Глава 16. Миигауаа. Снова про религию

Вход в магазин был грязный и облезлый. В тамбуре на левой стене все еще висела плашка с зарядными штырьками. Удивительно, я очень давно не видела этих штуковин, ставших в один день бесполезными бугорками, когда случился энергетический коллапс. Сперва к ним какое-то время прикладывались по инерции, но когда стало ясно, что возврата к прошлому удобству не будет, все окончательно перешли на допотопные энергоресурсы.

Эти плашки тогда как-то стремительно отовсюду поубирали, словно устыдились своего фиаско и не желали иметь на каждом углу никаких напоминаний о нем. Когда впоследствии в интервью с политиками хотя бы по касательной всплывала эта тема, все они, включая Канцлера, реагировали так, словно ничего не было: коллапс? О чем вы? Не припомню такого, нет-нет. Говорили не так, конечно, но всегда настолько виртуозно и стремительно выходили из темы, что у присутствующих оставалось одно только ощущение собственной глуповатости и даже бестактности.

И вот эти штырьки.

Плашка была на 9 штук, видимо, родник подпитки был глубокий. Странно для небольшого магазина: такие обычно устанавливали только в крупных маркетах и торговых центрах. Я провела по штырькам рукой. Механическая память ожидала легкого покалывания зарядки, но штырьки «молчали», конечно.
 
Я вошла в магазин и огляделась. Нас было двое покупателей – я и невысокого роста молоденькая синна. Внешний вид обычный – какая-то куртка, шапчонка, рюкзак. Я выглядела примерно так же, только другие цвета в одежде, и у нее были шорки на глазах, а у меня нет.

Продавщиц тоже было две. Я попросила у одной из них целиковую курицу и готовый салат из земляных грибов. Синна у другой продавщицы попросила, в свою очередь, один бифштекс «лингга», дорогой, блин, и бутылку соевого молока. И меня вдруг осенило: она наверняка тоже живет одна. И тоже, как я, балует себя вкусняшкой (ну ладно, курица это все же несколько обедов, но грибы – чистое баловство). Захотелось с ней подружиться почему-то.

Я забрала покупки и вышла на улицу.

Рыжь летела с неба крупным неряшливым зерном, к ней примешивались редкие хлопья вулканической сажи. Это было даже красиво: почти оранжевая завеса с черными вкраплениями. Я смотрела на это и думала о том, как все это налипает на стены храмов. Представила макурсенов со шлангами обдува, мощный поток воздуха из которых снимает эту липкую рыжь с зеркальных фасадов, и внезапно задумалась: а как отбирают макурсенов для этой работы? Учитывают ли религиозные предпочтения или берут всех подряд? Если макурсен религиозен, держит ли он шланг рукой, соответственно направленности храма, или за этим не следят?

Дальше по улице света было меньше, чем на пятачке возле магазина. Уже наступил вечер, редкие фонари с трудом разгоняли сумрак. Под одним из них на лавке сидели двое. Степень их опускания на социальное дно была такова, что не представлялось возможным определить даже пол этих персонажей. Чешуя больше напоминала бахрому, кожа на пальцах рук и лице смахивала на крупную беспорядочно накиданную мозаику, а глазные мешки настолько усохли, что сами глаза терялись где-то в глубине запавших глазниц. На лавке между ними стояла початая бутылка крепкого и спичечный коробок с солью. Одинаково сиплыми бесцветными голосами они вели философскую беседу.

- Эти дураки, униферы твои, - услышала я одного из них, поравнявшись, - утверждают, что как только ПравоВера и ЛевоВера объединятся в одно целое, наступят мир и благоденствие.

Я остановилась и сделала вид, что ищу что-то в сумке.

- Конечно, наступит, - отозвался другой. -  У тебя чешуя грубая и рыхлая, а у соседа – гладенькая, потому что Право и Лево разъединены, вот все и делится неравномерно.

- Ты дуралей, прости меня, пожалуйста. Тебе промыли мозги, вот ты и несешь ерунду.  Взять и все объединить – да у меня голова трескается, когда я пытаюсь это представить.

Первый облизал палец, макнул его в соль, затем отхлебнул из бутылки, задержал дыхание и сунул палец в соляной обсыпке в рот. Посидел так секунды три и, вынув палец, выдохнул.

- Хороша настоечка. Сам бы пил, да людям надо.

Он отдал бутылку Второму и продолжил рассудительно:

- Вот посуди сам: у тебя есть левая рука и правая рука. Их две, они растут с разных сторон туловища. Они обе нужны, они тонкие, удобные, гнутся в четырех местах и пальцев на них на каждой одинаковое количество, и одна другой помогает, когда надо что-то поднять, кого-то обнять, что-то придержать. Так?
- Так.
- И тут тебе говорят – я щас образно – что рук должна быть одна.  Ну, допустим. Но ты тогда скажи мне, а толщина у нее та же или в две старые? А пальцев сколько? Столько, сколько на одной, или сколько на двух?

Он терпеливо замолчал, дожидаясь, что Второй закончит ритуал с бутылкой и солью, затем вдумчиво продолжил:
- Когда руки растут с боков, это удобно. А когда одна растет… Вот откуда? Откуда она растет? Нет, ты скажи! Из груди? С одного бока? – он икнул. - И как макурсен одной рукой толкнет свою тележку? А копать? А этих, как его, жарить, снеммов, во? Там и третья бы рука не помешала, так они сковородку раскачивают, когда их припекать начинает. Нет, нельзя никак Право и Лево объединять, не будет толку.

Второй покачнулся и отвалился на спинку лавки. Первый пододвинул к себе бутылку и коробок:
- Ну, все, готов ты, я вижу, спекся. Ну, спи, ладно. Эх, молодежь, пить не умеют совсем. И поговорить теперь не с кем.

Он поднял голову на меня, но я уже перестала копаться в сумке и с отрешенным видом шла прочь в сторону автобуса.

Дома меня ждала схожая дискуссия, только Юиии, чей телефонный звонок раздался сразу, едва я открыла дверь, сходу принялась убеждать меня в обратном. Мы проговорили сорок минут, я успела раздеться, благо телефонный шнур длинный, сложить покупки в холодильник, приготовить ванну, и мечтала только об одном: лечь уже в нее и расслабиться хорошенько. Однако, Юиии было не заткнуть. К счастью, ей вдруг пришло в голову, что надо организовать мне личную встречу с Миз Анизом. Уж он-то сумеет развеять все мои сомнения, она в этом уверена. Я согласилась только чтобы отвязаться от нее.

Повесив трубку, я легла в ванну. Сухой песок обволакивал тело. Я добавила кондиционер с ароматом ультрафиолета. Он делал песчинки невесомыми, поэтому казалось, что я не в ванне лежу, а парю в песчаном облаке над дюной. Стены я включила почти на максимум, так что создавался полный эффект пустыни. Надо, пожалуй, начать копить на солнечную стену. Ванная комната у меня маленькая, месяца за три можно будет отложить денег на покупку и установку.

У Миз Аниза, наверное, в каждой комнате по солнечной стене, а то и по две, думала я, вылезая из ванны. По крайней мере, выглядит он как очень благополучный человек. Интересно, чем зарабатывает на жизнь глава униферов? Хотя что я, наверняка, взносами какими-нибудь. Я читала книжку про секты, там обычное дело вытрясать из участников все, что можно. А они, с промытыми мозгами, во имя своей веры готовы последние штаны отдать. «Как циничен этот мир, посмотри», вспомнились слова одной старой песни. Хотя нет, там было не «циничен», а «прекрасен». Ну, для некоторых он и циничен, и прекрасен.

Надо будет узнать, платит ли Юиии взносы. С этой мыслью я забралась в постель и мгновенно уснула.