Дневник. Май 1971

1 мая 1971 Суббота.

Много праздников в этом году совпадает с выходными. Жаль.

Вчера Рюрик меня поздравил: подарил шоколадку, которую я съела одна и подписал
очень хорошо открытку. Он спросил, что я буду делать на праздник.
- Дома сидеть.
- Читать?
- Не знаю, - пожала я плечами.

Да, сегодня сижу дома. Много дел. С утра возилась с цветами. Запоздала с севом
цветов в ящики.

Идет дождь, и снег и град. Интересно так идет, с перерывами. Сильный — сильный
молотит по стеклу, темно, а потом вдруг солнышко выглянет, дождь кончится, птицы
поют - хорошо так.

Такая погода хороша для озимых, на огороде у меня прямо лошади эти озимые, на
богатом агрофоне все же растут. На работе наши довольны всходами, и Рюрик мне
говорил, что всходы чудные, а у меня на душе потеплело сразу - ведь сеяла-то я,
черт возьми.

Скоро нас выгонят в поле окончательно, а пока из-за плохой погоды в теплице сидим.
Погладила халаты рабочие, постирала. На минутку забежала Бодрова. Еще жива. На
улице ее ждали, поэтому долго у меня она не задержалась.

Зачем-то выкурила сигарету. Купила недавно пачку "ВТ".  Раньше они мне нравились,
а сейчас что-то горчат немного.

Торжество у Лариной отменилось, впрочем, я и не собиралась к ней идти. Хорошо,
что все так вышло, а то обиделись бы на меня, какое им дело до моего настроения.
А его-то мне как раз и не хватает для полного счастья в эти праздничные дни.

Уже начинает распускаться березка, сирень, крыжовник, ива кивает своими желтыми
головками, но от дождя они намокли и съежились.

По радио песню поют хорошую. Запомнился припев:

"...И летят слова, слова тепла
Поздравляю, приеду, пришлю,
Получил назначенье - алло, алло,
Я люблю тебя, слышишь, люблю..."

И сразу вспоминается другая песня.

"...День сменяется зарей алой,
Снег становится водой талой.
Но не сдвинуть гор хребты силой, -
Ведь меня не любишь ты, милый.

И бродишь где-нибудь сейчас со своей девушкой. Я очень тоскую, совсем не видя
тебя, но это, наверное, лучше, чем встречаться и, не замечая, проходить мимо.

Рюрика недавно спросила, почему он не женился.
- Да мне поздно теперь, - грустно сказал он.
- Нет, а раньше, когда были молодым?
- Я просто не мог представить себя в таком положении.
И еще, как подумаешь, быть с человеком из 24-х часов 16 вместе — ужас!

Искренно говорил Ю.А. Я вот тоже не могу себя представить женой, но вот с
Генкой (походным своим кадером) я бы никогда не смогла расстаться, он ведь
такой замечательный.

Вечером поехала к Надежде. У "Бородино" встретила Славика Сабирзянова. Такой
деловой - жуть! Инженер - экономист - самая  перспективная сейчас профессия.
Последний год - как это хорошо, вовремя все кончить.

У Надежды выпили какой-то дряни (да нет, вполне ничего, сухое вино), всяких
вкусных вещей попробовала, салют посмотрела. Хорошо видно, из всех концов
Москвы, очень впечатляет. Надежда была в настроении, вообще, она славная бывает,
очень славная.

Марта письмо прислала. Приезжает с делегацией в Советский Союз на неделю, в
сентябре. А мне интересно и страшно, я ж обычная провинциалка, все светское мне
чуждо.

2.05.1971 Воскресенье.

Судьба! У меня сейчас такое же состояние, как в тот вечер, когда уезжал от меня
Генка. Тоскливо, хочется курить и плакать. Дурацкая какая-то любовь у меня, до
чего же непутевая.

Шли сегодня на автобус всей шарагой и надо же: идет мой милый навстречу,
с хозяйственной сумкой. Взглянул на нас как бы между прочим. Я ждала его взгляда,
хотела    кивнуть ему, но он не посмотрел на меня и почему-то не поздоровался
даже с Люсей.

6 мая 1971 Четверг.

Этот день почти ничем не отличался от других, будничных дней. Такое же солнечное,
свежее утро, все так же делали зарядку в парке со ставшими уже знакомыми лицами,
стояла, как обычно на своей остановке автобусной, ждала 139 - го. Обратила внимание
на афишу: с 6-го мая в "Бородино" пойдет английский новый фильм.

Такой обычный для всех день, а для меня - удивительный. Наталия! Наташка! 21 год
исполнился! Как много. И не вернешь уже 20. Кажется, так мало осталось жить!
Глупенькая Наталка!

На работе не сказала о столь значительном для меня дне. Добросовестно промотыжила
весь день грядки.

Обедала со студентами (с некоторых пор присоединилась к коллективу), в брюках и
штормовке сегодня ездила: надоело переодеваться. Намоталась за день страшно. По
дороге домой забежала в магазин, купила конфет на случай, если придет кто-нибудь.

Дома ждала меня Машкова с букетом и накрытый стол. Выдали мне сюрприз — будь
здоров. Надежда приехала, попозже Людмилка моя с подружкой Таней пожаловали.
И здорово так все прошло, неожиданно хорошо. Да, Машкова открытку подписала
мне трогательно. Не удержусь от соблазна списать.

"...Наташенька!
Милая Наташка! Поздравляю тебя с днем рождения! Уж который он по счету, но пусть
будет еще гораздо больше. Сколько за это время всего изменилось, сколько еще
изменится! Меняешься и ты, меняйся на здоровье, - только так, чтобы и тебе было
хорошо и мне тоже.

Желаю тебе много-много счастья, если ты знаешь, что это такое, а если не знаешь -
то узнавай и побыстрее. А еще узнавай Москву, благо можно теоретически. Вырезай
картинки и отсылай Марте. Учись, занимайся спортом, работай, живи полнокровной
жизнью."
6.05.1971

Подарила мне чудную книгу о Москве.
 
10.05.1971 Понедельник.

Два слова о праздниках. Сплошные выпивоны.  В субботу у Лариной отметили ее,
так сказать, будущее официальное замужество, а в воскресенье к Людке моей ходили на
день рождения. Весьма скучно. Почему-то сказалась разница в возрасте. Мы сбежали.
Людка такая хорошенькая была пьяная. Очень хорошо смеялась и говорила приятно -
взрослым пьяненьким голоском.

Тем не менее, мы смотались. Сидели у меня, пили кофе с мороженым, курили, грызли
орехи, играли в карты. Я смотрела на Люську, когда она курила. Ее непроизвольное
движение напомнило мне кого-то. Немного потеплело на сердце. Ну, конечно, Генкино
движение. Сказала Люське. Она спросила, какого Генки, с некоторых пор дошло,
наконец, что у меня их на сегодня два, обоих знала.

Я, смеясь, ответила, что походного. Она "благодарю" кивнула: "Как хорошо, что я еще
могу напоминать порядочных людей." Я засмеялась.

Дни, в общем-то впустую прошли, но не так уж плохо. С утра загорала в саду, хоть
немного покраснела, кое-где коричневая, а то прям, как смерть белая была.

13.05.1971 Четверг.

Что-то тяжко. Не то, чтобы на душе дюже муторно (хотя и это есть), а просто устаю от
физической работы. Меня величают "спортсменкой", но я уже никуда не гожусь. Почему
я чувствую себя так плохо? Страда еще только началась, а я уже отдаю концы. А
тренировки после работы вообще в ад кромешный превращаются. Нет сил совсем.

На зарядке утром - вареная, на работе - вялая и сонная, на тренировке - попусту
болтающаяся на баскетбольной площадке. Горят ноги и лицо от ветра, ломит тело,
отекают пальцы. Ну и даешь ты, Саврасова, старуха и все тут. Как тебя еще назвать?

Рюрик намедни спросил, устаю ли я. А я так бесцеремонно ответила: "Нет", что он
без сомнения поверил, что я - лошадь. Кстати, он переезжал сегодня на новую квартиру -
ха-ха! Завтра надо будет с новосельем поздравить что ли.

Целый день сегодняшний высаживали растения на контрольном питомнике и
сортиспытаниях. Там стояла вода в некоторых местах и начисто все погибло.
Уползались, подсаживая. Такое бессознательное состояние. Хочется лечь и лежать
без движения, ни одним пальчиком не шевелить. Даже лишняя мысль в голове мешает,
будто груз пудовый. И жутко много ем, очень ем много и все подряд, хлеб особенно.

14.05.1971 Пятница.

Дождик. Милый, хороший дождик. Как это здорово, что ты, наконец, понял, как тебя
ждут. Я даже во сне увидела ливень и обрадовалась тоже во сне.

Этой ночью мне было очень холодно в постели. И я наверное что-то прошептала,
потому что мама встала и укрыла меня еще одним одеялом. И я уснула, согретая
этой теплотой и нежностью, и видела чудный, грозовой ливень.

16.05.1971 Воскресенье.

Прозагорала весь день в саду. Солнышко грело сильно, но ветерок прохладный дул.
Я уж так, вроде вышла погреться. Положила под бок Ботанику и Паустовского.

Какая же прелесть - Паустовский.

"...Мы ходим по земле, но часто ли нам приходит желание нагнуться и тщательно
рассмотреть эту землю, рассмотреть все, что находится у нас под ногами. А если бы
мы нагнулись или, даже больше - легли бы на землю и начали рассматривать ее, то
на каждой пяди бы нашли много любопытных и прекрасных вещей.

Разве не прекрасен сухой мох, рассыпающий из своих кувшинчиков изумрудную
пыльцу, или цветок подорожника, похожий на сиреневый пышный султан? Или
обломок перламутровой ракушки - такой крошечный, что из него нельзя сделать
даже карманное зеркальце для куклы, но достаточно большой, чтобы бесконечно
переливаться и блестеть таким же множеством опаловых красок, каким горит на
утренней заре небо над Балтикой.

Разве  не прекрасна каждая травинка, наполненная пахучим соком и каждое летучее
семечко липы? Из него обязательно вырастет могучее дерево. Однажды тень от его
листвы стремительно рванется от порывистого ветра и разбудит девушку, уснувшую
в саду. И она медленно откроет глаза, полные свежей синевы и восхищения перед
зрелищем поздней весны..."

Я отложила книгу и широко открытыми глазами посмотрела на небо. Сколько синевы,
воздуха, света, простора! Птицы заливаются. Боже мой! Какая красотища! Как это
божественно - читать о прекрасном и видеть прекрасное своими глазами.

"...Андерсен считал свою жизнь прекрасной и почти безоблачной, но, конечно, лишь
в силу детской своей жизнерадостности. Эта незлобивость по отношению к жизни
обычно бывает верным признаком внутреннего богатства. Таким людям, как Андерсен,
нет охоты растрачивать время и силы на борьбу с житейскими неудачами, когда вокруг
так явственно сверкает поэзия и нужно жить только в ней, жить только ею и не
пропустить то мгновение, когда весна прикоснется губами к деревьям. Как бы хорошо
никогда не думать о житейских невзгодах! Что они стоят по сравнению с этой
благодатной, душистой, ослепляющей весной!"

19.05.1971 Среда.

"Еще один день ближе к смерти и к получке." Так Рюрик нонче изрек.

Как же я устала. Пересаживали многолетку, копали землю, мыли колышки, зерно
рассыпали. Но, главное, день сегодня жуткий. После ветров, холодных дней резко
потеплело. Такой день, как сегодня, бывает эдак в середине июня: духотища, солнце
печет неумолимо, парит и дышать нечем. Хочется дождя.

Да, я устаю что-то. Меня уже Галина "макарониной" назвала, повисаешь, говорит, в
воздухе, расслабляешься, удара нет, представь макаронину — вылитая.

А Рюрик "резиной" обозвал, уже сегодня. Потому что я долго все тяну и растягиваю.
Вчера он мне снова пошлость выкинул. В автобусе едем с ним, он спрашивает:
"Загорали сегодня?"
- Да.
- Без всего?
- Нет, Юрий Ксаныч, без всего неинтересно.
- Почему?
- Не с чем сравнивать будет.

Он засмеялся. А потом рука его потянулась к моей юбке, бесцеремонностью он страдает.
- Вы что, Юрий Ксаныч?
- Так. Для сравнения.
Уж я не знала, смеяться мне или возмущаться его поведением.

Недавно фильм смотрела "Семь невест ефрейтора Збруева". Ухихикалась над этим
"попечительником".

За сегодняшний день все распустилось. У нас перед окном груша цветет безбожно.
Позеленела трава, деревья, кустарники. Пора уже давно, как запоздала весна. А
черемухи мы нанюхались на работе! Рвать не разрешают, только нюхать.

Какая ангельская ночь! Очаровательное благоухание в воздухе, небо светлое, чистое,
звездное, ослепительно сияет Юпитер. В такую бы ночку...

Я не тоскую в последнее время. Так иногда просто грустно. И что странно: Лисин мне
вспоминается. Ведь я - первая его любовь. Зачем оттолкнула его так грубо, дурочка...
Сколько страданий поди перенес. Бестолковая. За это поплатишься, накажет тебя
господь.

Может уже наказал. Кинул на место Лисина. Страдай теперь сколько влезет. На твой
век хватит страданий. Вот и поняла парня, эх, когда. Теперь уже ничего не вернешь
и не исправишь.

"И может все было не так бы,
Случись эта ночь после свадьбы."

22.05.1971 Суббота.

Дождичок такой хлещет - чудо! Дождались, наконец, дождя. Мы с мулей под картошку
копали землю, дождь прогнал. Гладиолусы посадили. Их надо высаживать из ящиков
в дождливую погоду, так что им повезло.

Событие сегодня произошло: я постриглась. Коротко, в общем- то, но неплохо. Мне,
говорят, так больше идет. Я и сама довольна, больше нравится, нежели до плеч, хотя
и распущенные тоже вроде ничего. Непривычно, такое ощущение, будто уезжаю куда-
нибудь в дальние края.

Вчера мы феноменально поиграли в баскетбол.  И я в ударе была, отошла все же, думала,
глупая - все.

29.05.1971 Суббота.

Ну вот. Наконец-то я услышала от Машковой то, что должна была, о чем догадывалась,
чувствовала, знала, но не хотела верить.

Когда же он наступил, тот самый несчастный в моей жизни день? Когда? И почему я
узнала об этом так поздно? А что я могла изменить? Так и должно было случиться.
Случилось. Он женился. Как тяжело писать об этом. И я не смею больше думать о нем.

Я сидела у Люси. Нарвала ей тюльпанов и сирени и зашла к ней. Болтали о том, о сем,
в общем первый раз в жизни о любви и ребятах. Мне понравилось ее суждение о том,
что ребята сейчас однообразные очень. "Выложит все, что знает, в первый же день, а
потом и поговорить не о чем." Это действительно так, Славка мне Катькин не нравится
именно поэтому.

И вдруг как бы невзначай Люська решила осведомить, что видела Генку Емельянцева
с другом его, что рассказал Геночка, женился мол, семья теперь, спросил Люсю, не
вышла ли она замуж. Вот такие дела.

Я смотрела мимо нее, не могла расспросить подробнее, да и зачем? Все кончено. Он
любит, он счастлив. Я ведь этого и хотела, и ждала своим вечным ожиданием.
Я ничего не хочу знать, кроме того, что он не мой теперь, что надо забыть его.
Дурацкие думы, мечты.

Как будто сама себе создала иллюзию и разрушила ее. О ком же мне теперь думать,
кого любить? Кого придется или никого? Что же мне делать, а? Я думала, мне будет
легко, когда узнаю, что у него все хорошо, везде все в порядке. Но проклятая слеза
выкатилась.

Ну что это я? Я ведь не люблю его и не знаю, и не помню. Разве можно любить так
скрытно? Какие глупые вопросы. Как-то странно. Другие борются за свое счастье,
а я из рук выпустила.

Ничего не хочу писать о нем, и думать и слышать о нем ничего не хочу. Сижу и реву,
как самая последняя дрянь. Надо же так... Ну надо же... Я даже представить не могу,
что так может быть, что так вдруг случилось.

Я ждала и боялась... Сейчас мне очень тяжело, и я должна это перенести, как нибудь
пережить. Мне некого больше ждать, я - свободна. Только сердце дурное ноет, чего
оно хочет? Только глупостей не надо, не нужно делать глупостей. Можно жить и без
любви.

30.05.1971 Воскресенье.

Чудный денечек! Солнышко. Тепло. Отправились с Машковой загорать на крышу.
Такое отменное место, лучше всякого пляжа. Обливались из шланга водой, горячей
от солнца,  занимались, курили.

Люська меня спросила утром, буду ли я курить. Я покачала головой, мне правда не
хотелось. Но потом вдруг сердце заныло снова и к горлу подкатил комок. Да, да,
конечно, почему же я не буду курить... От сигарет мне не было легче, но и без
сигарет плохо, так плохо. Хотя утром еще ничего, а к вечеру не хватает воздуха.
Какое идиотское состояние, боже мой!

А вечером я встретила Бодровых, они мне принесли проездной. Я открыла сумку,
и Генка положил туда билет, а потом удивленно спросил:
- Наташ, неужели ты куришь?
- Нет, - безразлично ответила я, - так, ношу для резону.
В сумке сигареты лежали. И мне хотелось курить.

31.05.1971 Понедельник.

Рюрик мне сегодня такую шуточку отмочил. Мы с Верой работали на дальнем поле,
ставили колышки на широкоряднике и контрольном питомнике. Было душновато,
припекало ласковое солнышко последнего дня мая. Я работала в шортах и легкой
кофточке.

Он не видел меня в таком вот виде. Я решила не одевать халат при его появлении,
подумаешь, нормальный спортивный вид. Ну и Юрий Ксаныч небезразлично к этому
отнесся. Заявил мне: "Да, ножки у тебя красивые, так что можешь ходить в коротких
штанах."

Ну, натуральный хам. Я не знала, как мне возмутиться.
- Юрий Ксаныч!
- Что, похулиганить нельзя что ли?
- Хм...
- Это хорошо, что ты еще девочка. Это очень хорошо... пробормотал он, а я удивленно
и молча смотрела на него и ничего не соображала. Почему хорошо? Для кого хорошо?
И зачем он это сказал? Разве ему не безразлично?

Еще Хемингуэй писал, что "...между невинной девушкой и женщиной разница только
одна. Когда берешь девушку, ей больно. Вот и все. И еще с девушкой никогда не знаешь,
как это ей понравится..."

Господи, да к чему я это? Так, ерунда в голову лезет.