Прикосновение к вечному или что за словами?

ПРИКОСНОВЕНИЕ К ВЕЧНОМУ ИЛИ ЧТО ЗА СЛОВАМИ?

Театр драмы и комедии «Галерка». Эдмон Ростан. «Сирано де Бержерак». Поэтическая комедия в 2-х действиях. Постановка Владимира Витько. Сценография, костюмы Владимира Лунника. Музыкальное оформление Николая Якуничева.

В спектакле по одноименной пьесе Э. Ростана на самой высокой ноте звучат понятия о благородстве и великодушии, чести и чувстве собственного достоинства, самоотречения во имя любви. В великолепном переводе В. Соловьева множество лаконичных, отточенных, красивых фраз, как нельзя лучше передающих и красоту, и высоту чувств. Сколько губ, сопереживая игре актеров, шепчут красивые, умные слова, сколько глаз омываются чистейшими слезами, сколько сердец очищаются от скверны или приобретают иммунитет против нее, сколько одухотворяется помыслов! Быть или казаться, приспосабливаться, меняясь в зависимости от обстоятельств, или оставаться собой во что бы то ни стало – эти вечные вопросы задаются театром напрямую, без обиняков, но доверительно, сокровенно. И совсем не праздно звучит в спектакле вопрос: ужель «несовместимы коммерция и добрые дела»?

Но если новая встреча с текстом доставила радость, то режиссерская трактовка и актерские работы заставили задуматься о способах и формах театральной выразительности.

В афише спектакля определен жанр: поэтическая комедия. Но у Ростана пьеса о Сирано обозначена как «героическая комедия». Что обозначает изменение эпитета? Значит ли это, что в «поэтической комедии» высмеиваются поэты Сирано де Бержерак, Рагно и другие? Или нам предлагается комедия в стихах? Почему снимается героика? А, может быть, она подвергается осмеянию?

Оригинальность сюжета этой пьесы заключается не в том, что он построен на любви. А в том, что герой не хочет, не смеет, не считает возможным признаться в ней. Более того, он превращается в тень другого, более счастливого соперника. Однако в пьесе Сирано отнюдь не однозначен. Он держит Кристиана «в руках», позволяя ему приблизиться к Роксане, но и уводя его, когда дистанция сокращается до предела. В пьесе Ростана Сирано живой, его нервы обнажены. Он бесконечно несчастен, но он благороден, он красив, хотя все вокруг (и Роксана!) считают его безобразным. Палитра его чувств тонка и разнообразна, глубока и полна нежнейших нюансов. Что в постановке «Галерки»?

Сирано (В. Черноскутов) словно ранен в сердце Ледяной Королевой. Из бесстрастных глаз веет холодом. Смейтесь, господа, над суперменом Сирано – он не воспринимает тонких чувств и отношений, а красивейшие слова для него не более, чем слова! Когда-то в школьной самодеятельности я видел нечто подобное. Но тогда мои сверстники стеснялись проявления своих чувств. Нет, не может быть, это же профессиональный театр! Почему, почему это происходит?.. Скорее всего, актер совместно с режиссером решают иную, сложную и не сразу понятную задачу. Попытаемся постичь разгадку.

Предположим, что Сирано использует искусство стихосложения, сплетая необычную сеть не только для Роксаны, но и… для самого себя. Он привлекает Роксану и отталкивает ее. Да, да… Перед нами – очередная иллюстрация темы о вреде головных, надуманных идей. Сирано решил, что такого некрасивого человека, как он, Роксана никогда не полюбит. Выстроив схему, он не допускает и мысли, что может ошибиться. Поэтому, чем сильнее он любит, тем сильнее отталкивает любимую. Любит именно ее недостижимость. Боготворит идеал. Надо бы вспомнить Петрарку и Лауру, Данте и Беатриче, Блока и Прекрасную Даму… Но, увы! Этот Сирано (В. Черноскутов) любит не Роксану, а самого себя, страдающего от любви к ней. Он жалеет себя, несчастного, упивается своим благородством. Его чувство становится болезненным, сильно отдающим мазохизмом. Кто выигрывает от красивой позы Сирано? Кристиан погибает. И Роксана, да и сам «рыцарь печального образа» - все несчастны…

Роксана (И. Вышегородцева) – молода и красива. Ее мысли пока еще коротенькие, как стебель рождающегося цветка, а чувства закрыты в бутон. Она осознает свою красоту и выбирает Кристиана лишь потому, что его внешность представляется ей безупречной. В спектакле это еще одна жизнь, построенная по придуманной схеме. Но в пьесе Роксана – глубокий и противоречивый образ. Внешности, оказывается, для нее мало. Солдафонская простота избранника отталкивает Роксану. И лишь слова, идущие от сердца Сирано, находят в ее сердце отклик, взращивают в ней Женщину, воспитывают и пробуждают ее. Роксана становится глубже, интереснее, мудрее. Она внутренне уже готова любить «то, что за словами». Но цветок, оказывается, лишен почвы, за которой так самозабвенно ухаживал Сирано. Кристиан убит. Цепь разорвана. Развитие Роксаны остановилось. Без внешнего толчка (чтение последнего письма умирающим Сирано) Роксана оказывается неспособной понять и почувствовать человека, четырнадцать лет с поразительной регулярностью отдающего ей визиты. Наверное, думает Роксана, это входит в обязанности всех кузенов… Пробуждение от душевной слепоты приходит слишком поздно. Тень погибшего заняла свое место в схеме, заслонив собой все живое… Зритель и раздосадован, и растроган – Сирано по собственной глупости не познал разделенной любви, а Роксана упустила столь близкое счастье…
***
Сложнее всего, как мне представляется, исполнителю роли Кристиана (О. Курлов). Плоского дурака Кристиана трудно обыграть и придумать ему убедительную легенду. Но зато в «поэтической комедии» как не подтрунить над своим персонажем, как не представить его почти полным идиотом (почти, потому что пред смертью и Кристиан вроде как «прозрел» и увидел истинное отношение своего друга Сирано  к своей жене Роксане). Но если уж подтрунивать, так подтрунивать, и если уж искать подтекст, так искать. Может быть, О. Курлов находит такие оригинальные решения? В сцене под балконом, когда Сирано произносит от его имени стихи Роксане, Кристиан невозмутим, как колонна, около которой он стоит. Может быть, О. Курлов и хочет намекнуть на сходство своего героя с этой колонной?..

Вот что значит «нетрадиционное прочтение»! В высоком романтическом тексте мы вдруг видим, что Сирано – всего лишь закомплексованный неудачник (и подвиги у Нельской башни тут ни при чем). Кристиан – смазливый дурак. («Прозрение» стоит ему жизни). Роксана – женщина, чьи взрослеющие мысли не успевают за мудреющим сердцем. (То-то она теперь будет локти кусать…) Впрочем, что ей – выйдет замуж за де Гиша, и – спасена.

Кстати – о де Гише. Не слишком ли он в спектакле глуб и прямолинеен для царедворца? (Ах, нет, нашлепаем себя по рукам – в «поэтической комедии» все не так, все иначе. Здесь поэзия так тонка и глубока, что нужно не верить очевидному и не торопиться кричать, что «король-то голый»). Хотя как не заметить, что в тексте пьесы образ де Гиша обнаруживает не так уж глубоко спрятанный второй план. Де Гиш понимает, что силой можно заставить женщину лишь покориться, но не полюбить. А де Гиш хочет добиться именно любви. Поэтому он каждое слово Роксаны, каждый ее жест истолковывает в свою пользу. Он не глуп, но (может быть?) чрезмерно деликатен. Не чересчур ли он внимателен к Роксане? Он решается на проявление силы, но поздно. Он совершает подлость – как любая подлость, она говорит о его бессилии, о сознании невозможности что-либо изменить. Почему бы все это не сыграть Н. Иванову, исполнителю роли де Гиша? И при этом слегка не посмеяться в рамках избранного жанра?

Выйти на сцену в роли капитана мушкетеров Карбон де Кастель Жалу – наверное, удовольствие для любого актера. Вл. Громовиков, почти ничего не произнося на сцене, почти не передвигаясь по ней, сумел в незначительном эпизоде создать ощущение личности.

…Спектакль заканчивается, но зрители долго не отпускают актеров. Многие аплодируют стоя, не скрывая слез, не пряча растроганных лиц. Значит, наши умствования и чрезмерная эмоциональность – знак пристрастности? И, может быть, действительно, зачем нам разбираться, чем хорошее отличается от лучшего? Душа, уставшая от бурь, открыта добру. Она благодарно принимает его. «Слова, что говорят в подобные мгновения, почти не слушают, не понимают, но их ощущают, как прикосновенье».
Спасибо театру, нашедшему изысканную возможность напомнить нам о существовании добрых чувств и высоких отношений и поговорить о них с нами.

Опубликовано: «Омская правда», 23.02.1995 г.