Человечность

Помню, что спускался уже тёмный осенний вечер, и в царившем на улице полумраке, меня окликнул чей-то мужской голос:
— Это вы, Булат?
    Я тут же остановился, вглядываясь в темноту.
— Да, здравствуйте… — ответил я, медленно подходя к скамье. — Ой, а это вы! Здравствуйте! — затем радостно сказал я, увидев знакомые очертания головы и очков. Это был дядя Саша.
— Как у вас дела, Булат? — спросил он, нежно пожимая мою руку.
— Всё хорошо. Вот учимся, иногда работаем, да.
— Замечательная жизнь студента. А я вот вышел воздухом подышать. Дома как-то душно, а тут приятно.
    После слов дяди Саши начали зажигаться фонари, свет которых блекло отражался на стёклах его толстенных очков. Мы на секунду замолчали. Подул лёгкий ветерок.
— А всё-таки так не хочется холодов… — сказал дядя Саша, вздыхая. — Хорошо вот так сидеть, о чём-то говорить, о чём-то думать…
    Затем дядя Саша чуть подвинулся ко мне и поправил свои старомодные очки.
— Вот я утром, — начал он, — по «БИМ-радио» услышал в новостях, что 60 процентов россиян не доверяют или даже ненавидят своих начальников. И теперь это не выходит из головы. Ведь я сам был когда-то начальником на заводе, и совсем не понимаю: каким же нужно быть человеком, чтобы тебе не доверяли или ненавидели? Понятно, что самодуров у нас хватает, но не настолько же…
    Дядя Саша выпрямил спину и выгнул её назад, положив руки на колени.
— У меня в своё время в распоряжении было человек пятьдесят, — продолжал он. — И ты представляешь: спустя столько лет со многими отлично общаемся, поздравляем с праздниками и иногда с семьями ходим к друг другу в гости или выезжаем на природу. А всё почему? Потому что, став на эту должность, я через горький опыт понял, что я пример для подчинённых, а они — не враги и не рабы, а такие же простые люди, как и я. Человечнее надо быть! И всё будет хорошо. Но не перебарщивать, а то на шею сядут. Вот так, — Дядя Саша хлопнул несколько раз себя по шее и широко заулыбался. — Вот так, и вот так…