Баффало билл, 21-22 глава. пони экспресс

XXI
«ПОНИ ЭКСПРЕСС БИЛЛ»

Имя только что прибывшего всадника было Чарли Клифф. Когда он резко спрыгнул с седла, на него протянулась дюжина рук, чтобы похлопать его по плечу и пожать ему руку в знак поздравления.
— В чем ты это сделал?
"Который сейчас час?" он задыхался.
— Вы прибыли в пять десять.
"Это так? Затем я преодолел последние двадцать миль за шестьдесят две минуты».
Лошадь выглядела так. Он пошатнулся, подкосился, пока конюх осторожно вел его к конюшне. Чарли тоже слегка пошатнулся от скованности, когда он ушел с агентом через аллею поклонников, чтобы позавтракать и поспать.
Еще до того, как почта, идущая на восток, прибыла в свое быстрое путешествие из Калифорнии к реке Миссури, Дэви и все остальные в Ларами знали, как работает система. Чарли хорошо расспросили.
Использовались только лучшие лошади — лошади, которые могли победить индийских лошадей или кого-либо еще на дороге. Всадники Пони-Экспресса должны были не драться, а убегать. Их карабин Спенсер, два револьвера и нож были взяты с собой только на тот случай, если они не смогут убежать. Все они должны были подписать обычную клятву Рассела, Мейджора и Уодделла, и каждому дали Библию в переплете, как и в случае с бычьим поездом. Предпочтение отдавалось маленьким лошадям и использовалось очень легкое каркасное седло. Поперек седла висел набор седельных сумок, называемых мохила (мо-чила); каждый угол был карманом для почты. Клапаны карманов были заперты маленькими латунными ключами, и открыть их могли только работники станции. Мохила передавалась от всадника к всаднику, а кольчуга выносилась или складывалась по пути следования. Конечно, большая часть почты шла по почте, с востока на побережье и с побережья на восток. Цена составляла пять долларов за полунции, и большинство писем было написано на папиросной бумаге; газеты Нью-Йорка и Сент-Луиса также должны были быть напечатаны на папиросной бумаге для отправки по почте компанией Pony Express. Лимит составлял двадцать фунтов. Чарли подумал, что он принес около трех фунтов. Письма были завернуты в промасленный шелк, чтобы они не промокли от воды, и были в конвертах правительственного пони-экспресса, которые стоили десять центов за штуку. Позже Дэйв увидел некоторые из этих писем, адресованных Ларами. У некоторых, например, адресованных почтовому курьеру из торговых домов, на конвертах было целых двадцать долларов в почтовых марках и марках «Пони-Экспресс»!
Постепенно имена гонщиков Пони-Экспресса[295] ходил туда-сюда по линии. Всадников было восемьдесят, сорок везли новости в одну сторону, сорок везли в другую. В западной части Тихоокеанского дивизиона ехали Гарри Рофф и «Бостон», Сэм Гамильтон (по тридцатифутовому снегу горного хребта Сьерра-Невада!) и Боб Хаслам, Джей Келли, Джош Перкинс, майор Иган. В Ларами въезжали и выезжали верхом ирландец Том и Чарли Клифф, которому было всего семнадцать лет. В и из Джулесбурга ездили Билл Хоган и «Маленький янки», который весил сто фунтов и проскакал 100 миль без отдыха. Дальше на восток, вниз по Платте, жили Тео Рэнд и «Док» Бринк, и Джим Битли, и красавчик Джим Мур, и маленький Джонни Фрай, который совершил первую поездку из Сент-Джо.
Их имена и имена других всадников передавались из уст в уста, и вскоре стали рассказывать истории о бурях, индейцах, разбойниках и несчастных случаях, которые пытались остановить экспресс, но не смогли. Что бы ни замышляло остановить его, наездник Пони-Экспресса всегда пробирался. Первые ретрансляторы доставили почту с реки Миссури в Сакраменто, штат Калифорния, на 1966 миль за девять дней и двадцать три часа — на час раньше графика! И после этого почта прошла в обе стороны, в установленное время или меньше.
Итак, регулярно, как по часам, в Ларами прискакал всадник из Мад-Спрингс с почтой, направлявшейся на запад, и всадник из Ред-Баттс с почтой, направлявшейся на восток; через пятнадцать секунд переметные сумки были изменены[296] с лошади на лошадь и поскакали новые всадники. Дэви сгорал от желания вскакивать в седло, как ирландец Том или Чарли, и спешить, занятый делами, чтобы отнести драгоценные седельные сумки следующему всаднику.
А тем временем, где был Билли Коди?
На этот вопрос вскоре ответил сам Билли, когда однажды днем в Форт-Ларами въехал отряд быков Russell, Majors & Waddell с правительственным грузом из Ливенворта; также с Билли Коди, едущим рядом с Wagon Boss Лью Симпсоном! Никогда еще Дейв не был так радушно встречать его, который из кабинета квартирмейстера заметил знакомую фигуру и тут же выбежал поздороваться.
Билли выглядел немного похудевшим после напряженного времени, которое он провел в экспедиции по отлову, когда он был инвалидом и беспомощным в снегу; но он мог пожать друг другу руки и обменяться приветствием, прежде чем слезть с мула и отправиться к Джеку Слейду.
Мистер Слейд был начальником отделения эстрады и «Пони-экспресса» со штаб-квартирой на станции «Подкова», в тридцати шести милях к западу от Ларами. Только что он шел через территорию, и Билли остановил его.
— Как поживаете, мистер Слейд?
"Как вы?"
— Меня зовут Билли Коди, мистер Слейд. Я хочу покататься на пони-экспрессе. Мистер Рассел отправил меня в ваш отдел с письмом. И Билли протянул письмо.
Мистер Слейд был прямым, мускулистым, довольно стройным мужчиной.[297] мужчина с гладко выбритым лицом, высокими скулами, холодными, пристальными серыми глазами и тонкими прямыми губами. У него была репутация опасного человека в драке, и он уже заставил Старого Жюля в Джулесбурге скрыться. Он быстро чистил свое подразделение от бандитов и воров.
Не открывая письмо, он осмотрел Билли с головы до ног. Билли стоял непоколебимо.
— Ты знаешь, не так ли? в настоящее время сказал мистер Слейд. — Ты слишком молод для пони-экспресса, мой мальчик. Для этого бизнеса нужны мужчины».
Очевидно, он не знал Билли Коди.
— Я некоторое время ездил на дивизии Билла Троттера, сэр, — горячо ответил Билли. «Я заполнил счет там, и я думаю, что могу сделать так же или лучше сейчас».
Мистер Слейд казался заинтересованным.
"Ой! Ты тот мальчик, который недавно ехал туда, как самый юный всадник на дороге?
"Да сэр. Я мальчик».
Мистер Слейд принялся читать письмо Рассела. Должно быть, он очень рекомендовал Билли, потому что мистер Слейд, похоже, остался доволен.
— Хорошо, — сказал он. — Я слышал о вас. Я не должен удивляться, если это вытряхнет из тебя жизнь, но, может быть, ты сможешь это выдержать. Я дам вам испытание, во всяком случае; и если вы не можете сопротивляться этому, вы можете присматривать за акциями в Horseshoe. Я дам тебе знать о твоей пробежке утром».
[298]
Он ушел, и Билли повернулся к Дейву с пылающим лицом.
"Я понял!" он утверждал. "Ура! К тому же, это самый сложный дивизион к западу от гор! Говорю вам, это не шутка, ехать на пони-экспрессе, делать восемьдесят или сто миль галопом день и ночь и менять лошадей каждые десять миль или около того менее чем за две минуты.
Какая удача! Или нет, не повезло; Билли это заслужил. В тот вечер Дейв и он встретились, обменялись новостями. Дейву, как ему казалось, не о чем было рассказывать, но Билли, как обычно, был полон приключений. Дэви снова услышал о ловушке прошлой зимой и о том, как другой Дэйв — Дэйв Харрингтон — героически сражался со снегом, чтобы найти Билли в землянке и спасти его. С Билли сейчас все в порядке; и после короткого, довольно легкого пробега пони-экспресса по линии, здесь не терпелось заняться чем-то более сложным.
Мистер Слейд отправился в Подкову рано утром следующего дня, но перед отъездом увидел Билли, и Билли получил задание. Он высоко оценил Дэйва.
— Я пошел, — объявил он. — Но я тоже в деле. У меня пробег между Красными Баттами и Тремя Перекрёстками! Семьдесят шесть миль — самый тяжелый пробег на самом трудном участке трассы! Полагаю, может быть, он думает, что у него есть мой скальп, но это не так. Я пройду как смазанная молния. Это страна индейцев и преступников одновременно; и я должен перейти вброд Суитуотер три[299] раз в шестьдесят ярдов! Говорят, на Слэйда тоже тяжело работать. Он не потерпит никакой глупости. Но я поладю с ним, как только он узнает, что я исполняю свой долг. Пока, Рэд. Увидимся. Вы все равно обо мне услышите. Я говорил тебе, что собираюсь покататься на пони-экспрессе, помнишь? Раньше я думал, что стану президентом; но я бы предпочел этот пробег, чем всю оставшуюся жизнь быть боссом в Вашингтоне!»
Он поспешно пожал руки. Дэйв искренне завидовал ему, но также желал ему успехов. Никто не заслуживал успеха больше, чем Билли. Конечно, быть самым молодым гонщиком на всем маршруте от Сент-Джо до Сакраменто было большим достижением, и никто не может упрекнуть Дэви в искренней зависти. Он вернулся к своему распорядку дня. Поезд с быками сразу же тронулся, и Билли отправился с ним на свою новую работу.
Вскоре известие от него дошло до Ларами и Дэйва от ирландца Тома, который получил от него седельные сумки в Ред-Баттс, и от джентльмена Боба, который получил известие от него через других водителей. «Пони-Экспресс Билл» его стали называть; всадник-«малыш» между Ред-Баттс и Тремя перекрестками, на реках Платт и Свитуотер на тропе Солт-Лейк-Трейл на территории, которая сегодня является южно-центральной частью Вайоминга, но которая тогда была западной территорией Небраски.
О Билли рассказывали много хорошего. Однажды, когда всадник к западу от него был убит, Билли проехал свой собственный путь, и другой путь тоже, и всю обратную дорогу.[300] снова — 322 мили подряд! Когда мистер Слейд узнал об этом, он сказал: «Этот мальчик — кирпич!» и он дал Билли дополнительную плату.
В другой раз бандиты остановили Билли и потребовали его экспресс-посылку, в которой, как им было известно, была крупная сумма денег. Но Билли был умен. Он спрятал настоящий пакет под седлом, а теперь бросил им поддельный пакет, в котором была только бумага. Когда они нагнулись, чтобы поднять его и осмотреть, он пришпорил свою лошадь прямо над ними и унесся прочь, летя по тропе, и хотя они стреляли в него, но не тронули его!
В другой раз индейцы сиу устроили ему засаду, и когда он пробежал мимо, они погнались за ним. Но он лежал плашмя на спине своего пони, а над ним свистели стрелы, и он проскакал двадцать четыре мили, не останавливаясь.
В другой раз один бандит остановил его в пустынном каньоне.
«Ты крепкий малый, чтобы рисковать», — сказал бандит, направляя револьвер Билли в голову.
— Думаю, я такого же роста, как любой другой парень, — хладнокровно ответил Билли.
— Как ты это понимаешь? — спросил бандит.
Билли постучал по револьверу своего кольта.
«Может быть, я и маленький, но я могу стрелять так же сильно, как если бы я был генералом Джексоном», — предупредил он.
«Я полагаю, что вы можете, и я думаю, что вы бы»,[301] усмехнулся бандит, щекоча с нервом Билли; и он позволил ему ехать дальше.
Так что это было незадолго до того, как «Пони-Экспресс Билл» получал 150 долларов в месяц, что было максимальной зарплатой, выплачиваемой в дороге.
Тем временем Дэйв чувствовал, что его работа в Форт-Ларами была довольно скучной. Это было одно и то же изо дня в день, только с обычной оплатой, трехразовым питанием, хорошей кроватью ночью и множеством друзей - и - и - это, казалось, почти все, за исключением того, что он учился всему время от книг и от окружающих его людей; и он знал, что растет как внутри, так и снаружи. По правде говоря, он шел первоклассно и продвигался вперед, и ему давали все больше и больше ответственности, и он показывал, что может ее нести; но, конечно же, он хотел доказать свою храбрость, покатавшись на пони-экспрессе. Это казалось больше — было это на самом деле или нет.
Его шанс пришел, как это обычно случается со всеми, кто ждет его и держится наготове. Все лето между армейскими офицерами на почте и между ними и проезжавшими мимо пассажирами сцены шли разговоры о делах на Востоке, где горячо шла президентская кампания. Судя по разговорам и газетам, человек по имени Авраам Линкольн был кандидатом от Севера, а Стивен А. Дуглас был кандидатом от Юга, и что если г-н Линкольн был избран от Юга,[302] Каролина и другие южные штаты пригрозили выйти из Союза. Они утверждали, что каждый штат имеет право на самоуправление и что штаты и территории должны сами решать, будут ли они владеть рабами в пределах своих границ.
Вопрос о том, должен ли Канзас быть «рабским» или «свободным», вызвал конфликты, когда эта территория заселялась; а отец Билли Коди, который был человеком из «Свободного государства», был так сильно ранен ножом, что так и не оправился. Заселение территории Небраски также вызвало ожесточение между Севером и Югом, поскольку Север был против распространения рабства. Так было с Авраамом Линкольном. Армейские офицеры в форте Ларами, некоторые из которых были северянами, а некоторые южанами, заявили, что избрание Линкольна будет означать войну; по словам северных офицеров, если южные штаты попытаются уйти; по словам южных офицеров, если южным штатам не будет разрешено уйти.
Выборы должны были состояться 6 ноября, и только 10 ноября известие о победителе могло быть доставлено в Ларами Пони-Экспрессом. Это было в лучшем случае долгое время, когда происходили такие важные события; но даже при этом Дэви (который был таким же нетерпеливым, как и все остальные) обнаружил, что может быть разочарован, потому что капитан Браун приказал ему отправиться на запад утром и пройти по линии к станции Подкова по правительственным делам.
[303]
Когда сцена ушла рано, ирландец Том все еще стоял рядом со своей лошадью, готовый взять седельную сумку у Чарли Клиффа. Чарли не пришел, а потом выяснилось, что почта из Сент-Джозефа задержалась, потому что ждала новостей о выборах.
Итак, Дэйв забрался в водительскую будку на сцене COC & PP рядом с Джентльменом Бобом, и они уехали, оставив неизвестные новости позади.
Однако ненадолго. Не прошло и пятнадцати миль, как джентльмен Боб, который все время оглядывался через плечо, воскликнул: «Вот он идет! Посмотри на него, ладно!
Под «он» можно было подразумевать только одного человека — гонщика «Пони-экспресса». Да, это был «Пони-Экспресс» — темное пятно, поднимающееся, опускающееся, поднимающееся, опускающееся, взметающее пыльный след.
«Он определенно собирается немного», — прокомментировал посыльный со сцены, которым на этот раз был не капитан Крикет, а Джек Мэйфилд.
Боб закинул плетку на спины своих четырех мулов и пустил их галопом. Но хотя в этот раз сцена была пуста, мулы свежие, а дорога гладкая, пони-экспресс приближался так быстро, как если бы карета стояла на месте.
«Обгоняем нас», — рассмеялся Боб и замедлил ход своей команды.
И пони-экспресс прошел мимо них. Там было[304] внезапный стаккато копыт, как протяжный барабанный бой — гул, возглас — «Кто избран?» — завопил Боб, поворачиваясь на своем месте, чтобы встретить натиск.
«Линкольн. Нью-Йорк дает большинство в пятьдесят тысяч, — крикнул в ответ ирландец Том. и в облаке пыли он исчез, оставив хлопья пены на козлах у ног Дэви.
— Линкольн, да? заметил джентльмен Боб. «Ну, интересно, что теперь будет. Но этот мальчик точно едет, — и он задумчиво посмотрел вслед ирландцу Тому.
[305]
XXII
ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ НОВОСТИ

«Линкольн избран!» Слова продолжали звенеть в ушах Дэви, и летящая форма Пони-экспресса, несущего великие новости, постоянно была в его глазах, когда рысью и галопом сцена катилась по тропе Солт-Лейк-Оверленд от форта Ларами. Ирландский Том и его упорный пони скрылись из виду, но не были забыты.
Этим утром тропа была почти безлюдна; проехал только один эмигрантский поезд, и, отодвинувшись, чтобы пропустить сцену, он приветствовал трех человек на ложе: «Ура Линкольну!»
Дэви обрадовался; но джентльмен Боб и посыльный Мэйфилд смотрели прямо перед собой и ничего не говорили. Это была мода. Поезда для эмигрантов и бычьи поезда считались недостойными внимания дилижансовой будки.
Однако в другой миле кое-что действительно привлекло внимание джентльмена Боба, глаза которого были всегда настороже, хотя обычно он говорил мало.
«Похоже, проблемы вон там», — заметил он, указывая хлыстом. — Как твой пистолет, Джек? ХОРОШО?"
"Да."
[306]
— Лучше приготовь. Рыжий, залезай в багажник под сиденье и оставайся там, когда я скажу. Вас могут насквозь прострелить.
Боб покрепче собрал свои линии и внимательно всмотрелся. Его челюсти сжались, когда он, подняв своих мулов, готовых к внезапному рывку, отправил их вперед быстрой рысью. Посыльный Мэйфилд переложил свою короткую двустволку, заряженную картечью, из-под коленей на колени и надвинул шляпу.
Полмили впереди, в овраге крутого поворота, который огибала карета, лошадь без седока беспокойно двигалась туда-сюда в кустах вдоль тропы; у него было седло и уздечка — по крайней мере, так пробормотал Боб, и с этим согласился гонец, и так Дэви поверил, что он тоже может видеть, — но всадника еще не было видно …
Индейцы! Тогда почему они не взяли лошадь? Или дорожные агенты, как называли бандитов! Всадник, должно быть, был застрелен с седла. И найдет ли его проезжая карета? Или индейцы, застигнутые врасплох, устроили засаду и ждали? Или что все-таки случилось ?
— Это лошадь Пони-экспресса, джентльмен, — тихо сказал Боб. «Я знаю это животное. Была плохая работа».
Мистер Мэйфилд, такой же нервный, как и сам Боб, кивнул; Дэви задышал быстрее, его сердце громко забилось; Боб взмахнул плетью, выпрямил свою команду,[307] и с тормозом чуть скрежетая галопом спустился с горки.
"Я вижу его!" — воскликнул посыльный Мэйфилд. «На краю дороги. Он ранен, но может двигаться».
Дэви тоже мог видеть спешенного человека — ирландца Тома или кого-то еще — наполовину приподнявшегося с земли и выползающего на тропу, где он сидел, размахивая носовым платком.
С грохотом, шарканьем и скрежетом тормозов карета мчалась вниз, готовая остановиться — и готовая ко всему, что может случиться.
Да, это был ирландец Том, наездник Пони-Экспресса, и это была его лошадь с седельными сумками, которая ерзала в кустах. Том полулежал, полусидел, поддерживая себя одной рукой и махая другой. Шапки у него не было, поднятая рука в крови, одна нога казалась бесполезной, и вообще он выглядел в печальном состоянии.
В облаке пыли от раскрученных копыт и заблокированных колес Джентльмен Боб остановился так, что передние копыта вожаков почти коснулись Тома.
— Что здесь случилось?
Лицо Тома, грязное, в полосах и щипанное от боли, мучительно смотрело вверх, но он не жалел слов. Наездник Пони-Экспресса превосходил даже машиниста сцены.
— Поймай мне эту лошадь. Я сломал ногу».
Мистер Мэйфилд ловко спрыгнул с ящика;[308] Крепче зажав тормоза и коротко завязав стропы, Джентльмен Боб качнулся вниз. Дэйв спустился вниз.
— Как это случилось?
«Упал и бросил меня. Поймай его и помоги мне; и поторопитесь».
«Поймай его, Джек; ты и Дэйв, — резко сказал Боб. — Где он сломан, Том?
— Высоко, но это не имеет значения. Я поеду, если это убьет меня. Я уже опаздываю».
К счастью, лошадь была легко поймана; его волочащиеся веревки, запутавшиеся в шалфейном комке, удерживали его, пока мистер Мэйфилд не наложил на них руку. Когда Дэйв с мистером Мэйфилдом, ведущим лошадь, вернулся на дорогу и заторопился обратно к Бобу и Тому, Боб напряженно спорил.
— Но ты не можешь, Том! Ты не можешь этого сделать, чувак! Ты не сможешь вилить седло со сломанным бедром».
Том изо всех сил пытался сесть, и на его красном лбу выступили крупные капли пота.
«Ты помоги мне и привяжи меня там; это все, что я прошу. Я сделаю это. Я должен .
«Мы отвезем вас на следующую станцию, и седельные сумки тоже», — возразил Боб. «Это самый быстрый способ. Раздень эту лошадь, Рэд. Подвези меня с Томом, Джек. Открой дверцу кареты.
— Но кроме агента на следующей станции никого нет, Боб! взволнованно воскликнул Том. — Кто поедет экспрессом?
[309]
— Тогда мы пройдем к следующей станции. Я думаю, они могут прислать кого-нибудь оттуда.
Внезапно Дэви осенила великая мысль, и он удивился, почему то же самое не пришло в голову остальным.
— Я поеду на нем, Том! Я поеду на нем, Боб! Позволь мне . И он бросился к пони-экспрессу.
Боб хлопнул себя по пыльному бедру: идея пришла ему в голову.
-- воскликнул он. «Возьмите эти строки. Отстегивай оружие, Том, старик, пока я держу тебя.
— Кто-то пришпорил его, — выдохнул Том, дергая пряжку ремня.
Слова были быстрыми, пальцы работали быстро; и почти за меньшее время, чем нужно, чтобы рассказать об этом, после остановки экипажа Дэви был в седле Пони-Экспресса, с последними приказами, наполняющими его уши.
«Теперь скачи, мальчик; поездка!"
Едва еще устроившись в стременах, он рванулся вперед (рывок лихого пони чуть не снес ему голову) и исчез.
«Поезжай, мальчик; поездка!"
Дэви плотнее засунул шляпу; его ноги цеплялись за стремена, он полуобернулся в седле и махнул рукой маленькой группе позади. Они увидят, что с ним все в порядке. Они были сгруппированы точно так же, как он их оставил: мистер Мэйфилд стоит, где он привязал шпоры к пяткам Дэви после того, как Дейв сел верхом; Джентльмен Боб наполовину выпрямился над Томом, от которого он передал револьверный ремень.
Но пока Дэви смотрел, все они двигались, готовясь[310] поднять Тома в карету. Дэви посмотрел вперед и принялся за работу.
«Поезжай, мальчик; поездка!"
Ну, он мог ездить! он знал, как; и если он не знал, как он должен был придерживаться, в любом случае. Под ним лежали пухлые седельные сумки, скрещенные на ногах; он вез быструю почту — и Линкольн был избран!
Пони бежал без остановки и не нуждался в подгонке. Он был приучен к своей работе — стойкое, быстрое, по-видимому, неутомимое животное. Ветер ударил Дэви в лицо, залив глаза слезами; песчаная, протоптанная тропа текла назад под ними, как сероватый поток, шалфей и камни головокружительно кружились по обеим сторонам, и среди ритмичного удара копыт дыхание пони поднималось до фыркающего хрюканья.
Теперь еще один поезд эмигрантов в Солт-Лейк-Сити и мормонскую колонию усеял путь раньше. Мимо них с глухим стуком пронесся Дейв и, мчась вдоль очереди, пронзительно завопил:
«Линкольн избран! Линкольн избран!»
«На сколько?»
«Нью-Йорк дает ему пятьдесят тысяч!»
Дэйв не был уверен, что именно это означало, но со стороны ирландца Тома это прозвучало важно.
Кто-то из поезда аплодировал, кто-то рычал, но он быстро оставил позади и аплодисменты, и рычание.
Впереди показалась первая из станций — более темное пятно рядом с тропой. Это был один из[311] промежуточные станции — станции, где лошадей меняли менее чем за две минуты. Две минуты были пределом, но часто изменение производилось за пятнадцать секунд.
Пони Дэйва, казалось, знал, где он и что под рукой. Он фыркнул и в момент пришпоры немного удлинил шаг, согнулся пополам и потянулся немного быстрее.
Станция быстро расширялась. Плохое это было место, вспомнил Дэйв: низенькая бревенчатая хижина с дерновой крышей, за ней грубая бревенчатая конюшня и загон для шестов. Станционер выглядел примерно так же грубо: небритый, обветренный, одетый в широкополую шляпу, грубую фланелевую рубашку, красную или синюю, брюки с поясом и тяжелые сапоги. Там он жил у обочины дороги, в 700 милях от индейской страны, в одиночестве среди безлюдных холмистых холмов, через которые протекала река Норт-Платт и простиралась бесконечная ленточная дорога. Дэйв видел, как он стоит перед зданиями, держит эстафетную лошадь и вглядывается в тропу в поисках всадника. Станции требовали, чтобы свежая лошадь была оседлана, взнузданна и готова за полчаса до отправления экспресса.
Дэйв тоже знал свой долг. Не сбавляя шага, он расстегнул застежки находящихся под ним переметных сумок. Он мчался на полном галопе и, не успев втянуть своего пони на корточки, вырвал из-под себя седельные сумки и швырнул их вперед. Затем он в мгновение ока улетел, пошатываясь при приземлении.
"Быстрый!" — выдохнул он из пересохшего горла.
[312]
Станционный смотритель смотрел, но схватил седельные сумки.
"Кто ты? Где Том?
"Повредить. Выход на сцену».
Седельные сумки были пристегнуты к другому седлу. Дэйв ухватился за стропы.
"Плохой?"
«Нога сломана». И Дэви, засунув ногу в стремя, вскочил на борт чуть ли не над головой станционера.
Последнее прикосновение к седельным сумкам.
"Какие новости?"
«Линкольн избран. Нью-Йорк дает ему большинство в пятьдесят тысяч». И прочь прыгнул Дейв, стремглав на следующий этап своего маршрута.
С глухим стуком по песку, с грохотом по камням, эхом разносясь по коротким ущельям, постоянно подгоняя своего пони, ехал Дэви. Он был полон решимости пройти насквозь, на базовую станцию в Ред-Баттс, за шестьдесят миль. Станции впереди не могли знать, что с обычным гонщиком произошел несчастный случай; и установка другого заменителя в короткие сроки потребовала бы драгоценного времени. В Ред-Баттс Билли Коди брал седельные сумки, а чтобы отдать их Билли, он должен был.
На следующей станции, в четырнадцати милях, у станционного смотрителя были помощники в виде двух конюхов или конюхов. Они тоже смотрели, пораженные, увидев Дейва вместо ирландца Тома; но никто не тратил драгоценные минуты на объяснения. Разговор был очень[313] все так же, как прежде, — и Дэйв на своем свежем коне снова помчался по длинной, длинной тропе. Он прошел мимо тяжелого бычьего поезда. «Линкольн избран», — завопил он по-прежнему; но он шел так быстро, что не уловил их реакции. Он только заметил, как они махали кнутами в знак приветствия.
Станция «Подкова» показалась в поле зрения. Это был штаб дивизии. Здесь останавливался, когда не был на следе, мистер Слейд, начальник отделения; и он был перед станционной кабиной с другими мужчинами, всматриваясь в дорогу.
Прискакал Дэви. На него обрушился шквал вопросов, пока мистер Слейд не прервал их.
— Неважно, — коротко сказал он. «Закрепите эту мочилу. Теперь скачи, мой мальчик; ты опоздал на полчаса!
— Линкольн избран, — выдохнул Дэви, пришпоривая прочь.
Он устал. Его ступни немели, а лодыжки были натерты до ран. Прежде чем он прибыл на следующую станцию, нужно было перейти реку Платт вброд. Когда он проходил, на тропе у дальнего берега показался человек. Сердце Дэйва подпрыгнуло к горлу. Мужчина был частично заслонен ивами. Он был вооружен. Навострив уши, лошадь двинулась вперед, а человек ждал. Чтобы покинуть русло ручья, нужно было немного взобраться по довольно крутому берегу, и когда Дэйв вытянул его, он хлестнул револьвер мужчины, и дуло было направлено прямо на Дэйва. Ему казалось, что круглая дыра покрывала каждый дюйм его тела. Его лошадь шарахнулась и зарыдала.
[314]
— Бросай этот мешок с почтой.
Этот человек был «Янки», помощником начальника фургона Чарли Мартина! Дэйв сразу узнал его, хотя широкополая шляпа была низко надвинута. Но под козырьком были глаза «янки».
— Нет, — выдохнул Дэйв, пытаясь говорить ровно и думать о том, что сделали бы Билли Коди или ирландец Том. «Это только новости о выборах».
«Брось эту почту и тоже побыстрее», — приказал «Янк» с чередой ругательств.
Едва осознавая, что он делает, но решив что-то сделать, Дэйв вонзил шпоры в вздымающиеся бока своего пони. С громким фырканьем и длинным прыжком пони рванулся прямо вверх по берегу. «Янки» издал внезапный злобный возглас и нырнул в сторону; но плечо лошади ударило его, отшвырнуло в сторону, и в тот же миг Дэйв, резко сворачивая в опушку ив, пробил ее лошадь. Ивы били его по лицу и по телу. Он низко нагнулся — еще мгновение, и они выскочили из-под ив, снова в тропу и помчались вперед. Он услышал выстрел — всего один; но пуля прошла мимо, и глухой, глухой, он скакал безопасно. Немного дрожа, Дэйв рассмеялся; ему хотелось вопить, хотя и на это не хватало воздуха. Однако он представил себе, каким сумасшедшим должен быть «Янки», и именно это заставило его рассмеяться.
Несмотря на волнение от неудавшегося ограбления, дорога стала казаться утомительной, езда монотонной.[315] фунт. Натертые стремена мучили его лодыжки почти невыносимо, но не совсем; нет, не совсем. Седло натирало бедра. Во рту пересохло, он едва мог дышать; он едва мог видеть, как время от времени у него кружилась голова. Он снова перешел реку вброд. От пульсирующей боли его лодыжки сменились облегчением онемения, а ступни, покрытые волдырями, и его покрытые волдырями бедра постепенно перестали быть его; они чувствовали себя так, как будто они принадлежали кому-то другому.
Он смутно помнил, как подъезжал к промежуточным станциям, как шатался с лошади на лошадь, как ему помогали сесть в седло, как голоса окликали его, как руки и голоса снова направляли его вперед. Один раз он прошел этап, ведущий на восток, — и снова он прошел его, или еще один: и он протрубил в изумленных лицах: «Линкольн избран. Нью-Йорк дает большинство в пятьдесят тысяч». Слова выдавались механически, и он не знал, какой эффект они произвели.
Он смутно помнил, что стая индейцев кричала на него и размахивала своими луками, и что он слышал шипение стрел, летящих даже быстрее, чем он; но он не мог перестать спорить. Единственное, что запомнилось ему, это то, что он почти вовремя. «Опоздал на три минуты», — подумал он, что кто-то сказал на последней станции, где он менял лошадей. И — «Давай, парень! Ты отважный.
«Опоздание на три минуты» — и все. Эта мысль воодушевила его и приклеила к седлу. Галопом, галопом, по камням и песку, сквозь кусты и сквозь[316] голые открытые и случайные кустарниковые заросли деревьев; через затененные каньоны, и через палящее, ветреное солнце.
Это был Ред Баттс? Неужели это и в самом деле были Красные холмы — конец его путешествия, где ждал Билли Коди? Предположим, что Билли там не было; захотят ли они, чтобы он продолжал ездить, ездить, вечно? Он всхлипнул от отчаяния, но крепко стиснул зубы и решил, что сделает это; он бы сделал это, если бы пришлось .
Дорога была холмистой, и его лошадь хромала. Он безжалостно пришпорил и ударил шляпой. Если он не придет вовремя, ему будет стыдно, потому что никто не знает, как сильно он старался. В гору он загнал своего пони и не давал ему расслабиться и перейти на рысь. Он скакал вниз по склону — каждый прыжок вперед был мучением. Красные холмы — это, должно быть, Красные холмы — странно покачивались среди ровного пространства прежде. Но он достиг этого. По крайней мере, он думал, что добрался до нее, и пошарил в своих седельных сумках, чтобы расстегнуть их.
Кто-то бросился вперед, как бы навстречу ему и на помощь; и он увидел, четко очерченное среди других смущенных лиц и фигур, изумленное лицо Билли.
"Оно красное! Высматривать! Он упадет! Голос Билли звенел, как труба.
— Где обычный мужчина? — потребовали они.
— Том ранен — он далеко. Я занял его место.[317] Быстрее, Билли! Продолжать. Новость о выборах. Линкольн избран».
Билли издал восклицание. Он был в седле поверх седельных сумок; он отскочил.
— Позаботься об этом ребенке, — отозвался он. — Он хороший.
— Готов поспорить, мы будем.
— Я вовремя? прохрипел Дэви, неопределенно, не в состоянии видеть прямо.
— На две минуты раньше времени, парень.
Затем они подхватили Дэви и внесли его, потому что он упал. Он чувствовал, что имеет право упасть. Кроме того, он не мог идти, чтобы спасти свою жизнь, теперь, когда он покончил с седельными сумками.