Чудовище озера Голубиное

   - Я буду вести себя очень тихо, - сказал Алешка.
   - Знаю я твое "тихо", - ответил я, - твое "тихо" всю рыбу в округе распугает.
   - Честное слово! - начал канючить Алешка, - вот увидишь, я буду ниже воды и тише травы.
   - Все наоборот, - сказал я, - пословицы сначала выучи, еще не хватало, чтобы ты был ниже воды. Ладно, посмотрим на твое поведение, и если тебя мама отпустит, тогда возьму. Может быть.
   - Почему может? - не унимался Алешка.
   - Потому, что, такой как ты, неслух может испортить всю рыбалку, даже если будет вести себя тихо.
   - Честное-пречестное слово, я ничего не испорчу, я буду послушным ребенком, - и он посмотрел на меня таким умоляющим взглядом шерковского кота, как будто три дня не ел, и выпрашивал сейчас кусочек хлеба.
   Но я-то знал, что верить его обещаниям нельзя. Временами казалось, что в Алешке спрятаны какие-то неведомые пружины, одна из которых не дает ему долго усидеть на одном месте, а другая не дает покоя его языку.
   Если Алешке что-нибудь нужно, он сразу же превращается в пай-мальчика. Как по мановению волшебной палочки. Все две недели прошедшие со времени разговора он вел себя так хорошо, что уже его родители начали упрашивать меня взять их сына на рыбалку. В тоже время я получил строгий наказ в воду Алешку не пускать, разве что, у самого бережка, и то, если вода будет теплая. Удочки ему не давать, а то он сам себя насадит на крючок. Смотреть, чтобы он был в панамке, не пил холодной и некипяченой воды, и еще с десяток "не", которые обычно выдают заботливые мамочки, случись им отпустить свое чадо с кем-то хоть на пару часиков.
 
   ***
 
   В Травневку мы приехали к вечеру. Остановились у моего старого приятеля, в небольшом флигеле, пристроенном к его дому. Выпили чаю, и легли спать. Вставать мне нужно было раненько.
 
   За окном еще клубился серый, похожий на клочья грязной ваты, предрассветный туман, а я уже был на ногах и начал собираться на рыбалку. Алешка так крепко спал, что я не решился его будить. С минуту посмотрел на сладко сопящего племянника, затем вырвал из записной книжки листок и написал:
   "Алеша, не хотел тебя будить, на завтрак возьми что-нибудь в холодильнике. Не пей холодное молоко. В термосе на столе горячий чай".
   Записку положил на стол, стараясь не шуметь забрал свои удочки, подсак, сумку с запасными крючками, и припасенным заранее мотылем, в плотно закрытой жестяной банке. Тихонько открыл дверь, и едва переступил порог, как позади что-то грохнуло. Я оглянулся. На полу валялся старый чугунок, стоявший ранее на полке у самой двери. Тихонько ругнувшись про себя - надо же было ему свалиться именно сейчас, я, стараясь не шуметь, поставил у стенки в прихожей удочки, сумку, шагнул в комнату и нагнулся, чтобы поднять чугунок. Поднимая чугунок я заметил, что к его ручке привязанна нитка. Нитка тянулась к торчащему из двери гвоздику. Придумано было хитро. Нитку, привязанную к дверной ручке я бы заметил, когда открывал дверь. Несомненно, Алешкина работа. Я поставил чугунок на полку, и обернулся. Посреди комнаты стоял полусонный Алешка.
   - Ты чего? Без меня на рыбалку? - сказал он, - ты же обещал!
   Пришлось ждать, пока Алешка умоется, оденется и позавтракает. На это ушло еще минут двадцать. Когда мы вышли, кое-где уже слышались голоса первых петухов.
   - Из-за тебя пропущу утреннюю зорьку, - недовольно сказал я, - тоже мне, любитель рыбалки. Спал бы лучше.
   - Я с тобой хочу, - пробурчал в ответ Алешка, - я хочу научиться ловить рыбу.
   - Удить рыбу, от слова удочка.
   Я ожидал обычного потока возражений и вопросов, но Алешка на этот раз смолчал.
 
   Эх, до чего же хороша рыбалка на утренней зорьке. Еще не совсем рассеялся предрассветный туман, первые лучики солнца едва золотят верхушки деревьев, мерно покачиваются на легкой зыби поплавки. А воздух-то какой! Хоть ложкой ешь.
   Алешка сидел рядом, уставившись на поплавок выделенной ему удочки. По скучающему выражению его лица было видно, что рыбака из него не выйдет. Его внутренние пружины не дадут ему долго усидеть на одном месте.
   - Вот так сидеть и ждать пока поплавок не начнет тонуть? - недовольным шепотом спросил он.
   - Ага.
   - А если не начнет тонуть?
   - Значит, ничего не поймаешь.
   - А зачем тогда вот так сидеть?
   - Подрастешь - поймешь, - а в целом, это не только ради рыбы, а и для того, чтобы нервы успокоить, воздухом подышат.
   - Да как нервы успокоить! - не выдержал Алешка и перешел на громкий шепот, - я уже издергался весь, клюнет - не клюнет.
   Я тяжело вздохнул, вот оно, началось. Сейчас пружина в нем разожмется, и прощай долгожданная рыбалка.
   - Так можно целый день ждать, и заче..
   - Может, ты погуляешь по бережку? - не выдержал я, - а я пригляжу за твоей удочкой. Только далеко не уходи, и в воду не лезь!
   Алешка стартовал как заправский спринтер. Я хотел крикнуть ему в след, чтобы он время от времени показывался мне на глаза, но хохолок на его голове уже мелькал за камышами метрах в двадцати.
 
   "Ну, теперь-то я спокойно порыбачу", подумал я, и уставился на мерно покачивающиеся поплавки. Но не прошло и десяти минут, как ко мне подлетел запыхавшийся Алешка.
 
   - Тттаааам, - сказал он, почему-то заикаясь, - тттам чудовище.
   - Где там?
   - В ооозере, за ккаамышами, громадное такое, ненси наверно.
   - Несси, - автоматически поправил я его.
   - Да, - с жаром сказал Алешка, - тиранозверь, динарозавтра.
   - Тиранозавр. Динозавр, - снова поправил я, - но тиранозавры жили на суше. В воде жили плезиозавры. И те и другие вымерли миллионы лет назад.
   - А что же тогда там? Такое большое, и дышит!
   - С чего ты взял, что дышит?
   - Там такие пузырищи поднимаются, как будто три кита дышат.
   - Можно подумать, ты видел, как дышат киты.
   - Видел! По телевизору. Там дяденька с птичьей фамилией о них рассказывал.
   - Тоже мне, юный натуралист. Китов он по телевизору видел. Надо же такое придумать, дяденька с птичьей фамилией. Хорошо, хоть не с лошадиной, - ворчал я, нехотя поднимаясь и сматывая удочки. Рыбалка все равно была безвозвратно испорчена.
   - Ну, идем. Покажешь мне свое чудовище.
   Алешка крепко ухватился за мою ладонь.
   "Хоть какая-то польза от этих Несси", подумал я, "дети сами за руку держатся".
   Держась за мою руку, Алешка осмелел, и пружина, заведовавшая его языком, снова начала раскручиваться.
   - А динозавр это от слова завтра или завтрак?
   - Что касается завтраков, то завтраками для них были вот такие непослушные мальчишки. Верней, могли бы быть, но тогда людей еще не было. Слово динозавр происходит от греческих слов динос - ужасный, и заурос - ящер. А что касается завтра, то завтра мы вернемся в город, и больше я с тобой ни на какие рыбал...
   - Вон оно, - трагическим шепотом прервал меня Алешка, указывая пальцем на нечто бесформенное у противоположного берега озера, который от места нашей рыбалки отделяла широкая полоса камышовых зарослей.
 
   Над большей частью озера еще стоял туман. Через его серые ошметки, над самой водой, у противоположного берега проглядывало нечто напоминающее гриву лошади. Потом, вдруг рядом с "гривой" что-то булькнуло, послышались звуки лопающихся пузырей, будто под водой работал водолаз. Но какой может быть водолаз в Голубином в шесть часов утра. Через пару минут звуки прекратились, а потом раздалось "Уф-шшш" как будто вздохнуло большое неведомое животное. Признаюсь честно, при всем моем неверии в разных чудовищ, у меня по спине пробежали мурашки. Но виду я не подал.
   - Наверное, это кое-то бревно, - сказал я.
   - А бревна разве дышат? - уточнил въедливый Алешка.
   - Это, наверное, ветер, - попытался выкрутиться я, - впрочем, сейчас мы пойдем домой, а потом зайдем к дяде Семену, он уже, наверное, встал, и спросим его, что это может быть.
   - А может это подводная лодка? - снова включил свою буйную фантазию Алешка.
   - Да, - сказал я, - подводная лодка в озере Голубиное с Джеймсом Бондом на борту, прошла сюда через степи по маленьким подземным ручейкам.
   Алешка моей иронии не уловил или не захотел улавливать.
   - А что, - сказал он, - может это сразу подземная и подводная лодка, комбинатная, и она....
   - Алеша, - перебил я племянника, - прежде чем использовать слова, выучи их значение. Ты, наверное, хотел сказать комбинированная.
   Алешка замолчал. Так в молчании мы дошли до самого дома. Мою ладонь Алешка не выпускал.
   Семен уже возился во дворе.
   - А рыбачки, - поздоровался он с нами, - с добрым утречком. Как улов?
   - И тебе доброго утра. Улова не вышло, Алешка какого-то чудовища испугался.
   - Та ты шо? - удивился Семен, - в Голубином отродясь никаких чудовищ крупнее щуки не водилось. А вот щуки знатные. Я тебе скажу, два года назад я такую поймал..., - и он развел в стороны свои длинные руки, демонстрируя размер щуки длинной с небольшую акулу. Потом увидел отразившееся на моем лице недоверие и, немного свел руки вместе, сократив, таким образом, размеры щуки раза в два.
   - Мне бы обычных красноперок хватило, - сказал я, - если бы ваше чудовище мне племянника не напугало. И я рассказал ему все как было.
 
   - Да, я сейчас, - засуетился Семен, - весла возьму. Посмотрим, что там за зверь вам рыбалить мешал.
   - Алешка, останешься дома, - сказал я.
   - Не, я с вами.
   - А не забоишься?
   - Я на берегу останусь.
   - Самому там не страшно будет?
   - А вдруг чудовище вас слопает, должен же кто-нибудь об этом сказать.
   - Ну, спасибо за заботу, - пробасил Семен.
   Алешка сразу весь как-то сжался.
   - Может ну его, чудовище? - сказал он.
   - Нет уж, - ответил Семен, - мы сдаваться не привыкли.
 
   Над озером еще висели клочья не растаявшего тумана. Когда лодка вплыла в туман, мир исчез и только скрип уключин говорил о том, что мы все еще на озере. Семен стал грести очень медленно, потом вынул весла из воды, достал из сумки фонарь и сказал:
   - А ну давай на нос, свети, а то сейчас налетим на что-нибудь.
   Но не успел я перейти на нос лодки, как подул ветер, и остатки грязно-серого тумана развеялись лохматыми нитями, как лопнувшая огромная паутина.
   Метрах в восьми от носа лодки из воды торчали ветки.
   - Вот тебе и грива подводного змея, - рассмеялся Семен, - Топляк. Эту старую иву еще весной смыло, она притонула, а сейчас всплыла.
   - А кто же тогда дышал? - спросил я.
   И тут, словно в ответ на мой вопрос, почти рядом с носом лодки, начали лопаться пузыри.
   Я чуть не выпустил из рук фонарь.
   Семен снова рассмеялся.
   - Это подземные, то есть подводные ключи. У этого берега они впадают в озеро ниже уровня воды. Вода этих ручьев так насыщена газами, что их часть вырывается на поверхность. Вот тебе и "чудовище дышит". Ну что, поплыли, обрадуем твоего племянника?
 
   С одной стороны Алешка был рад, что чудовище оказалось липовым, то есть ивовым. С другой стороны он был разочарован, так как приключение тоже вроде было ненастоящим.
   - А если я не скажу про дерево и ручьи? - сказал Алешка, - вот все обзавидуются!
   - Не надо, - коротко отрезал Семен, - понаедет сюда всяких криптозоологов, всю рыбу распугают.
   - А кто такие криптозоологи? - тут же встрял Алешка.
   - Есть такая, криптозоология, анти наука, чистой воды.
   - А бывает грязной?
   - Алешка, - прикрикнул я.
   Семен рассмеялся.
   - В общем, ты прав, Лешка, это скорей наука грязной воды. Эти люди ищут разных таинственных не существующих животных, типа единорогов или чупакабр.
   - А что такое... - начал было Алешка, но я сжал его ладошку и он замолчал.
   - Не перебивай, когда старшие говорят, - в полголоса сказал я, - я тебе потом объясню.
   - А между тем, - продолжал Семен, - километрах в двадцати от нас, на берегу Десны, лет семь назад, палеонтологи нашли остатки бивня мамонта.
 
   Алешка слушал раскрыв рот.
 
   ***
 
   За окном мелькали телеграфные столбы. Алешка, прижавшись лбом к поцарапанному вагонному стеклу, рассматривал проносящиеся за окном домишки, машины, людей и молчал.
   Уже когда мы вышли из электрички, он сказал:
   - Я решил, кем я стану, когда вырасту.
   - И кем же? - спросил я.
   - Поле анатологом.
   - Палеонтологом. Палеонтология, это наука о древних существах, - снова поправил я его, - Но почему именно палеонтологом?
   Алешка хитро прищурился, и сказал:
   - Может, я найду яйцо динозаврика, и тогда...
 
   И тут Алешку снова понесло по волнам фантазий.
 
 
   21 Октября 2014