На день рождения Николая Старостина

– Когда Анатолий Тарасов решил закончить карьеру и стать тренером, Всеволод Бобров произнёс «слава богу! Всё равно играть толком не умел!». А Николай Петрович Старостин о своём футболе в 20-30-е годы вспоминал с юмором: пробежал до одури по бровке и навесил мяч в центр. Выдающийся атлет и красавец в молодости, но совсем не игровик.

– Старостин обладал иным редким даром – организовывать и руководить, не прибегая к кнуту. Здесь будет банальность: его университеты и кругозор – жизнь, его капитал – доверие и расположение людей, его инструмент – миф о народной команде из профсоюзов. Спартак на пике футбольной эстетики просуществовал максимум четверть века своей 100-летней истории, при Бескове и Романцеве, но благодаря Николаю Петровичу мы воспринимаем клуб как неизменную величину умного футбола в любую эпоху.

– Я давно не спорю с этим мифом, более того – свыкся с ним сам. Вдова Константина Ивановича Бескова назвала Старостина «интриганом», а он всего лишь не испытывал даже к Бескову чрезмерного пиетета, будучи старше – и по возрасту, и по жизни. Бесков – звезда советского футбола 40-50-х, столичный франт с безупречным вкусом и театральными манерами; Старостин, из егерской семьи, ближе к земле – он не ставит футбол Спартака, а денно-нощно решает оргвопросы ради команды.

– Александр Бубнов вспоминает, как в одном из сезонов Бесков психанул на тренировке перед выездом в Киев («вы никакие!»), а потом развернулся прямо на вокзале и поехал домой. Старостин и бровью не повёл – собрал игроков в купе на командный совет – как играть, какой состав выбрать. На внезапную демократию игроки отреагировали не нарушением режима, а убедительной победой 3:0. После чего, уязвив Бескова, Старостин вернулся к привычной организационной рутине.

– Что поразительно, он не питал иллюзий на тему «вот, в наше время»… Прекрасно понимал, что футбол стал иным, а молодым парням программа «Утренняя почта» с поп-музыкой интереснее фильмов о великих свершениях. Всё просветительство Старостина – и то, под настроение – заключалось в чтении наизусть глав из «Евгения Онегина». И в юморных воспоминаниях из прошлого.

– Он запомнится мне именно таким – лёгким и молодым, до сталинских лагерей, в окружении родных братьев. Пройдёт время – столетие и больше, биография станет житием, Станислав Гридасов напишет о нём самую правдивую книгу-исследование (я заранее не сомневаюсь), но суть не поменяется. Вычеркнуть из души нынешний обезличенный Спартак мне не позволит вот эта фотокарточка плохонького качества. На ней – семейный совет по тактике в вечернем матче. Кто там у нас хочет стать тренером – Буба? Говори, что думаешь? Потом Родион. Пока Фёдор Фёдорович или ещё совсем молодой Мост отмалчиваются, чтобы позже поделиться на поле парой гениальных эпизодов под весёлый прищур Николая Петровича. Он знал.