Дневник. Июнь 1971

5.06.1971 Суббота.

Копалась весь день в саду. Сажала цветы однолетние: астры, георгины- детки, ромашку.
Погода сегодня немного попортилась. Холодный  ветер набежал, принес облака; они
небрежно закрыли солнце, не давая мне загорать. Но мне жарко было копать, и я
осталась в купальнике, любуясь смуглостью загорелой кожи. Загорела действительно
неплохо. Все спрашивают, где отдыхала. Да уж, отдохнешь тут.

Старались загорать на работе. Верка - чудная девка. Она составляет мне всегда компанию.
В обеденный перерыв после столовки бежим на свое место (у красного сарайчика),
загораем. Солнце эти дни палило неумолимо. Колышки печатали на улице в купальниках.
Здорово! Рюрик нам не надоедает.

Как-то на широкоряднике ставили колья. При его появлении оделись. Ко мне подошел,
спросил, как у меня дела в семейной жизни. Я грустно усмехнулась, не унижать же себя,
поделившись с ним таким личным горем. Гордая я хоть малость или нет? И чего он лезет
ко мне со своими расспросами?

- Чем вы занимаетесь? - спросил он.
- Загораем.
- Так?
- Как "так"? В купальниках.
- А почему сейчас не в купальниках? Замерзли?
- Ага, ужас как замерзли, - сказала я и засмеялась.

Он тоже засмеялся и изрек: "Надо вас почаще навещать, а то вы сгорите."
Ой, ну черт, просто дьявол.

6.06.1971 Воскресенье.

Дивная погода сегодня. Идет чудный дождик. Сильный льет, пузырится на асфальте
и в лужах, значит будет идти долго. Как хорошо-то, господи! Я даже не расстроена,
что не пришлось позагорать в эти выходные. Вчера посадила цветы, а сегодня их
чудно помочит. Такая сухая земля. Пыль от нее даже шла.  В воздухе духотища, так
тяжко дышится.

А сегодня - свежесть. Прохлада и дивная, трепещущая свежесть. Все растения оживают,
дышат, в воздухе аромат необыкновенный. Наконец-то природа разродилась до
настоящего дождя.

Ходила сегодня в баню, промокла до ниточки, оттуда шла босиком, по лужам, по грязи,
по траве босиком - чудо! С носа и головы капают капельки дождя, дождевые струйки
стекают за шиворот и текут по щекам, как слезинки. Я подставляю лицо дождю, как
губы для поцелуя, испытывая при этом счастливое блаженство. Хорошо бродить под
дождем, полезно.

Пришла домой, подождала, когда капельки на лице высохнут и нанесла маску на лицо
и шею из оставшейся клубничинки. По комнате сразу же распространился аромат
вкусных ягод. Кожу стянуло, но после, когда я смою ее теплой дождевой водой, она
будет нежная и свежая, как молодые зеленые листочки, омытые теплым дождиком.

Милый мой дождик, не переставай, не надо. Под твой шум хорошо заниматься, читать
интересную книгу, а особенно писать и думать. Думы, правда, грустноватые немного,
но красивые. Не переставай, хороший дождик.

Вчера поздно забежала Машкова. Очень хорошо выглядит, загорела до черноты, ноги
загорели тоже - купила себе шорты и работала в них. Смеется, что поначалу знала ее
половина стройки, а после работы в шортах знает вся стройка.
- А что тут такого, я не понимаю?
- Я тоже, Люсь.

Хотела сказать, что по ногам распознают девочка ты или нет, но не хотелось говорить
ей пошлости. Их и так хватает в жизни, особенно после замужества.

Она сидела у меня и молчала. Молчала и я, несмотря на то, что я - хозяйка. Вальку с
Генкой встретила довольно сухо, не пригласила в дом, так и осталась сидеть у порога
с книжкой на коленях.

Люсе я была очень рада, но тоже не прекратила своего занятия по переписывания из
книги крылатых фраз. А когда, посидев немного, она сказала: "Ну я, пожалуй, пойду,"
я прочитала ей одно из крылатых выражений:
"...Пока от него слова добьешься, можно вручную котлован вырыть..."
Она засмеялась. Хорошо. Не обиделась.  Поняла. А мне не хотелось ни о чем
разговаривать.

Иногда мне кажется, что не могу без него жить - сердце заходит. Но потом ничего,
привыкаю. По ночам только не могу перестать говорить ему "Спокойной ночи",
так вошло в норму.

Смотрюсь в зеркало: какой гордый вид, строгое лицо, почти голубые глаза, аккуратно
уложенные под сеточкой волосы, золотисто-рыжеватые какие-то и блестят.
Неужели я когда-нибудь буду старой? И сморщится кожа,  потухнет взгляд, исчезнет
улыбка, сотрутся воспоминания, буду смотреть в могилу... Боже! Ладно, не буду.

Хорошо быть молодой, здоровой, любимой. А нелюбимой? А не думаешь ли ты,
кретинка, что если бы он любил тебя, ты перестала бы его любить? Он бы мог надоесть
тебе. Нет, это уже гордость. Никогда это не пройдет.

А ведь ничего не было между нами. Только его невозможный взгляд, "невестушка
моя", - ласковые его слова, улыбка заставляют меня чувствовать, реветь, жалеть,
мучиться.

Что получила я за свою святую любовь? Пустоту души. Крик погибшей юности,
несбывшейся мечты, господнего проклятия душит меня. Я живу, живу, живу, еще
живу на этом дурацком свете, где ничего мне не надо, кроме рук его, губ, глаз, всего
его, каким бы он ни был теперь, после стольких лет разлуки.  Теперь стена между нами
стала еще выше, и я никогда не перелезу через нее, никогда больше не увижу Его.
Это хуже смерти.

"...Любовь, прости меня,
Я не умею не любить тебя.
И ты уходишь, но простит тебя
Любовь моя..."

Ну приди в себя. Опомнись. Ведь ты же нормальный человек, у тебя много друзей.
Они помогают тебе, отвлекают, может, любят. В жизни ведь всякое бывает. Гораздо
страшнее, чем у тебя, складываются судьбы. А ты еще несмышленыш... Да, рассудок
заговорил, хорошо еще, что его я не потеряла пока.

А дождь все идет. Хватит писать эту муру. Заняться делом надо хотя бы.

9.06.1971 Среда.

Все никак не брошу свой дневничок. Нет Генки, ушла любовь, но жизнь моя еще не
оборвалась. Я, наверное, стала взрослой и делаю какие-то попытки, да нет, ничего не
делаю, просто ухожу с головой в работу, чтобы забыть его. Все кончено. Вспоминаются
всякие строчки из песен, стихов...

"...А я бы им всем ответила,
А я бы им всем сказала,
Что я его, безответного,
Ни разу не целовала..."

Грустно становится,  обидно. Но что это за пустяковые неудачи. Люди переносят такие
потрясения... Я же сама писала, что если бы Генка (походный) имел какие-то серьезные
мотивы по отношению ко мне, то я бы не отказалась. Да, потому что Гешка меня не
любит. Иначе и мыслей никаких я бы не допускала о ком - то другом.
Господи, да кончи ты наконец эту музыку! Ну, хорошо.

Вчера подбили на баскетболе. Ходить больно, везде ссадины, даже медицина вмешалась.

Сегодня на свеклу ездили, прореживали. Еще контрольную по немецкому прислали -
зачтена, правда, ошибки есть.

Смотрела индийский фильм "Хамраз". Необыкновенная вещь, но тяжелая очень, писать
о ней не буду - трудно.

Спать что-то не хочу. Тоска запрыгала в душу. А в сердце - камень. Он такой тяжелый,
этот камень, не скинуть мне его теперь. Да брось ты, Наташка, кино расстроило.
Угу, и кино...

Вспомнила, как Машкова мне заявила:" Ну что ты? Брось. Веселись! Ну и настроение
же у тебя..." Как мне захотелось тогда, чтобы она ушла. Я не могла видеть ее в тот миг.
Мне так трудно, я не могу смеяться, мне ни до кого нет дела, не хочу никого видеть.
А она лезет в душу со своими развлекательными номерами, выступлениями, со своими
Санечками, Вовочками, которых я знать не знаю и слышать о них не хочу.

Ради бога! Оставьте меня в покое. Оставьте меня одну. Как прежде, когда осуждали.
Тогда вы чуть не убили меня одиночеством, а теперь прошу его у вас, как милостыню,
как подаяние.

10.06.1971 Четверг.

"...Писать о любви безответной
Привычно и просто в стихах.
А счастье, оно бессюжетно,
О нем не расскажешь в словах...

Оно - в синих тенях заката,
Что стелют в саду тополя,
И в ласковом запахе мяты,
Которым объята земля.

Оно в этом шепоте сонном
Про то, что другим не понять:
Про губы, про сосны, про солнце,
Которому хочется спать.

Оно - в этих смятых ромашках,
В заломленной белой руке,
И даже в забавной букашке,
Ползущей по вашей щеке...

Зачиталась стихами Игоря Кобзева. Одно из его стихотворений очень тронуло меня.
Вот это стихотворение:

***

Мне бы жизнь твою, как кинопленку,
Прокрутить лет на восемь назад,
Чтоб была ты тонкою девчонкой,
Чистой - чистой, как весенний сад.

И чтоб ливней хлещущие струи
Набело, навеки, до конца
Смыли все чужие поцелуи
С твоего любимого лица!

Я бы даже птицей обернулся,
Я бы пел звончей, чем соловьи:
"Не целуйся! Слышишь: не целуйся!
Слышишь: не целуйся - без любви"

13.06.1971 Воскресенье.

Жаркий июньский денечек. Снова выборы в местные советы депутатов трудящихся.
И опять, как когда-то, мы с мулей голосовали. Много еще дел в выходной день.
А я оторвалась немножечко. Надо написать несколько слов.

В пятницу прислали вызов на установочную сессию. Мало, правда, всего одна неделька,
но и то радостно.

Вчера ездили с Надеждой на футбол "Динамо - Торпедо" (2:1); так здорово посмотрели.
И влюбились с ней в Пильгуя. Второй Лева Яшин. Побродили с ней по стадиону, по
парку, на малую арену посмотрели. Дворец спорта там строится.

Вечерочком я смоталась в кино на "Ночную смену". Ничего фильм. Играет там
Корольков (Спирин "Про Клаву Иванову") такого положительного типа. Пришла
домой после кино и никак не могу уснуть. Перед глазами - Генка и сумасшедшие
мысли преследуют.

Закрыла дверь в кухню, открыла окно и начала курить. С удовольствием выкурила
сигарету. Неужели я теперь не смогу без сигарет? Утром еще ничего, но вечером -
боже мой. Это несносно. Можно привыкнуть, но с таким трудом! Пока успокаивают
сигареты, но что же будет дальше? Я так боюсь себя...

14.06.1971 Понедельник.

Уже много времени. Сейчас завалюсь в постель. Накурилась, чертовка, спать не очень
хочется. Немножечко о сегодняшних новостях. Меня на работе несколько дней уже
пытаются безуспешно развеселить. Один Рюрик меня понимает, не расспрашивает
ни о чем (я его просила об этом), только гладит иногда по спине, паразит.

Не понравилась мне сегодняшняя Верочкина фраза: "Не люблю эти поцелуйчики под
забором." Это относилось к женатому симпатичному типу Коле, которого застали на
месте преступления: целовался с девчонкой. Зачем искать приключений? - возмущалась
она.

А я молчала. Молчала потому, что не могла согласиться и возразить ей, считая себя
правой, я тоже не могла. Приключений я не искала и не ищу, но "поцелуйчики под
забором" у меня были, и теперь я уже не могу быть "недотрогой". Я не осуждаю себя
нисколечко за то, что кому-то вдруг понадобилась моя ласка и ласка кого - то так нужна
была мне.

У нее все хорошо, есть парень, все в полном ажуре, зачем нужны ей эти поцелуйчики.
Это, конечно, низко, что я себе позволяю, но я не пользуюсь взаимностью, ответной
любовью и верность - гадкая и лишняя штука в моем положении.

У него есть она, маленькая, толстенькая, кругленькая "баба" (по словам Машковой),
живут они в башне, напротив Люськиного и бывшего Инкиного дома. Я не видела ее.
Но неужели это его идеал? Паршивец ты, Гешка, что же ты наделал, а? Ты счастлив, да?
Любишь ее? Или не мог поступить иначе?

А Люся - то, ой, Люська. Рассказывает мне о нем. Может думает, из-за него я такая
печальная все время. Ее рассказ обычно начинается так: "Иду я ... Вижу ...Генка
Емельянцев. Голосовать шли. Мне так его жена не понравилась. Баба такая..."

Успокаивает она меня что ли, не знаю. Попросить не говорить о нем тоже вроде бы
смысла нету - не забывается. Да, придется мне плюнуть на свою личную жизнь.
Чертовщина. Все приказываю себе забыть его и молю бога - не видеть, а успокаивает
то, что он здесь, рядом, никуда не переехал.

Вчера поздно шла с тренировки домой и видела его у "Бородино" с бутылкой, ребятами,
вроде слегка пьян. Что он делает здесь поздноту такую, почему не спешит домой, ведь
его же там ждут?

Я вылупилась на него, как дура, а когда он, словно почувствовав мой взгляд, обернулся,
резко так повернул голову и посмотрел на меня, я быстро опустила голову и прошла
мимо. Ой, господи! И это называется любовью!

С Люськой он останавливается, разговаривает, а на меня как на врага смотрит.
Спросил ее, не вышла ли замуж. "Нет"... а что же так? Ох, я бы ответила, если б он меня
спросил. Сказала бы: "Тебя ждала.

Теперь вот могу выходить." Но шутливого тона не получится, а всерьез он воспримет
как дурацкую мелодраму: он меня всегда почти в слезах видел.

20.06.1971 Воскресенье.

Сегодня я - дома. Вообще, гибридизация у нас в полном разгаре, и надо работать и
работать. Но я — дома.

Надежда улетает сегодня в Адлер, достала путевочку в пансионат.  Я ей страшно
позавидовала.

В пятницу поиграли перед ее отъездом в волейбол и баскетбол. Хорошо! Душевно!
Чудно! Это мои любимые слова (так заметила Вера; о ней я еще напишу)

Надежда мне рассказывала в прошлый раз о своих бывших поездках, упомянула и о
том, как крутила голову сразу трем парням, как гуляла до рассвета и лазила в окошки,
т.к. двери закрывались.

Да, и она влюблялась. Мимолетно и ненадолго, просто так, чтобы не скучать. И в этом
нет ничего стыдного, ничего зазорного. Ей тоже бывает грустно. И у нее все в прошлом.

Уже недели три прошло, как получила письмо от Жени Ухановой, милой девчоночки,
знакомой по поездке на Кавказ.

"...Здравствуй, Наташенька! Привет с Черного моря." Я ахнула. Женька печется на пляже,
на турбазе им. Мокроусова в г. Севастополе. Группа, правда, не дюже интересная,
инструктор - "официальный дурак", но красота кругом безбожная, море и горы.
Загорели все и черненькие.

Ее интересное письмо обрадовало меня и взволновало.  Сейчас она уже дома, и я
написала ей ответ.

Буду ждать письма от Надежды.

Машкова успешно сдает экзамены. После каждого экзамена приходит ко мне, вытаскивает
на улицу, ищем место, где бы покурить. Она начинает рассказывать мне, как сдавала,
всякие интересные моменты. Но я почему-то не оживляюсь, курю сосредоточенно и
молча и не смеюсь.

Я понимаю, что эгоистично это, не разделять радости своей подруги. Она ощущает это
безразличие, замолкает, бросает грустно: "Тебе не интересно"... А я, не зная, что же мне
сказать, изрекаю: "Мне сейчас ничего не интересно, Люсь, но ты говори, а то тягостно
молчать."

- Нет, почему же, давай помолчим, - обижается она. И правильно делает. Даже если бы
случилось сейчас что-то, мир обрушился, я бы сказала: "Трали - вали", что означает
разное, но в основном сводится к утверждению бездумно-равнодушного взгляда на жизнь.
Что ни происходит - все трын — трава...

Поговорив немного, мы расходимся, но я знаю, что она снова придет ко мне когда -
нибудь. Ей от меня ничего не надо, и я может поэтому, да и не только поэтому очень ее
люблю. Я бы не знала, что стала бы делать, если бы потеряла ее совсем, навсегда, как
Гешку.

Ей тяжело сейчас, учится, тяготят домыслы матери, упреки отца и старшего брата, она
устала, а я - паразитка не могу разделить с ней ее единственную маленькую радость.
Как это гадко - не уметь жить для другого, даже для близкого человека.

И на работе тоже... Бодрова хорошо относится ко мне, сама она неплохая, в общем — то,
хихикает надо мной, как над ребенком, все мои мечты обращает в нелепые забавы, шутит
ехидно в общем-то тоже любя, а я злюсь, нетерплю ее и молчу, мало что говоря ей.

С Рюриком тоже начала ссориться, грублю ему, хмурюсь, отворачиваюсь и молчу, когда
он разговаривает со мной. Он тоже меня любит, даже Вере отвечает на ее вопрос:
"А где Наташка? -  "У нас такой нет, есть Наточка."

Так что же я, а? Что же мне, эгоистке такой, еще надо? Только Веру я слушаю. Хорошая
она девчонка. Рассказывает мне про своего Славку без конца, про маму, про папу, про
сестру свою Людку. И про подружек тоже рассказывает только все хорошее. Она -
староста, хороший человек и ласковая очень.

В ее рассказах часто проскальзывает фраза: "Глаза вылупил на меня и глядит!" Я очень
похоже могу изобразить эту ее фразу. Слушаю ее без интереса, но стараюсь улыбаться,
не хочется обижать ее, ласковую, нежную, заботливую, счастливую своим безразличием.

Надо будет адрес взять у нее, написать ей, как здесь без нее все осталось, и получить
радостное письмо о том, как вышла замуж, счастливая, окончила институт и написала
дипломную. Надо мне почаще получать такие письма, научусь хоть за других радоваться.

А пока "ничо", все обойдется. Может брошу институт этот фигов, уеду в экспедицию и
там, в неизвестности помру.

Хочется читать. Жадно читаю рассказы Юрия Казакова. Все нравятся. Только закончила
"Голубое и зеленое".

Познакомился парень с девушкой. "Голубая юность". Первая любовь. Поцелуй. Мечты
о ней, о счастье. А потом она уходит, она вышла замуж.

"Самые священные твои порывы, затаенные и гордые мысли не для нее, и сам ты со всей
сложностью и красотой своей души не для нее. Ты гонишься за нею, ты напрягаешься,
но все мимо, мимо, все не то и не так. Она ускользнула, ушла, она где-то у себя, в своем
чудесном, неповторимом мире, а тебе нет туда доступа, ты грешник - и рай - не для тебя.

Какие же отчаяние, злоба, сожаление и горе охватывают тебя! Ты опустошен, обманут,
уничтожен и несчастен. Все ушло, и ты стоишь с пустыми руками, и в пору тебе упасть и
кричать о своей боли и бессилии. И ты упадешь и закричишь, она взглянет на тебя, в
глазах ее появятся испуг, удивление, жалость - все, но того, что тебе надо, не появится,
и единственного взгляда ты не получишь, ее любовь, ее жизнь не для тебя.

Ты даже можешь стать героем, гением, человеком, которым гордится страна, но
единственного взгляда ты никогда не получишь."

И вот проходят годы.... "Ничто не вечно в этом мире, даже горе. А жизнь не
останавливается. Нет, никогда не останавливается жизнь, властно входит в твою душу,
и все твои печали развеиваются, как дым, маленькие человеческие печали, совсем
маленькие по сравнению с жизнью. Так прекрасно устроен мир.

Теперь я кончаю институт. Кончилась моя юность, отошла далеко-далеко, навсегда.
И это хорошо: я взрослый человек и все могу, и мне не ерошат волосы, как ребенку.
Скоро и я поеду на север. Наверное, потому, что я там охотился и был счастлив когда-то.

Лилю я совсем забыл: ведь столько лет прошло! Было бы очень трудно жить, если бы
ничто не забывалось. Но, к счастью, многое забывается. Конечно, она так и не написала
мне с севера. Где она, я не знаю, да и не хочу знать. Я о ней совсем не думаю.

Жизнь у меня хороша. Правда, не стал я ни поэтом, ни певцом... Ну что же, не всем
быть поэтами! Спортивные соревнования, конференции, практика, экзамены - все это
очень занимает меня, ни одной минуты нет свободной.

Кроме того, я научился танцевать, познакомился со многими красивыми и умными
девушками, встречаюсь с ними, в некоторых влюбляюсь, и они влюбляются в меня.

Но иногда мне снится Лиля. Она приходит ко мне во сне, и я вновь слышу ее голос,
ее нежный смех, трогаю ее руки, говорю с ней - о чем, я не помню. Иногда она печальна
и темна, иногда радостна, на щеках ее дрожат ямочки, очень маленькие, совсем
незаметные для чужого взгляда, и влажно сияют ее темные глаза. И я тогда вновь
оживаю, и тоже смеюсь, и чувствую себя юным и застенчивым, будто мне по-прежнему
семнадцать лет, будто я счастлив и люблю впервые в жизни...

Я просыпаюсь утром и долго лежу, закрыв глаза, и совсем не занимаюсь гимнастикой.
Потом я еду в институт на лекции, дежурю в профкоме или выступаю на комсомольском
собрании. Но мне почему-то тяжело в этот день и хочется побыть одному.

Но это бывает редко. И потом это все сны, сны, сны... Непрошеные сны. Говорят, если
спать на правом боку, то снов не будет. Теперь я буду спать на правом боку. Ах, как не
люблю я снов!"

Уже вечер. Муля смоталась в баньку. А я пользуюсь моментом, сижу в саду с тетрадями
и учебником ботаники, за который я вряд ли возьмусь сегодня, между делом и неделом
курю.

"...Интересно: если жадно курить, сигарета делается кислой и горькой. Лучше всего
курить не спеша, понемножку, пуская дым вверх..."

 Да, приятная гадость. Вообще в трудные минуты лучше всего закурить. Это очень
помогает.

Беззащитно человеческое сердце. Все кончено.  Я рада за Гешку, честное слово, рада!
Только почему-то очень болит сердце. Ему так тесно в груди, оно стоит как-будто в
горле и поднимается все выше, а я не могу плакать. Лучше разреветься, тогда легче
будет, но я  не плачу и курю сигарету за сигаретой.

Странное оно - сердце. Вера мне рассказывала, что когда-то вдруг влюбилась в одного
парня. Так сильно было чувство, что при виде его сердце бешено колотилось, и в мозгу
проносилось под стук сердца, как под стук колес: "Сейчас упаду, сейчас упаду, сейчас
упаду..."

Теперь она дружит со Славкой, заботится о нем, жалеет его, возможно, любит, выйдет
скоро замуж, но тот вспоминается иногда, хоть он и далеко, и больше она его никогда
не увидит.

Конечно, человек любит, страдает и ненавидит не сердцем - все это представления,
созданные его мозгом. Но каждый сигнал, воспринятый  корой мозга, отдается в сердце.

26.06.1971. Суббота.

"...Ромашки спрятались,
Поникли лютики,
Когда застыла я от горьких слов.
Зачем вы, девочки, красивых любите?
Непостоянная у них любовь..."

Снова удалось урвать один выходной. Рюрик заявил мне, что перед уходом на сессию
я должна работать и работать.

Да ну их всех к аллаху со своей работой. И так приходим к 7-ми часам на поле и уходим
поздно вечером, да еще без выходных - и все за 70 рублей. Пропади они пропадом со
своей работой.

Съездила сегодня в институт, узнала расписание лекций, по дороге домой купила в
"Военторге" сумку и пластиночки новенькие.

Дядя Слава приходил сегодня к отцу (во вторник отец из командировки приехал),
спросил меня: "Ну как поживаешь, монашка?" Я и не обижаюсь. Шутки его всегда новы
и первоклассны, я всегда принимаю их с удовольствием.

Для всех я, конечно, монашка. Мысли у меня только далеко не святые. Как бы где бы
поцеловаться с кем-нибудь за углом, да отбить у законной жены мужа - это, говорят, в
наше время не проблема. Не по любви, мол, замуж выходят. Не все, конечно,
многие.

Только гордость удерживает от такого шага, да фраза, где-то и кем-то брошенная:
"Девушки сейчас, что клопы: дезинфекцию не сделаешь - не отлипнут."
Но хватит ли сил казаться гордой, ой, хватит ли.

Ведь только им живу-то я, только своей любовью тешусь. Люблю - и мяч подаю
сильно на волейболе, люблю - и работаю в поле с азартом и легкостью, люблю — и
берусь за контрольные, за дневник этот дурацкий, люблю - и гимнастику делаю по
утрам, люблю - и копаюсь в тряпках своих, чтобы аккуратно выглядеть, люблю -
и мяч в баскетбольное кольцо безошибочно попадает, люблю - и вижу небо, солнце,
красоту всю эту вижу и чувствую и настроение чуть-чуть лучше, дышится свободно
и каждая клеточка в моем организме живет благодаря моей любви к нему.

Ты не можешь мне ответить взаимностью, милый, теперь тем более, но я переживу.
Ведь чувство мое ничем не омрачится, в мечтах моих ты всегда останешься красивым
и хорошим, таким, какого я люблю.

"...А любовь всегда бывает первою
И другою быть не должна.
Самой нежною и самой верною,
И всегда одна!..."

Хорошенькая новость: Валя Пуляк замуж вышла. В прошлый выходной мы с Машковой
шатались по Броду, встретили однокашников и решили, что, в общем-то неплохо иногда
встречаться и болтать со своими одноклассниками, приятно как-то; все такие взрослые
стали и у каждого свой круг знакомых и своя судьба.

Обычно, все они при встрече стараются казаться веселыми, беспечными, какими-то даже
безмерно счастливыми, чтобы думали, что у них все хорошо, чудесно, лучше и быть не
может. И это сразу в глаза бросается. Делиться, конечно, тоже не будешь, не будешь
и молчать, так уж шутишь, старое, давно забытое, школьное вспомнишь.

Хорошо однако же, изредка встречать стареньких, бывшеньких, уже других теперь,
взрослых людей, узнавать кое-что об их устройстве в жизни, кто поженился, у кого там
родилось что-то, удивиться, поглазеть, поболтать и оставить о себе у него и о нем у себя
более менее сносное впечатление.

Но некоторых из них я просто не могу видеть, органически не могу, а приходится
улыбаться, что-то говорить. А потом этот человек, будто выяснив что-то или спросив
для приличия о твоей жизни, говорит: "Ну ладно, ладно иди." Или что-то в этом роде,
как будто и не было долгих лет разлуки, и ему как-то в тягость тебя видеть.

О чем говорить, если он когда-то сделал тебе гадость? Где уверенность, что он не сделает
ее сейчас?

О, господи, Наташка, ну не хочешь и не встречайся, что ты, ей богу! Ты ведь и так дома
сидишь все время свободное, встречи уж совсем тебя замучили, блин. Или ты считаешь
себя дураком и тупицей, который скучает в толпе, в коллективе, среди своих знакомых?
О, как самокритично!

Ну почему, почему такой ветер в голове? Люди учатся, к чему-то стремятся, серьезные
мысли, дела, женятся тоже как-то серьезно, все у них в норме, а тут... В письмах пишу
всем: "У меня все в порядке." Да, какой там к черту порядок! Ну разве можно так жить?
Ну разве можно? Хорошо витать в облаках, но надо же когда-нибудь спуститься на
землю! И почувствовать, наконец, что все твои мечты - это бред, что они никогда не
сбудутся, никогда! Я знаю.

Но жить-то тогда чем?  Ведь я не могу так жить, ни о чем  не мечтая светлом и прекрасном.
Не могу! Ведь и мечты разные бывают. Одни - реальные, другие - нереальные. Ведь
мечтала же я на море поехать - сбылось. Теперь воспоминания пришли на смену мечтам.
Чего на свете не бывает Только нельзя переставать верить даже в чудо, тогда в могилу
смотреть придется. А это всегда успеется.

Вот сижу и очищаю башку от пустых мыслей. О реальности надо написать маленечко.

Получила от Надежды письмо

"...А море синее
А волны сильные,
Мелькает узкой полоской земля..."

Что я могу сказать, кроме того, что бессовестно ей завидую. Никогда мне не понять тех
людей, которым не хочется на море. Что-то курить захотелось. Но не очень-то хорошо
вонять дома перед родичами табаком. Монашка, так монашка.

Кончаю философствовать, напишу подробную метеорологическую сводку об институте,
где я пока еще работаю, может пригодится когда.

Наш институт находится на территории Одинцовского района Московской области.
Ближайшая ж.д. станция - Немчиновка, Калининской ж.д. находится на расстоянии
1 км от института и город Москва - в 17 км.

Географическое расположение института определяется следующими данными:
Широта - 55 град 42 мин;
Долгота - 37 град 22 мин;
Высота над уровнем моря - 177 м.

Местность, окружающая институт, представляет собой пологохолмистую равнину,
пересеченную оврагами и небольшими речками. Имеются леса, небольшие по
площади.

В сторону Москвы вдоль линии ж.д. местность густо застроена жилыми домами и
заводами. Ближайшая речка - Малая Сетунь - протекает от института на расстоянии
2 км. Река Москва протекает на расстоянии нескольких км. В районе института и
поселка Немчиновка находятся пруды, небольшие по площади. Ближайший овраг
находится в 1200 м. от института. Отроги оврага еще ближе, на расстоянии 300-900 м.

Растительный ландшафт окружающей местности составляют поля с посевами с/х
культур. Лугов и сенокосов нет. Ближайший лес (хвойный) находится на расстоянии
2 км. от института.

По своему географическому расположению институт находится  в районе, называемом
Клинско - Дмитровской грядой.

Почва по своему типу относится к дерново - среднеподзолистым. По механическому
составу почва в районе института является тяжелым суглинком.

Грунтовые воды в районе института залегают глубоко (около 10 м. в летний период).
Плохая водопроницаемость суглинков обусловливает по отдельным участкам
территории верховодки (весной и при больших дождях)

28.06.1971 Понедельник.

Сижу и волнуюсь, как глупая дурочка. Сейчас поеду на первую лекцию своего
ВСХИЗО. Господи, как это все будет? Начало в 14:30. История первая - так я ее не
терплю.

Ну, ладно, напишу о вчерашнем дне. Он как-то насыщен крылатыми фразами и вообще,
интересный денечек.

С утра поехала на работу. Веруська уже сидела на гибридизации. Погода была хорошая.
Мы загорали: она была в купальнике, а я в сарафане, когда подошел Рюрик.
Поздоровался и сказал:
"Недаром у ученого возникают разные мнения - одна - почти голая,
другая - почти одетая. Ну что оставалось делать — засмеялись.

Покрутившись вокруг нас, он ушел на широкорядник. Я тотчас сняла сарафан, чтобы
тоже быть "почти голой" и дать телу немножко подышать. Болтали с Веркой о новостях,
ведь в субботу не виделись и было, о чем рассказать.

Уже к обеду набежали облака, солнышко скрылось. Я сидела спиной к солнцу и спросила
у Веры: "Что там со светилом случилось?"
"Вон идет", - ответила она. Я удивленно оглянулась: вдали у пруда шел Рюрик. И снова
пришлось хохотать.

Рюрик наговорил мне кучу комплиментов пополам с пошлостями, отметил, что я
"классически загорела и загар у меня очень красивый" и пожелал мне "счастливо
отдохнуть". Ничего себе отдых!

После работы мы с  Верой отправились за грибами и попали под жуткий ливень,
который до ниточки нас вымочил. В поле спрятаться негде, и нам пришлось
наслаждаться огромной лавиной воды, неожиданно хлынувшей на нас.

Но грибов мы набрали много. Верка вообще разбирается в грибах, знает как и где
собирать какие грибы, как их очищать (шампиньоны, например) как приготовить.
Много она знает того, в чем я профан полнейший.

Мокрые курицы, босиком, с мешком грибов,  возвратились мы в теплицу. Я переоделась,
и Вера немного проводила меня до остановки и пожелала удачи. Дождь кончился, снова
показалось солнышко и настроение у меня было — блеск!

Вечером явилась Машкова. Я была ей очень рада, ждала ее. Мне не хотелось ничем
заниматься, в кино хотелось, погулять, в парке ансамбль играл, так здорово.

Правда, в парке мы встретили все Кунцево, ну, одни знакомые: из школы, с завода.
Не знали, куда от них деваться и они даже мерещились нам в незнакомых силуэтах.

В кино сходили на "Замороженного". Такая вещь! До слез насмеялись. И когда
выходили, какая-то женщина сзади сказала: "Да, законсервировался муж." (по поводу
фильма), и мне что-то понравилась эта фраза, я вспоминала отдельные эпизоды из
фильма, и не могла. Люся тоже умирала, в общем, остались довольны.

Да, о чем мы с ней говорили. О многом. О Лариной, например. Славочка ее спросил,
не беременна ли она. Ну Катька сказала, да, мол чтоб проверить его реакцию на это.
По ее словам, он очень испугался. И сказал:
- Ты, Кать, как хочешь, а я пока жениться не собираюсь.
Катька его выгнала, ревет. С Костей теперь душу отводит, рассказала все ему, а он
все равно замуж ее зовет.

Но ведь сердцу не прикажешь, тот, видно, нравится. Теперь вот Лариной тяжко.
И Машкова ей весьма сочувствует.

А во мне хоть капля жалости пробудилась бы - ни капелечки, видеть ее даже не хочется.
Сама виновата во всем, сама и расхлебывай теперь. Все легкой жизни ищещь, веселья
беззаботного, любовных удовольствий. Впрочем, не мне сие решать, как говорит
Машкова. Ты всю жизнь выкручивалась, выкрутишься и сейчас, вон сколько их около
тебя крутится. Вот и живи в свое удовольствие, только не реви потом. Ну ладно, что
это я так на Катьку взъелась?