку, но я крепко  вцепилась в нее, как за последнюю соломенку, потом подошла цыганка в ярких юбках, почуяв добычу, но я уже не поднимала голову, просто не реагировала ни на что, думая о том, что Макс, не должен был отпускать меня сюда одну... Оправдывать мне его сейчас не хотелось, было обидно до слез... И замуж выходить расхотелось, причем совсем. Я хотела только в Москву, к своей маме! Мне вспомнилось все, что говорила мама, как просила меня не торопиться с решением выйти замуж за Макса, подумать как следует, разобраться и в нем, и в себе. Я, московская барышня, выросшая в хороших условиях, избалованная хорошим отношением, чувствовала себя теперь одинокой и несчастной, брошенной на произвол судьбы. С мыслями о моем жестоком одиночестве я сидела на сумке в грязном заплеванном зале ожидания, со стороны похожая на несчастного растрепанного воробушка. Странно, но одновременно хотелось и в туалет, и пить.
       Я жалела себя. И злилась на свою дурацкую влюбленность.
       Диктор объявил о регистрации рейса на Москву в 23 часа. Следующий рейс в Москву должен быть в 23 ч30 мин. И до утра следующего дня больше не будет ни одного рейса...
Слезы хлынули снова, я находилась в затуманенном обморочном состоянии, но мозг усиленно работал, пытаясь найти варианты отъезда. О Максе я уже не думала вообще. Удивительным образом он исчез теперь из моей жизни.
Вдруг я почувствовала прикосновение руки к плечу, подняла голову, готовая дать отпор, но глаза человека, нагнувшегося ко мне, были полны сочувствия да и вся внешность его располагала к общению. Мужчина лет 30 обратился ко мне:
      - Девочка, тебе плохо? Что случилось? Тебе нужна помощь?
Слезы снова градом полились, заикаясь, я ответила ему с трудом:
      - Мне очень надо в Москву, к моей маме!
Про маму - это было очень смешно, но в моем состоянии обреченности и ужаса, я, видимо, иначе выразиться не могла.
      - Ты совсем одна? А где же твои родители, как так получилось, что тебя одну оставили?
Я всегда выглядела слишком юно, меня это всегда раздражало, мне и раньше с трудом давали мой возраст, видимо и он решил, что я совсем еще девочка, лет 15-ти. Он гладил меня по голове, поправлял мои растрепанные волосы, вытирал слезы и нос, а я тем временем, несмотря на мои "страдания" с интересом рассматривала его. Стройный и высокий, с хорошим добрым лицом, умными ясными глазами, он явно выделялся из толпы. Он представился:
     - Я - Сергей Николавич, астрофизик. Был по делам в Архызе, лечу в Москву. А как тебя зовут, детка?

Ну это уже слишком! Детка... Я подумала и решила, не буду разочаровывать Сергея Николаевича, пожалуй, побуду в образе беспомощной девочки.
     - Меня зовут Аня, мне очень нужно срочно в Москву, у меня там мама и она ужасно переживает, я даже позвонить не могу ей, почта не работает! Что мне делать?

И снова зарыдала.
Сергей Николаевич приподнял меня за локоть, сумку взял в руки и велел идти за ним.
      - Сейчас что-нибудь придумаем, подожди здесь, Аня, я тебе помогу.

Он отошел, лавируя между людьми, ловко пробрался как можно ближе к стойке, быстро переговорил с женщиной в форме и вернулся обратно.
      - Все в порядке, Аня, сейчас ты пролезешь под стойкой, я передам тебе сумку, дама, с которой я говорил, поможет тебе, скажет, что дальше делать. Иди смело вперед, ничего не бойся, потом я тебя найду! Я лечу 23-х часовым рейсом.

Я смотрела на него влажными от слез глазами с такой благодарностью, что от жалости к себе, мне снова захотелось рыдать. Но рыдать сейчас было нельзя, нужно было действовать. И я пошла вперед. Там, где он мне сказал, я легко пролезла под стойкой, женщина в форме смотрела на меня еще более сочувственными глазами, почти как на умирающую, уж не знаю, что сказал ей мой спаситель, потом она гаркнула во все горло на возмутившуюся толпу, чтобы не орали, а мне шепнула на ухо:
     - Выходи во-он в ту дверь, там летное поле. Сумку пока оставь здесь. Тебе нужно идти направо, там найдешь самолет с бортовым номером...., спроси Галю, это стюардесса, скажи ей - Тамара прислала, они тебя пристроят, а потом вернешься за сумкой. Ну, с богом! Не плачь, деточка, все хорошо будет.

И она легонько подтолкнула меня к двери. Переполненная благодарностью к доброй понимающей женщине, я чувствовала себя преступницей, обманувшей хороших людей.
Я вышла на летное поле. В туманной темноте с трудом просматривались грозные остовы самолетов с погашенными огнями, летное поле было огромным - без конца и края, и я не представляла, как мне найти нужный мне борт. Слезы мои высохли, я внутренне сосредоточилась, собрала всю оставшуюся волю в кулак и по пустынному полю среди густого тумана и молчаливых силуэтов самолётов бесстрашно двинулась вперед! Бродила я минут десять, пока не нашла нужный борт. Все сделала так, как сказала мне Тамара. Но стюардесса Галя, сочувственно на меня посмотрела и сказала:
      - Ох, что же делать, наш командир сегодня не в духе, боюсь откажет!
Она меня оставила на земле, сама поднялась по трапу и через минуту вернулась:
     - Отказал. Бывает и у него такое. Но ты не переживай. Иди во-он туда, видишь ещё борт стоит, там точно возьмут, хороший у них командир, не откажет!

Я поблагодарила Галю и пошла в сторону другого самолета,  еле заметного в густом тумане.
Командир второго борта мне не отказал. Теперь мне нужно было забрать сумку у Тамары, хотя я уже готова была и без вещей улететь, но там были деньги и паспорт. Мне повезло, когда я возвращалась к бараку-зданию аэропорта, меня догнал маленький автокар, человек за рулем посадил меня на место для чемоданов и довез  до хибары аэропорта, а потом  и обратно к самолету. Мне снова ужасно везло. Мир был полон прекрасных и добрых людей!
      Две милые стюардессы встретили меня очень по-доброму, провели в багажное отделение, где устроили среди множества чемоданов, накрыли двумя пледами с головой, в руки сунули мне сладкую грушу. Потом спросили, что я за важная птица такая, раз по рации передали с первого борта, что ждут меня там, даже требуют вернуть. Командир передумал! Но теперь уже наш командир отказался возвращать меня. Не отдаст! Оказывается, я им и самим нужна! Я, конечно, не чемодан какой-нибудь, чтобы таскать меня туда-сюда, черт возьми, но все равно приятно! Вот как бывает...

Последнее, что я помню, судорожно вздыхая и нервно всхлипывая, я впилась  в сочную грушу, на душе стало так хорошо и спокойно, все волнения улеглись. И я, устроившись на жестких чемоданах, которые мне казались удобнее самой мягкой перины, замученная событиями сложного дня, провалилась в глубокий сон...
     Очнулась я уже в Москве. Разбудили меня с трудом, от холода меня трясло, я ничего не понимала - где я, и зачем меня будят. Опомнившись, я вскочила с чемоданов, схватила свою сумку, тепло поблагодарила двух милых бортпроводниц, спустилась вместе с другими пассажирами по трапу, а потом села в автобус.

Я снова была в Москве! Счастье наполнило каждую клеточку моего сердца и мозга,  мне так повезло с добрыми и понимающими людьми! Это было невероятно! Я сама не могла поверить во все случившееся!
Наверное, я очень везучая, - подумала я.
Внуково встретило меня сюрпризом: у огромных стекляных дверей меня ждал Сергей Николаевич. Он подхватил мою сумку, взял меня за руку и повел к стоянке такси. Странно, но смотрел он меня теперь уже по-другому, как-то не так, подозрительно, что-ли.
Говорили о разном, он о своей работе в институте, о телескопе в Архызе, что часто бывает там в командировках. Потом спросил, чем я занимаюсь. Я ответила. Он даже не удивился, а скорее обрадовался. Я смущенно смотрела на этого человека, почему-то мне казалось, что я давно его знаю, с ним было легко и спокойно, как-то радостно даже. Мне захотелось объяснить ему, где я была и почему оказалась в такой ситуации, но он остановил меня:
     - Сейчас я отвезу тебя домой, к твоей МАМЕ! Ты оставишь мне свой телефон, а потом мы встретимся и обо всем поговорим. Нам же много есть о чем поговорить, верно, детка?
Он сделал акцент на слове "мама", но я поняла, отчего это.
 
Я засмущалась, потом кивнула, и мы оба рассмеялись. Прикидываться маленькой и слабой обычно было не в моих правилах, наоборот -  это меня всегда раздражало. Ну что делать, это же Сергей Николаевич не смог пройти равнодушно мимо, а при чем здесь я?
   
      Прошло несколько лет.
С Сергеем Николаевичем, теперь уже для меня Сержем, по вечерам мы часто сидим у нашего камина с бокалом вина, болтаем о разных милых вещах и вспоминаем аэропорт в Начальчике, благодаря которому мы встретились.
Наш лабрадор Мушкет лежит у наших ног, а когда мы шутливо повышаем голос, он, пацифист и миротворец, вскидывает на нас глаза, давая понять нам - ссориться категорически нельзя! Гоша и Маша, наши  близнецы, в это время уже сладко спят и видят веселые сны...
Кстати, мой Серж тоже оказался большим любителем горных лыж, чему я оказалась несказанно рада. И часто все вместе на Новый год мы удираем из Москвы покататься на лыжах. Теперь у нас появилась замечательная идея - а не заглянуть ли нам в аэропорт в Нальчике?!