Ученик волшебника. Продолжение 1

3

Чулан, где покойный дед хранил свои рыболовные снасти, где лежали пыльные подшивки газеты «Правда» за прошлые годы, старые чемоданы, мешки с каким-то тряпьем, трехколесный велосипед, старая посуда – не нужна, а выбросить жалко, – примыкал к кухне.
Бася, после смерти мужа, переоборудовала чулан под спальню для внука: газеты сдала в макулатуру, снасти и мешки переехали в сарай.
 
Соседка Евдокимовна помогла Басе оклеить стены чулана веселенькими обоями в мелкий цветочек, побелить потолок, покрасить пол, перетащить в чулан дедову кровать с панцирной сеткой.
Савелий, жилец со второго этажа, протянул проводку и повесил лампочку.

- Теперь у тебя своя комната, - сказала Бася, - за порядком в ней сам следи, еще работу мне не делай, своей хватает.
- Тоже мне комната! Окна нет, двери нет.
- Вместо двери я тебе занавеску сошью. Отодвинул – свет из кухонного окна появился. Давай, живи…

Под утро Вовке приснился сон: в открытое окно чулана влетел ворон и уселся на подоконник. Откуда здесь окно взялось, удивился Вовка?

- Карр! – Сказал ворон, - Откуда, откуда? От верблюда!
Мысли мои, похоже, читает, подумал Вовка.
- Читаю, конечно, то, что ты мыслями изволил назвать? Я, Карр меня зовут, два «Р» в конце, прибыл, как упал намоченный.

- Вас водой облили? – спросил Вовка.

- Неточность! Прибыл как уполномоченный с важным сообщением. Уполномочен напомнить, что ты собирался подумать, стать учеником волшебника или не стать. Дело твое, но я бы на твоем месте даже не раздумывал бы.
 Но ты на своем месте, а я на своем. Свобода воли, так сказать. Если решил стать, то волшебник ждет тебя завтра в полдень в сквере у памятника Пушкину. Что уполномоченный Карр должен передать волшебнику?

- Я приду, - сказал Вовка и проснулся…

Занавеска, отделяющая кухню от чулана, не полностью закрывала дверной проем, Вовка увидел, что баба Бася уже возится с завтраком, пахло луком и чесноком.

Баба Бася любила поговорить, в отсутствии собеседников она разговаривала сама с собой.
- Котлеты сделать или зразы? – вслух размышляла она, - я бы зразы сделала, но Айвазовский больше котлеты любит. Поджарю котлеты. Потом его разбужу, будем завтракать. Где у меня крахмал? Кончился крахмал. Черт с ним, с киселем, компот сварю.
 Правильно, что фамилию ему сменила. Я со своими фамилиями всю жизнь мучаюсь, сначала Рабинович, потом, когда замуж вышла – Кацнельсон, хрен редьки не слаще, дочка тоже хороша, за этого идиота Гармидера замуж выскочила.
Ничего хорошего, понятно, из этого не вышло, разошлись, Сонька во Владивосток умотала, сына маме подбросила, за восемь лет ни одного письма.
 Слава богу, Клава, подруга детства, в паспортном столе работает, спасибо ей, помогла. Теперь он Айвазовский. С такой фамилией ему легче на белом свете жить будет.
 С другой стороны, за Айвазовским вполне может Айвазович прятаться или Айвазян, к примеру, тоже не цимес. Надо было Вовку в Ивановы определить, простенько, но со вкусом. Эх, Бася, Бася, всегда была задним умом крепка.
 Бася вздохнула тяжело и перевернула скворчащие на сковороде котлеты.

Слушая бабкино бормотанье, Вовка окончательно проснулся. Он смутно помнил, что в детском саду его называли Вова Гармидер, потом, в первом классе, стали называть Вовой Айвазовским. Новая фамилия нравилась Вовке, хотя, он не мог объяснить, чем она лучше старой.

Вовка давно догадался, откуда взялась его новая фамилия: в фойе кинотеатра «Ударник», где баба Бася по вечерам подрабатывала уборщицей, висела картина художника с такой фамилией, он даже название ее припомнил, «Девятый вал».
 
Пора вставать, решил Вовка Он сел и увидел на одеяле длинное черное воронье перо…

Продолжение следует.