Линней. Система растений

Systema Naturae впервые появилась в Голландии в 1735 году, а последний раз при жизни автора в 1768. Над этим произведением ботаник работал, можно сказать, всю свою жизнь, и уже после последнего издания осталась масса замечаний и выписок для исправления и дополнения. Если в первом издании книга содержала 14 страниц, то в 12-м 2300. В этой книге была произведена классификация минералов и органического мира, но испытание временем выдержала только систематизация растительного царства.

ИЗДАНИЕ "СИСТЕМЫ"

Первые наброски классификации появились еще в 1729 году, когда Линнею было только 22 года, и он был, по современным меркам, аспирантом Упсальского университета. Ловить у себя на родине ему было нечего, и он пошел доказывать свою правоту по Европам. Сначала попытался зацепиться в Германии, в Гамбурге, но здесь его ждал стремительный отлуп. Тогда он двинул свои стопы дальше, пока не остановился в Лейдене, где благодаря счастливому стечению обстоятельств на него свалились, как материальное благополучие, так и признание. За хорошие деньги Линней составил каталог и описание сада местного олигарха и большого поклонника растений Клиффорда.

Книга вышла тиражом всего в 150 экземпляров, небольшом даже по тем временам, но и этого Линнею хватило, чтобы примазаться ко всемирной славе. Уже в 1737 году по книге состоялся публичный диспут в Лейденском университете, тогда центре европейской, а можно сказать и мировой биологии и медицины. И тут же результаты диспута выплыли в Acta Eruditorum, самом авторитетном научном журнале Европы. Одно появление рецензии на какую-либо книгу в этом журнале делало автора заметной фигурой в научном мире старого континента, а новый тогда еще ничего не значил.

Своим скоропалительным успехом швед был в немалой степени обязан своему обаянию: веселый, добродушный, незлобивый -- он очень легко сходился с людьми. Так деньги на издание "Системы" ему помог найти уже несколько более известный тогда в научном мире немецкий биолог Гровиус. Он же и перевел первым с латинского "Систему" на немецкий язык.

Но и умом, и трудолюбием природа его не обделила. "Для написания такой маленькой книжонки", -- вспоминал Линней на закате своей жизни, -- "потребовалась большая работа, ибо нужно было располагать знанием цветков всех родов и видов, и четко представлять себе всю эту армию". Тысячи цветков, еще начиная со студенческих лет, прошли через руки ученого. У каждого он подсчитал число тычинок и пестиков и записал эти данные.

Личные данные срослись для Линнея с расположением звезд на научном небосклоне. Если на исходе средних веков ученые знали едва 600 растений, то благодаря моде на ботанику, имевшей как эстетический модус (в течение XVI-XVII веков Европа буквально покрылась парками и ботаническими садами), так и хозяйственный, этих растений было известно много тысяч. А сколько это много, никто не знал: одни и те же растения ходили под разными названиями даже в одном языке, тогда как одно и то же название приписывали совершенно разным растениям.

Были спецы, которые пытались навести в этом деле порядок, но -- нет! -- ничего у них не выходило. Молодой же Линней сразу взялся за дело и преуспел.

ИДЕЯ КЛАССИФИКАЦИИ

Классификация всегда была, есть и будет камнем преткновения в науке. Ее методологические основы заложил еще Аристотель, правильно сказав, что у предметов должен быть найден такой признак, чтобы все предметы попадали с этим признаков в один класс, и при этом чтобы остальные признаки вытекали из этого признака.

Сказать легко, а сделать это трудно. Допустим всех людей можно расклассифицировать по национальному признаку: русские, армяне, тунгусы. Однако если мы попытаемся вывести из этого признака другие, то получим полный пшик. Скажем по социальному признаку: люди богатые, зажиточные, бедные... Но есть богатые русские, армяне, тунгусы, а есть и бедные в тех же самых национальностях. То есть национальный признак не является ни всеобъемлющим, ни организующим.

Итак, признак должен быть существенным, хотя философы до сих пор не могут прийти к согласию, где кончается субстанция и начинаются акциденции. Но даже если бы такое удалось, даже если бы мы докопались до того, что называется сущностью предмета, на это могли бы уйти труды не одного поколения. Допустим, Дарвин взял за основу классификации исторический принцип: то есть растения и животные должны систематизироваться по своему происхождению.

И что, помогло это в его практической работе? Со своей теорией эволюции Дарвин попытался разрешить один из запутаннейших вопросов зоологии -- классификация усоногих. Восемь лет он пробился над этой проблемой, пока более или менее удовлетворительно не решил ее. "Описав серию форм, как отдельные виды, я рвал свою рукопись и делал из них один вид, снова рвал и делал их отдельными видами, а затем объединял; я скрежетал зубами, проклиная виды и спрашивал, за какие грехи я осужден на такие муки". И такая история повторялась и повторяется тысячи раз во всех биологических лабораториях и учреждениях мира.

Ученый оказывается перед замкнутым кругом: чтобы классифицировать предметы по сущностному признаку, этот признак нужно еще выявить. А чтобы его выявить, нужно сначала изучить множество сходных и противоположных предметов. А чтобы приступить к их изучению, нужно хоть как-то их классифицировать... А чтобы классифицировать... и так без конца.

Не говоря уже о том, что сущностный признак может быть глубоко запрятан под внешней оболочкой. То есть надежной классификацией будет лишь такая, когда признак четко выделен и безошибочен.

Линнею такой признак найти удалось. "Самые важные части цветка", -- писал он, -- тычинки и пестик, потому что без них не может образоваться плод и семя. Поэтому за основу деления растений на классы надо принять не форму венчика, как это некоторые делали, а число тычинок" На основе данного признака ученый распределил все растения на классы и отряды по тычинкам и пестикам:

С 1-й по 13 классы разделены по числу пестиков.
14 и 15 различаются по устройству плодов
16-22 делятся по количеству тычинок
23 класс делится на отряды по полу цветка на отдельные растения
А в 24 класс вошло все, что никак не укорешовалось в остальные: мхи, папоротники и прочая растительная нечисть.

Всего Линней образовал 24 класса и 116 отрядов.

У Аристотеля бы голова пошла кругом от такой классификации. Во-первых, в основу деления положен не один, а аж целых 3 признака. Во-вторых, целая группа растений вообще не подпадает ни под один признак, а значит, обнаружение новых растений грозит разрасти 24 класс -- "прочее" -- до основной части растительного мира. Ну а в-третьих и главных, выбранный Линнеем признак не является сущностным, а лишь указывает на сущность. Как, к примеру, мы делили бы людей по национальному признаку: национальность у человека на лбу не написана, а вот цвет кожи, волосы, форма носа и др причандалы дали бы нам более или менее надежные указания на этот сущностный признак. И как раз в этом пункте, следует обеими руками голосовать за Линнея: такая классификация хотя и не является идеальной, но и не может быть отнесена к поверхностным -- это единственный надежный способ надежной и удобной систематизации.

Логически, хотя и далеко не безупречная, система Линнея показала свою полную жизнеспособность. Сам автор не считал ее совершенной. "Искусственная система служит только, пока не найдена естественная. Первая учит только распознавать растения, вторая научит нас самой природе растения". И однако был горд своим достижением. Скрупулезный швед по рождению и воспитанию, он во всем ценил порядок и последовательность, в науке, как и в жизни. В одной из своих статей он даже проклассифицировал разные типы ученых и обозначил их признаки.

На это можно возразить, что мир бесконечен, а познание тем более. А значит, мы никогда не дойдем до конечной сущности вещей, и, следовательно, никакой совершенной "естественной" системы нет и быть не может. Так что человечеству еще долго придется барахтаться с линнеевой системой и сомнительно, что вообще возможно изобрести что-то лучшее. По крайней мере, там где Линнея можно было поправить -- а это касается царств минералов и животных -- его уже давно поправили.

МИНИАТЮРЫ О НАУКЕ
http://proza.ru/2023/03/21/327

ПРИЛОЖЕНИЕ. "КТО ТАКОЙ НАСТОЯЩИЙ БОТАНИК" (ИЗ "СИСТЕМЫ БОТАНИКИ")

1. The character of a BOTANIST should be very clear to the beginner, so that he may distinguish true authors from learned compilers.

Характер ботаника должен быть ясен тому, кто решил себя посвятить этой науке, чтобы он мог отличать истинного ботаника от компилятора

2. The TRUE BOTANIST advances the science of botany everywhere.
The crude showman contributes nothing to the growth of science.

Подлинный ботаник продвигает ботаническую науку изо всех сил
Дешевый популист ничего не дает для увеличения знаний.

3. The true botanist arranges his plants systematically;
And he does not enumerate them out of order.

Настоящий ботаник выстраивает свои растения по ранжиру и он не называет их как попало

4. He acknowledges the fruit-body as the starting point, in his theoretical arrangement;
And does not change the arrangement according to the herbage .

Он признает в качестве стартовой позиции для упорядочения плод
И не изменяет этому порядку из соображений удобства при обработке своего личного гербария.

5. He accepts the natural genera;
And does not create erroneous genera because of an aberrant feature of a species.

Он принимает естественные genera
И не создает ошибочных родов, идя на поводу у отвлекающих видовых или индивидуальных особенностей растения

6. He sets forth the separate species;
And does not fabricate false ones from varieties

Он устанавливает отдельные виды
И не фабрикует новых, поддавшись фальшивым уловкам разнообразия

7. He puts the varieties back into their species;
And does not allow them to walk in steps with the species.

Он засовывает индивидуальности в виды
И не позволяет им маршировать в одном отряде с видами

8. He seeks out and selects the most important synonyms;
And is not satisfied with just any nomenclature that he comes across.

Он ищет и отбирает наиболее точные и подходящие термины
И не прыгает на любую только что вылупившуюся номенклатуру, которая увлекает его как крик последней моды

9. He should investigate the characteristic definitions;
And he does not prefer worthless names to the true ones.

Он тщательно исследует сущностные определения
И не путает бессмысленных названий с установившимися терминами

10. He applies himself to removing plants of no fixed abode to genera;
And does not regard the rarer plants that he comes across with fleeting glances.

Он прикладывает свои интеллектуальные усилия к тому, чтобы пристроить растения-бомжи к существующим родам
И не глядит на редкие растения, случайно попавшие ему на глаза

11. He compendiously presents descriptions that include the essential definitions;
And does not trumpet the natural structure with a rhetorical speech.

Он связанно излагает описания, которые включают существенные определения
И не трубит о научных феноменах на идиотском жаргоне рекламы

12. He carefully examines the smallest parts;
And does not undervalue the things that are most illuminating, n. He elucidates the plants everywhere by his observations;
And is not satisfied with a doubtful name.

Он тщательно экзаменует малейшие детали растений
И не недооценивает вещей давно известных, считай внимательно сверяет свои приобретенные знания с растениями, которые он встречает на природе
И не удовлетворяется сомнительными названиями

13. He observes all things that are peculiar with his own eyes.
And does not compile his own [notes] solely from the authorities

Он тщательно наблюдает все вещи, которые ему кажутся странными, своими персональными глазами
И не компилирует своих наблюдений только из читанных книг

14. MASTERS in the art climb up the temple of FLORA by this ladder.

Мастер в науке карабкается изо всех сил в храм Флоры, только по своей собственной лестнице

15. The chief contemporary masters will readily grant me this, for instance:

Все современные ученые охотно со мной согласятся