Журавль в небе

Она хотела детей, как большинство женщин.
Он, как некоторое количество мужчин, детей не хотел.
Встречались они около полутора лет  и ему с ней  было хорошо.
Он была неглупая,  воспитанная, с хорошим образованием и, следовательно, с приличной  работой.
То есть, крепко стояла на ногах и в облаках не витала.
Было понятно, что с такой не пропадешь.
Он считал себя творческим человеком, любил помечтать о несбыточном. Все что-то искал и был уверен, что толком жизнь еще и не начиналась, хотя успел разменять четвертый десяток.
Встречались на его территории.
Ему было удобно после привычного алгоритма встречи -легкая закуска, вино, секс, кино в постели, чай, уговор на следующую дату ее прихода, оставаться дома.
Она легко прощалась, никогда не канючила: "Милый, а можно я останусь?" или  "Милый, может, нам попробовать пожить вместе?", обнимала его на прощанье на пороге и, обдав легким флером духов, уходила.
Поэтому послевкусие от встречи и предвкушение следующей всегда оставались для него великолепным условным рефлексом.
По характеру она была не стервой; за время их  интенсивных встреч они не только ни разу не поругались, а даже по пустякам не вздорили.
Мечтая об ощутимом будущем, он не хотел задумываться над настоящим.
В настоящем все было отлично, зачем же пытаться изменить то, что полностью устраивает?

Они слетали в совместный летний отпуск, понежились у моря под пальмами, где на них, на красивую пару, засматривались многие.
Как любой мужчина, он был горд, видя, что на его спутницу глазеют.
В  то время, как себе он не отказывал в удовольствии ощупывать взглядом каждую красотку на пляже.
"И журавль в небе, и синица в руках..." - удовлетворенно думал он про себя.

Осенью она сообщила, что ждет ребенка.
Он подвигал желваками и помолчав, ответил:" Я не готов. Извини."
Она восприняла такой ответ спокойно, стоически.
"Не торопись, подумай, - попросила терпеливо. - Время есть."
Он промолчал и все прочее в этот день было, как всегда. Как нравилось ему.
Уходя, она обняла его, потерлась носом о щеку и он решил, что ни за что не хочет что-либо менять.

Когда она пришла в следующий раз, все было, как обычно.
Он поставил на стол бутылку вина, добавил тарелочку с ломтиками сыра, включил хорошую музыку.
Разговора они не заводили. По обыкновению, он увлек ее в постель, потом смывая под душем пот своих стараний, обдумывал, что ей сказать, ведь речь неизбежно коснется ее положения.
Поэтому, выйдя из душа, он заговорил об этом первый.
- Касательно того, что ты мне в прошлый раз сказала... Повторяю, к ребенку не готов. Не хочу быть перед тобой  нечестным.
"За  честность спасибо!" - кивнула она.
-И отпускать тебя не хочу. Мне хорошо с тобой. Давай  оставим все, как было, а? Это не условие, просто пойми меня, если можешь. К этому мы же можем вернуться, скажем,  через год - другой...
"Мне двадцать девять лет!" - сказала она печально.
-Ну, что такое двадцать девять лет? Какие пустяки! Повторяю, ты очень мне нужна. Ведь я люблю тебя. И прошу, давай, все же, повременим, не будем сейчас о ребенке! Я дам денег. Давай все оставим, как есть. Мне с тобой очень хорошо, ты на меня, вроде бы, тоже не обижалась...
"Да, - кивнула она. - Не обижалась. И обижаться не буду! Я поняла. Ладно, оставим. Денег не надо. Я их не возьму."

С месяц все было так, как он хотел.
Продолжались приятные и привычные встречи.

Затем он заметил, что она стала тускнеть и уже не прощалась с трепетом, который он в ней так любил.
Потом заметил в ней отрешенность и переспросил, уточняя:  "Послезавтра, да? Как обычно, в семь?"
"Приду, - кивнула она от лифта, не поворачиваясь. - Как обычно."
"Я куплю твоих любимых конфет!" - крикнул он вслед, не понимая, успела она услышать или уже нет.

Она пришла, как обещала. И, по обыкновению, позволила ему все, что он хотел.
После, расслабившись, он нащупал на ковре у кровати пульт от телевизора и вывел на экран меню с фильмами.
"Что будем смотреть?" - спросил он, зевнув.
"Что хочешь!" - ответила она с покорностью.
Он нашел какой-то триллер, прилег к ней на плечо и задремал под звуки выстрелов.
Ему нравился этот легкий сон. Он знал, что, если так произойдет, она замрет и дождется его пробуждения и затем, по его просьбе встанет и отправится в кухню греть чайник.
Потом вернется к нему под одеяло с подносом и, если он захочет, они после чая  понежатся еще.

Вероятно, заснул он крепко, так как, проснувшись, обнаружил на экране титры от так и неувиденного толком фильма.
Ее рядом не было. Он удивленно потянулся и вышел в чем мать родила на кухню.
Там ее тоже не было.
Он очень удивился, вернулся в комнату. Нашарил под подушкой телефон. Телефон стоял на беззвучном режиме.
Он всегда его отключал, перед тем, как лечь в постель, чтоб никто не помешал.
На телефоне нашел сообщение. От нее.
Она писала: "Я ушла. Сегодня ты будешь пить чай без меня. На столе тебе десерт к чаю."
Он с недоумением натянул брюки и босой по ковру дошел до журнального столика, где стоял чайник, одна чашка и нетронутые конфеты, так ею любимые.
Потянулся к пластиковому контейнеру с веселенькой желтенькой крышкой, приоткрыл.
И долго не мог понять, что лежит на дне коробки - маленькое, розовое, похожее на мышонка не обросшего шкуркой. С малюсенькими лапками. 
Только вот хвостика у мышонка не было.
С ужасом разглядывал он крохотное существо,  и в нем шевелились страшные догадки.
Затем виски сдавило, фокус смазался, он успел почувствовать липкий пот в похолодевших пальцах, сжимавших пластмассовую  коробочку .

Придя в себя, он долго не понимал, зачем он сидит на ковре и почему трудно дышит открытым ртом.
На непослушных ногах он встал, дошел до дивана и, взявшись за телефон, попытался набрать ее номер.
В ответ услышал: "Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети".
Долго вслед за этим он лежал на диване лицом вниз, уткнувшись в подушку, хранившую  еле ощутимый запах ее духов.

Поздним вечером и на следующий день, набирая знакомый номер, он слышал одно и то же.
На третий день он понял, что звонить не имеет смысла.
Оставленную ею злосчастную коробку, содержимое которой так его напугало, он обходил  и она так и лежала на ковре, словно дощечка с надписью"Осторожно, мины!".
Не выдержав этой трехдневной пытки телефонным молчанием, он дождался темноты и пошел в парк, что располагался неподалеку от его дома и где они любили бродить в начале их любви.
Он прошел парк насквозь, удаляясь от своей улицы.
В парке было малолюдно, изредка встречались влюбленные парочки или кто-то, выгуливавший собаку на сон грядущий.
В руках у него была саперная лопатка, купленная для дачи.
Он свернул с аллеи, углубился в газон, обсаженный ровно подстриженными кустами и, выбрав дерево попышней, выкопал под ним яму, в которую опустил желтенькую  коробку.
Закопав яму и плотно утрамбовав ее ногой, он немедля отправился в сторону дома, чеканя шаг, словно солдат на плацу.
Спина его взмокла, в висках стучало от волнения.
Он обогнал медленно идущую пару, невольно задев женщину рукой, в которой крепко сжимал лопату.
"Эй, осторожнее!"- сердито крикнул спутник женщины.
Он затормозил и , ничего не понимая, спросил: "Что?"
"Я говорю, осторожнее!- отвечал парень.- У меня жена беременная! Вы ее толкнули!"
-Я? Толкнул вашу жену?
-Ну, задели! Напугали!
Он машинально сделал несколько шагов вперед и ответил: "Извините...Извините, я вовсе не хотел..."
Продолжая удаляться дальше и дальше, он, словно автомат,  бормотал без остановки: "Я не хотел...Не хотел...Я не готов....Извините....Я не хотел...Я не нарочно, извините.."

Через неделю его навестила мать и, обнаружив сына в невменяемом состоянии, постоянно бормочущего "я не хотел, я не готов, я не могу, не могу", вызвала скорую.
Скорая увезла его в психиатрическую больницу с предварительным диагнозом  " нервно - психическое расстройство".