Дева гор. 7. У края...

                С любой дороги повернешь обратно,
                И лишь дорога жизни безвозвратна.

                /Расул Гамзатов/

Дева гор. 7. У края...


Найдя свое положение безвыходным в случае размолвки с мужем, я решила… просто покончить с собой.

                Заставила дева ущелья заплакать –
                Там эхом сердца метался стон.
                Как же мог ты его не слышать –
                Он к сердцу был твоему обращен!

А решив, сделала приготовления. Таков мой характер с детства: если что задумала, то обязательно сделаю. В этом я не изменилась и по сей день.

Во избежание кривотолков я приготовила письмо, в котором указала, что виновных в моей смерти нет, мол, сама решила так поступить. Также я написала, что, если муж меня бросит, то такого позора я не вынесу.

В ауле крайние дома располагались на горе возле отвесного каменистого обрыва в ущелье, дна которого не было видно. Подходить к краю обрыва и смотреть вниз было страшно, – начинала кружиться голова.

Я собиралась броситься в эту пропасть. При мысли об этом, несмотря на всю решимость, я цепенела от ужаса. Какие чувства я испытывала к своим мучителям? Я проклинала их за безысходность и жгучую, теперь как бы уже и смертельную обиду!

                Реки слез, что я проливала,
                Пусть вберут океаны-моря!
                Те, чья злоба мне душу терзала,
                Пусть же вас поглОтит земля!

В письме я просила у своих родителей прощения. Писала, что я очень люблю их – маму, папу, братишек.

       «Я знаю, как вы меня любите, родные. Мамочка, прости, пожалуйста, свою
        несчастную и непутевую дочь. Я знаю, что ты не перенесешь эту утрату,
        этот непонятный тебе поступок любимой дочери. Я очень и очень люблю тебя,
        дорогая моя мамочка! Если бы ты знала, как мне тяжело принимать такое
        решение. Прости меня, дорогая моя. Я пишу это письмо и плачу горькими
        слезами. Конечно, я очень хочу жить. Я же молодая и в расцвете жизни. Но
        принять такой позор – брошенной и изгнанной жены, в моём возрасте – выше
        моих сил, а потому исход для себя вижу только один. И последняя моя
        просьба, дорогие мама и папа. Я знаю, что вы найдете моё тело. Похороните
        меня там, где я совершила этот продуманный поступок, а на могильном камне
        напишите: «Здесь покоится покончившая с собой наша любимая дочь Ася, жена
        Магомета Шах-Гусейнова».


Письмо под строгим секретом я передала Тейфе. Прочитав его, она сначала побледнела, а потом заплакала:

– Что ты делаешь?! Наша мама этого не вынесет, она пойдет, и сама бросится с обрыва. Не делай этого, Ася!

Мы крепко обнялись и долго плакали, не в силах перенести нахлынувших чувств. Но, в соответствии с принятым решением, я твёрдо её просила: коли произойдёт, а скорее всего, произойдёт, передать это прощальное письмо родителям. Если всё закончится иначе, то сжечь его и хранить тайну.

Она меня долго успокаивала, говоря, что хорошо знает моего мужа, потому как одногодки, проведшие детство вместе.

Она, моя дорогая Тейфа, потом так и поступила – сожгла это страшное письмо, до самой смерти не проронив никому об этой тайне и слова. Я понимаю, какой груз висел у неё в душе до конца дней. И данное обстоятельство тоже побуждает меня к такой исповеди.

Мой муж оказался очень порядочным человеком. Приехав, не стал внимать глупым выдумкам, ничем не подтвержденным россказням своих, так называемых, членов семьи.

– В чём дело? В чём вы её вините? – раздражался он всё сильнее.

На такие вопросы вразумительных ответов не существовало.

– Когда я ушёл в армию, она была ещё девчонкой и меня вообще не знала. Я, тем более, ничего не знал о ней. Вы же сами выбрали для меня именно её! И я вас послушал. Засватали, как вы убеждали, «самую хорошую и красивую, скромную, грамотную, хорошо воспитанную, из хорошей семьи». А что же случилось через месяц, как она пришла в ваш дом, почему вдруг стала плохая? – резонно наступал мой муж на родственников.

– Эта семья – самая порядочная, уважаемая в селении, и ещё я знаю по рассказам, что отец Аси был хорошим другом и товарищем моего покойного отца. Давайте на этом закончим разговор! А теперь, как-нибудь мы сами разберёмся. Прошу не вмешиваться в нашу жизнь, – твёрдо добавил он в заключение.

Это говорил молодой, но зрелый мужчина! Моё сердце прыгало от радости!



На фотографии из семейного архива – мой отец. Снимок сделан где-то в 1950 году.

Предыдущая глава №6 – http://proza.ru/2023/02/27/998


Продолжение глава №8 – http://proza.ru/2023/02/27/1199