На краю обрыва

В тени горы, на склоне открытому рассвету, здесь всего полчаса езды до Осаки. Дом построен в начале века; маленькие комнаты, большие бумажные окна. Я просыпаюсь раньше своих соседей и в предрассветной тишине внимательно, ещё сквозь сон рассматриваю небо над морем. Мне хочется предугадать сегодняшний день, узнать, что случится со мной сегодня и я ловлю первые лучи солнца, что бы задать им этот вопрос.

Если небо облачно или дождливо я остаюсь лежать в постели продолжая смотреть в даль, рассматривая бухту, лодки рыбаков, возвращающиеся с уловом в город и окружающие нашу бухту горы, залитые утренним туманом как тёплым молоком. Я тянусь к ноутбуку, раскрываю его и сажусь в постели. Не отрывая взгляда от неба я медленно пишу то, что приходит мне в голову и только мысль о молоке не даёт мне покоя. Между нёбом и языком я чувствую его вкус, который нельзя рассказать, молоко прерывает моё утреннее спокойствие. Я спускаюсь вниз на кухню и пью холодное молоко. С этого начинается мой день.

Когда комната наполняется утренним солнцем я встаю на пробежку. Мой маршрут всегда разный, хоть и приводит меня неизменно к морю. Я спускаюсь по узким извилистым улочкам, приветствуя ранних соседей. Выбегаю к морю и бегу вдоль, любуясь на тёмную гладь бухты, окруженную тесными скалами. Рыбаки вынимают из лодок улов, разнося его по лавкам и ресторанчикам на берегу. Они возятся возле своих лодок, собирают снасти, прежде чем отправится домой. Пробегаю по набережной, мимо закусочных и кафе, которые ещё не открылись. Маленькие магазинчики сонно молчат, прикрываясь решётками, как одеялами.

Пробегаю до крайних домов и поднимаюсь по тропинке, ведущей меж деревьев на высокий мыс, далеко уходящий в море. После асфальта ноги радуются мягкой тропинке и с удовольствием ступают, неся меня вперёд и вверх между старых кривых сосен. Я бегаю тут каждый день, но тропинка остаётся мягкой и едва различимой, густо засыпанной старой хвоей. После запахов свежепойманной рыбы и прохладного моря, среди деревьев меня окружает густой, головокружительный аромат старой хвои и цветущих сосен. Моя тропинка, едва различимая меж зарослей приводит меня неизменно к самому мысу, далеко вдающемуся в море.

Здесь на самом краю стоит сосна с изогнутым стволом и одной мощной нижней ветвью. Вершина сосны срезана ударом молнии, давно засохла и только кривая могучая ветвь несёт на себе длинные острые зелёные иглы. Эта ветвь как рука, нависая над обрывом, протянута вдаль, в тревожную темноту океана, словно просит помощи у могучей стихии. Эта ветвь просит помощи у судьбы, просит пощады у жизни и прощения у ветра. На этой ветви повесился мой школьный друг, я пробегаю здесь каждый день, чтобы вспоминать об этом каждый день и никогда не забывать того, что случилось с нами.

Я останавливаюсь на самом краю обрыва, под которым волнуется и бушует море. Волны бросаясь на скалы, тщетно пытаются достать меня своими брызгами. На этом месте, с трёх сторон открытом океану, всегда очень ветрено и бурно, даже если в заливе полная тишина, на мысе бушует дикая страсть необузданной стихии. Я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание и вспомнить о своём друге. С самого кончика мыса, с того самого места под большим сосновым суком, я смотрю в океан, пытаясь рассмотреть горизонт, где небо граничит с водой, ищу эту линию тщетно и представляю её лишь в своей фантазии. Наверное это то, что видел мой школьный товарищ в последнее мгновение своей жизни, в самый момент своей смерти, пытался найти эту грань между небесным и земным миром. Недолго смотрю в даль, вдыхая ветер, пропитанный морской солью и снова пускаюсь бегом по тропинке вниз, чтобы вернутся в тихий уют дома.

Отбежав от вершины я спускаюсь по крутой узкой извилистой тропинке меж больших валунов, отталкиваясь от них руками. В самом низу, зажатый между камней, стремится к морю тоненький ручеёк. У каждой реки есть имя и хотя маленький ручей или источник не называют отдельным именем, я уверен, что каждый малюсенький поток достоин иметь собственное название. Я называю его именем своего рано ушедшего в другой мир друга, так и оставшегося моим единственным другом в жизни. Слабый ручеёк, тесним большими камнями, и покорно огибает их. Он не стал большой рекой, так и оставшись тоненьким, скромным неуверенным потоком. Как и всякая другая река, но он впадает в океан, так и не став рекой. Как и мой друг, который так и не стал взрослым и навсегда остался юным, ранимым, неокрепшим существом.

Тропинка выводит меня вверх на лысый холм, пригорок с которого открывается широкий вид на мыс. Я знаю какой с этого холма чудесный вид, но не оборачиваюсь на мыс никогда. Отсюда хорошо видна старая сосна и её одинокий сук, где на ветру из стороны в сторону болтается худенькое тельце одиннадцатилетнего мальчика. Так я увидел своего друга в последний день его жизни и я никогда не оборачиваюсь назад на этом месте. Я упорно бегу вперёд. Моя тропинка вновь погружается в густоту сосен, становится темнее и прохладнее и я всё время поднимаюсь по склону, с усилием, шаг за шагом продвигаюсь вперёд. Где-то в кустах вспархивает птица, где-то в листьях возится мышь, несмотря на усталость я продолжаю свой бег и буду продолжать его всегда, до тех пор, пока ещё есть силы. Тропинка ведёт меня дальше и дальше вверх, пока наконец не сворачивает к дому. Тут я останавливаюсь чтобы прийти в себя.

Дом уже купается в золотистых лучах солнца и утро раскрывает свои объятья здороваясь с обитателями этого мира, суетливым шумом раннего утра. Недалеко в деревьях поют птицы и рядом с домом сосед заводит мотоцикл. Из своего укрытия в кустах выходит пёс, будто стесняясь меня, подобострастно машет хвостом, боком смотрит на меня, ждёт ласки.

9 апреля 2016 г.