Выход в люди

На горизонте четко проступали выборы.

Ну и меня, значит, в комиссию пригласили, мол, чё он целый день за компьютером сидит, рассказики пописывает, бумагу марает. Типа, засиделся уже – бледный, худой, ни дать ни взять – Кощей Бессмертный. Мол, пусть потрется, с народом пообщается, глядишь, и краска на щеках забрызжет.

А я чё, я ничё.

Да, действительно засиделся – бледный, худой, ни дать ни взять – Кощей Бессмертный.

Ходил до этого заросший, страшный, свету белого почти не видел, рассказики писал, бумагу марал.

Принял волевое решение привести себя в порядок, а для начала – просто постричься.

Оказывается, беда не приходит одна, уже больше года парикмахерской нет. Все живут по принципу – чё стричься, волосы и сами выпадут.

Если подумать – святая правда!

Ехать в город из-за этого не очень-то и хотелось. Туда-сюда – и целый день. Умотаешься напрочь.

А в городе друзей, как на небе звезд… Глядишь, и ста граммами причастишься.
Паника и отчаянье заполняли серое вещество головного мозга. Но добрые люди, а их у нас много, подсказали: на краю села живет мужик, Сергеем кличут, стрижет лучше, чем в любом городе, даже столице.

– А отчество как? – спрашиваю.

– Васильевич, кажись, но у нас здесь все без отчеств живут.
Узнаешь, он молодой, лет пятьдесят, но уже седой.

– А дома когда бывает?

– Вечером, часов в семь...

А вот и вечер, иду и немного волнуюсь.

Ветер неистово свистит в ушах, то ли быстро иду, а может, и сам по себе, не пойму что-то.
 
Прихожу.

Дорога в камнях, по одну сторону двухэтажные дома, по другую гаражи, а посередь этой дороги седой мужчина стоит, явно хочет куда пойти, но не знает куда. У его ноги серый пес лежит.

И выбрит, кожа, как глянцевая, зайчиков солнечных отражает, смотреть больно.
Подхожу.

– Здрасьте…

– Здрасьте…

– Вы Сергей?

– Я-я-я, – певуче отвечает он и улыбается, видно, сразу понял, зачем я к нему приперся на край села.

– Васильевич?

– Васильевич… – и направляет мне зайчиков прямо в глаза. Думаю: шутит, это уже хорошо!

– Я к вам…

– Вижу.

– Постричься…

– Давно пора.

– Можно?

– Можно и Машку за ляжку. Пойдемте.

Идем. Пока шел, два раза споткнулся. На всякий случай сплюнул через левое плечо.

Он открыл дверь гаража.

– Проходите.

– Здесь? – спрашиваю удивленно.

– Вас это…

– Нет-нет, всё устраивает.

Сажает меня на стул, за головой накидку ярко-синего цвета завязывает.

– Как, – говорит, – вас?.. – а сам машинку достает, ножницы и помазок.

«Хорошо, что не опасную бритву», – опять думаю я и громко вздыхаю.

– Так как вас стричь?
 
– Чтоб красивым остаться, – натянуто улыбаюсь.

– Это понятно. Уши открывать будем? – бодро спрашивает Сергей.

– Открывайте.

– Сзади убрать?

– Убирайте.

– Бороду стричь?

– Обязательно.

– Покороче или…

– На ваше усмотрение.

– Тогда начали!..

А зеркала нет, поэтому проследить за ходом операции не представляется возможным.
Гляжу, а подо мной волос минимум на две с половиной по- душки! И всё падают, падают. После головы машинка завертелась по бороде. Потом брови…

Наконец всё стихло. Он поводил помазком по шее и лицу, сбрасывая невидимые волосинки, затем отошел, оценивая свою работу.

– Ну вот, теперь на человека стал похож. Он снял накидку и стряхнул ее.

– Вон там зеркало, – ткнул пальцем куда-то в темноту. – Может, что-то поправить нужно?

Я подошел. На меня одиноко смотрела лупоглазая и лопоухая малюсенькая голова динозавра с отвисшей нижней губой. Взор помутился, подступила тошнота.

– Как? – спросил голос сзади.

Чтобы не упасть, я быстро сел на стул и ткнул себя в висок, – Посмотрите, мне кажется, здесь немного торчит…

В кожу впилась железная расческа, но боли я не почувствовал. Члены комиссии на меня и не глянули – пришел и пришел.

Сиди, молчи, за умного сойдешь.

И ничего страшного, волосы к следующим выборам отрастут – и я снова стану красивым.