Ниббана или Песни о Будде

   
             Ниббана или песни о Будде, увиденном в замочную скважину 


     Когда мне совсем плохо, я выключаю свет и в темноте медитирую или размышляю до тех пор, пока скорбь и отчаяние не уходят сами собой. Так гной нужно выдавливать до тех пор, пока из ранки не пойдет кровь.
     Поразительно, что какое бы горе нас ни постигло, мы рано или поздно с ним смиряемся. Ни мудрость, ни вера осилить до конца чувство горя не в состоянии. Они разве лишь снимают острую боль, подобно иным лекарствам. Примирение с невыносимым страданием приходит позже и непонятно откуда.
     Вообще, конфронтация с собственным отчаянием свершается на душевной глубине, сравнимой с океанской. Там нет ни света, ни тепла, ни вообще каких-либо утешающих нас элементов. Однако сказать, что утешение является из пустоты, тоже неверно. Где пустота? Какая пустота? Там только холод, мрак и отчаяние. А пустоты нигде нет. Стало быть, покой и примирение приходят из них? Но и это не так. Сколько ни рассматривай отчаяние, мрак и холод под лупой разума и интуиции, утешения в них тоже не найти.
     Так откуда же оно берется? Его источник обнаружить невозможно. И потому – такова уж наша натура – мы тотчас приписываем его Богу, высшим силам или великой пустоте тибетских буддистов, которая от первых двух практически мало чем отличается.
     В тот момент, когда прекращаются все попытки постичь пустоту при помощи разного рода : „Где она, как она, в чем она и почему она?“, пустота может превратиться в ниббану. Может, но не обязательно превращается на деле. Чтобы заветная метаморфоза свершилась, нужно без преувеличения в каждое мгновение каждую частицу бытия всем сердцем ощущать как лишенную сердцевины – это раз. Как нежелательную по большому счету – два. И как такую, что если уж она есть, приходится воспринимать ее с благожелательным неучастием – три. Есть еще множество иных тайных троп к буддийской ниббане. Но и названные три наверняка приведут к ней, если бескомпромиссно им следовать.
     Я пытался, однако больше двух шагов в этом направлении мне сделать не удалось. Но и их хватило на то, чтобы осознать раз и навсегда : нет ничего в мире выше и прекрасней буддийской истины. А то обстоятельство, что она недостижима для девяносто девяти и девяти десятых обитателей нашей замечатеьной планеты… так в этом никто не виноват : такова, видно, природа истины.