2. Филиппа Миллер

«NAMIDA SAE MISENAI JANOME NO KASA HITOTSU»

    Жить мне осталось несколько месяцев, поэтому каждый свой день я проводила, веселясь до упаду, чтобы когда придет мой срок, покинуть сию планету sans regrets. Мама, узнав о том, что я приняла решение стать донором и подарить Питеру mon coeur - в прямом, а не переносном смысле, конечно, расплакалась и предприняла вялую попытку меня отговорить, но я чувствовала: в глубине души она меня поддерживает, потому что мой младший брат, родившийся с пороком сердца, заслуживал шанса на спасение, и только я как близкая родственница могла предоставить жизненно необходимый орган, потому что из-за редкой группы крови и проблем с иммунной систкмой высока вероятность того, что организм двенадцатилетнего мальчика отторгнет пересаженное от постороннего человека heart, а мое приживется с вероятностью в восемьдесят процентов.
    Of course, мне пришлось пройти множество собеседований в психиатрической лечебнице, доказывая специалистам, что Филиппа Миллер пребывает в жестокой депрессии и жаждет получить направление на эвтаназию, дабы пожертвовать corazon умирающему брату. Перелопатив кучу книг, я, смею полагать, вполне достоверно изобразила апатичную, вялую особу, утратившую sense of life и, получив от суровой мисс Бэрримор нужную мне бумажку с подписью, примчалась домой и радостно заявила готовящей обед матери, что ее сын поправится и проживет долгую жизнь.
    Возможно, кто-то сочтет меня смелой и безрассудной, однако попрошу не горячиться с выводами. To my mind, желание избежать неминуемой боли в случает смерти любимого брата и принесение себя в жертву - признак трусости, ибо по-настоящему сильный представитель homo sapiens, преодолев все препятствия, возникшие на пути, достойно примет все удары судьбы и не сломается, а дойдет до конечной точки, а я, предвидя весь тот ад, который захлестнет нас с матерью after Peter’s death, предпочла избежать уготованной госпожой Destiny участи и поменяться с hermano местами, присвоить себе лавры героини и отойти в царство теней, бросив близких людей корчиться в неимоверных страданиях. Так что, смею заверить, Филиппа - та еще эгоитка, думающая в первую очередь о себе, поэтому мне было до тошноты неудобно смотреть в полные отчаяния и благодарности глаза миссис Миллер, понимая, что для меня все скоро закончится, а ей придется приложить немало усилий, дабы поставить на ноги единственного сына, и я очень хочу верить, что стремительно идущий на поправку Питти утешит горюющую по мне Франческу.
    Когда мой братик только появился на свет, мне исполнилось десять, и я не без удовольствия нянчилась с новорожденным, и я не без удовольствия нянчилась с новорожденным, размахивая перед сморщенным личиком готовящегося заплакать карапуза погремушками, вскакивая по ночам на пронзительный рев малютки и обмирая от всепоглощающей нежности всякий раз, когда крохотные розовые кулачочки сжимали мой указательный палец. Я носилась с Питером как наседка, чуть ли не запрещая maman мешать мне проводить время с baby, наслаждаясь часами краденого материнства, потому что, как и любая среднестатистическая гомериканская девочка, я хотела вырасти, выйти замуж, родить ребенка, а благодаря Франческе можно было не дожидаться своего совершеннолетия и прица на белом коне, - практически отобрав у миссис Миллер младенца, я проводила с ним свободное от учебы time, жертвовала сном и собственными потребностями, that’s why первым словом, которое пролепетал двухлетний пацаненок с огромными как у совенка глазами, стало не «мама», а «сестричка».
    Лет до пяти брат чувствовал себя замечательно, - с аппетитом поглощал пюре, которым я его кормила четыре раза в день, а затем случился первый приступ, и я, не смея вздохнуть, стояла у дальней стены, прижимаясь лопатками к ее холодной шершавой поверхности и понимала, что если попытаюсь сделать хотя бы шаг, то просто рухну на пол и рассыплюсь на десятки частиц как башня из кубиков. Не утруждая себя элементарными правилами этикета, кардиолог жестко сообщил нам, что если Питер доживет до пятнадцатилетия - это будет самым настоящим чудом, ибо неисправное corazon может дать сбой в любой момент, и нужно морально готовиться к худшему.
    Отец, устав от атмосферы безысходности, которая пустила корни в нашей опустевшей квартире, непривычно тихой без детского смеха, закрутил роман со своей секретаршей и бросил нас. Разумеется, daddy исправно приносил алименты и даже пытался играть роль воскресного папы, задаривая меня дорогущими игрушками, но я, швыряя на ковер принесенные бесчувственным подонком дары, кричала, что никогда не прощу предателя.
    - Убирайся к черту на рога, мудак конченный, - шипела я, жалея, что воспитание не позволяет мне вцепиться ногтями в постную физиономию лощенного типа. - Иди и трахай свою Алевтиночку, сукин ты сын!
    Я ненавидела Эрвина так сильно, что, казалось, еще чуть-чуть, с утрачу полностью контроль, а очнувшись, обнаружу себя, возвышающуюся над еще теплым трупом отца, которого my dark side в порыве ярости растерзала голыми руками, но, к счастью, после пары истерик father перестал делать вид, что ему не наплевать на нас. Большая часть бюджета уходила на препараты, поддерживающие vita находящегося под неусыпным контролем врачей Питти. Мама, работавшая менеджером в салоне красоты, прошла краткие курсы и получила лицензию стилиста, потому что денег, откровенно говоря, ни на что не хватало, а лекарства в большинстве своем стоили как крыло самолета. Нам пришлось заложить все украшения, в том числе и передававшиеся из поколения в поколение серьги с крупными бриллиантами. Every morning я, завтракая подгоревшими панкейками, бежала в школу, а затем до позднего вечера назодилась в палате Питера, читая ему сказки про отважных гномов, что спасли прекрасную принцессу, и когда волшебство злой ведьмы рассеялось, оказалось, что они - рыцари, превращенные в карликов за излишнюю самонадеянность строгой, но справедливой чародейкой.
    - А что со мной произойдет post mortem? - вопрошал мой славный brother, уже смирившейся с уготованной ему участью. - Я сделаюсь призраком и улечу далеко-далеко, в мир, где нет солнца, а небо светится тускло как фальшивое золото?
    - Ты никогда не умрешь, - неизменно отвечала я, не разрешая своему голосу дрожать, чтобы у мальчишки не было никаких сомнений в том, что я говорю. - Я тебя никому не отдам, и коль девушка в черном плаще явится за тобой, то для начала ей придется сразиться со мной, потому что я - дракон, что стережет свое драгоценное сокровище.
    - Но разве можно победить Смерть? - возражал мне смышленный не по годам паренек. - Ведь она - самое сильное явление. Ей подвластно абсолютно все.
    - Who knows? - пожимала плечами я, убирая стопку книг на подоконник и, отворачиваясь, тайком смахивала со щек ненужные, глупые слезы. - Может, я сумею победить суровую даму с косой, и тебе придется признать тот факт, что твоя старшая сестра is stronger than Death.
    В восемь вечера приходила медсестра и, измерив пульс, записывала показатели в свой потрепанный блокнот, а я, задернув занавеску, делящую крошечную комнвтку на две части, чтобы занимающий соседнюю койку пациент не смущал Питти своим любопытным взглядом, устраивалась на стуле поудобнее и, склонив голову на край матраса, погружалась в поверхностный сон, то и дело вздрагивая от каждого шороха и вскидываясь аки вспугнутая лань всякий раз, когда hermano переворачивался на другой бок. Часов в одиннадцать приезжала mother, и мы, обнявшись, брели по пустым коридорам ставшей нам вторым домом больницы, спускались на дребезжащем от старости лифте вниз и на сорок седьмом автобусе добирались до нашего района.
    Кошмары меня донимали постоянно, и я, дабы не светить синяками under eyes, уломала мать раздобыть снотворное, которое погружало мой мозг в вязкую черноту. Эмоции, переполняющие нутро, пугали меня. Я, ценящая стабильность, рано осознала, что мы, люди - существа, увы, непредсказуемые, и потому опасные. Никто из нас не девает, как поведет себя завтра. Отвратительные ощущения сдавливали мою грудь железным обручем every time, когда feelings, круша тщательно выставленные барьеры, давали мне понять, кто здесь хозяин. Подобно гигантским волнам, беспечно смывающим прибрежные города, они показывали мне свою мощь, и многое я отдала бы за то, чтобы в следующей жизни родиться в мире, где планеты населены расчетливыми роботами, не ведающими о муках сомнений. Деловито жужжа моторчиками, они решают поставленные задачи сугубо рационально, не тратя ни милисекунды на бесполезные вещи и неизменно достигают успеха во всех сферах деятельности. Я даже выразить не могу, как хочется мне слезть с набравших неимоверную скорость качелей, перестать испытывать дичайшие перепады настроения, раствориться в безмятежности без остатка. Но, как поется в одной старой песне, the rest is only shadow of our dreams.
    В сентябре я отметила свое совершеннолетие покупкой дешевой шоколадки, которую разделила с мамой. Питеру, к сожалению, сладкое было противопоказано, поэтому плитку мы с Франческой умяли поздно вечером, вернувшись домой уставшие и по обыкновению несчастные. Даже эта мелочь не сумела заставить нас улыбнуться. Срстояние брата ухудшалось, и если до января ему не сделать операцию, он впадет в кому, так что времени у меня оставалось не так много, и я обязана распорядиться им так, чтобы получить хотя бы небольшую дозу счастья прежде чем небытие поглотит мою душу.
    В детстве я мечтала стать балериной. Увидев по телевизору длинноногую красавицу в бело-розовой пачке, парящей над сценой как бабочка, я загорелась идеей поступить в хореографическую школу, но болезнь Питти внесла свои коррективы. Теперь же я была старовата для того, чтобы посвятить крошечную часть оставшейся у меня life классическому балету, но ведь есть еще современные танцы, и никто не помешает мне записаться в студию Мелиссы Стерлинг, пройти двухнедельный интенсив, стать одной из участниц группы «Mare Temporis» и урвать крохотный кусочек их славы.
    О, как сильно волновалась я, идя на первое занятие и столько неловких моментов пришлось пережить Филиппе на пути становления dancer of street jazz, отличающегося от других ыидов танца полной свободой и захватывающий красотой противоречия, перетекая из одного темпа в другой безо всяких связок. Глядя на то, как двигается наш лидер, Арад Хамди, я с трудом представляла, что попаду в «Море Вечности», но госпожа La Mort дышала в затылок, терять мне было нечего, так что, нахально выпросив у консьержа ключи от зала, я every night разучивала сложные элементы и в конце октября, добившись аудиенции с мисс Стерлинг, продемонстрировала свои умения, не забыв предупредить, что рассчитывать на меня можно лишь до конца этого года, поскольку в январе я планирую перебраться в Нью-Моргкс.
    - Мне импонирует твой настрой и твоя честность, дорогуша, - хлопнула в ладоши Мелисса, подводя итог нашей короткой беседе. - С этого момента и до тридцатого декабря ты официально являешься членом нашей банды. В пятницу ждем тебя на плановую репетицию, Арад познакомит тебя с ребятами и выдаст форму для выступлений.
    Не скрывая ликующей улыбки, я впервые забыв о невзгодах, радостно смеясь, несколько часов бродила по осеннему Кинкиннатису и, запрокинув голову, любовалась бескрайними просторами синего неба, ловила осыпающиеся с кленов листья и думала про себя о том, что la vie est belle, и сложись my destiny иначе, я наверняка осуществила бы все безрассудные идеи, наполнявшие головку маленькой Филиппы и ни за что на свете не позволила б своей внутренней девочке исчезнуть навсегда, обратившись в вечно озабоченную, хмурую особу, мрачно взирающую на this funny little world. Эти два с небольшим месяца пролетят незаметно, мама объяснит брату, что старшая сестра не навещает его так часто потому, что у нее появилось любимое занятие, а затем моему милому Питти вколят анестезию, увезут в operating room, и вскоре он проснется полностью здоровым.
    Чтобы brother не сильно огорчался из-за моего отсутсвия, мы с мамулей обусловились, что она будет придерживаться легенды, что я либо улетела в Эвропу учиться, либо вышла замуж и теперь проживаю с мужем в Аодалии, ну а потом, когда правда всплывет наружу, мальчик поймет, что я жива, пока он ходит по Эмбле и вспоминает обо мне, так что эта история не может закончиться плохо, даже если учесть, что мое тело зароют на кладбище, и тяжелая гранитная плита украсит скромное надгробие Филиппы Миллер, прожившей пускай недолгую, но насыщенную vie.
    Оставив все тревоги за дверьми репетиционного зала, я, погузившись в ритм льющейся из динамики мелодии, повторяла movements за находящимся в центре Хамди и ощущала себя рыбкой в океане. Во время своего первого выступления я не беспокоилась о том, что совершу ошибку и опозорюсь, потому что через два месяца мне будет все равно, так что довольно скоро я прослыла уверенной в себе и напористой девчулей, а поначалу относившиеся ко мне с недоверием коллеги приняли меня в свой дружный коллектив, и даже стервозная Аманда не скрывала своего расстройства, узнав, что я с ними только до конца года.
    - Хочешь заработать все деньгни мира? - фыркнула она, неодобрительно прищурившись. - Я жила в столице три года и, скажу откровенно, здесь намного легче дышать. Не зря ведь сама Шэрон Кляйнедди перебралась в О’Вайо, хотя с ее бабками она могла позволить себе квартиру в самом центре шумного, загазованного мегаполиса.
    - Может, я пожалею о своем decision, - не стала спорить с синеволосой красоткой я. - В любом случае стоит попробовать.
    Один из солистов, специализирующийся на сольных проектах, забрасывал меня комплиментами и приглашал в караоке-бар, но я жаждала посвятить всю себя искусству и не собиралась waste my youth, проводя его с представителями протвоположного пола. После того, как daddy показал свое истинное обличье, я повесила на всех мужчин, кроме моего любимого брата, клеймо эгоцентричных подонков, не способных на жертвенность и думающих только о собственном комфорте, и когда в Долливуде вспыхнул скандал с актером, изнасиловавшим свою фанатку, я убедилась в том, что men are fucking monsters, творящие всякую дичь. Талантливый, успешный, привлекательный Дилан Лотерман, по которому сохли все - от геев до гетеросексуальных женщин, мог добиться благосклонности любой девицы, не прилагая особых усилий, но вместо этого ублюдок напоил заговорившую с ним в night club поклонницу, затащил в отель и надругался над находящейся в отключке бедолагой. Теперь его ждет судебное разбирательство, после которого Лотерман станет изгоем, и вряд ли кто-либо воспылает энтузиазмом пригласить на съемки чувака, изнасиловашего находящуюся в состоянии алкогольного опьянения girl, едва окончившую старшую школу.
    Иррациональный, перечеркивающий былые достижения поступок Дилана - еще одно доказательство отсутствия у большинство мужчин здравомыслия, так что хорошо, что я останусь верна своим убеждениям и умрк невинной барышней, непознавшей сладости любовных утех. Артемида, вечно юная богиня женского целомудрия, однозначно одобрила бы мое стремление оставить свой «цветок» нетронутым и сделала бы меня одной из своих нимф, но, к огромному сожалению, древнегреческую мифологию, равно как и шумерскую я считала лишь сборником красивых легенд, не имеющих ничего общего с тем, что ждет нас after death, и мне до ужаса любопытно узнать, что произойдет конкретно со мной за гранью of life? Обращусь ли я в ничто, слившись воедино с первородной материей, стану бесплотных духом, искупляющим свои грехи в так называемом Purgatory, или же предо мной из ниоткуда возникнет сидящий на троне великий Осирис? Боюсь, владыку подземного мира, коль он существует, ждет не самый приятный сюрприз, ведь coeur, которое он соберется взвесить на своих весах, у меня на момент погребения будет отсутствовать, следовательно, установить истину всезнающему Анубису не удастся, и одновременно смешно и страшно пытаться угадать реакцию египетских богов, обескураженных отсутствием у новоприбывшей необходимого for jugdement органа.