Обычное дело

«Отдохновенья час настал…»

Она стояла на балконе третьего этажа, впитывая закат всем своим существом. Их дом, совсем недавно построенный и еще пахнущий краской и чем-то неуловимо-радостно-свежим, словно парил над городком, поднявшись на цыпочки с вершины самой высокой сопки и задрав свою девятиэтажную голову к самым облакам. Под ее взглядом плоские крыши пятиэтажек суетливой толпой засеменили вниз, вниз, вниз, спихивая в самую воду залива длинные серо-стальные шеи неторопливых кранов судоремонтного завода. Черная спина подводной лодки скользнула в просвете между безмолвными силуэтами больших противолодочных кораблей, пришвартованных у дальнего пирса, и скрылась за мысом. Спело-золотой солнечный шар, заканчивая очередной круг, потянулся к дальнему берегу, наполнив небесную синеву волн бесчисленными вспышками ослепляюще-жмурящих осколков, протиснулся в прореху редких облаков, скользнув по стеклам хрустально-прозрачными лучами, чуть-чуть задержался, словно любуясь последними секундами дня и, наконец, растаял где-то в складках далеких сопок, оставив лишь отсветы пылающих углей.

Шерстяной шарф приятно покалывал шею и подбородок. Дремлющий пес широко зевнул и поудобней пристроил голову на пороге балконной двери. Ветер, сладкий, пахнущий морем и тающим снегом, взъерошил ей волосы, прошуршал страницами бог весть откуда взявшейся в школьной библиотеке книги по старинному китайскому искусству, и унесся прочь будить притихшие сопки от зимнего сна.

«Отдохновенья час настал…
Величественно море в момент успокоенья…»

- Удивительно… - она пробежала глазами заложенную страницу, закрыла красную обложку с золотым тиснением и опять повернулась вслед солнцу.

- Удивительно… Больше тысячи лет назад этот неизвестный поэт смотрел на закат и писал, не боясь быть высокопарным, не скрывая чувств, вкладывая в слова краски, запахи, звуки…

Она глубоко вздохнула. Слова закружились в голове, обретая цвет, аромат, силу, складываясь в строчки, пульсирующие, ритмичные, словно волшебный танец, заискривший уголки ее чайных глаз…

«Отдохновенья час настал…
Величественно море в момент успокоенья…
Пурпурными лучами заходит Солнце…»

Она писала быстро, размашисто, страстно. Послушный карандаш едва поспевал за взлетами ее бровей, выпуская на блокнотные листы Солнце, и Волны Залива, и Запах Тающего Снега, и Птиц, и Волшебство, и Коня Времени, торжественно завершающего свой дневной путь и летящего дальше, дальше…

Сердце стучало оглушительно.

Ее первое стихотворение…

Первое… Стихотворение!...

Прочитала еще раз. И еще раз. И еще раз. Первое!... Настоящее!... И бросилась, не в силах держать в себе, через комнату, в коридор, сгорая желанием поделиться, рассказать об этом Чуде, скорее, скорее, в гостиную…:

«Мама, смотри! Я написала Стихотворение!!!...»





- И что, поэтому ты больше не писала? Никогда?

Они стояли возле порядком потрепанного за прошедшие три десятка лет девятиэтажного дома, зажатого другими такими же, но по-прежнему глядящего на город с вершины самой высокой сопки.

- Я так рада, что ты теперь тоже здесь побывал… Мы столько лет вместе, что уже кажется, что до того ничего и не было…

- Послушай, но твое стихотворение замечательное! Почему ты не пишешь? У тебя точно получится!

Она улыбнулась и поцеловала его.

- Нет, правда! Попробуй!

- Перестань, какой из меня поэт?...

- Нет-нет! Я точно знаю. Это в тебе есть, всегда было и осталось внутри, никуда не делось – только разреши, позволь ему выйти… Слушай, - он закрыл ее глаза ладонями, - сейчас такой же закат, и там внизу также сверкает залив, и дикими голосами кричат о весне чайки, а пахнет…, как пахнет воздух…, слушай!...

Мир замер, исчез, остановился… И огромная черная пустота вдруг покачнулась. Тихонечко, чуть слышно, потом уверенней и громче все начало кружиться, как тогда, обретая вновь и цвет, и аромат, и силу, в пульсирующем, ритмичном танце, складываясь в строчки…, строчки…, Строчки…