Учительница русского Глава 18

Варвара невидящими глазами смотрела на нетронутый стакан остывшего чая. Нужно было как-то кончить это мучение, которое длилось уже, наверное, около часа. Если в отделении милиции её то и дело сковывал холод, то в кабинете у Артёма было по ощущениям настоящее пекло.

Варвара не хотела снимать пальто, боясь тем самым показать, что готова остаться надолго. Платок тоже снять не решалась, ей не хотелось сидеть простоволосой перед этим странным мужчиной, который непонятно что в ней разглядел и теперь собирался использовать по своему произволению.

А начинался их разговор в самой безобидной форме. Артём удалил из кабинета двух подчиненных, был галантен, усадил Варвару на стул, налил чаю, поставил сухари, пересыпанные сахаром. Он хотел ей понравиться, вновь снискать её доверие.

- По моим расчетам, вы как раз сейчас и должны были прийти! - не без удовольствия констатировал Артём, а про себя подумал, что трюк с уличными мальчишками, который должен был ускорить визит Варвары, удался на славу.

- Где мой муж? - тихо, но решительно спросила Варя.

- Здесь. У нас.

- Когда вы собираетесь его выпустить?

- Выпустить? Пока речи о том, чтобы его выпустить, не идёт. Ваш муж причастен к преступлению против советского народа. А вы: выпустить!

Варвара оторопела.

- Какого преступления, что вы такое говорите? Он всего лишь с кем-то там подрался…

- А я скажу вам, товарищ Максимова, с кем. Подрался он с Ульрихом Герхартом, и знатно, кстати, разукрасил немцу физиономию.

Варя устало и даже с каким-то облегчением выдохнула. В её голове начала, наконец, складываться более-менее ясная картина произошедшего. Она узнавала своего мужа, понимала его поступок до мельчайших подробностей. Варвара чуть не заулыбалась, но подавила свой порыв, решив, что это будет выглядеть неуместно. Она вспомнила, что имела неосторожность обронить при муже одну короткую фразу, что не будет больше работать у Герхарта, - и сразу же пожалела об этом, потому что меньше всего хотела посвящать в эту досадную историю Николая. Своего Колю, который по благородству, по цельности душевных устремлений в её глазах был выше всех остальных. Ему не нужны были дополнительные объяснения, он понял всё без слов - и отправился защищать свою жену так, как считал правильным. И Варвара с радостью готова была объяснить всё это следователю.

- Выпустите его, пожалуйста, - попросила Варвара. - Он из-за меня подрался, из-за того злосчастного поцелуя… Вы должны понять, это самая обыкновенная ревность, и ничего больше, оставьте им самим разобраться…

- Нет, товарищ Максимова, это вы поймите: мы не можем их просто так оставить.

- Почему? Господин Герхарт подал жалобу?

- Да, и ещё какую!

Фёдор вспомнил, какую эмоциональную сцену устроил здесь Герхарт сегодня утром. Во-первых, он был крайне недоволен, что его продержали в кутузке до утра, до, как ему объяснили, «начала рабочего дня». Он ничего не хотел слушать про то, что «следователи - тоже люди», нервно жестикулируя и пытаясь объяснить, что ему, в его состоянии, нужна квалифицированная медицинская помощь, а не этот ставший уже грязным кусок бинта, который он прикладывал к ранам на лице. В конце концов, он заявил, что он - сотрудник дипмиссии, и устроит скандал, если его сейчас же не отпустят. На каждый вопрос Иванова он механически отвечал одной фразой: «Вы уже сообщили господину Мейер-Гейденгагену о моем нахождении здесь? Я требую, чтобы это было сделано незамедлительно».

- Безусловно, - врал Иванов, про себя раздумывая, что будет, если осмелиться не угодить консулу. Раньше арест сотрудника дипломатической миссии послужил бы поводом к международному скандалу, а теперь… А теперь поблекли все эти манеры и обязательства, их, при желании, можно было затереть. И кажется, сам консул понимал это, отчего ходил грустный, как мокрая курица. Но всё же важно было не перегнуть палку и вести себя деликатно и дальновидно. У Фёдора был очень важный принцип, который один, казалось, делал из него начальника: ни с кем никогда не портить отношения. Любые связи могли пригодиться в будущем. Даже самые маленькие, нелепые и с виду бесполезные знакомства могли сослужить большую службу. В отличии от некоторых своих нечистоплотных сослуживцев, Фёдор никогда не измывался над задержанными, он предпочитал играть и, играючи, заставлять их поворачиваться к себе лицом. А посему Герхарта приходилось, немного подержав для острастки, отпустить.

Фёдор попросил сослуживцев покинуть кабинет, давая понять, что хочет остаться с Герхартом один на один.
 
- Ответьте мне только на один вопрос, так, из чистого любопытства и как старый знакомый, - мы же с вами не впервые видимся, - почему же всё-таки случилась эта драка?

- Я не смогу вам на него ответить, товарищ Иванов, потому что сам не знаю, почему этот сумасшедший наскочил на меня из подворотни, как дикий пёс.

- Вы знаете этого человека?

- Лично с ним я не знаком, но я догадываюсь, что это… одним словом, этот чудак приревновал ко мне свою жену.

- А повода вы не давали?

- Ни я, ни она!

- Ну да, ну да, ну да… - как бы раздумывая над чем-то, Иванов постучал по столу кончиком карандаша. - А скажите…

- Мы договаривались на один вопрос, а вы задаёте мне уже четвёртый!

- Простите, пожалуйста! У меня это, похоже, рабочая привычка! И всё-таки: господин Герхарт, что… что всё-таки до сих пор держит вас в Советском Союзе? Нам ведь известно, что дела вашей аграрной продовольственной компании здесь идут, прямо скажем, не очень, но вы так… упрямо, так настойчиво цепляетесь за нас когтями и зубами… В чем причина такой «любви» к нашей стране?

Иванов как будто размышлял вслух сам с собой, но это была своего рода тактика, чтобы немного раззадорить собеседника, дав ему понять, что о нём известно больше, нежели он сам того хочет. Что он под подозрением. Затянуть невидимую удавочку настолько, чтобы можно было уже её почувствовать.

Нужный эффект был достигнут, судя по тому, что зрачки допрашиваемого на секунду дрогнули.

- И вот на этот вопрос я не просто прошу, я… требую вашего ответа.

Герхарт еле уловимо выдохнул, потёр лоб и тут же сморщился от боли, так как позабыл, что всё его лицо покрыто ссадинами. Был какой-то промельк усталости в этом его жесте.

- Ну, хорошо… меня действительно здесь держит интерес к этой женщине… Но сверх этого я больше ничего вам не скажу, не обязан, знаете ли, распространяться о своих чувствах.

Казалось, он был удручён тем, что ему пришлось только что признаться. «Лжец», - спокойно подумал Фёдор и остался вполне доволен собой: интересная, надо сказать, перед ним разворачивалась картина. Он ещё раз убедился в том, что перед ним - не простой обыватель, но прекрасный актёр, обученный профессионал. Он так просто не дастся, зажимать его нет смысла. Вот если бы только эта Варвара согласилась сотрудничать с ним, Фёдором под личиной Артёма, который носил, в зависимости от обстоятельств, ещё так много имён… - вот тогда возможным стало бы подобраться к Герхарту (чьё имя тоже, возможно, не отличалось правдивостью) совсем близко, соблазнительно близко…

Фёдор трепетал от одной мысли о том, как бы переиграть Герхарта. Тот решил воспользоваться Максимовой как щитом, - вот бы превратить этот щит в колющий меч и внезапно вонзить его в противника!

- Боюсь, товарищ Максимова, что ревность здесь абсолютно не при чём. Драка была самым обыкновенным прикрытием, как, впрочем, и жалоба господина Герхарта.

- Прикрытием чего? - не поняла Варвара.

- У нас есть все основания полагать, что Ульрих Герхарт - немецкий шпион, а муж ваш, Николай Максимов, стал ему интересен, потому что трудится на железной дороге, и, ни много-ни мало, на транссибирской магистрали, в не последнем, так сказать, городе. Новосибирск - крупный промышленный, а значит - и оборонный, а потому - и стратегический узел. Железная дорога - эта аорта нашего края, нерв, который даёт жизненный импульс огромному пространству Зауралья.

«Спасибо последнему императору, который в своё время протянул эту жилу!» - вдруг подумала про себя Варвара, а вслух сказала:

- Должность моего мужа не подразумевает доступ к данным, которые могли бы заинтересовать какую бы то ни было разведку.

- О, вы слишком маленького мнения о вашем муже! Да будет вам известно, что нет лучшего способа разузнать про крупную персону, чем через самого мелкого, никому не заметного слугу. Какой-нибудь стрелочник или человек, ответственный за опломбировку вагонов, знает о грузе куда больше и точнее, нежели начальник, который составляет мнение по бумажке. Мы, конечно, с этим боремся. А вот ваш супруг, возможно, даже не посвятив вас в свои намерения, передаёт некоторые данные человеку, посулившему ему хорошее вознаграждение. А, возможно, он делает это и безвозмездно, из каких-то побуждений, настроений своего ума? Дела мужей нередко остаются тайной для жён, а, товарищ Максимова?

- Николай никогда бы до такого не опустился, это предательство.

- Я слышал, вы хотите расширять жилплощадь? А на это ведь нужны средства…

- Мы надеемся, что нам поможет… помогут железная дорога или аэродром, на котором работает мой отчим. Моя сестра скоро выходит замуж.

- Ну вот видите, как прекрасно! И, вместе с тем, так ужасно, если в дружной семье вдруг объявится враг народа, этакая гнильца, поползут слухи, люди отвернутся… Может быть, и жених отвернётся, - это было бы очень печально!

Варвара молчала. Изнутри живота поднималось какое-то рвотное чувство, как будто её заставляли проглотить что-то отвратительное. Это что-то не пролезало внутрь, горло жалобно сжималось в спазматическом приступе.

- Драка и жалоба Герхарта, продолжу свою мысль, были только способом отвести подозрения, заставить всех нас думать, что они враги, соперники. Не удивлюсь, если перед самой потасовкой они обменялись какими-то ценными сведениями.

- Я в это не верю…

- Ну что же вы! Просто вытягиваете из меня информацию, которой я не могу с вами делиться! И всё же скажу: мы давно установили слежку за Герхартом, мои люди следят за каждым его шагом.

- Ваши люди сказали, что мой муж что-то передавал Герхарту?

- Да.

- Если у вас такие замечательные ищейки, зачем вам я?

- Ээээ, товарищ Максимова, вы недооцениваете ваше положение. Повторю то, о чем я уже говорил вам при первой нашей встрече, когда вы так нелестно послали… когда вы не захотели разговаривать со мной. Вы вхожи туда, куда моим людям никогда не попасть, и вам там доверяют… Слышал, что супруга консула в вас души не чает…

- Ну, хорошо… предположим… я соглашусь. Почему вы уверены, что я не предупрежу Николая и Герхарта, что им грозит опасность, если, по-вашему, они в сговоре? Это спугнет обоих, и вы ничего не узнаете.

- Герхарту известно, что за ним следят. Да и плевать мне на Герхарта! Он - под колпаком и не слишком ценная добыча. Вся информация идёт через консульство. Это первое. Второе: ваш муж пока останется у нас. Поверьте, за ним будет самая внимательный догляд. Даю вам слово, что он будет у нас, как в бальнеолечебнице. Не смотрите на меня так, товарищ Максимова! Должен же я иметь хоть какой-то козырь на руках! Они подрались, сотрудник дипмиссии оставил жалобу, что его жестоко избили на улице нашего города. Живого места не оставили! Мы не можем не среагировать! И мы примем самые жёсткие меры, «взыщем» с обидчика по полной. Если же вы будете хорошо и прилежно, - Артём выделил голосом эти два слова, - с нами сотрудничать, то мы совсем скоро отпустим вашего мужа целым и невредимым.

Продолжить чтение http://proza.ru/2023/03/05/1299