Несказанное, тихое, нежное

Витя не спал. Часы на стене отсчитывали секунды. Секунды лениво перетекали в минуты. Стрелка минутная судорожно подрагивала, боязно осознавая механической сутью необходимость грядущего прыжка на новую метку. Часовая стрелка зависла в нерешительности между цифрами четыре и пять.
4:32.
Витя гипнотизировал часы.
Часы гипнотизировали Витю.
Бессонница в шали из плотной темноты сидела на стуле и лакала мелкими глотками лунный свет, разлившийся по столу.
Ну вот как так? Суббота. Долгожданная суббота и бессонный экватор ночи.
В горле пересохло окончательно, язык время от времени дергался, барахтаясь в аквариуме рта Вити подобно рыбе, жаждущей на песке под палящим солнцем  возвращения в водную стихию.
Досчитав до двадцати, Витя резким движением встал с кровати и пошёл на кухню.
Из крана на кухне постоянно капала вода, сливаясь барабанной дробью капель с созвучием шёпота тикающих в соседней комнате часов.
Витя сделал несколько глотков, ледяная вода благодатным водопадом стекла в желудок и мгновенно откликнулась эхом боли в зубах и в голове.
Что вчера было? Ничего не помню?
Сначала было весело, потом стало грустно, потом сознание, видимо, перегрелось и отключилось.
Как он оказался дома?
Из комнаты донёсся хриплый возглас: "Принеси мне, пожалуйста, водыыы".
Чей это голос? Такой родной,  близкий и такой отдал;нно-незнакомый.
Кольнуло сердце.
В дисководе памяти на ускоренной перемотке воспроизвелось многолетнее прошлое.
Ах, вот почему не спится.
Это её голос.
Витя налил в стакан воды и принёс полурастворенному во тьме ночи силуэту.
Жадные глотки пьющей особи напротив раздражали безумно и усиливали головную боль.
Напо;нное тело рухнуло на кровать.
Витя вернулся на кухню, сёл на шатающийся табурет.
"Курить... Курить..." - заныла нервная система в рупор паникующего подсознания.
Витя уже год не курил и очень этим гордился... Но рука без спроса потянулась вдруг за пачкой, покрытой толстым слоем пыли, лежащей на верхнем шкафу кухонного гарнитура.
Плотный дым едким эфиром разлился по лёгким. Витя закашлял. Ещё один вдох, резкий выдох... Память начала наполнять голову Виктора, как тягучий коньяк наполняет изящный бокал, заляпанный жирными пальцами, оставаясь паутинками на стенках.
Что вчера было?

В дверном проёме кухни появилась Она.
- Опять куришь? А вчера говорил, что год назад бросил.
- Ты меня тоже год назад бросила, но опять здесь.
Она стояла неподвижно, не знала, что сказать, но понимала, что сказать, что-то надо.
Необъяснимое, несказанное, тихое, нежное белокрылым голубем билось в сердце, но клеть зубов была сомкнута обидой тоскливой нерешительности и не давало вырваться буквосочетаниями гортаных созвучий наружу.
Витя докурил сигарету, потушил её с гневом неосознанной бесчуственности о стальную поверхность раковины и направился в комнату.
Она постояла ещё несколько секунд, пошла в комнату за ним, легла рядом и положила свою руку на руку Вити.
"Быстро, быстро убери руку, ты мужик или тряпка? Такое не прощают, разве ты не помнишь, как она..." - андронный коллайдер  гнева под вуалью обиды разгонял эмоции в гулко звенящем от безысходности похмелья подсознании.
Бессонница в истончающейся шали тьмы наблюдала за происходящим, слизывая последние сахаринки отражающихся звёзд в поверхности стола.
Руку Витя не убрал. Взял Её руку и поцеловал, целовал, целовал. Целовал жадно. Целовал исступл;нно. Целовал решительно. Целовал, как будто хотел, чтобы его поцелуи вытатуировались на ладони оттиском нежной памяти.
 Сегодня был день рождения Вити и Она была самым лучшим подарком.
Мурашки пробежали по голове Вити.
Хотелось что-то сказать, но что тут скажешь?
Ничего не помню. Но безмерно счастлив. Солнце зевнуло, выдохнув из-за гор зонта первые лучи.
Над городом затевался рассвет.
Витя посмотрел на часы.
 4:44.
"Надо загадать желание", - подумал Виктор и растворился в дымке сладкого предрассветного сна.
Сердце робко стучало. Шептала убаюкивающе секундная стрелка. В душе плескалось счастье неудержимо-безбрежное, несказанное, тихое, нежное.