Потерянное поколение

Что мы помним о школьных годах? У каждого человека свои воспоминания о сей поре: положительные, спорные, а порой и негативные. Зависит же это во многом от времени, пребывающего в стенах учебного заведения и в зависимости от города, где такое заведение располагалось. Общеизвестный факт: в столицах и крупных провинциальных городах уровень обучения всегда на шаг впереди от деревень и маленьких промышленных городков. Забота и внимание к детям соответственное. И зачастую, это дает свое плоды, выпуская на улицы будущих перспективных работников по различным направлениям. Здесь и хирурги, медсестры, учителя, инженеры, менеджеры и адвокаты. Те же, кто предпочел обучение на среднее профессиональное образование, как у нас это называется колледжами и «шарагами», становились вполне достойными слесарями, электриками, механиками, водителями и прочие полезные для общества профессии. Деревенским ребятишкам повезло меньше: мало того, что научат меньшему, так еще и поступать ехать в другие города, за сотни километров от родной избы. А ехать приходилось, ведь именно в города и столицы стремилась вся молодежь: новые знакомства и возможности открывали новые горизонты для профессионального и личностного развития. Порой такая поездка может стать большим жизненным испытанием и стрессом для молодых людей. Мы взрослеем, становимся самостоятельнее, учимся брать на себя ответственность за принятие решений. Так или иначе, школа – неотъемлемая часть нашего детства. Будучи еще совсем маленькими мы попадаем в непривычную для себя обстановку, растем и развиваемся. Формируется наш характер и взгляды на жизнь. Мы привыкли к спорам и регулярно задаем друг другу вопросы: «а дает ли школьное образование настоящие знания?» У каждого своя точка зрения на сей счет, но мы должны понимать, что школа не только использует страницы учебников, чтобы вложить в открытый ум ребенка необходимую информацию, но также учит нас коммуницировать с окружающим миром: договариваться, работать в команде, находить нестандартные пути решения, идти на компромиссы, выкручиваться из сложившихся ситуаций и добиваться своего. И чаще всего, все эти навыки не включены в школьную программу, а порой даже не одобряются учителями. Все это негласно воспитывается в учениках и очень часто идет на пользу таковым в будущей, взрослой жизни. Школа, это тот период, когда почти что каждый ребенок начинает врать и выкручиваться. Из-за отсутствия времени, желания или прочих причин ученик впервые начинает списывать и искать готовые решения домашних заданий. В эти годы очень сложно остаться честным, в первую очередь перед самим собой. Каждый ребенок по-своему уникален: одному лучше даются точные науки, другой тяготит к языкам и литературе, а третий только и сгодится что заниматься физкультурой. Справедливости ради стоит отметить, что это очень даже хорошо и во многих школах таким юношам находится применение: они регулярно выступают на всевозможных школьных выступлениях и соревнованиях, а учителя, закрывая глаза на неуспеваемость по другим предметам, ставят удовлетворительные баллы. Но конечно, есть и такие, кто не тяготит ни к чему, просто просиживая штаны за партой по единой причине – так надо, это необходимость. Родители все еще контролируют нашу жизнь и следят за тем, чтобы мы регулярно получали образование и не прогуливали, усердно выполняя все задачи. Так или иначе, школа в большинстве своем необходима для формирования зрелого молодого человека, предостерегая от раковых ошибок в жизни и порицая своеволие и легкомысленность. Мы и представить себе не можем, как сильно нравственный уровень молодежи упал бы, если все школы и учебные заведения в мгновение ока закрылись. К сожалению, нечто подобное и произошло, о чем и пойдет речь.

В провинциальном городке N, являющемся одним из бесчисленных областных центров нашей необъятной постсоветской родины, школьники не имеют возможности посещать общеобразовательные учреждения вот уже как пятнадцать лет. Имеет ли смысл называть нынешнюю молодежь школьниками, если школ уже и нет? Можно было бы сказать, что вопрос остается открытым и обсуждается далеко не первый год, но, на самом деле, до этого давным-давно никому нет никакого дела. Заинтересованный читатель должно быть задастся вопросом: «но как так произошло и что стало тому причиной, что ученики больше не просыпаются по будильнику и не топают, насупившись, укутавшись в зимнюю курточку от сильного мороза, в школу?» А причина тому очень проста и лежит на поверхности – сильнейший экономический кризис ставший результатом бесчисленных продолжительных войн, вымотавших нашу страну до любого мыслимого и немыслимого предела, не оставив ни следа от привычного, комфортного нам уровня жизни и прежнего благополучия граждан. Воевали же мы, как мне кажется, всегда: с соседями, со злодеями из-за океана, с вымышленными партиями и надуманными мельницами. Человеческий ресурс истощался, экономика падала, а инфляция достигала небывалых темпов. Тотальная безработица, повсеместное насилие, вооруженные повстания и гражданские войны, постоянные смены власти – вот меньшие результаты неумелого управления страной и пребывания в конфронтации со всем окружающим миром. Очевидно, крест ставился и на таких важных для обывателя вещах, как образование и медицина. И крест сей на долгие годы будет вспоминаем пережившими тяжелейшие годы своей жизни и заставшим все это мракобесие поколением. Одно за другим наслаивалось бедствие на протяжение последних двадцати лет, что и повлекло за собой невиданный досель экономический коллапс и то состояние, в котором мы сейчас находимся. Финансировать образование в небольших районных и областных центрах становилось невозможным и школы закрывались одна за одной, пока и наш городок не постигла та же участь. Учителя теряли работы, вынужденные переезжать в другие, более крупные районные центры, либо же идти работать не по специальности за сущие копейки. Впрочем, и таких скоро не стало, но о сем позже. Колледжи и университеты продержались чуть дольше школ, последний, в нашем городе, политехнический, закрылся четыре года назад, отпустив в свободное плаванье подрастающих юнцов. Конечно, в столице и некоторых других крупных экономических центрах страны по-прежнему работали высшие учебные заведения и даже школы функционировали в прежнем порядке, гораздо лучше обстояла ситуация и с работой, продовольствием. Но ни о каких мировых стандартах и доступном каждому бедняку образовании больше и речи идти не могло.

Меньше всего повезло выпускникам и тем, кто приблизился к старшим классам. Когда сия беда постигла провинциальные города, а школы начали закрываться, многие из тех ребят вынуждены были бросить обучение, так и не получив никаких дипломов или любых иных документов, свидетельствующих, что ты человек образованный и каторгу, так сказать, окончил. Впрочем, и эти бумаги стали скоро бесполезными. Повальный голод и тотальная безработица оставила лучших специалистов без работы, тем же, кому удалось сохранить свое место, пришлось получать зарплату не в привычных денежных купюрах, но продовольствием: выдавали либо талоны на минимальный продуктовый пакет, которых вечно не хватало и за которые была настоящая бойня среди мирного населения, либо напрямую продуктами. Стандартный и вполне аппетитный рацион предоставлялся рабочему классу и выдавался по талончикам, как в старые, военные годы: хлеб, слегка черствый, небольшое количество масла, разнообразные крупы, с этим проблем, на удивление, не было, а порой даже переподали консервы, не пойми откуда привезенная колбаса, сосиски. Иногда выдавали йогурты и сыры. . Один раз даже пельмени приволокли, но, так как стояла теплая весна, а электричество подавали в очень ограниченном объеме, все это превратилось в смесь и было несъедобно. Правда, кушать хотелось, а посему сошло за деликатес. Жить с таким рационом можно было, но еды постоянно не хватало. Разнообразие присутствовало, но требовало огромных физических усилий. Сперва необходимо было выделить целый день, дабы прийти в указанное место, отстоять очередь с раннего утра и затем, до наступления темноты, добраться домой. Почему находиться на улицах к вечеру становилось не безопасно – расскажу вам чуть позже. Города находились в таком упадническом и бесперспективном положении, что если где-то случался непредвиденный пожар – тушить было некому. Так и выгорали целые подъезды и пролёты многоэтажек, если сами жители не похлопотали и не нанесли воды в пятилитровых бутылках и ведрах. О медицине тоже приходилось мечтать. Все аптеки, находившиеся вне городской больницы, контролируемой отдельными усиленными группами военной полиции и военной комендатурой, были давным-давно закрыты, разграблены и переоборудованы под жилье лиц без места жительства, скитающихся маньяков и педофилов. Молодежь и выпускники оказались в безвыходном положении, и, дабы прокормить свою семью и себя самих, вынуждены были пойти на оставшиеся заводы, склады, фабрики и прочие места неблагодарной и низкооплачиваемой работы. Мест всем не хватало, а посему лишь несколько счастливчиков успевали устроиться на рабский труд, работая по четырнадцать часов в сутки и получая за это крупы да хлеб. Из классической литературы мы привыкли считать молодое поколение, заставшееся врасплох войнами и бесконечными мобилизациями – потерянным. Но ничем от тех не отличались и наши ребята, а быть может, пережили и большее. Мобилизация стала отдельной проблемой для большинства населения, и, хоть мы и не вели активную войну в последние несколько лет, на улицах регулярно выдавали повестки, а если таковых с собой у сотрудников военкоматов не было, молодого человека просто насильно забирали в заранее приготовленный автобус и везли напрямик к себе, в логово. Были и те, кто сопротивлялся незаконному похищению людей с улиц и пытался отстаивать справедливость. Избивали, стреляли по ногам, укладывали на землю и насильно затаскивали в микроавтобусы. Часто можно было слышать, что о тех ребятах не было больше никакой вести. При этом, важно отметить, что ни о какой привычной нам медицинской комиссии зачастую и речи не было. Инвалидов, слепых, косых и хромых – гребли всех. Нередки случаи, когда в один из таких дней отлова, которые периодически повторялись, молодые люди выходили за хлебом и продуктами в местные магазины и никогда больше не возвращались назад. И всем было все равно, что дома его ждет лежачая больная мать. Отправляли служить, разгребать завалы, что равняется рабскому труду, новоприбывшим пополнением формировали новые ударные группы и отправляли на около фронтовые позиции, на случай, если произойдет эскалация конфликта. Происходил явный неконтролируемый беспредел как со стороны правительства, так и со стороны ошивавшихся на улицах представителей криминального мира. Ни о каком перспективном будущем и речи идти не могло, все влажные мечты и стремления можно было забыть если не навсегда, то на долгие годы. А в возрасте тридцати лет, лишенные здоровья и документов о высшем образовании, искалеченные судьбой и пережитыми ужасами войны и насилия ничего хорошего ждать не стоило. За пятнадцать лет поменялось несколько поколений детворы, но школы так и не открыли своих дверей навстречу детскому любопытству и мозгу, с радостью готовому впитывать новые граниты науки. Да и что была наука? Родителям, вынужденным работать с раннего утра до позднего вечера, ничего не оставалось как оставлять своих детей одних, запирать в домах и настоятельно просить никуда не уходить. На какое-то время внимание детворы можно было привлечь немногими игрушками и развлечениями тех времен, читать умели далеко не все, а посему и книга нечасто могла стать хорошим другом. Дети, перед которыми невозможно скрыть и закрыть ни одну дверь, вопреки приказу родителей выбирались на улицы и слонялись там от раннего утра до позднего вечера. Голодные, полуодетые, оборванные. Родители вскоре смирились и с этим. Дворовая жизнь заменила школу и воспитывала очередное поколение по своим законам и понятиям...

В среднем возрасте девяти лет ребенок попадал на улицу где и набирался уму-разуму. Толпы бедных, голодных и заросших детей разных возрастов заполняли дворы. Найти компанию по душе и заодно новых товарищей было не сложно, держаться одному было тяжелее, да и опасно. Во многих преобладали животные инстинкты, искалеченные с раннего детства повсеместной жестокостью и несправедливостью, и ни о какой заботе, взаимоуважении и взаимопомощи не могло идти и речи. Мы часто можем слышать в разговорах пожилых людей, что современное поколение, по сравнению с другими, отличается особой жестокостью. Что уж говорить о детях, воспитанных сверстниками и невыносимыми условиями жалкого и беcперспективного бытия? Попадая на улицу, ребенок зачастую шел по заранее запланированному сценарию: оказывался в неблагоприятной компании и воспитывался в худших традициях. На улицах были свои гласные и негласные законы. Волчьи, не имеющие ничего общего с тем, к чему подавляющее большинство из нас привыкло и почитает за обыденность. Учили воровать и отнимать все силой. Тот, кто был слабее, не имел ни малейшего права голоса и вынужден был во всем слушать более сильного или старшего товарища. Ни о каких благородных чувствах справедливости, честности и даже чести не говорилось. Подрастающее поколение попросту не знало, что это. Люди превращались в зверей, движимые законом силы и природными инстинктами. Учились искусно лгать, поощрялся не тот, кто стоял за правду, а тот, кому удавалось побольше надурить другого, и совершенно не важно кто стоял перед тобой: двухметровый амбал или пожилая старушка, питающаяся один раз в сутки кусочками сухарей смоченными в кипятке. Если слова не помогали, а зачастую так и случалось  – в дело шли кулаки. Дрались регулярно и все. Жестокость заполонила детский восприимчивый мозг, а где жестокость там и отсутствие милосердия. Дрались между собой, стенка на стенку, с ребятами с других дворов и даже с других улиц. Бросить кому-то стрелку, как принято выражаться, было повсеместным занятием. С заходом солнца многие улочки, подворотни, заброшенные здания и каналы заполнялись подростками, выясняющими отношения. Я уже говорил вам об одиночках, которые по какой-то причине не примыкали ни к одной из сформировавшихся компаний. Над такими нещадно издевались и избивали. Нередки случаи, когда толпа четырнадцатилетних монстров насмерть забивала ребят, принявших решение держаться подальше от компаний и предпочитающие проводить время наедине. Были и такие истории любви, когда молодой юноша, отрекшийся от дворовых компаний, с последних сил защищал не только свою жизнь, но и честь понравившейся девчонки, с которой проводил все свободное время. Но исход, зачастую, был печальным. Именно такой контингент, малолетних, развращенных убийц активно пополнял ряды местных уличных банд.

Подростков регулярно вербовали в уже состоявшиеся банды, где те выполняли самую черную работу. В большинстве своем, подобные группировки занимались наркоторговлей, что в те времена было крайне прибыльным делом, впрочем, как и всегда. Спрос на такие вещества был небывалых размеров: взрослые, утомленные бесчеловечными условиями рабского труда лишь с единой целью подвергающие себя таким пыткам – положить на стол кусок хлеба, испытывали тяжелейшие психологические и физические страдания. Отвлечься и уйти из реальности было единственным решением, как считалось тогда. Многие безумно выпивали, спивались на кухнях и больше никогда не появлялись на улицах. Известны случаи, когда какой-нибудь инженер не выдерживал, закрывался в доме с полными пакетами, ящиками самогона, допивался до белочки, становились неконтролируемые, совершали ужасные преступления над собой, родными и соседями. А порой и совершали самоубийство. Были и те, кто горе свое пытался заглушить азартными играми, ставками, запрещенными и аморальными развлечениями. Но ничто так хорошо не действовало, как толкаемые по районам наркотические вещества. Государство конечно же предпринимало попытки противостоять разрастающейся заразе, но ничего толкового из этого не выходило. Выйти на поставщиков зачастую было невозможно, а если и так – чиновники подкупались, дела разваливались, устанавливалась новая, более надежная крыша и все повторялось вновь. Пути распространения наркотических средств оставались прежними: продавали в барах и клубах, порой прямо посреди улицы, в местах большого скопления людей. Но работать открыто даже в таких условиях жизни было небезопасно, торговцев ловили и те надолго отправлялись в исправительные колонии, получая наказания согласно законам военного времени, а найти новых, надежных людей на их места было большой проблемой. Прибегали к былому способу распространения – закладки. Как раз таки для этих целей некоторые банды использовали подростков, на работу брали с четырнадцати лет. Бегунок проходил обучение, наставления старших и сразу же приступал к работе. Ловили их не так часто, меньше всего ими хотела заниматься тогдашняя военная полиция. Им хватало заботы и о другом. В свою очередь, в обмен на работу малолеток, криминальные авторитеты и лидеры группировок предлагали таковым защиту и покровительство, а также порядочно кормили, предоставляли богатое по тем временам продовольствие: можно было с лихвой обеспечивать своих родителей и близких, на столах появлялась вкусная и дорогая пища, а также давали кров если парень не имел места, где преклонить голову. Конечно, предки со слезами на глазах смотрели на своих чад, осознавая, куда они ввязались и видя все мутные перспективы такого дела. Но ничего не говорили ибо и противопоставить, на самом то деле, было нечего. Не оставалось никаких моральных и физических сил бороться. Сынок сыт, одет, да и в безопасности, а зачастую о большем и не мечтали. Но не всегда взаимоотношения со взрослым поколением складывались хорошо. По-новому воспитанные дети уже не желали слушать наставление родителей, плохо к ним относились, избивали и издевались. Семейные ценности утратили какой бы то ни был окрас. Чужие же люди, соседи по лестничной площадке или любой случайный мужик, проходивший по улице, не рисковали перечить молодым. Нередки случаи насилия прямо по местам. Безжалостно совершались налеты и ограбления посреди улиц. Полицию зачастую не дожидались, не успевали. Что же касается девушек, их участь и судьба была не легче. Тех, кто был красивее, моложе, имел модельную внешность, быстро разбирали в наложницы криминальные лидеры и авторитеты. У девчонок пропадало право голоса и выбора. За отказ повиноваться издевались, избивали, могли продать в сексуальное рабство, где творились ужасные вещи, о которых и рассказывать нет желания. Хотя, говорят, пиши – бумага стерпит. Впрочем, женский труд тоже повсеместно использовался: нужно же было кому-то регулярно готовить пищу и работать на кухне, стирать белье, следить за помещениями. Зачастую, это были девушки менее привлекательной внешности и их не трогали. Для удовлетворения своих естественных потребностей существовали привычные всем «ночные бабочки» и бордели, контролируемые одной из многих группировок. Это были места, где животная похоть и страсть брали верх над разумом. Не существовало никаких разумных ограничений и правил. Как и не существовало прав у бедных девушек, с навсегда искалеченными судьбами.

Известны случаи так называемых стрелок, разборок между двумя и более бандами. Весь город заведомо был поделен на территории и существовало негласное правило находиться лишь в том районе, который контролировался твоей организацией. Бывали случаи, когда закладчик наступал на чужую землю и там оставлял свой след. Иными словами, светился там где не должен был. Приходилось разбираться в очень грубой форме. Встречались на заброшенных заводах и фабриках. Если не удавалось договориться и сойтись на компенсации, дрались, используя подручные средства: биты, кастеты, кирпичи, лом и прочее. На следующее утро военная полиция находила десятки насмерть забитых трупов. Никто их не забирал, погибших оставляли по местам. Человеческая жизнь обесценилась, как в лице правительства, так и в лице уличных банд. Вооруженные столкновения тоже были не редкостью, но происходили на более высоком уровне, чем дворовая шпана, о которой повествуется. Ночные перестрелки стали регулярным и неотъемлемым атрибутом любого дня. Мирному населению меньше всего хотелось оставаться на улице после захода солнца. Электричество экономилось, уличные фонари не работали. Да и в дома свет поступал по расписанию, примерно четыре часа в сутки. Этого едва ли хватало, чтобы сделать какие-то повседневные дела и заботы, попробовать зарядить телефоны, хотя и от них не много было толку, ибо связь появлялась крайне редко. Виной тому поваленные радиовышки. Конечно же, их пытались чинить, но со временем все меньше надежд и смысла было в этом. Страна беднела, мобильная связь стала роскошью. Аналогично и с водой. Мы уже отвыкли бегущим по трубам каплям прохладной жидкости. Дабы пополнить свои запасы, необходимо было набирать пустые баклажки, грузить их на тележку и топать за несколько километров. Стоять в очереди, набирать помутневшую воду болотного оттенка и затем придумывать способы ее фильтрации. Времени, естественно, не хватало. Приготовить поесть, сходить за водой, позаниматься делами было невозможным из-за четырнадцати часового рабочего графика. Плохое питание сказывалось на организме и здоровье, отсутствие медицины приводило к вспышкам страшных болезней. Люди мерли как мухи. Выйти же на улицу по темноте рисковали немногие, в эту пору орудовали одиночные психически больные люди, маньяки, насильники и педофилы. Впрочем, о педофилии. Детей часто воровали прямо с улиц. Особенно охотились за юнцами в возрасте лет до десяти, таких продавали на органы или сдавали в сексуальное и трудовое рабство. В этом плане правительство тоже старалось предпринимать какие-то действия: было несколько облав в результате которых сотни детей оказались спасенными и перенаправлены в интернаты. Но, толи бесхребетность тогдашнего управления, то ли какие другие причины: все делалось через одно место и явных результатов не приносило. Коррупция возрастала, город находился под подошвой людей с деньгами. Многие юноши не умели нормально читать, конечно, они не были совсем глупыми детьми из пещеры, но на обучение тратилось минимальное количество времени. По слогам же удавалось многим. Математике учились на практике, раскладывая пакетики с запрещенным веществом по определенным городским точкам... Всему учились не из школьных учебников, но на горьком жизненном опыте. Жили в те годы не долго, в среднем лет по двадцать, порой двадцать пять. Это были темные времена, окутавшие нашу и некоторые соседние страны непроглядной черной тучей на целых пятнадцать лет.

Большинство государственных структур и органов перестало работать еще с начала экономического краха, но, что удивительно, каким-то невообразимым образом в нашем городе продолжало работать и функционировать несколько протестантских церквей. Большинство относились к ним нейтрально, но были и те, кто старался приходить на служения по выходным. Церкви стали тем органом, который, в эпоху чуть ли не второго темного средневековья, продолжал функционировать и заботиться о больных и нуждающихся. Помогали лежачим больным, тем, кто остался без какой-либо финансовой помощи и был оставлен на верную смерть. Тем пожилым, кто не способен был позаботиться сам о себе. Церковь, согласно проповедуемым истинам из Библии, учила современную молодежь высшим ценностям любви, заботы о ближних, призывала обратиться к Господу и обновить свои сердца. Не очень активно, но все же распространялась духовная литература. Благодаря колоссальной проделанной работе многие в последствии уверовали в Бога и начали новую жизнь. Среди прихожан были и молодые ребята, с которыми порой случались настоящие чудеса. Они не были членами ни одной из банд, но занимали нейтральную позицию и только служили Богу. Рассказывали, что такие несколько раз удивительным и необъяснимым образом избегали нападений и избиений сверстниками. К ним относились с некоторой долью уважения, узнавали, откуда и кем являлись, смотрели Библию, несенную в рюкзаке, и отпускали. Это были ужасные времена для многих, но, как известно, даже после самой темной ночи наступает рассвет.

Неожиданно для многих в стране произошел очередной военный переворот. Все относились к этому безразлично, таковы события были не редкостью и ничего хорошего, кроме новых репрессий и ограничений в себе не несли. Спустя несколько месяцев оказалось, что у власти замаячили свежие умы со здравым рассудком, и, неожиданно для многих - ситуация начала улучшаться. Началась работа не только внутри страны, но и за ее пределами. Был выставлен новый курс на интеграцию и партнерство с окружающим миром, что должно было возобновить прежние объемы экспорта и импорта, регулярно пополняя бюджет и увеличивая ВВП. Было оформлено несколько крупных денежных кредитов от всемирного банка, и, как результат, больше средств начало поступать в городские казны, меньше стали воровать. С коррупцией завели плодотворную борьбу, исправили некоторые законы, позволяющие наказывать проворовавшихся чиновников по законам военного времени. Таковых либо отправляли в отдаленные исправительные колонии, где те выполняли каторжную работу, либо вовсе расстреливали. Их личное имущество продавалось, а зачастую это были элитные дома в центре столицы и дорогостоящие автомобили, средства же шли на нужды армии и военной полиции. После нескольких таких инцидентов у коллег отпадало какое-либо желание брать взятку на рабочем посту. Полицейские формирования и армия сыграли колоссальную роль на пути к развитию и становлению нового, более благо успешного государства. Закупалось современное вооружение и амуниция. Военные стали проходить более усиленную подготовку согласно мировым стандартам. И, так как при поддержке некоторых мировых стран лидеров удалось заключить перемирие и достигнуть дипломатической идеи разрешения всех текущих войн и конфликтов, новое правительство незамедлительно принялось бороться с раковой опухолью, раъедавшей страну изнутри – криминальный мир и власть вне закона. Используя военную технику, порой при поддержке воздуха, проводились массовые зачистки городов от всевозможных банд и мафиозных собраний. Облава следовала за облавой. Нарко точки накрывались, лаборатории уничтожались. Конечно же, представителей так называемых ОПГ такие дела не устраивали, и те предприняли попытки вооруженного противостояния. Начались уличные бои с применением стрелкового оружия, минометов, более тяжелого вооружения, а в некоторых ситуациях БТР и танков. Военная полиция уверенно продвигалась вперед, очищая район за районом. Провинцию за провинцией. Лишь в некоторых частях страны оппозиция смогла перехватить инициативу и удерживать власть еще несколько месяцев. Затем шли котлы и окружения. Давалось право сложить оружие и сохранить себе жизнь, чем многие и воспользовались. Но были и те, кто, осознавая плачевность своего состояния, бились до конца. Сгнить в тюремных колониях, работая за бесплатно не хотелось. Большинство же из тех, кто успел насобирать побольше средств и возглавлял все так называемые ОПГ -  бежали за границу, оставляя подросшее, отчаянное поколение на верную смерть или тюрьмы. Многих зачинщиков так и не нашли, по слухам, обосновались в Греции, на Кубе, в Аргентине и прочих землях, вложив средства в бизнес и ныне имея достойную жизнь. Темные времена для нашей страны, казалось бы, прошли. Появились деньги для открытия новых больниц, и, о чудо, первых школ и высших учебных заведений в провинциях. Учиться лишь было некому. Рождаемость слишком снизилась. Потребовалось больше семи лет чтобы ситуация начала стабилизироваться. Новое поколение воспитывалось под строгим контролем не только родителей, но и надзирающего органа по правам ребенка. В семь лет шли в школу, никаких отказов. Домашнее обучение, безопасности и соблюдения порядка ради, запрещалось. На досках появлялись привычные всем уравнения и законы физики, а парты занимали подрастающие дети. Набирались грамоте. С каждым днем пропасть между потерянным поколением и новым становилась все больше и больше. Появлялись рабочие места, рождались новые люди, благосостояние пошло вверх. В современной истории о произошедшем не говорили, недавно рожденные и не интересовались как жили раньше и что было до этого. Привычные нам проблемы вернулись в головы юношей: вопросы неразделенной любви, переживания от сдачи экзаменов и споры о дальнейшем поступлении в высшие учебные заведения. Тех же, кто некогда был такими же молодыми юнцами, ждала ужасная судьба. Большинство не доживали и умирали, раненые в перестрелках, забитые до смерти, пойманные и убитые при распространении запрещенных веществ, навсегда лишенные счастья от передозировки и злоупотреблениями, стараясь спрятаться от жестокости серого мира, утонуть в воображаемом и хоть на минуту забыться. Остальные попадали в тюрьмы, исправительные колонии и навсегда ставили на себе крест. Без образования, без здоровья, ничего казалось бы не оставляло им ни малейшей надежды. Сколько поколений детей было утеряно и загублено в результате неверного руководства страной, постоянных войн, ненасытной вороватости чиновников и чрезвычайном эгоизме? Кто допустил распространение криминального мира на улицы нашего города, и что самое главное – кто будет отвечать за все это? Сейчас мы понимаем, что никто. Остается лишь надеяться, что подобные случаи и события будут вписаны в историю дабы новые поколения знали о произошедшем и всеми силами старались избегать повторения этой чумы.