На запад от первой звезды

1.


- Иди.

- Да пошла ты! - заорала Сара. Её яростный крик растворился в оглушительных раскатах грома.

Тугие струи холодного ливня с силой хлестали по траве, грязь под ногами вспучивалась крупными пузырями, которые тут же с чавканьем лопались.

Плюшевые, набитые опилками лапы впитали, казалось, тонну грязной воды, были тяжёлыми и неповоротливыми. Атласное платьице облепило толстенькую тушку тугим коконом, кружевной чепчик сполз на стеклянные глаза. Впрочем, последнее обстоятельство совсем не мешало - и так ничего не было видно в кромешной темноте.

- Да пошла ты, - совсем тихо повторила Сара и плюхнулась прямо в лужу.

Сил не осталось. Совсем. Хотелось уснуть вечным сном прямо здесь - в теле плюшевого медведя, в грязи, во дворе собственного дома - и гори оно всё синим пламенем.

;

Ещё вчера жизнь Сары была обыкновенной, ничем не примечательной жизнью разведённой женщины, давно потерявшей надежду хоть на что-то хорошее. Дыра в сердце, усталость в глазах, хроническая бессонница и тысяча поводов для депрессии каждый божий день.

Ричард оказался меньшим подлецом, чем она ожидала. Он продал квартиру, в которую привёл Сару восемь лет назад, и половину вырученной суммы молча перевёл на её счёт. После этого уволился с работы, удалил страницы из всех соцсетей, сменил номер телефона и бесследно исчез из Сариной жизни. Документы на развод прислал с поверенным. Сара подписала их беспрекословно.

Она ни в чём не винила бывшего мужа… старалась не винить - после таинственного исчезновения их сына совместная жизнь стала невыносимой. В основном, конечно, благодаря ей.

"Ты слишком усердно горюешь, Сара! Три года прошло, неужели мы не заслуживаем жить дальше? Его больше нет, а мы есть! Мы живые, Сара! Я живой!"

Сара не могла простить мужу стремление жить дальше, когда сама она всё глубже тонула в горе, словно в тягучей мазутной луже. Она без устали упрекала Ричарда в нелюбви к сыну, равнодушии, трусости, доводя его до отчаяния и откровенной злобы. Однажды, когда Сара снова завела свою поганенькую пастинку, Ричард собрал вещи и ушёл из дома. Через несколько дней почтовый курьер принёс Саре письмо с уведомлением о начале бракоразводного процесса.

Денег, благородно оставленных Ричардом, с лихвой хватило на покупку приземистого мрачного домика на окраине города. Забрызганная жиром тёмная кухня, тесная спаленка, ненужная детская, сырая гостиная и узкий коридорчик - чем привлекло Сару это убогое жилище, она и сама не понимала. Риэлтор показывал ей более симпатичные и ухоженные домики по той же цене, но именно в этих неказистых комнатках Сара будто бывала раньше. А когда владелица дома ещё и скинула почти половину стоимости, последние сомнения рассеялись. Сара купила дом и не мешкая переехала - стеснять своим присутствием недавно поженившихся друзей юности Теда и Эмили было ужасно неловко.

- Вставай! Первая звезда уже взошла! - голос, звучащий в голове Сары, был резким, острым.

- Этот чёртов медведь намок и весит тонну, - огрызнулась она в ответ. - Идти я не могу!

- Здесь нет другого тела для тебя, - холодно произнёс голос. - Иди, иначе застрянем тут навечно.

На этот раз Сара не посмела ослушаться и с трудом выбралась из лужи. Тяжёлые лапы разъезжались в разные стороны, голова болталась на надломленном креплении, грозя оторваться от тела. Сара с усилием поправила чепчик.

Ливень поутих, во тьме стали видны неясные очертания и тени.

Медведь качнулся влево, потом назад, наконец выпрямился и медленно побрёл вперёд.


Сара не решилась разбирать вещи Дени в грязном доме и немедля принялась за капитальную уборку.

Выбросила хлам, найденный в старых скрипучих шкафах. До блеска оттёрла крашеные стены. Смахнула пыльные гирлянды в углах под потолком. Отдраила немытые тысячу лет окна.

В доме запахло чистотой и стало немного светлее.

Скатав в аккуратные рулончики там и сям разложенные на полу тканые коврики, Сара оттащила их к мусорному баку и взялась за швабру.

Уборка в доме неожиданно превратилась в желание навести порядок и в жизни. Может, Ричард прав и действительно нужно жить дальше?

Пока дощатые полы тщательно выскабливались, в голове стройными рядами маршировали планы: купить приличную мебель (прямо сегодня полистаю каталоги!), обновить гардероб (я ужасно похудела за последнее время), вернуться на работу (хотя вряд ли меня там ещё ждут...), повидаться с родителями (когда я маме звонила в последний раз? Месяца три назад?).

Сара так воодушевилась, что даже мысленно пригласила на кофе риэлтора, симпатичного и, кажется, неженатого парня. Смущаясь и радуясь своему настроению, она принялась кружиться по узкому коридорчику в обнимку со шваброй. Очередное головокружительное па вышло неуклюжим. Сара оступилась, замахала руками, чтобы удержать равновесие, одна из дощечек в полу под её неровными шагами сместилась, подпрыгнула и больно ударила по щиколотке.

- Твою ж мать! - на ноге вспухла длинная ссадина, быстро покрывшаяся кровяными бисеринками.

Лихорадочное веселье улетучилось. Сара уселась на мокрый пол, попыталась приладить дощечку на место и заметила внизу в дыре небольшой предмет.

- Ого, а вот и первый скелет!

;

Дождь утих, лишь мелкая колкая морось надоедливо висела в зябком воздухе.

Пока Сара, едва двигая игрушечными лапами, копалась в податливой почве, голос в голове поучительно вещал:

- Безвременник - магическое растение. С его помощью можно вынуть душу из тела, а потом вернуть обратно. Чтобы раскрыть магию этого цветка, мы добавим в его сок соль и кровь. Соль очистит твоё тело от смерти, кровь вдохнёт в него живительную энергию. Яд безвременника проложит нашим душам путь в твоё тощее тело. Трёх луковичек вполне хватит.

- Тебе не кажется, что вдвоём нам будет тесновато в моём тощем теле? - съязвила Сара. Ей безумно хотелось спать. Желательно в горячей ванне. Или умереть. Там же.

- Блёклой блондинкой я хочу быть в последнюю очередь, - спокойно парировал голос. - Надолго я не задержусь, не волнуйся. Найдём для меня подходящую красотку и адьёс, подруга! Выкопала? Неси луковички в дом, нужно их немного подсушить. Теперь подумаем, где раздобыть кровь…


2.


Сара повертела находку в руках - вряд ли эта дешёвенькая шкатулка таит в себе страшные секреты. Скорее всего, её спрятал ребёнок, и внутри лежит пластмассовая бижутерия, валентинки, наклейки и прочая дорогая юному сердцу ерунда.

Сара отщёлкнула заржавевший замочек и откинула крышку. В шкатулке нашёлся лишь блокнотный лист, исписанный на незнакомом языке, и крохотный стеклянный флакончик с мутно-зелёной густой жидкостью. Интересненько. Сара повертела бутылёк, посмотрела сквозь него на свет. В детстве они с друзьями любили играть в пиратов и прятали во дворе друг для друга подсказки. Кто быстрее расшифровывал послания, находил сундук с сокровищами, а точнее коробку с печеньем и конфетами. Наверняка это что-то подобное. На листке шифр, а в бутыльке для антуража краска. Или - сюрприз для отыскавшего - что-то вонючее. Сара улыбнулась и принялась отковыривать пробку.

Та не поддавалась, но азарт, совсем как в детстве, уже захватил Сару, и она решила подцепить пробку пилочкой для ногтей. Нашла среди сваленных в кучу вещей коробку с женскими штучками, вынула из неё косметичку. Увидела любимую плюшевую медведицу Аделину - подарок Ричарда - достала и её, уселась на пол рядом с игрушкой и начала осторожно поддевать крышечку.

Внезапно пузырёк лопнул, содержимое выплеснулось, осколки впились в пальцы. "Да что ж такое!" - Сара дёрнула рукой, и несколько капель крови вперемешку с жидкостью упали на кружевной чепчик Аделины.

Перед глазами вдруг вспыхнуло ядовито-зелёное, слепящее. Невыносимо острым кольнуло в голове, будто в череп вогнали длинную иглу. Рождение сверхновой - скользнуло по краю сознания, и мир исчез.


Меня зовут Лилит, я ведунья в одиннадцатом поколении. Вернее, стала бы ею, если бы приняла силу своей матери.

Мне было шестнадцать, когда мама умерла. За мной тогда ухаживал мальчик из колледжа, я красила волосы в пурпурный цвет, курила втихомолку и вовсе не желала нести ответственность за род человеческий. Поэтому в час принятия силы я просто сбежала.

Верховной ведуньей стала моя младшая сестра. В соответствии с ведовским уставом она вычеркнула моё имя из родовой книги и тем самым лишила меня источника силы.

Но мне было плевать. Я наслаждалась неожиданной свободой, вовсю используя свои магические запасы. Моя человеческая жизнь была кайфовой! Я моталась по миру с потрёпанным рюкзаком за плечами, нигде не задерживаясь дольше недели. Тысячи людей рассказывали мне свои истории. Тысячи стен укрывали от непогоды, тысячи рассветов встречали меня в пути… Кажется, я прошла пешком всю планету! Да, жить вот так, свободно и бездумно, было здорово, только легкомысленная растрата силы не прошла бесследно и вылилась в неоперабельную опухоль мозга. Мне оставался год. Максимум полтора.

Я вернулась в родной город, нашла сестру, умоляла излечить меня, вернуть в семью. Я бы сделала что угодно, так сильно боялась смерти. Сестра была непреклонна. Совет ведуний тоже. В их возвышенном мире для меня не было места. А я хотела жить! Понимаешь, жить!


Негнущиеся мокрые лапы с трудом удерживали кухонный нож. Упругие луковички безвременника раскатывались во все стороны, не желая становиться колдовским зельем.

- Сара, твою мать, если будешь долго возиться, твоё тело полностью окоченеет, и толку от него будет как от бревна!

- Да заткнись ты! - вспылила Сара. - Мы с тобой в игрушечном медведе, а не в Джейме, чёрт его дери, Оливере. Делай сама, если что-то не устраивает!

Саре было до одури страшно и любопытно одновременно. Что, если она не успеет изготовить смесь до восхода солнца? Навечно останется в теле игрушки? Да ещё в компании ведьмы-психопатки?

"Боже мой, какой бред! Наверняка я просто нанюхалась этой дряни из флакона и теперь ловлю глюки. Скоро это дерьмо выветрится, я очнусь, и всё будет о'кей".

- Я же сказала, что не могу управлять медведем! - рявкнула Лилит. - Моих сил сейчас и таракана раздавить не хватит!

- Раздавить… - задумчиво повторила Сара.

- Раздавить, - вслед за ней произнесла Лилит. - Какие же мы идиотки.

И они громко расхохотались.

Мутно-белый сок безвременника слегка шипел и пенился на дне глубокой тарелки. Крупинки соли медленно растворялись в нём, меняя цвет жижицы на нежно-зелёный.

- Кровь ещё, - напомнила Сара.

- Иди в подвал. Раньше там водились полчища крыс. Будем надеяться, они никуда не делись.


Успокоившись и как следует поразмыслив, я нашла наконец выход: раз излечение мне недоступно, я раздобуду себе новое, здоровое, полное сил тело.

Я буду жить! Любой ценой!

И начала действовать. Жалких сбережений хватило на покупку лишь этой хибары. Но уют в доме заботил меня меньше всего. Главным достоинством жилища была его уединённость. И заросли безвременника во дворе.

Над заклинанием пришлось попотеть - в юности я не очень-то любила изучать толстенную родовую книгу. Древние языки, формулы, бла-бла-бла. Хуже физики, честное слово. Моя прошлая беспечность стоила жизни трём людям: заклятие не срабатывало, тела умирали.

Времени почти не оставалось. Опухоль в мозгу неумолимо росла. Ухудшилось зрение, меня часами мучили тошнота и жесточайшие головные боли. Всё чаще ледяным пламенем охватывал озноб, в котором плавились мои силы.

В очередной раз заклинание сработало как надо. Вот только могущества переместиться в новое тело мне не хватило. Я слишком ослабела. Следующая попытка могла стать последней. Оставался единственный шанс на жизнь - взять тело ребёнка.


В подвале было темно, прохладно и на удивление сухо. Сара огляделась.

Вдоль бетонных стен тянулись ряды грубо сколоченных деревянных стеллажей, на полках тут и там стояли разномастные коробки. В дальнем углу громоздились жестяные бочки, пара стульев со сломанными ножками, ещё коробки и смутно выделяющейся в темноте башней - сваленные друг на друга автомобильные шины. Не похоже, чтобы здесь водились крысы. Даже пахло нежилым, затхлым, чуть приторным.

Сара уселась на ступеньку, шлёпнула рядом кусок пиццы, купленной сегодня утром (утром! Боже мой! Прошло всего несколько часов, а я будто прожила уже сотню жизней!), спросила:

- Как думаешь, долго будем ждать?

Лилит не ответила. Да пошла ты, устало подумала Сара, прислонилась спиной к стене и позволила себе расслабиться.

Медленно-медленно, словно туман, на неё накатили воспоминания. Вот она у фонтана, одной рукой придерживает аккуратный круглый животик, а другой ловит хрустальные брызги, громко смеётся. Ричард снимает её на видеокамеру, целует, накидывает на плечи куртку. Через два дня родится Дени. Вот малыш Дени учится ходить… шлёпается на пол, звонко кричит, тянет к отцу пухленькие ручки. Сара чувствует укол в сердце - материнская ревность. Вот Ричард читает сыну любимую сказку про озорного зелёного лягушонка и лукаво подмигивает жене: смотри, уже почти заснул, скоро я и до тебя доберусь.

На тёплые солнечные воспоминания набежала вдруг зловещая тень - страшный день исчезновения сына Сара помнила до последней секунды.


- Я зашла в тот супермаркет случайно. Последнюю неделю почти не спала, так плохо мне было. Я знала, что протяну не дольше трёх дней - рак доконает с минуты на минуту, и медлить больше нельзя. На остатках ведовской силы я бродила по улицам в поисках подходящего ребёнка. Безуспешно. Я так устала, что в супермаркете просто стояла и тупо пялилась на полки с шоколадками, никак не могла сообразить, что тут делаю. Мальчик сам подошёл ко мне, улыбнулся, хорошенький, светлоглазый, годика четыре. На нём ещё такая смешная футболка была, с лягушонком.

- Лягушонок Квак, - пробормотала Сара. - В полосатых штанишках.

- Да-а, - удивилась Лилит. - А ты откуда знаешь?

- Это из мультика… детского.

- Его мамаша без умолку болтала по телефону, в сторону малыша даже не смотрела. Я просто взяла его за руку и увела. Даже не знаю, хватилась ли она сына или ей было плевать.

От слов ведьмы Сару словно окатила волна пылающей лавы. Если бы в плюшевом медведе было сердце, оно бы так сильно заколотилось, что сломало грудную клетку, выскочило наружу и разбилось на тысячу кусочков. Нет. Нет! Нет, она не была плохой матерью, она любила Дени, безумно! Просто в тот день Сара устала от долгой прогулки, от капризов сына, от ужасной духоты в раскалённом городе. Они с Дени зашли купить продукты к ужину, Сара позвонила Эмили поболтать о том о сём и отвлеклась. Всего на пару минут! “Мне не было плевать на сына, поганая ты ведьма, я любила его, сука, любила!”

- А вот и кровь, - оживилась Лилит.


3.


К куску пиццы деловито принюхивался маленький юркий крысёныш.

Прости, мысленно прошептала Сара доверчивому зверьку. Содрогаясь от отвращения и жалости, навалилась на него и раздавила хрупкую черепушку. Управлять медведем стало немного проще, движения уже не были резкими и рваными, Саре даже удавалось держать голову, чтобы смотреть прямо перед собой.

- Плохо. Твоё тело умирает. Возвращение будет болезненным, имей в виду.

“Ты мне душу в клочья разорвала, тварь, куда больнее?”

Едва не свалившись с лестницы, Сара выкарабкалась из подвала и вернулась на кухню. Проткнула ещё трепыхающееся тельце ножом и выдавила в зелье несколько капель тёмно-бордовой крови.

Зелье вспенилось, начало шипеть. Сара аккуратно перемешала жижицу. Смесь немного повспучивалась, обретая ровный болотно-зелёный цвет, и застыла густой лужицей.

- Пора, - голос Лилит дрогнул.

Сара посмотрела на своё тело, в нелепой позе застывшее на полу: руки раскинуты, на пальцах - кровь. Ноги ломаной линией, в открытых глазах боль. Как в плохом ужастике, раскритиковала себя Сара и взялась за ноги - нужно было правильно расположить себя на полу.

- Головой на восток, Сара, - терпеливо подсказывала Лилит. - Нет, левее, левее! Ногами на запад. На запад от первой звезды. Жизнь течёт по дороге солнца, нужно проложить ей верный путь. Убери волосы с лица. Руки вдоль тела, вот так. Да уж, окоченела ты основательно. Ничего, я хорошее снадобье знаю для такого случая, ты у меня как новенькая будешь!

Лилит сильно нервничала, её напряжённый голос дробным перестуком колотил Сару внутри медведя.

- Теперь бери нож. Сделай надрез на лбу. Не бойся, чуть глубже… вот так. Теперь так же надрежь запястья. Вдоль режь, так легче. Аккуратно, а то шрамы останутся. Хотя чёрт бы с ними, уберу потом. И ступни. Кровь - это хорошо, Сара, значит, жить будешь. Будем.

Сара молча выполняла указания ведьмы. Внутри грохотало неистовым набатом: смешная футболка, лягушонок Квак, смешная футболка, лягушонок Квак...

- Вот-вот солнце покажется, - голос Лилит звенел хрусталём, того и гляди рассыплется осколками. Сара же, напротив, была холодна и спокойна.

Она взяла тарелку со снадобьем и стала тщательно втирать его в раны под мерное бормотание ведуньи: та сосредоточенно читала заклинание на древнем, давно позабытом языке.

Сначала голова - средоточие жизни.

Потом запястья - чтобы открыть путь потерянной душе.

Затем ступни - здесь берёт начало энергия возрождения.

Сара обессиленно упала рядом со своим телом. Она чувствовала, как её мягко отслаивает от медведя, воздушно, тепло, приятно-приятно, будто гладят густым мехом.

Лилит всё говорила и говорила, слова наполняли комнату витиеватыми, почти осязаемыми узорами. Ещё слово, ещё, ещё...

Внезапно словесная вязь прекратилась.

Секунда тишины и громкое:

- Солнце встаёт! Сейчас начнётся!

И началось.


Ослепительной синей вспышкой ударило в глаза, чудовищной силы боль пронзила каждую клеточку, словно миллионами острых иголок Сару вшивали в собственное тело.

Дикий крик рвался из груди, глаза выкатывались из орбит, с влажным хрустом выламывало суставы. В позвонки будто вбивали толстые ржавые гвозди, а потом медленно вытягивали. Спустя вечность боль чуть отпустила. Но возвращение ещё не завершилось - Сару начало рвать чёрным, вязким, отвратительно вонючим...

Когда всё закончилось, Сара закрыла глаза, прислушалась к биению своего сердца, тихонько усмехнулась:

- А теперь ты, сука, попала.


- Сара, я его не убивала! Правда не убивала! Я вообще не помню, что произошло! Я связала его, подготовила к переходу, а когда начала читать заклинание, что-то пошло не так. Я просто отключилась, может, даже умерла, а потом каким-то образом оказалась в бутылке. Сара, я не убивала твоего сына, я не знаю, что случилось тогда, Сара, прошу тебя, Сара-а-а!

Лилит в первобытном ужасе металась в голове, кричала, умоляла, угрожала... Её пронзительный голос оглушал, но Сара не обращала на него никакого внимания.

Она лежала на полу в лучах восходящего солнца, молчанием отгородившись от всего мира, и молила Дени о прощении.


С трудом поднявшись на ноги, Сара нашла аптечку. Высыпала на стол таблетки, капсулы - должно хватить. Налила в стакан воды. И принялась глотать… один кругляш за другим… решительно, равномерно: таблетка-глоток, таблетка-глоток, таблетка-глоток. Наконец-то эти чёртовы антидепрессанты помогут. Сара чуть было не рассмеялась, поперхнулась пилюлькой, глотнула ещё воды.

Притихшая было Лилит затараторила:

- Сара, прошу тебя, не надо! Надо жить, понимаешь? Жить! Ну хочешь, я тебе помогу? Ты родишь такого же мальчика, обещаю! И будто не было ничего. Ну прости меня, я не хотела, чтобы так вышло. Я жить хотела, и сейчас хочу. Сара, так нельзя! Разве Дени желал бы твоей смерти, Сара?

Сара проглотила последнюю таблетку. Её начало тошнить. Осторожно, чтобы не выплеснуть из себя лекарства, спустилась в подвал. Пара крыс бесшумно метнулась в тень.

Сара присела в углу, запрокинула голову, стала дышать неглубоко и ровно. Тошнота отступила. Лилит долго ещё что-то говорила, говорила, говорила - Сара не различала слов. Она слышала смех Дени, ощущала тёплые ладони Ричарда на своей спине. Воздух стал плотным и как будто сладким. Сахарная вата. Дени обожал сахарную вату, особенно клубничную. Сара попыталась отщипнуть кусочек - рука провалилась сквозь видение, упала бессильно. “Мам, купи! Вот эту, самую большую!”

- Сара, умоляю тебя, - плачущий голос Лилит мягко коснулся сознания. - Ты должна пойти к моей сестре, она поможет нам. Тебе поможет, Сара! Ты же тоже не хочешь умирать, я знаю!

- Да пошла ты, грёбаная маньячка. Сдохни, мразь, - прошептала Cара и закрыла глаза. Сон засасывал, как болото, втягивал в уютную пустоту. Страшно не было, хотелось зарыться поглубже в подступающий мрак, такой знакомый, родной, словно колыбель или любящие материнские объятия.

Всем своим существом Сара потянулась ему навстречу и за миг до того, как её руки коснулся влажный крысиный нос, провалилась в забвение.


4.


- Мам, смотри, получилось! - мальчик лет восьми, голубоглазый, светловолосый, задыхался от восторга, глядя, как над его дрожащей ладошкой крутятся в маленьком вихре сухие листья.

- Выше, Дени, - откликнулась на его крик миниатюрная рыжеволосая женщина. Она сидела на пледе, разложенном в тени молодых дубков, и наблюдала за сыном. На коленях её шелестела страницами большая, толстая, явно старинная книга.

Мальчик чуть шевельнул пальцами - листья взмыли вверх, не переставая кружиться в магическом танце. Секунда, небрежный взмах и ветер подхватил листву, унёс к сверкающему на солнце прудику. Мальчик с радостным визгом подпрыгнул на месте, подбежал к матери, выхватил из корзины для пикника большое яблоко:

- Можно, я пойду посмотрю на уток? Я заслужил!

- Беги, - улыбнулась женщина, проводила его взглядом и продолжила делать записи в книге.


“Лилит не успела перейти в новое тело, только передала мальчику остатки своей силы. Жизнь в ней едва теплилась, когда я пришла. Я очень хотела помочь сестре, но кто решится пойти против Совета?

И всё же я не дала ей кануть в небытие, заперла Лилит в зелье возвращения и спрятала в том доме.

Удивительно сплетение судеб человеческих - спустя время туда пришла мать Дени. Я не стала препятствовать роковой встрече. Моё предназначение было в другом, и я выполнила его с честью и благоразумием.

И сегодня, с полным на то правом, данным мне Советом, я вписываю в родовую книгу имя своего названного сына, первого ведьмака за последние тысячу семьсот лет:


Дэниэл Сейдж


Да будет его сила благонамеренной. Скрепляю эту запись печатью Совета и своим нерушимым словом.


Верховная ведунья Блэквудского округа Оливия Сейдж.”