Люди и животные или Песни о Будде

       Люди  и  животные или песни о Будде, увиденном в замочную скважину 


     На Изаре две молодые модные англичанки вот уже два часа развлекаются светской беседой с полноватым милашкой-негром в шляпе.
     Светская беседа – это когда люди проходятся обо всем, ничему не придавая особого значения. Такая беседа несомненно имеет нечто общее с искусством. Кроме того, она органически чужда русскому человеку.
     В глазах негра, как и решительно во всех его соплеменниках, я читаю полнейшую сексуальную незаинтересованность. И она мне представляется чертовски приятной.
     С ними породистый серый бульдог. Он только и просит хозяев – но также и окружающих людей – чтобы бросили его любимый резиновый мячик, который он тут же принесет назад. Это как будто единственное, что его в жизни интересует. О том же свидетельствует и взгляд бульдога, полный добродушно-усталой и житейски-безмятежной мудрости : только таким я представляю себе глаза библейского Экклесиаста.
     Во всяком случае нет никаких сомнений, что если бы каким-нибудь чудесным образом собаке была предоставлена возможность узнать дословно, о чем так долго и так обаятельно беседует две белые девушки и один черный мужчина, она бы наотрез отказалась.
     Понять ее можно. У нее интуиция. Это значит : все, что на душе у людей, она и так знает в общих чертах. А слова не более чем развлечение. У них слова. У нее мячик. Где разница?
     Кроме того, слишком уж очевидно, что никому, кроме них, их беседа неинтересна. Да и им тоже она будет неинтересна в тот самый момент, когда она закончится.
     И я ловлю себя на том, что любая интересная беседа, которую я когда-то вел с людьми живыми или умершими, находится во мне на том же самом онтологическом уровне, как и слова людей для того бульдога : то есть я о них давно забыл и не вспомню до тех пор, пока не представится какой-нибудь подходящий повод. Но ведь он может и вообще не представиться.
     И если бы Будда каким-нибудь фантастическим образом наблюдал за моим духовным развитием, он просто бы поднял наверх большой палец правой руки. А я в ответ скрепил бы в воздухе обе руки, как это сделал в бесподобном жесте Леонид Куравлев в фильме “Иван Васильевич меняет профессию”, когда музыканты Ивана Грозного угадали ритм и мелодию танца, который он хотел от них услышать.