de omnibus dubitandum 96. 219

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ШЕСТАЯ (1857-1859)

Глава 96.219. ПРОШУ ВАС, ГОСПОДИН РЕБАЗ, ДОЛБИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА…

    Я ничего не ответила, однако была слишком уверена в обратном. Ибо стоило отцу уйти из дома, как Ребаз ворвался ко мне в комнату.

    – Ну, – грубо набросился он на меня, – сегодня отец, вероятно, тоже всего лишь хотел, чтобы ты тщательнее умылась?

    Поскольку он застал меня ещё в рубашке, я прикрыла грудь головным платком. Он вырвал его у меня из рук.

    – Не строй из себя дурочку, – засмеялся он, и я только сейчас заметила, что он обратился ко мне на «ты».

    – Разве мы с вами пили на брудершафт, – напустилась я на него.

    – Не много для меня чести, пить с малолетней ****ью, которая сношается с собственным отцом.

    – Вовсе мы не сношались, – возразила я.

    – Заткни пасть! – крикнул он мне. – Может, будешь спорить со мной о том, что я видел своими глазами?

    – Ничего вы не видели.

    – Неужели? А разве он не лежал на тебе, когда я вошёл в комнату, и разве он не задрал тебе ночную рубашку?

    – Нет, – сказала я, но уже не очень уверенно.

    – Вот как? Нет! – Он подошёл ближе. – Тогда я скажу тебе, что сам видел. Я прежде снаружи поглядел, как он у тебя по-всякому под рубашкой елозил, не так? И знаешь, что я ещё видел?

    Я в страхе смотрела на него.

    – Я видел, – резким тоном продолжал он, – как ты вытащила у него морковку из штанов… а потом он поволок тебя на кровать.

    Я была раздавлена.

    – Ну, – расхохотался он и схватил меня за подбородок, так что я не могла не поднять на него глаза, – или, скажешь, это тоже неправда?

    Я потупила перед ним взор и молчала.

    – Так, – решительно произнёс он, – и поскольку фройляйн Хеля вела себя по отношению ко мне нагло и дерзко, я немедленно отправляюсь в полицию и заявляю там обо всей истории.

    К подобному развороту событий я была не готова. Меня охватил жуткий страх.

    Он наслаждался моим бессилием и ещё больше терзал меня:

    – Вас обоих посадят за решётку… тебя и твоего бравого папашу!

    – Нет! – вырвалось у меня.

    – Нет? – переспросил он. – Нет? А вот мы это вскоре узнаем, если потребуется, то я ведь и под присягой могу подтвердить то, что видел.

    С этими словами он направился, было, к выходу:

    – А теперь я пойду…

    Я бросилась между ним и дверью.

    – Прошу вас, – смущённо пролепетала я.

    – Здесь вообще и просить больше не о чем. – Он собрался взяться за дверную ручку.

    Я широко раскинула руки, преграждая ему дорогу:

    – Прошу вас.

    – О чём просишь-то? – язвительно откликнулся он.

    Я прошептала:

    – Я прошу вас… господин Ребаз, извинить меня за то… что я была дерзка с вами…

    – Ага, – торжествуя, вскричал он, – что это теперь вдруг, а?

    Я продолжала настойчивей:

    – Пожалуйста, господин Ребаз, не ходите в полицию, прошу вас.

    – Ну, уж нет, – пригрозил он, – я непременно пойду в полицию, как пить дать!

    Я залилась слезами.

    – Прошу вас, господин Ребаз, не ходите, я же ни в чём не виновата.

    – В чём ты не виновата?

    – В том… что отец меня…

    – Неужели? – сказал он и вплотную наклонился ко мне. – А разве ты не виновата в том, что оттолкнула меня в тот день, когда я хотел тебя немножко потрогать?

    Он слегка коснулся моей груди.

    – Я никогда больше так не сделаю, – плакала я.

    – В таком случае, ты позволишь мне сейчас поиграть титьками, а?

    – Да, господин Ребаз.

    Он сдёрнул с меня рубашку, взял мои груди в руки и указательными пальцами поиграл сосками.

    – Теперь я имею право делать это, а? – насмешливо спросил он.

    – Да, да, – сказала я, покорно предоставив себя обстоятельствам.

    Он стоя потёрся ширинкой о мою плюшку:

    – А эту там… – выжидательным тоном поинтересовался он, – её я теперь тоже имею право… а?

    – Да, господин Ребаз.

    Я утратила всякую волю.

    – Неужели? – осклабился он. – Так, может, ты ещё хотела бы, чтобы я тебя посношал?

    Для меня это было единственным спасением:

    – Да, господин Ребаз.

    – А я вовсе не желаю тебя сношать, – со смехом воскликнул он, – я желаю только пойти в полицию.

    Я заплакала навзрыд. А он продолжал:

    – Разве что ты сама меня хорошенько попросишь тебя отпудрить, а?

    – Я очень прошу, господин Ребаз.

    – Погоди-ка.

    Он быстрее заиграл моей грудью.

    – Прошу вас… – повторила я.

    – Ну, продолжай же, – крикнул он и ткнул меня под живот.

    – Я прошу… господина Ребаза… меня отпудрить… – послушно произнесла я.

    – Тогда пойдём.

    Он отпустил меня и направился к кровати.

    Я безвольно последовала за ним.

    – Ложись! – приказал он.

    Я сделала это.

    – Подними одежду!

    Я повиновалась.

    Он рассматривал, как я укладывалась перед ним.

    Потом скомандовал дальше:

    – Расстегни мне ширинку!

    Это я тоже выполнила. Наружу выпрыгнул его хобот. Он представлял собой тонкую черную макаронину, косо поднимавшуюся кверху.

    Теперь он забрался в кровать, лёг на меня и сказал:

    – Так, а вставлять внутрь ты тоже должна сама.

    Я схватила его хобот и ввела в себя. От наслаждения, которое я невольно испытала при этом, и, освободившись, наконец, от страха перед полицией, я облегчённо вздохнула.

    Ребаз вошёл в перламутровую раковину почти по самое основание, однако лежал неподвижно.

    – Теперь тебе нужно ещё сказать: «Господин Ребаз, долбите меня, пожалуйста».

    – Прошу вас, господин Ребаз, долбите, пожалуйста, – это я произнесла уже охотно.