История одной фотографии

На фотографии мама Василия Васильевича Меркурьева Анна Ивановна Меркурьева (Гроссен) с невестками (женами братьев В.В.- Петра и Александра) и внуками: слева жена Петра –Лариса Гавриловна Веденская с сыном Виталием; справа жена Александра - Елена Павловна Богданова с дочкой Ириной. Виталий – мой папа, Ирина –мама моей троюродной сестры Светланы.

Девочка на фото - Ирина Александровна Меркурьева. Во время блокады её родители умерли. Ирину удочерила семья сестры Елены Павловны -  Вера и Михаил Ковалевские. После четырнадцати лет Ирина Меркурьева стала Ириной Михайловной Ковалевской. В этой статье я поведаю о трудной судьбе этой девочки. Рассказала мне о своей маме Светлана Клименко.

Со Светланой я познакомилась сравнительно недавно. Папа вёл переписку с Ириной (его двоюродной сестрой). После смерти родителей переписка их осталась нам «по наследству». Мы перезваниваемся, Света живёт в Тольятти, тоже пенсионерка, сейчас ей 73 года. Семьи у неё нет.

Об её дедушке, брате Василия Васильевича Александре, в книге «Сначала я был маленьким», написанной сыном Народного артиста Петром Васильевичем, всего одна фраза:
«Александр, 1898 года (рождения), был директором хлебозавода в Ленинграде и умер от голода во время блокады».
Я попросила Свету, написать мне, что ей известно от матери о родителях: Александре Васильевиче Меркурьеве и Елене Павловне.  Как случилось, что, работая на хлебозаводе, Александр умер от голода? Я не раз убедилась, что не всё изложенное в книгах о жизни известных людей является истиной. Часто воспоминания разных современников об одном и том же расходятся. Света написала мне о своей маме Ирине и её родителях, то что запомнила из рассказов и прочитала в дневниках Ирины.

Рассказ Светланы Петровны Клименко (внучатой племянницы В.В. Меркурьева).
Ирина родилась в городе Остров в 1927 году. Вскоре родители переехали в Ленинград. Жили на Крестовском Острове, недалеко от бабушки Анны Ивановны, к которой Ирина часто убегала обедать. Суп у бабушки казался особенно вкусным. Раннее детство Ирина вспоминала с удовольствием, говорила, что жила, как в раю, в светлой, чистой комнате в коммунальной квартире в деревянном доме с печным отоплением. В центре комнаты стоял круглый стол, покрытый белой вязанной скатертью, на полу через всю комнату лежала домотканая дорожка, в проёме между окнами стояло трюмо, по углам – фикус и олеандр, а под окном, увитым настурцией, росла раскидистая берёза.

Елена Павловна, мама Ирины, очень требовательно относилась к уборке, злилась на дочку, когда та без усердия выполняла эту работу, прогоняла её на улицу, и сама принималась наводить чистоту и порядок.
А девочке только это и надо было. Она была во дворе заводилой среди детей. Порой слышались жалобы родителей: «Уберите свою атаманшу!». В школе Ирина училась хорошо, без троек. Утром сама вставала, никого не будя, завтракала и бежала на занятия. Слушала учителей внимательно, запоминала многое на уроке, дома не тратила много времени на домашнее задание, выполняла быстро и бежала во двор. А там летом - «казаки-разбойники», купание в реке до посинения, зимой – коньки, лыжи. Сама училась кататься на «канадках», разбивая коленки. Иногда здорово попадало от мамы, но это не омрачало светлый мир её детства.
 
Елена Павловна служила на телефонной станции им. Герцена.  Александр Васильевич, работал (по воспоминаниям мамы) не на хлебозаводе, а в Елисеевском гастрономе на Невском проспекте. В 1938 году его арестовали, посадили в тюрьму «Кресты» и продержали там год. Он был беспартийный. Добивались показаний против Анненкова (?), он ничего не подписал. Его избивали до крови, сажали в шкаф на несколько суток в скрюченном состоянии, а он был человеком крупным, под два метра ростом. В камере, где он сидел, незаслуженно осужденные выбрали его старостой. Он говорил потом жене, что многому научился от этих людей. Видимо, при ходатайстве Василия Васильевича Меркурьева (брата) его отпустили.
 
Работал ли он на хлебозаводе перед войной не знаю, но мама вспоминала, он возмущался, что эшелоны с пшеницей отправляли в Германию, когда вокруг в мире уже всё горело. Он предвидел, что завтра фашисты придут к нам.
После освобождения из тюрьмы Александр стал выпивать, потерял работу, но Василий Васильевич, видимо, устроил его в Пушкинский театр на какую-то должность, потому, что он перед самой войной достал дочке Ирине путёвку от театра в пионерский лагерь в Лисьем носу. Утром должна была состояться линейка, посвященная открытию пионерского лагеря. Солнечное, безоблачное голубое небо! Дети нарядные выстроились в ожидании поднятия флага. И тут им объявили – ВОЙНА.
Срочно стали вывозить из города детей.

В первые дни блокады разбомбили продуктовые Бадаевские склады. Сахар растекался по асфальту коричневой рекой. «В начале блокады Ленинграда в результате массированных авианалётов германской авиации 8 и 10 сентября 1941 года склады сгорели, вследствие чего город лишился части (менее 5 %) запасов хлеба и части запасов сахара. Всего на Бадаевских складах сгорело около 40 деревянных пакгаузов, в которых, по официально опубликованным архивным данным, находилось 3000 тонн муки и 2500 тонн сахара».
 
Осенью Елена Павловна с Ирой собирали на полях мороженную картошку. Елена Павловна уходила рыть окопы, ставить противотанковые надолбы, а Ирина дежурила по ночам на крышах, сбрасывала зажигательные бомбы.
 
Летом у них была возможность эвакуироваться, но свекровь Анна Ивановна просила не бросать Сашу. Они остались в городе. Александр ходил продавать чурочки (делал их из стволов деревьев), однажды он домой не вернулся.
Позднее жена брата Николая (Любовь Николаевна) рассказала, что Александр в свой последний день заходил к ним в Аптекарский переулок. Они посмотрели на него через цепочку, показалось им, что он выглядит странно, наверное, пьян. Дверь брату не открыли. А ведь в то нелёгкое время Александр принёс им как-то мешок сухарей, не домой принёс, а брату.

Ирине люди сказали, что отец лежит в аптеке, находившейся где-то недалеко от дома. Она пришла туда. Отец лежал на кушетке, отвернувшись лицом к стене, в сером свитере. Он был мёртв.
Ирина пришла домой и, до возвращения с работы мамы, убралась в комнате, чего раньше не делала. Елена Павловна, увидев идеальный порядок в доме, тревожно спросила: «Что случилось?». После известия о смерти мужа, она слегла и больше не вставала.

Ирина теперь сама ходила за водой, стояла в очереди за хлебом. Запомнился ей концерт в Пушкинском театре. Бледные, бескровные балерины танцевали танец маленьких лебедей, в то время, как стены театра содрогались от обстрелов и воя сирен. После спектакля она с трудом дошла пешком до дома и принесла конфету и маленькую котлетку. Этот подарок дали им после представления.
Запомнила Ирина пустынный Невский проспект, заглохшие, занесенные снегом трамваи с оборванными проводами. Много позднее она удивлялась, как хватило сил дойти от театра до Крестовского острова.

Выстуженная комната, предрассветная темнота, сквозь дрёму Ира услышала вдруг, как мама тихо запела. Потом попросила пить. Ирине так не хотелось двигаться. Вода в ведре замёрзла. Она встала и пошла за кипятком к соседке учительнице. Принесла воду и стала поить маму, но вода вылилась изо рта.  Мама лежала с открытыми глазами, с полуоткрытым ртом, с белыми, как жемчуг зубами, как бы говоря: «Эх, ты!».
Всю жизнь мучила Ирину мысль о том, что не успела она напоить маму перед смертью.

Постоянный голод и холод притупили все чувства. Автоматически она завернула маму в одеяло и попросила каких-то мужчин отвезти маму туда, где складывали трупы. За это отдала зингеровскую швейную машинку. Сама она уже еле ходила и хлеб, который давали по карточкам есть не могла.
Где похоронены Александр и Елена неизвестно. Предположительно, на Пискаревском кладбище в общих могилах блокадников.

В тот же день к ней пришла подруга Ира Лючац. До войны эта девочка всегда что-то напевала, отец Ирины называл её «колокольчик». Подруга предложила Ирине эвакуироваться вместе с ними. Ирина согласилась. Соседка учительница её помыла, повесила на шею на шнурочке пакетик с документами. Завод, где работал отец подруги эвакуировался в Краснодар. Ирина оставила все продуктовые карточки ему, с этим условием он помог уехать с его женой и дочерью.

Начало весны. Ладожское озеро – Дорога жизни, кое- где уже размытая. Мессеры летают над самой головой, обстреливают мчащиеся на скорости полуторки. Впереди под лёд ушла легковушка, но их шофёр так гнал свою машину, что они проскочили живыми. А ему нужно ещё вернуться, чтобы перевезти следующих.
На эвакопункте кормили жирной гречневой кашей. Некоторые ели и тут же сползали с поезда, умирали. Ирину спасло полное равнодушие к еде. В поезде на неё обратили внимание два инженера с эвакуировавшегося завода.  Она сидела сгорбившись, безучастная ко всему на корзинке с вещами. Молодые люди сварили бульон, как оказалось, из мяса умершей маленькой собачки, и накормили девочку. Она немного ожила. Спросили, есть ли у неё родственники. Ирина сказала, что дядя Вася в Новосибирске. Неравнодушные люди на станции перекомпостировали её билет и помогли пересесть на поезд, который шёл в Новосибирск. Позднее Ирина узнала, что поезд на Краснодар разбомбили. Она ещё раз спаслась, благодаря хорошим людям.
 
В Новосибирске Ирину определили в детский дом, откуда она часто сбегала к бабушке Анне Ивановне. Потом её отправили к сестре Елены Павловны Вере. Вера Павловна проживала с мужем Михаилом Ковалевским в Ногинске. У них перед войной погиб сын, сбила машина. Супружеская пара удочерила Ирину. Муж Веры работал инженером на ткацкой фабрике. Он относился к Ирине, четырнадцатилетнему подростку, как к дочери. Воспитывал в строгости, приучал к порядку, купил ей хорошую одежду: сапожки, варежки, пальто.  В конце войны его призвали в действующую армию и отправили на фронт. Вскоре он погиб.

После гибели мужа отношение тёти Веры к Ирине сильно изменилось. Она отобрала у девочки купленные новые вещи, взамен дала свои старые, посылала подростка с бидоном за плечами на рынок обменивать вещи на продукты. До рынка и обратно приходилось добираться на попутных поездах, которые не останавливались на станции, а лишь притомаживали. На ходу, цепляясь за поручни, Ирина вскакивала на подножку вагона.  Однажды, её чуть не скинул с подножки часовой. Он конвоировал арестованных, она зацепилась за поручни вагона, в котором не полагалось провозить посторонних. Охранник бил её по пальцам пистолетом. Девушка держалась из последних сил, бидон с выменянным топленым маслом тянул вниз. Спасли её два солдата из соседнего вагона. Им удалось схватить Иру за руки и втянуть в свой вагон.

Тётя Вера, уходя на работу, оставляла Ирине на целый день небольшую чашечку с кашей. Сестра Михаила, погибшего мужа тёти Веры, посоветовала Ирине уехать и самой устраивать свою жизнь.

Ирина уехала поступать в железнодорожный техникум в Москву. Позднее она перевелась в пчеловодный техникум в Подмосковье.
Техникум Ирина не закончила. На последнем курсе её отчислили за пропуск занятий. Жить было негде. Девушка по совету знакомой поехала в Ташкент. По дороге подхватила малярию и свалилась в жесточайшем приступе на станции. Местные узбеки, проходя мимо, с брезгливостью смотрели на неё. Случайно к ней подошла девушка кореянка. Побежала за своим старшим братом, они забрали Ирину к себе, вылечили. Брат оказался заведующим учебной частью. Он сделал Ирине табель с приличными отметками. Она поступила в горный техникум.

В техникуме познакомилась парнем, Петром Клименко, и вышла замуж. Родились у неё двойняшки – мальчик и девочка. В этот раз Ирина всё-таки закончила техникум и получила специальность маркшрейдера по замеру газа метана в шахтах перед взрывными работами.  Работала на старых шахтах.
Потом они с мужем и детьми переехали в Новомосковск. В Новомосковске Ирина работала в учебном центре, преподавала взрослым рабочим грамматику, русский язык и литературу. Но вскоре муж её опять сорвался на целину. Они уехали в Семипалатинск.

Потом был развод. Сына,Вячеслава,присудили отцу, а дочку, Светлану,- матери.

Далее жизнь носила Ирину с дочерью Светой по стране в поисках лучшей жизни.  Четырнадцать лет они прожили в Темиртау (Казахстан), потом два года в Свердловске. Остановились в Тольятти. Ирина устроилась завхозом в Профессионально-техническое училище, там же работала и дочь Света библиотекарем и художником оформителем. Получили квартиру.
Сын Ирины, Вячеслав, который жил с отцом, погиб в молодом возрасте в Киргизии. У него остался сын Дмитрий.

Ирина часто посещала родственников в Ленинграде, переписывалась с двоюродным братом Виталием Петровичем Меркурьевым и сестрой Натальей Петровной.
Умерла Ирина 4 апреля 2015 года в Тольятти в возрасте 88 лет.