Спрут или Песни о Будде

      Спрут или песни о Будде, увиденном в замочную скважину 


     Говорят, что на том свете люди – да и все другие, пожалуй, живые существа – общаются исключительно посредством мыслей. Слова там не нужны. Но подобное общение можно наблюдать иногда и в нашем, земном мире. Это, во-первых, когда вы общаетесь с человеком, с которым вас связывают любовь и взаимопонимание. И, во-вторых, если вы имеете дело с представителями иных миров.
     Правда, и там нельзя что-то не говорить, но разница между речью и пантомим0й впустую открываемого рта там поистине минимальная : все решает излучение вашей внутренней сущности, которое меньше всего нуждается в словах.
     Я вспоминаю один из моих греческих отпусков в конце восьмидесятых. Уединенная бухта, обрамленная хвойным лесом. Изумительной красоты море, до каменистого дна просвеченное солнцем и столь же прекрасное безоблачное небо как две сине-голубые изумительные волнующие бесконечности, точно смотрящиеся друг на друга в зеркало.
     Я с моей первой женой и сыном с утра до вечера у моря. Немного скучно, но где-то на третий день стержневое деяние, могущее спасти весь отпуск, найдено. В центре бухты я обнаружил на дне нору спрута. Да вот и он сам, залезающий щупальцем в громадную раковину. Глубина моря здесь около семи метров. Я разглядываю его сквозь стекло маски, а он, заметив меня, скрывается под горкой пустых ракушек. Куда, там, дружище! не уйдешь : на кону оправдание целого отпуска!
     И вот я ныряю, осторожно беру его в руку – иногда приходится удерживать обеими руками, чтобы не повредить – и плыву к берегу. Там в присутствии жены и сына я начинаю с ним играться : гладить, щекотать и так далее. Разумеется, недолго : он ведь коренной житель моря. Под солнцем ему не место. Максимум через четверть часа я с той же бережностью плыву с ним ровно на то место, откуда его забрал. И там отпускаю его вниз, в родную стихию.
     Этот ритуал продолжался, кажется, добрую неделю. Под конец спрут резигнировал и почти мне не сопротивлялся. И все же в последний день, лазая по моей руке, он до крови укусил меня своим клювом. “Достал ты его”, – засмеялась жена, а сынишка в этот момент боязливо отпрянул. Я понял, что чаша терпения моего иномирного приятеля, несмотря на мою любовь к нему, которую он, я уверен, прекрасно чувствовал, переполнена. Я доставил спрута к его подводному дому и простился с ним навсегда.
     Вот так и почти с любым общением : оно имеет начало, середину и конец. Правда, конец зачастую можно оттянуть. Для этого нужно реже и с умом общаться. Если бы я брал спрута на берег не ежедневно, а, скажем, каждые три дня – как знать, может быть мы до последнего отпускного дня сохранили бы приятельские отношения. Вообще же, ничего нет интересней и поучительней общения с жителями миров иных. Даже если это не ангелы или демоны, а просто животные.
     Это я говорю к тому, что максима Будды о животных как существах, бесконечно далеких от просветления, вызывает некоторое спонтанное и вполне обоснованное возражение. И не только у хозяев собак и кошек, любящих зачастую своих питомцев побольше иных людей, но также и у обыкновенных нейтральных наблюдателей, к числу коих я отношу себя. По причине именно эпизодов, подобных вышеописанному.