На троих

Каждое утро и каждый долбаный вечер два ангела, сидящие на моих плечах, разговаривают со мной. Ангел, что сидит на — левом, утром спрашивает:

— Зачем? Зачем тебе это утро?! Зачем тебе этот длинный бессмысленный день, который закончится таким же бессмысленным вечером?! Зачем?! Что за мазохизм? Откуда это в тебе?! Ты же знаешь, что сегодня будет тоже, что и вчера. Ты же знаешь, что ничего не изменится…

Ангел справа сосредоточен и деловит:
— Закончи начатое! Просто закончи его. А там будем посмотреть. Я ведь не требую от тебя невозможного? Пьешь? Пей! Хочешь умереть? Умирай! Просто закончи начатое!

Зачем ты все это замутил? Чтобы вот так, на пол пути бросить все к черту? Да, в конце-то концов, оставь что-то после себя! Нечто существенное, что не зарастет как старая могила. Я не имею в виду деньги, квартиру… Тебе и оставить-то нечего, кроме горы пустых бутылок, которые ты выносишь почти тайком, рано утром, раз в неделю, чтобы соседи не увидели, не услышали, сколько ты выжрал всего-то за семь дней.

Я прошу тебя только об одном — закончи эти сраные книги свои! Закончи, опубликуй и можешь резать себя хоть вдоль, хоть поперек. Мне уже чхать. Ведь бессмысленно, начав, бросить. Где твоя логика? Где здравый смысл? Ты потратил кучу времени, сил, нервов… И теперь вот так бросить все?! Я задам тебе тот же вопрос: зачем?

Ангел слева:
— ОК. Нет проблем! Давай, вставай с постели, которую ты не менял с тех пор как смысл твоей жизни лежал в ней, и иди на твою «любимую» работу, продолжай делать вид, что ты жив, здоров, работоспособен… Я что, имею что-то против? Пожалуйста! А вечером поговорим…

И я встаю с постели, которую не менял с тех пор как в ней лежал смысл моей жизни, с больной головой, с перегаром во рту, с дичайшим желанием сдохнуть. Я встаю и, повинуясь здравому смыслу, (или инстинкту?) умываюсь, пью кофе, собираю рюкзак, чтобы вытянуть хренов день до вечера; чтобы, когда стемнеет, купить на последние деньги выпивку и вернуться в пустоту, в Намиб моей жизни, в ничто. И лишь одно желание преследует меня по пути туда — не думать, не испытывать, не чувствовать. Ничего не чувствовать! Ни боли, ни пустоты, ни бессмысленности…

Самое больное это бессмысленность. Ибо она — категория иррациональная. Это ощущение. Бессмысленность присутствует не во вне. Она есть внутри. Она заполняет тебя, как кислород легкие, и распространяется по всему твоему организму раковой опухолью, поражая, обесточивая, парализуя все на своем пути.

Маш, видела-ли ты тополя или клены, пораженные омелой? Они шарами (так странно!) зеленеют на голом дереве зимой. Больное дерево как будто спит, но паразит не спит никогда. Высосать из тебя всю жизнь — вот его задача. Так и бессмысленность, день за днем, час за часом высасывает из тебя последние признаки жизни. Ты кажешься живым, осознанным (даже самому себе), но рак уже внутри тебя. Сопротивление бессмысленно и всегда бесполезно. С неизбежностью паразит поразит тебя. Приедут люди на машине, обкрамсают тебя и оставят одиноким, уродливым среди таких же как и ты… Рано или поздно бессмысленность сделает тебя изгоем…

— Бог ты мой! Посмотри на что ты стал похож! Даже писать ты уже не способен! — ангел справа, там, где стоят ряды (как ты педантичен!) пустых бутылок, с упреком смотрит на меня.

— Да пошел ты!.. Думаешь легко каждое утро соглашаться с тобой?! Думаешь, этот долбаный день, если я его вынес, — плюс к твоим доводам? Да хер-то там! Он — еще одно доказательство того, что ты льстишь мне. Ты, а не тот, кто слева. Лжешь, вселяешь призрачные надежды, которые каждый вечер рассыпаются, как карточный домик.

— О, да! Вот почему твоя сущность просыпается только под вечер? — ангел слева вскрывает пробку на бутылке, — Долей чуть Колы… Ах, нет! Сегодня у нас энергетик? Хочешь заснуть около двух ночи? Что ж? Я поздравляю тебя! «Порнохаб» ждет тебя с нетерпением!

Набери ванну. Ты ведь замерз? Набери! Ах, да!.. Нет чем вскрыться? О, боги! Что тебе стоит продумать нюансы? Запасись халявным лезвием с работы, набери горячую ванну и перестань заниматься херней?!

Ну, вот рил, разве я не прав?! Разве каждый вечер, возвращаясь в эту пустыню (и снаружи, и внутри), ты до сих пор так и не понял, что итог, начатого тобой дня, итог твоей уступки тому, который справа — ноль?! Абсолютный ноль!
Чему ты противишься? Что и кому ты хочешь доказать?

... Ладно, хер с тобой. Глуши дальше! Но я в сотый раз повторяю: БЕССМЫСЛЕННО!!! ВСЕГДА!.. Слышишь? ВСЕГДА! Ты будешь заканчивать каждый свой день своей пустой, как сейчас этот стакан, жизни, тем же, чем и предыдущий. Будешь ходить как цирковая пони по кругу, вывозя на своём горбу всякого, кто пожелает проехаться на тебе... и заплатит за это. Эй! Ты – справа! Что скажешь?

— Да. С потерей той, которой ты дышишь, ты и не живешь. Конечно. Кто будет спорить? Жить, не дыша, невозможно. Но ради той, без которой дышать невозможно, ты можешь хотя бы минимум — отправить ей сообщение? Всего-то — закончить книги…

— Ой, прекрати! Какие книги?! Ей его книги нужны?! Да если он завтра вскроется, то она об этому знает через месяц в лучшем случае, а через — два забудет о том, что целовала, обнимала его, говорила с ним. Так листья жгут. Мосты она уже почти сожгла…

— Почти! Значит есть надежда! А значит нужно жить…

— Жить чтобы что? — рефери. Я, как рефери, пытаюсь найти зыбкое равновесие.

— Чтобы сказать, даже пусть и после, КАК ты любил…

— Оно ей нужно? — ангел слева подливает в стакан.

—  Всему свое время. Наступит, я точно знаю, наступит миг в ее жизни, когда она поймет, ощутит, почувствует… Когда придет время собирать разбросанные камни, тогда она испытает эту гноящуюся боль невосполнимой утраты. Боль навсегда, до гробовой доски! Боль ничем не заглушаемую. Боль утраченной возможности быть любимой. А что может быть ценнее, чем это ощущение? Ежечасное ощущение присутствия в тебе того, кто дышит тобой…

— Всему свое время…