Про бабу и мужика

               

   В одной деревне мужик помер. Эка, невидаль, скажут – мужики, как мухи у нас… выпил, закусил, род человеческий продолжил и в … ящик. А сил, для того, чтобы род не заканчивался много надо. Ну, этот мужик отдал с честью свои силы для нужного дела и, как говорится в таких случаях – ласты завернул, коньки отбросил и всякое там… И, представьте, р-раз и…
   А другие как-то болеют долго, корячатся, кряхтят, напиваются часто от страха и от горя – страшно ведь … прям до соплей напиваются… а этот мужик вел себя спокойненько, и не болел вроде – выпил, даже закусить толком не успел, кусок сала так и остался во рту и огурец в руках…
     В общем, помер он мужественно, без эксцессов всяких, бодренько так ушел к праотцам и слова напоследок не успел сказать.  И что тут долго рассуждать – помер он и есть не просит, лежит себе… жаль до пенсии не дотянул немного – месяц остался… он-то, признаться, на радостях выпивал считай каждый день, дожидаясь этой самой пенсии…
     Лежит он значит мертвый, а баба и рот открыла от удивления и долго его не закрывала, пока не поняла, что её благоверный помер окончательно и бесповоротно! Поплакала она конечно, больше для приличия, и зарыла благоверного по всем правилам. На девятый день ещё слезу напустила, а на сороковой ей вообще – полегчало – обрадовалась даже. И чего, думает баба, горевать шибко – никто теперь её не донимает ночным храпом, да перегаром не воняет – подумаешь, мужик помер, да ей в силу её возраста, он вообще не нужен: род продолжился… он, ещё, может, продолжал бы его, но бабе оно надо?!..  Ну, разве, мужик пригодился б ещё в погреб слазить за картошкой, да снег с крыльца отгрести, а так… 
     В общем, разобралась баба в себе; получается, что ей самой легче на данный период существовать, хоть и пенсия небольшая, смешная даже, но своя и тратиться будет на своё усмотрение.
     Вот она так подумала и взбодрилась даже; губы слегка подкрасила, щеки подрумянила, кофточку новую яркую купила и в зеркало глядится, любуется собой… посетовала, что мужик такой красоты не замечал, слов ласковых не говорил и прочее, прочее… И вот порхает она мотыльком по хате, с подругой по телефону трещит не умолкая, в гости ту зазывает… а в доме и картошины не имеется, в погребе она и капуста со свеклой там же – борща не с чего сварить…
     А баба эта давно в погреб не лазила, потому как был мужик у неё… и вот полезла она туда, а ноги, будь они неладны, чего-то стали плохо задираться, хоть и не так стара она, да и не спортсменка ведь… грузноватая баба, неловкая… спустилась, значит она, в это подземное хранилище, а самой жутковато чего-то… и тут - р-раз… и оступилась на лестнице, груженная уже была – вот-вот и, считай, наверху!.. оступилась и сломала ногу…
      Орёт баба нечеловечьим голосом в сыром и холодном погребе. Долго орала, всех соседей переполошила истошным криком…
       Худо бабе теперь, лежит она загипсованная… а был бы мужик живой, то глядишь бы такого и не случилось… Тошно ей - от стола до кровати с трудом добирается…
     Мужик, он хоть и пьющий и курящий и может, бабу изредка лупцующий, ох, как бы пригодился!..