Бутылка рома на сундук мудаков

Основная проблема в том, что человеку трудно удержать внимание – оно постоянно рассеивается. У всякой пары понятий найдется эквивалент, который способен перенести акценты с положительного на отрицательное значение, и никто этого даже не заметит. Например, если взять пару: добрый – злой, то она легко трансформируется в слюнтяя и человека решительного, целеустремленного, в зависимости от того, какое качество необходимо нивелировать, а какое почеркнуть. Подмены никто не заметит, а разговор уйдет в другую плоскость. На отвлечение внимания от тем, имеющих политическое значение, специализируются целые институты с вполне реальным бюджетом и штатом сотрудников, но на бытовом уровне люди делают это бессознательно, следуя своим натренированным навыкам, на всякий пожарный, как говорится, случай. Если, например, я напишу о том, что Сахалин – это остров, то обсуждение моментально разделится на несколько веток. Кто-то начнет обсуждать природу Сахалина, кто-то заговорит о политике, а кто-то станет призывать к объединению южного и северного Сахалина, спутав его с полуостровом Корея.
 
Меня, например, легко собьёт с мысли вид хорошей задницы и копны длинных черных волос. Однажды я делил с такой задницей стенд на международной туристический выставке, и из этого случая получилась целая история о том, как я выпал на целую неделю из нормальной жизни, попав в сферу ее влияния. Стенд мы делили из экономических соображений, и до этого никаких дел друг с другом не имели, и даже не были знакомы. Нас представили друг другу незадолго до поездки, но этих нескольких минут знакомства было достаточно, чтобы поджечь фитилёк мужского интереса.

Проблема заключалась в том, что я был не одинок: девушка умело зажигала локальные очаги пожара то тут, то там, совсем не заботясь о последствиях - мужчины водили вокруг нашего скромного по размерам стенда настоящие хороводы, используя любую возможность произвести впечатление. Это была крупная молодая и очень жизнелюбивая женщина с восточными чертами лица и прекрасными белыми зубами, которые она охотно демонстрировала в широкой и несколько варварской улыбке. Мой не избалованный развлечениями московский приятель, которого я пригласил на выставку полюбоваться на этот образец натуральной красоты, был без труда покорен ею, однако сам он её не впечатлил. Более того, его рассуждения о вреде искусственно разведенного лосося, бутерброды с которым она активно поглощала, её только раздражали. Девушка мечтала о прогулке по вечерней Москве и ужине в столичном ресторане восточной кухни.

Чтобы поднять авторитет приятеля в глазах сибирской дивы, я представил его как знатока столичных злачных заведений, но вопреки моим рекомендациям, он довольно неплохо ориентировался лишь в карте расположения точек сети ресторанов Макдональдс, на которые мы то и дело натыкались, и в конце концов были вынуждены осесть в одном из них, чтобы утолить голод. Три дня подряд приятель заявлялся на стенд, мы выходили в город и все три раза наши походы по Москве заканчивались в Маке. Последний раз мы ходили особенно долго. Девушку не покидала надежда попасть в японский ресторан, а я уже обреченно думал о том, что надо как-то побыстрей закончить эти мучения в хорошо знакомом уже месте. Ставка, несмотря на её примитивность, срабатывала как часы. Чувство голода всякий раз одерживало верх над желанием девушки вкусить образцы высокой столичной кухни.
 
В четвертый день работы выставки мою соседку приметила руководительница какого-то крупного московского туристического холдинга и откровенно запала на неё. Под предлогом заключения контракта на поставку туристов, она пригласила сибирячку на ужин в ресторан. Провинциалке льстило внимание женщины с положением, и она пожертвовала очередным верным Биг Маком в нашей компании, обществу столичной дивы, поддавшись сомнительному обаянию порока. Мне запомнился хищный блеск глаз бизнесвумен, когда она, словно лиса, ворующая лучшего цыпленка из курятника, взяла девушку под руку и повела за собой. У нее была классная тачка, и уверенные повадки сорокалетней женщины, берущей от жизни всё, что дышало молодостью и красотой. По пути мы зашли в алкогольный бутик, где женщина купила две бутылки Bacardi Negra.

- Эта для нас с тобой! - подмигнула она моей землячке, бросив бутылку на заднее сидение машины, припаркованной на стоянке у бутика, - А эту я дарю тебе в память о нашей встрече!

Поскольку я всегда носил с собой рюкзак, моя спутница передала мне бутылку, взяв с меня клятвенное обещание сохранить ее до возвращения в Иркутск. Мотор завелся с пол оборота, машина рванула с места, и вскоре скрылась в джунглях мегаполиса, оставив меня на стоянке бутика с чужой бутылкой рома в руке и неопределенными планами на вечер.
Весь день накануне возле нашего стенда крутились два хлыща из московского офиса «Курортного магазина», в котором я пару лет назад проработал в надежде сделать карьеру в столице. Они этого не знали - я успел уволиться до того, как они устроились туда на работу. Сотрудники в магазине менялись как на конвейере – агентство работало в режиме крупного предприятия, перемалывая кадры и, плодя офисы по всей Москве. Эти два молодца запали на жопу и гриву моей соседки и старательно изображали из себя столичных прожигателей жизни, хотя были всего лишь скромными винтиками этого большого механизма. Соседка поощрительно хихикала и довела их возбуждение до той стадии, когда они уже не могли по доброй воле остановиться и прекратить свой младенческий блеф. Они настойчиво приглашали нас на какую-то закрытую московскую вечеринку, и мы в конце концов согласились, однако, поскольку дама уже была ангажирована авторитарной москвичкой с полномочиями, на вечеринку отправились мы с моим московским приятелем, что очевидно не совпадало с их планами, но моему другу настолько понравилась идея оказаться в богемном окружении московских прощелыг, что я из любопытства уступил. В глубине души я строил планы найти повод для ссоры, чтобы сбить с них спесь и поставить на место. Вероятно во мне говорила ревность.

Друг был воодушевлен предстоящим приключением и всю дорогу твердил о том, какие они отличные ребята.
Вечеринка проходила на верхних этажах несколько запущенного особняка. Гости говорили нечто претенциозное, я же испытывал желание поскорее покинуть вечеринку под любым предлогом. Я понимал, что мы играем на ней роль провинциалов, которых столичные выскочки пригласили, чтобы порезвиться за наш счет. В скором времени мы столкнулись с проблемой нехватки выпивки, и мой приятель барским жестом предложил открыть бутылку Bacardi, хранившуюся у меня в рюкзаке. Я пытался объяснить ему, что бутылка не моя, но он игнорировал все мои аргументы. Тогда я достал бутылку и разлил, едва покрывая донышки бокалов. Этого количества алкоголя, разумеется, оказалось недостаточно. Тогда я предложил приятелю разделить расходы, чтобы восстановить девушке потерю, и это его неожиданно оскорбило. Я взял недопитую бутылку рома, закрыл ее пробкой и положил в рюкзак. Все с изумлением наблюдали за этой сценой, но я и не думал давать какие-то объяснения.
 
- Я ухожу, - сказал я другу.
- Почему? – искренне удивился он, - здесь же так классно!
- Если хочешь, оставайся. – ответил я ему, и он был вынужден последовать за мной.
 
Приятель был явно раздосадован тем, что я испортил ему удовольствие от вечера, но риск того, что я в любой момент мог вспылить, раздраженный всей этой нелепой ситуацией, был слишком велик.

Сроки выставки подходили к концу. В последнее утро землячка смела со стендов все бесплатные туристические каталоги, которые только могла найти. Набралось на два чемодана, весьма внушительного веса. Мне ничего не оставалось делать, как предложить свою помощь в доставке груза до ее номера в гостинице. Неожиданно в павильоне появился мужик, который отвечал за прием нашей скромной делегации на гостеприимной московской земле, и предложил подбросить нас до японского ресторана, чтобы скрепить партнерство товарищеским ужином. Я догадывался о том, что он собирался пригласить лишь лучшую половину нашей делегации, но я уже был связан с ней обещанием, поэтому на ужин мы отправились втроем. Женщина сияла от счастья, купаясь в лучах внимания двух мужчин, и, вдобавок, она наконец-то добралась до вожделенных ею суши и сашими, запивая их вином из глубоких бокалов, громко и страстно при этом хохоча.

Мне жаль вспоминать о том разочаровании, которое постигло мужчину, в конце вечера. Он был несколько староват для той женщины, на которую клюнул, но с лихвой компенсировал этот недостаток своим галантным обращением и щедростью.
Когда я затаскивал чемоданы в фойе гостиницы, я был уверен, что меня ждет ночь в объятиях восточной красавицы, внимания которой так много людей обеего пола добивались в течении этой недели. Альтернативы не было, все соперники остались за финишной чертой, осталось только порвать грудью ленточку и взять голыми руками приз, на который у других конкурентов не хватило выдержки и ума.
Неожиданно на пути встали двое охранников, которые решили выяснить мои права на пребывание в номере прекрасной постоялицы после одиннадцати часов вечера. Судя по их голодным лицам, дело пахло купюрами, которые они желали получить в обмен на допуск к ее телу. Мне следовало бы уступить им, отделавшись скромной данью, но я внезапно закусил удила. Я почувствовал их собачью зависть к более удачливому самцу и решил перегрызть им глотки, но не уступать.

Все закончилось скандалом. Они настаивали на том, что всего лишь выполняют свою работу, я же утверждал, что с работой их связывает лишь корень слова «раб». Моей спутнице было стыдно, но я испытывал какое-то безумное упоение, и в схватке совершенно утратил всякий сексуальный аппетит, ни секунды не жалея о тех удовольствиях, которых я лишаюсь. Самая стыдная догадка, которая меня посетила тогда, что я воспользовался конфликтом, как предлогом не платить дань со своих скромных запросов, не претендовавших ни на экзотику, ни на молодость, едва ли им достойно соответствуя. Мне пришлось отступить, но делал я это даже с некоторым облегчением, поскольку был не слишком уверен в том, что мне по зубам этот сочившийся соками виноград.
 
Мы расстались глубокой ночью, а встретились уже утром в аэропорту. Моя спутница к тому моменту вот уже час как билась рыбой об лед, пытаясь пронести на борт свой багаж, но цифры перевеса упрямо указывали на то, что ей банально не хватает денег.
Лишних денег у меня не было тоже, но я нашел выход в том, чтобы перегрузить часть ее багажа в мой полупустой чемодан. Большая часть невостребованных красочных каталогов были брошены на поругание службам контроля аэропорта. Когда мы избавились от перевеса, я испытал облегчение, поскольку хоть в чем-то оказался полезен этой яркой и достойной лучшего к себе отношения женщине.

В самолет мы вошли добрыми друзьями. Она бесперебойно болтала, рассказывая мне о том, как прекрасно провела последнюю ночь в Москве, наполнив огромную ванну в своем номере до краев. Я невольно представлял ее молодое, здоровое нагое тело в объятиях пены и понимал, что все эти картины призваны возбудить во мне сожаления о тех небесных усладах, которых я лишился по собственной глупости. Она говорила, говорила, а у меня где-то в глубине души зрело раздражение на эту здоровую деваху, совершенно лишенную какого-то либо сомнения в собственной неотразимости.
Соседка замолчала только тогда, когда принесли обед, с которым она расправилась в одно мгновение, после чего достала из ручной клади контейнер с бутербродами с любимым ею лососем. Она с большой охотой и явным удовольствием уплела один, затем другой, а после, когда остатки третьего исчезли в ее устах, она с наслаждением потянулась всем своим крепким телом и томно вымолвила:

- Ну всё, кажется, я наконец наелась!
- В это невозможно поверить! – невольно сорвалось у меня с языка.

Я вложил в эту краткую фразу весь свой сарказм, скопившийся за дни совместного пребывания в столице, прошедшие под знаком её отменного аппетита, и это мгновенно отразилось на ее красивом лице, пораженном словно молнией, гримасой презрения. Как и все крупные женщины, у нее был свой маленький комплекс по поводу своего веса.

Остаток полета - все три, или четыре часа, - мы провели в неловком и злом молчании. Она снизошла до меня только перед самой посадкой, когда вдруг вспомнила, что в моем багаже плещется та самая бутылка Bacardi, которую в качестве верного пажа я должен был доставить в Сибирь, в знак признания её достоинств, павшей к её ногам столицы.


Рецензии
Ваша проза увлекла и зажгла воображение.

Юрий Николаевич Горбачев 2   27.03.2023 08:12     Заявить о нарушении
Спасибо, Юрий, дорогой!

Жилкин Олег   27.03.2023 09:47   Заявить о нарушении