Гносеология одной пословицы или Песни о Будде

   Гносеология одной пословицы или песни о Будде, увиденном в замочную скважину 


     Тибетские буддисты считают, что душа умершего человека, оказавшись в безграничной пустоте наедине со светлыми и темными демонами, испытывает непобедимый страх и, стремясь любыми путями от него избавиться, входит в первое попавшееся материнское чрево. В таком представлении есть нечто шекспировское. Но как шекспировский стиль с художественной точки зрения изначально неполноценен – разве может чистый диалог заменить всю творческую ткань? – так, мне кажется, вышеописанный посмертный страх нуждается в серьезной поправке.
     И эта поправка, подкрепленная, разумется, не менее солидными и авторитетными исследованиями посмертного бытия, нежели тибетских буддистов, может звучать так  : «На том свете человека ждут практически безграничные возможности. Но он не знает, как ими воспользоваться. Он растерян. И если состояние растерянности достигнет критичекого пункта и никто (родственники, ангелы и пр.) ему вовремя не поможет, он может спаниковать – и принять ошибочное решение. Например, поспешно реинкарниваться, что приводит к неисчислимым страданиям».
     Итак, растерянность вместо страха. По сути толстовская деталь. Но я ей очень даже доверяю. Действительно, в природе человека заложено неприятие крайностей. На том свете безграничные возможности – и мы их органически страшимся. В этой жизни один-единственный верный для каждого путь – и это тоже внушает нам некоторое душевное беспокойство.
     Это только кажется, что у человека здесь есть свободный выбор. И что этот выбор является даже основной характеристикой земного бытия человеческого. Нет, при ближайшем рассмотрении, все выглядит как раз наоборот : чем труднее человеку сделать выбор между той или иной житейской альтернативой – будь то выбор профессии, выбор врача или выбор любимого человека – тем меньше он, то есть выбирающий человек, прислушивается к голосу сердца и шепоту жизни, которые всегда и без исключения стремятся подсказать ему наиболее правильное для него, а значит, единственное решение. Решение, по природе своей исключающее какой-либо выбор.
     И настоящая профессия у человека одна. И хороший врач на данный момент и при данных обстоятельствах тоже один. И тем более не может быть для него двух одинаковых любимых и любящих людей. Итак, один-единственный верный путь есть только для каждого из нас. А вот пока мы не нашли его, мы всегда стоим перед выбором между двумя – и не самыми верными – путями.
     Там – слишком много. Здесь – слишком мало. Ни то, ни другое нам до конца не подходит. Вот мы и мечемся туда-сюда. Казалось бы : весьма приличное объяснение нашим нескончаемым скитаниям по обоим мирам. Но нет. Оно слишком просто. Правильно. Отсюда и пословица : «Простота хуже воровства». Те, кто ее изобрели, шли, очевидно, тем же путем, что и я.
     Будда, видевший смысл жизни в освобождении от страданий, мог бы махнуть рукой и сказать : «Как-нибудь прожить жизнь, а со смертью все страдания сами собой и закончатся». Но нет : он предпочел создать объемнейший каталог – размером приблизительно в три «Войны и мира» – факторов, не позволяюящих человеку – ни в сем мире, ни в будущем – избавиться от страданий. Стало быть и ему пословица «Простота хуже воровства» была ближе других.