Мое дальневосточное детство

На днях перебирал мамину библиотеку, размещенную у меня в келье. Есть здесь и книги о Дальнем Востоке, относящиеся к 50-м годам прошлого века, ко времени, когда мы жили там… Неожиданно на пол падает достаточно потрепанная невзрачная книжка.  Поднимаю ее – «В горах Баджала». Название ничего мне не говорит. Открываю, читаю несколько строк: о Дальнем Востоке, что-то о добыче соболя – написано со знанием дела, неплохим языком. Откладываю книжку в сторону с намерением посмотреть позже подробнее.

Через день-два я стал просматривать найденную книжку и с первых страниц был захвачен чтением: все это, оказывается, непосредственно относится к ранним годам моей жизни в таежном селе Новокуровке, куда папу и маму направили после окончания пединститута преподавать русский язык и литературу. Новокуровка тогда была центром Кур-Урмийского района. «В горах Баджала»  посвящена географии и населению этого района. Страницы сего издания, посвященные Новокуровке, я сфотографировал и разместил на Яндекс-диске – с тем, чтобы переслать сестре – она родилась в Новокуровке. Привожу эту ссылку: https://disk.yandex.ru/d/M7yZP9Ylm8kM_w

Авторы посетили село, по всей видимости, в мае 1956 года (книга подписана в печать в июне 1957 года), когда наша семья с обитала там. Мы жили напротив сопки, которая в мае вся покрывалась «багульником» – диким рододендроном. Ничего более красивого, чем эта цветущая сопка я в жизни не видел. Первая мамина книжка так и называлась: «Багульниковая сопка».  В найденной же мною книге «В горах Баджала» есть несколько восхищенных строк, посвященных этому чуду природы. Там помещена иллюстрация – две избушки на фоне "багульниковой сопки". Возможно, в одной из этих избушек мы тогда жили! 

Мама была очень активным и творческим человеком. Она писала стихи, чем очень возмущалась, свекровь, моя бабушка Татьяна (Царствие ей Небесное): «Безделюшки!» Мама не могла забыть сей реплики всю жизнь, часто вспоминала ее… Несмотря на неодобрение со стороны свекрови и свекра (нравы тогда сохранялись патриархальные: невестка должна была не писать стихи, а прежде всего уметь работать по хозяйству: доить корову, возделывать огород и пр.), мама не оставляла творчество (привожу в конце одно из ее стихотворений того времени – о дойке коровы). Она посылает свои стихи в краевые газеты и журналы, ее печатают, замечают в краевом радиокомитете, предлагают сделать несколько радиопостановок.

На стихи мамы пишут песни. Одна из них (музыка известнейшего на Дальнем Востоке композитора Румянцева) стала гимном города Хабаровска: «Мы выходим, друзья, на просторы/Шумных улиц, больших площадей, /И встречает приветливо город/ Нас весенней улыбкой своей…» Цитирую по памяти, неточно. Вместо «больших» был какой-то другой эпитет. Не могу, увы, вспомнить…

Несмотря на молодость (ей было тогда всего 25 лет), маму назначают директором местной средней школы. Она возглавила выступление педагогического коллектива против произвола предыдущего директора, грубияна и выпивохи. Учителя остро поставили вопрос перед райкомом о смене руководства школы. Инициатива, как известно, наказуема. Директора-пьяницу снимают, а на его место назначают непьющую и очень активную маму, которая, конечно же, почти сразу становится членом партии. ..

В 1954 году  родилась сестра Маша. Я ее очень ревновал к бабушке (возиться с нами, в итоге, пришлось ей: мама была целиком занята школой). Когда бабушка долго держала Машу на коленях, я громко возмущался: «Убери эту ревуху! Дай я хоть немного понежусь!» Забегая вперед, скажу, что мое природное тяготение к «нежности» ни к чему хорошему меня не привело…

 Новокуровка расположена среди болот, из-за которых к ней ни пройти ни проехать (до сих пор, - сухопутной дороги туда построить не могут, несмотря на относительную близость к Хабаровску - по прямой всего 70 км. ). Болотная сырость сильно сказалась на моем здоровье.  Стали пухнуть и очень болеть суставы на ногах.  Я не мог спать ночами из-за боли. Врачи диагностировали начинающийся ревматизм и посоветовали переехать в более сухое место. Тут приходит приглашение из краевого Хабаровского радиокомитета: маме предлагают  возглавить редакцию детского вещания (ей тогда было 27 лет). Мама выезжает в Хабаровск, подает заявление в крайоно, но ОНО встает на дыбы, апеллирует к коммунистической дисциплине и согласия на переход в радиокомитет не дает. Тогда мама ставит вопрос о переезде из Новокуровки – в связи с моим здоровьем. Возникает вариант с переездом в достаточно крупное село Полетное, расположенное на небольшой возвышенности к юго-востоку от Хабаровска, в сторону Приморского края. Папе предлагают стать директором местной школы. Вопрос о директорстве мамы уже не стоит: ей не могут простить своеволие. Да и сама мама, как я понимаю, не очень стремилась к этому…

Папа дает согласие, и мы с ним выезжаем в Полетное – в качестве «авангарда» с тем, чтобы туда подтянулись за нами и остальные члены семьи. От краевого центра по прямой до села 75 километров – на юго-восток.  Расстояние примерно такое же, как и до Новокуровки, только она расположена на северо-западе от города и до нее добираться горазда труднее, из-а отсутствия сухопутной дороги (регулярная связь тогда была с селом  и по воде). В любом случае, ехать надо было через Хабаровск.

И вот где-то в начале августа 1956 года мы с папой отплыли на теплоходе в Хабаровск. Помню, папа все время играл в шахматы. А я бегал по палубе и рассматривал бескрайние амурские разливы воды и берега... На водном вокзале нас встретила мама.  Мы взяли такси – «Победу». Я был в восторге – не сравнить с грузовиками, на которых мне до этого доводилось только ездить (с легковым транспортом из-за отсутствия приличных дорог и сегодня в Новокуровке плохо, что уж говорить о том времени!). Мне это так понравилось, что на следующий день, когда нам надо было куда-то ехать, я предложил снова взять такси, на что получил ироническую отповедь от папы: «Нема делов»… :).

Мы тогда остановились у Анны Павловны, у которой мама с папой жили во студенчестве. Она мне подарила книгу с дарственной надписью «Дети капитана Гранта» - затерялась где-то в переездах….

Хабаровск мне тогда сразу очень понравился, но впереди нас ждало  Полетное. В отличие от Новокуровки, до которой можно было добираться летом только  по Амуру, его притоку Тунгуске и очень полноводной реке Куру,  зимой же - по временному зимнику, проложенному по замерзшим болотам  (сейчас ничего не изменилось с 50-х годов), до Полетного  от Хабаровска тогда уже была проложена дорога, но очень плохая, грунтовая, вся в ухабах.  Мы нашли попутку в Полетное и выехали туда. Размещались все в кузове грузовика. Ехали достаточно долго. Из детей я был только один, и все восхищались моей терпеливостью, тем, что  я не капризничал во время сего весьма утомительного пути, не пикнул ни разу за все время  дороги (до сих пор вспоминаю об этом не без тщеславия :).

Помню привал в середине пути. Ложек-вилок не было. Надо было есть деревянными палочками. Первый и  предпоследний раз я ел в своей жизни палочками.Второй раз это было через пятьдесят лет в Орле, в "японском" ресторанчике, где мне подали палочки и влажную салфетку, напоминающую что-то аппетитное; я ее хотел сунуть в рот, но меня остановили остерегающие крики с соседнего столика... :) От палочек я тоже быстро отказался и потребовал вилку :). Тогда же, в августе 1956 года, я старался, подражая взрослым...

 Память сохранила заросший травой-муравой двор перед школой в Полетном и разбитый грузовик с сохранившейся кабиной и рулем, где я играл. Крутил баранку и громко гудел, воображая себя шофером...

Полетное сегодня славится языческими фестивалями на Ивана Купала, о которых краевое телевидение размещает регулярные восхищенные репортажи. Хороводы, заклинания,  ритуальные купания для очищения – об этом "на полном серьезе" говорят интервьюируемые создателями сюжета местные подростки… Словом, почти как в популярном фильме: «Это старинный, красивый народный обычай…» Вся эта бесовщина доходит до высшей точки во время вечерних концертов с использованием бьющих по нервам световых эффектов и самого крутого «хард-рока»...

Пробыли мы с папой в Полетном недолго. Нас вскоре вызвала в Хабаровск мама. Директор радиокомитета Владимир Иванович Диордиенко  через Хабаровский крайком партии  решил вопрос с маминым назначением на должность заведующей детской редакцией, несмотря на отчаянное сопротивление краевого отдела народного образования. Надо сказать, что радио тогда, при отсутствии телевидения, было самым влиятельным СМИ, да и сам Владимир Иванович обладал огромным авторитетом и неотразимым обаянием...

 Нашел довольно интересный материал о современном  путешествии  на теплоходе в Новокуровку в "Живом журнале" : https://varandej.livejournal.com/1101663.html

 Там, в частности, приводится фото детсада, в который я ходил три дня. Вернувшись вечером после первого дня домой, я долго ходил за бабушкой и канючил: "бабушка, ну, попроси у меня чего-нибудь, ну, попроси..." Бабушка отмахивалась. Наконец, ей мое нытье  надоело – что-то попросила. Я (радостно), показывая "фигу": "Накося выкуси!" На второй день меня подвезли до дома из детского сада в кабине грузовика. Со мной был, кажется, папа. Грузовик попал в колдобину, сильно тряхнуло, и я завернул смачным матом. Шофер даже охнул от неожиданности. На третий день мальчик из нашей группы принес заряженный патрон и стукнул по нему молотком.  От взрыва пороха ему оторвало палец. После этого в детский сад я уже не ходил...

В ЖЖ также помещены выразительные фото новокуровских сопок. В центре самая высокая - "Маяк". Часто с ощущением рая вспоминаю, как мы всей семьей поднимались на нее в начале июня 1956 года - незадолго до нашего отъезда в Хабаровск. Все склоны были покрыты  цветами.  Больше всего было желтых "саранок", диких лилий. Их дивный запах заливал округу... Вершина сопки,помню, представляла собой круглый неглубокий окоп: в нем, очевидно разжигали сигнальные костры, откуда гора и получила свое название. Когда мы взошли на гору, то я очень боялся, чтобы двухлетняя Маша не упала вниз  с крутого склона Маяка , развернутого в сторону совершенно дикой, пустынной местности. Было ощущение "края света", чего-то крайне мрачного и угрожающего. Эта картина навсегда врезалась в память и время от времени возникала в снах, где я блуждал и терялся в угрюмой тайге среди сопок...

Вообще, если сравнить материал книги, фотографии страниц которой я разместил на Яндекс -диске, с текстом статьи из ЖЖ, а также с  видео,  отражающими современное состояние Новокуровки, совершенно очевидна деградация. В наше время  сообщение с Хабаровском было налажено достаточно регулярно. Зимой ходили аэросани. Летом добирались до города на теплоходах, глиссерах. У берега был пришвартован дебаркадер, с которого осуществлялась посадка. Помню, когда мы играли с моим другом Колькой (он был старше меня на 4 года) на дебаркадере, то решили побегать по лодкам, причаленным в ряд одна за другой к плавучей пристани. Но, когда я перепрыгивал с одной лодки на другую, они разошлись...  Я  "солдатиком" пошел на дно ...Помню только сплошную темную воду, которая стремительно убегала вверх перед моими открытыми глазами – в последний момент Колька успел ухватить меня за волосы и они с каким-то оказавшимся рядом мужчиной втащили меня в лодку...

В середине 50-х годов население Новокуровки составляло около полутора тысяч; сейчас - 310 человек. В 1963 году упразднили Кур-Урмийский район, центром которого было это село. Самым представительным зданием в Новокуровке сегодня, увы, является баптистская церковь...

В ЖЖ, где описывается сегодняшнее путешествие на теплоходе «Заря» в Новокуровку, ернически повествуется о мученике протоиерее Иоанне Восторгове, имя которого Новокуровка носила больше десятилетия (кстати советская книжка «В горах Баджала» информацию о Восторгове подает более серьезно, взвешено и достойно).

Протоиерей Иоанн Восторгов был  исключительно яркой личностью, златоустом, великим миссионером    и православном идеологом. То, что церковно-монархическое  движение, во главе которого стоял Восторгов, было, при попустительстве правительства разгромлено, стало одной из причин, приблизивших катастрофу, падение Империи... 

Уехал я из Хабаровска, который стал для меня любимым городом, лучше которого тогда для меня не было места на земле, в десятилетнем возрасте. Новая встреча с Хабаровском произошла лишь через 43 года. В 2003 году меня в составе делегации "Глинских чтений" (в нее входили и чиновники Министерства образования РФ) командировали на конференцию по духовно-нравственному воспитанию, которую проводил краевой институт повышения квалификации учителей. В декабре 2003-го мы прилетели из относительно теплой, хотя и слякотной Москвы, в ледяной и ветреный Хабаровск – температура за бортом в аэропорту  минус двадцать пять, снег выдуло до земли. Ощущение, как перед выходом в открытый космос. Все дни, в которые проходила наша конференция, я чувствовал себя чужим в этом неприветливом, сумрачном и дико холодном городе. Но вот наступает день перед нашим отъездом. Московские дамы – члены нашей делегации затеяли поход на местный рынок - за красной икрой. Я, конечно, увязался за ними (москвички - они знают толк в жизни!).

Накупив икры, которая, действительно, оказалась необыкновенно крупной, дешевой и очень вкусной, мы тронулись назад, в гостиницу. Для этого нам надо было пройти немного вверх по улице Льва Толстого до центральной улицы Карла Маркса, по которой ходили нужные автобусы. Мне ничего не говорило название улицы, ничего не дрогнуло внутри. Идем по ней, уже темно; разговариваем, довольные удачным походом. Вдруг боковое зрение отмечет что-то очень знакомое. Четырехэтажная "сталинка" из красного кирпича, высокий цоколь, проход в просторный двор...

Останавливаюсь, вглядываюсь - я здесь жил, когда мне было 6-7 лет!  Попросил спутниц подождать, зашел во двор, постоял. И тут нахлынуло все, я ощутил себя дома, в родном городе, как будто никуда и не уезжал...

По возвращении в гостиницу включаю радио. Из него несется песня: «Мы выходим, друзья, на просторы/Шумных улиц, больших площадей, /И встречает приветливо город/ Нас весенней улыбкой своей…»


***
Г.Черноголовина "Мне снится тихий вечер..."
Мне снится тихий вечер,
Далёкий вечер мечты.
Заря зажигает свечи
Невиданной красоты.

Мне снятся дальние страны,
Страны вечной весны,
И плещутся в вихре странном
Мои голубые сны.

Я слышу пение стройное,
Но вдруг просыпаюсь я...
Ах, это корова дойная
Зовёт под окном меня.