de omnibus dubitandum 83. 12

ЧАСТЬ ВОСЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ (1818-1820)

Глава 83.12. ВРЕДА ДЛЯ РОССИИ НАТВОРИЛ КУДА БОЛЬШЕ, ЧЕМ РАДИЩЕВ… 

    Русская история – идеология, идеология «единой и неделимой» империи. И к истории не имеет никакого отношения. Впрочем, как и почти вся мировая официальная история почти не имеет отношения к действительной истории народов Земли.

    В официальной русской истории поворотными моментами являются «хазары», «татаро-монгольское иго», Иван Калита, Иван III, Дмитрий Донской, Иван Грозный, «избрание» дурака Михаила Романова, «реформы» Алексея Михайловича, лжеПетр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн - Л.С.)] I и Екатерина II.

    За исключением двух последних, всем остальным я, пишет Б.П. Синюков посвятил немало страниц. Почитайте, сами увидите, что это не история, а чистейшей воды пропаганда на базе все той же идеологии «единой и неделимой русской земли» как таковой, без учета и упоминания нужд и чаяний 200 народов на ней проживающих. То есть, 200 реальных в прошлом и потенциальных в будущем государств.

    О Екатерине «Великой» я писать не собираюсь. Достаточно сказать, что эта распутная баба, разбоем посаженная спецслужбами на русский престол, на борьбу с «Емелькой» Пугачевым направила великого полководца Суворова, который не проиграл ни одной своей военной операции и, хотя победить Пугачева не успел, зато сопровождал его в качестве конвоира в Москву.

    Достаточно сказать, что она только изображала царствование, лежа с мужиками в постели и за взятки «переписываясь» с Вольтером, а «собирали» русские земли совсем другие, например Потемкин, да и те же братья Орловы под руководством Панина и Шешковского, в свою очередь, представлявшего спецслужбы.

    Вы только представьте себе, например, Ежова, Ягоду или Берия способными как Шешковский пытать на дыбе любого графа и князя России без поддержки многотысячной сплоченной и строго ранжированной камарильи спецслужб. А в истории-то Шешковский показан как простой палач, исполнитель чужой воли по рубке голов. Где организация, я спрашиваю?

    Итак, о Екатерине я писать не буду, зато добавлю кое-что о спецслужбах. Если уж в верноподданной дюжине апостолов Христа нашелся Иуда, то почему в каждой дюжине простых россиян не найдется? Если уж невдалеке от сотворения мира Авраам (был такой любитель бога) решился собственными руками закласть собственного, единственного сына Исаака, отвечая на идиотскую просьбу бога, то почему нам не иметь Павликов Морозовых, закладывающих отцов?

    Только человеческая мораль, и она отнюдь не от бога, а от опыта, позволяет людям бороться против этого естественного желания отщепенцев.

    И там, где Павликов Морозовых не ставят нам в пример для подражания, у спецслужб намного «короче руки». Спецслужбы же с длинными руками рано или поздно добираются до самих царей. Про это в других работах, а я перехожу к анализу истории лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна - Л.С.)].
 
    Наш великий историк Карамзин* – старший современник Пушкина, но историю лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна - Л.С.)] писать не стал. И не только лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна - Л.С.)], но вообще историю Романовых (настоящий Петр – якобы третий Романов), остановившись на царе Шуйском, последнем как он считает Рюриковиче.

*) КАРАМЗИН Николай Михайлович (1766-1826)  - сын Симбирского помещика, капитана Михаила Егоровича, от 1-го брака его с Екатериной Петровной Пазухиной, родился 1 декабря 1766 года в с. Михайловке, Бузулукского уезда. Лишившись матери в младенчестве, Карамзин рос в деревне, в доме отца и второй жены его, Евдокии Гавриловны Дмитриевой, позднее отдан был в пансион Фовеля, в Симбирске, а затем в пансион Московского профессора Шадена. В 1781 г. он явился на службу в Преображенский полк и, получив годовой отпуск, жил в Москве, слушая лекции Шадена, а в 1782 г. вернулся в полк и в это время очень сблизился со своим свойственником И.И. Дмитриевым. Выступив в 1783 г. в печати с переводом идиллии Геснера “Деревянная нога”, Карамзин в 1784 г. вышел в отставку и уехал на родину, где предался светской жизни, а в 1786 г. вернулся в Москву; здесь И.П. Тургенев познакомил его с Новиковым и другими членами “Дружеского Общества”. Много работая над переводами, пробуя силы в стихотворстве, он в 1789 г. отправился в путешествие за границу. В 1791 и 1792 гг. издавал “Московский Журнал”, в котором появилось начало “Писем русского путешественника” и повесть “Бедная Лиза”, произведшая на читателей глубокое впечатление. В 1793 – 1794 гг. вышел сборник “Аглая”, со многими пьесами Карамзина в прозе и стихах. В апреле 1801 г. он женился на Елизавете Ивановне Протасовой, но она умерла через год. С 1802 г. Карамзин стал издавать журнал “Вестник Европы”, где напечатал “Марфу Посадницу”, “Рыцаря нашего времени” и несколько статей по русской истории. Исхлопотав себе через М.Н. Муравьева звание “историографа”, он с жаром принялся за труд; по выражению князя Вяземского, “постригся в историки”. В январе 1804 г. он женился на Екатерине Андреевне Колывановой, побочной сестре князя П.А. Вяземского, и с этих пор проводил лето в имении последнего, с. Остафьеве, а зиму – в Москве, собирая повсюду и изучая памятники; через 3 года он мог уже сказать, что “не боится ферулы Шлецеровой”. В 1809 г., в Москве, Карамзин был милостиво принят Александром I, который в одно из посещений Твери, где историограф бывал гостем Великой Княгини Екатерины Павловны, слушал отрывки из “Истории”; тогда же Карамзин представил ему свою “Записку о древней и новой России”, которая не могла, понравиться Государю по высказанным в ней убеждениям. В 1812 г. Карамзин покинул Москву, где погибла часть его библиотеки. В 1816 г. Карамзин начал печатание своей истории, под цензурой самого Государя, и уже 28 января 1818 г. поднес Государю первые 8 томов. “История” имела необычайный успех: скоро потребовалось новое издание. Оплакав смерть Александра I, который с особенным расположением и доверием всегда к нему относился, Карамзин в январе 1826 г. сам тяжко захворал и скончался в Таврическом дворце 22 мая 1826 г.; погребен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры. Под пером Карамзина литературный русский язык сделал большой шаг вперед; утратив напыщенность и неестественность, он украсился новыми оборотами, приблизился к языку разговорному и к пониманию широкого круга читателей, которые сочувствовали и внутреннему содержанию его произведений. На чтение его “Истории”, язык которой обладает всеми качествами образцового литературного произведения, воспиталось много поколений. Его “История” навсегда сохранит свое значение и будет свидетельствовать, что автор ее был человек чрезвычайного трудолюбия, гуманный и просвещенный. Этими личными качествами Карамзина объясняется приверженность к нему его современников, для большинства которых он явился носителем лучших, общечеловеческих идеалов. От брака с Е.И. Протасовой Карамзин имел одну дочь, Софию (родилась 5 марта 1802, умерла – 4 июля 1856), а от Е.А. Колывановой (родилась 16 ноября 1780, умерла 1 сентября 1851) – 3 сыновей и 2 дочерей: Андрея (родился 24 октября 1814, умер 23 мая 1854 г.; женат на известной красавице, вдове П.Н. Демидова, Авроре Карловне Шернваль, умерла 13 мая н. с. 1902), Александра (родился 31 дек. 1815; женат на княжне Н.В. Оболенской), Владимира (родился 5 июня 1819; женат на бар. А.И. Дука, умер 7 августа 1879 г.), Екатерину (родилась 22 сентября 1809, умерла 10 ноября 1867; за кн. Мещерским) и Наталью (умерла фрейлиной 12 августа 1891 г.).
«…масон Карамзин никогда в бунтовщиках не числился. Но вреда для России натворил куда больше, чем Радищев – исказив историю своей страны. Более того, он обеспечил искаженный фундамент для будущих зарубежных и отечественных историков. Но царь его не осудил, никуда не сослал, а наоборот, обласкал – поскольку и сам уже был заражен “просвещенным” западничеством».

    Поэтому лучшим источником по лжеПетру [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну - Л.С.)] следует считать именно масона Пушкина, тем более что он написал бы историю лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна - Л.С.)], не будь не вовремя застрелен Дантесом. Тем более что острейшим образом нуждался в деньгах, получить которые ни от кого, кроме царя, не мог.

    Я это к тому говорю, что и Карамзин писал свою Историю как подёнщик, ибо даже жил как царская приживалка во «флигельке» Зимнего дворца. Естественно, не от больших доходов от своих имений.

    Именно поэтому, я считаю, История государства Российского получилась у Карамзина – почти сплошь вранье. Точно такое же вранье получилось бы и у еврея Пушкина, ибо на период написания им Подготовительных текстов к истории лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна - Л.С.)] денег у него было – почти ноль, а деток – четверо, и жена – прелестнейшая фрейлина. А фрейлинам «спецодежду» тогда не выдавали, впрочем, как и сейчас. Коммунисты, правда, выдавали.

    Карамзин – не руская фамилия, а какая – историки не говорят, намекая, что татарская. Хотя она – пермская, о Великой Перми знаете?

    Вы бы никогда и не узнали о ней, если бы не великопермский, якобы православный, патриарх, бывший когда-то. И именно поэтому якобы была Великая Пермь, естественно, государство, а не город. Но о Великой Перми, опять-таки, русским историкам ничего не известно, разве что в книгах о культуре древних племен. Так вот, вблизи Перми археологами обнаружено древнее блюдо с христианской символикой, притом такой, которая старше самого христианства, ставшего известным на Западе. Я имею в виду Древний Рим и Древнюю Грецию. Из которой мы якобы получили свое православие. В общем, получается, что христианство мы получили с Востока, из Средней Азии, как помесь ислама и несторианства.  Потом заменили его на католицизм, а потом – уже на нынешнее наше православие, которое никак нельзя путать с правоверием предпетровских времен. Оно ведь и ислам – правоверие. Не так ли?

    Никто иной, как Карамзин предоставил в своих черновиках, якобы взятых у немца Миллера, нанятого лжеПетром [Исаакием (Фридрихом Петером Гогенцоллерном - Л.С.)] писать нашу рускую историю по «найденной в Кенигсберге» Несторовой летописи (Радзивилловская), великопермский руский алфавит, смахивающий на кириллицу. Но значительно арабизированный.

    И именно в этом алфавите я, пишет далее Б.П. Синюков нашел, что «руская великопермская» буква «З» пишется как «О». Но, еще большее удивление у меня возникло, когда сам Карамзин на этой же странице с великопермским алфавитом пишет свою фамилию совершенно четко – «КарамОин», то есть, тоже употребляя букву «о» вместо «з».

    Теперь вспомним, что сам Карамзин родился, всего 40 лет спустя после смерти лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна - Л.С.)](1725). Вспомним, что совершенно безграмотного руского царя Шуйского, «читавшего» календарь вверх ногами, выкупившего все календари до единого, привезенные в Московскую Русь каким-то западным купцом, и велевшего их сжечь немедленно, Карамзин описывает с большой любовью. У меня же получается, что Шуйские – вообще волжские хазары казаки-разбойники, своим разбоем почти прекратившие торговлю на Волге. А затем направившиеся отбирать власть у донских хазар казаков-разбойников в Москву (потомков Ивана Калиты и Дмитрия Донского), вернее даже – в Коломну, под видом «поляков».

    И отобравших этот «бизнес», который заключался в работорговле собственным народом в Кафу через реку Дон. Народ-то был, конечно, не «собственный», а представлял собой «чудь белоглазую» (светлоглазую), искони тут проживающую и «не знавшую оружия». Потому и прозванную «чудаками». Вы же сами не знаете, поди, откуда взялось у нас это слово чудак.

    Естественно предположить, почему именно Карамзин остановился в своей истории на предромановской эпохе. Он ведь из потомков еврейских (хазарских) предводителей волжских казаков-разбойников, давших Великой Перми «рускую» грамоту. И беден он стал потому, что именно лжеПетр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн - Л.С.)] I лишил его предков имения под видом уничтожения старой (ордынской - Л.С.) знати, бояр и стрельцов.

    Несомненно, что еврей Пушкин – гений литературы и очень образованный человек для своего времени. Но и Карамзин – великий литератор, и только каторжная работа над Историей государства Российского не дала ему возможности проявить свой природный талант в собственно литературе. Что касается образования, то Карамзин для своего времени был едва ли не образованнее Пушкина, ведь он не кончал Царскосельский лицей, где как в любой русской школе преподают больше ненужного (идеология), чем нужного. Поэтому самообразование всегда на Руси более качественно нежели «регулярное, систематизированное» образование.

    Я это к тому сообщаю вам, что не могли "русские" (кавычки мои - Л.С.) цари Александр I и Николай I, оба немного дубоватые, не сговариваясь нанять для написания русской истории самых наилучших представителей российской интеллигенции. Вернее даже единственных, самых наилучших. Заметьте также, что история лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна - Л.С.)] так и не была написана фактически до коммунистов, которые опять-таки нашли, даже выписали из-за границы, великолепнейшего русского писателя Алексея Толстого, создав ему барские, боярские условия в голодной коммунистической стране. Не верите? Тогда почитайте письмо Толстого к Бунину, где он пишет: «Ваня, приезжай, у меня тут два автомобиля…». Вы можете себе представить два автомобиля у писателя в 20-х годах прошлого столетия?

    Спросите себя сами: кто кроме А. Толстого в те годы мог написать историю лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна - Л.С.)]? Уж не Демьян ли Бедный? Уж не Николай ли Островский и тем более, подневольный вор Шолохов? Не Ильфа же с Петровым заставлять. Не Платонова и не автора «Белой гвардии», «Доктора Живаго» и не того, кому Лужков поставил на Чистых прудах памятник в виде примуса. Сами ведь знаете, что это невозможно.

    Сам факт того, что Бунин не откликнулся на призыв Толстого ехать немедленно в Россию, говорит, что Алексей Толстой был хотя и велик, но продажен как «mеdchen fur alle». И, все равно, А. Толстой был очень умен, и отомстил коммунистам за свое принуждение писать историю лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна - Л.С.)], написав «Гиперболоид инженера Гарина», в котором только дурак не увидит суть русского коммунизма на примере рабочего класса острова, откуда Гарин докопался до «оливинового пояса Земли».

    Говорить о самой истории лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна - Л.С.)], написанной Толстым хотя и в виде романа, но озаглавленной именно как история (Петр Первый) и составленной в хронологической последовательности как у самого Карамзина, я не буду. И у Карамзина в Истории государства Российского много поэтики, хотя у него и не роман, а именно история. И поэтика эта сильно помогает ему врать, сбивать читателя с толку.

    Он расписывает всяческие мелочи, не относящиеся к истории, вернее, высасывая их из пальца. И тем самым, не дает читателю подумать над логикой событий. В результате алогичные детали, насыщенные мутью, разделяются друг с другом, растягиваются не по хронологии, а по самому чтению, и читатель не в состоянии увязать эти алогизмы в сплошную цепочку, из которой был бы виден алогизм. Скажу лишь, что у Толстого получилось именно то, что собрался написать Пушкин за хорошие деньги в свое далекое время.

    Перехожу к анализу Подготовительных текстов Пушкина к Истории Петра, заметив при этом, что в этих «текстах» с величайшей скрупулезностью перечислены все моменты жизни и деятельности лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна - Л.С.)], до самых мельчайших. И поэтому это и есть история лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна - Л.С.)]. Пушкин не успел туда налить воды а-ля Карамзин и а-ля А. Толстой. Например, как Меншиков протягивал иголку с ниткой сквозь свою щеку.