Следы на камнях Глава 7

Глава седьмая

25 августа 2020

«Мужчина с ребенком… пожилой… во всяком случае, немолодой и, по-видимому, седой. Этот, Тихоня-следак, сказал: дедушка с внуком на вечерней прогулке. Дедушка… седой… А почему, если седой и немолодой – обязательно дедушка? И если с коляской – обязательно с ребенком?»  Додумать не дал капельмейстер Агапкин.

– Санек, привет! – раздался в трубке давно не слышанный сипловатый голос, – Узнал?
– Коля, ты меня удивляешь. Номер мой набирал как? По одной цифре?
– Зачем по одной? У меня записано: Лобов Александр, номер…
– Ну?
– Что – ну?
– Баранки гну! Я тебе счас звякну, у тебя что высветится?
– А-а… понял, не дурак. Я чего звоню… тут Клава мне говорит…
– Короче.
– Короче – картофана хочешь?
– Не так чтобы… Стой!..  С коляской…
–  Чего – стой? Мне еще пилить и пилить… С какой коляской?!
– Я не о том. Стоять с коляской - это не тебе... Пилит он… Дуй сюда, мухой!
– Куда?
– А ты где? У себя, в Лесной?
– Лисино. Наше село называется Ли-си-но. И кота моего зовут…
– Кончай хохмить. Ты дома?
– Не-а, на дороге. До кольцевой километров с десяток осталось. Я почему звоню…
– Кончай звонить. Подъезжай к московской развязке и жди меня. Или я подожду.
– А чего это ты заладил: кончай то, кончай се…  Я ж по делу еду, у меня полтонны…
– Выгружать некогда. Едь как есть.
– А Клавка?
– Что – Клавка?
– Мы же с ней вдвоем…
– Вдвоем веселее. Поспешай, я жду, дело есть.
– Мы вообще-то в Парголово собирались, там на рынке…
– Успеете. У меня заночуете, в крайнем случае. Цел будет твой Матроскин, за день-другой не отощает. Клавдии Семеновне привет, – и, не слушая возражений типа: «Сильвер он, сколько можно…», Саня отключился.


Лобов подкатил к месту рандеву и некоторое время глядел на проносящиеся мимо машины, пытаясь понять логику происходящего – не на дороге, а в последних событиях, касающихся его семьи. Получалось плохо.

«Куда же она делась?  Если уехала сама – почему оставила машину?  Если опять просто забыла – почему не пришла домой? Если нет – кому и зачем это понадобилось? Было ли что-то в ее прошлом, из-за чего кто-то мог устроить такое? Если было – почему Светке ничего не известно? Или жена что-то знает, но не говорит? Нет, невозможно. Или возможно? У тещи врагов как таковых и вовсе нет… Откуда? Мухи не обидит – как раз о ней. И мужиков, по-моему, совершенно не привечает… Тогда в чем дело? Неужели из-за меня?

 Конкуренция цивилизовалась…  как же, как же…  следак прав – это только на первый взгляд, а на деле все осталось по-прежнему. Да, разумеется, машины взрывают гораздо реже, в подъездах и сортирах мочить практически перестали, киллера подослать – моветон… Но и совсем сбрасывать со счетов такой ход не следует… как он сказал?.. родни не было, и вдруг образовалась. Так оно и есть – до недавних пор я был как бы неуязвим в этом смысле… да и неинтересен, по большому счету… подумаешь, миллионный оборот!.. теперь таким никого не удивишь. А эта, недавняя наша с дядей Сэмом идейка, касательно грядущих, а ныне уже наступивших перемен, существенно изменила расклад…»

По правде говоря, идею подала как раз теща, более полугода назад, во время одного из нечастых совместных чаепитий на ее тесной кухоньке.
 
– Скажите, Саша, а почему бы вам не заняться поставками лекарств?
– Мама, тебе не кажется, – тут же вступилась за мужа Светка, – Наш Саня сам отлично разбирается в своих негоциях?
– Свет, постой, – избегать бытовых конфронтаций лучше всего, давая высказаться всем, – Видите ли, Светлана Андреевна, эта ниша настолько забита…
– Простите, я не совсем точно выразилась. Вы же в курсе – ковидная эпидемия только набирает обороты?
– В общих чертах – конечно. У меня самого переболели…
– Нет-нет, статистики касаться не будем. О вакцинах слыхали?
– Кто ж о них не слыхал! Вы какую имеете в виду?
– Любую. Их скоро будет как минимум три, на выбор. Но у всех одно общее свойство…

Вот тогда и возникла идея – пока массовые поставки вакцин не начались, опередить возможных конкурентов. Лобов для начала ввел в курс дела верного зама Семена Марковича, тот загорелся… дело пошло, благо площади складов позволяли, и вскоре «Нордпак» оказался единоличным лидером.  Саня и предположить не мог, сколько удастся наварить на обыкновенных термоконтейнерах… потом добавился кислород, комплекты средств защиты… А уж тест-системы дали совершенно фантастический результат.

Тогда он и решил сделать теще подарок, от которого она поначалу всячески отпиралась – по его словам, негоже такой замечательной женщине ходить пешком и ездить на работу в трамваях-метро. Машину выбирал сам, и школу, и инструктора. Знатоки утверждают, будто человек старше сорока научиться управлять автомобилем не способен чисто психологически, а Журова проявила себя прилежной ученицей, и к началу лета каталась вполне уверенно.

Возможно, сказалось отсутствие третьей педали – сцепления, ведь большинство блондинок сбивает с толку именно несовпадение количества педалек с числом их прелестных ножек. И снимать руку с руля для переключения передач многих дам не обучить: они, наоборот, за баранку еще и зубами готовы держаться. А с коробкой-автоматом – благодать: нажал на газ – едешь быстрее, убрал ногу – медленнее, хочешь остановиться – жми на тормоз. Красота!  Единственное затруднение связано с отсутствием так называемой «приверженности» – мадам попросту не помнила о своей «Королле» и не раз оставляла машину где придется.


Как-то позже на той же кухне снова зашел разговор о мировой напасти, и Светка выдала: «Пока народ от вируса страдает, мой муженек карманы набивает!»  Теща на такое кощунство с усмешкой и долей осуждения покачала головой, а Саня   чуть не обиделся. От кого от кого, а от родной жены такого не ожидал, и вообще…  я ж не дороже всех продаю – по госрасценкам.

К сожалению, бурный рост доходов фирмы вызвал и нездоровый интерес опоздавших к пирогу соперников, довелось поучаствовать в разного рода «совещаниях» на самом разном уровне… пока позиции оставались прочными, о нехороших наездах речи вроде не шло… А может, как раз и началось? Это меняет дело – становится ясен и мотив, и предполагаемые заказчики, и модус, так сказать, операнди.  Разузнать, как и что, можно и нужно, но все-таки главное – проявить выдержку. В коммерции похищенных людей не мучают и не убивают, они выступают в роли своего рода разменной монеты или страховочной веревочки – чтоб слишком о себе возомнивший не рыпался, когда придет время торга.

Рассуждая подобным образом, поймал себя на подловатой мысли: как же вовремя Светка попала в больницу! Не окажись она там, под надежной защитой и вне доступа разного рода блондинок-брюнеток с фургонами, битами и мешками – искать пришлось бы не маму-тещу, а дочку-жену.  Надо срочно собирать «совет безопасности» в составе дяди Сэма, начальника службы охраны и главного юриста, определять вероятных негодяев и начинать осторожный зондаж – дескать, мы готовы на некоторые уступки, в разумных пределах, а вы, в свою очередь, верните сами знаете кого… А пока полной ясности не будет,  женуле лучше оставаться там, где ее не достанут.

Что касается поиска этих самых негодяев, полиция в данном вопросе вряд ли преуспеет. Брага, конечно, парниша въедливый и, как оказалось, неглупый, но фантазии, похоже, лишен начисто. И целиком соответствует некрасовскому «мужик что бык» – выбрав одно направление, будет переть по прямой, как танк. Детская коляска для него – чисто семейный атрибут. А самому Сане словосочетание «седой, немолодой мужчина с коляской» мгновенно напомнило несколько иное: вот он – седой, немолодой… кто?.. да бедолага банный квартирант, по совместительству сторож.
 
Будто наяву увидел: Сашка Белый толкает свою тачку (не свою, естественно, а заимствованную у него, Лобова), с грузом макулатуры, бутылок и прочего, к пункту приема вторсырья.  Спрашивается, чем детская коляска отличается от садовой тачки? А в сущности, ничем… Доблестная полиция будет до посинения разыскивать дедушку с внуком, а ни того, ни другого в природе не существует…  Вот на этом месте размышления были прерваны мелодией «Прощания славянки», привязанной к определенному абоненту.


4 августа 2020    Тридцать восемь, тридцать девять

Петька Брюхан на свою фамилию не обижался, как и его брат Федя –   с чего бы: в их родной деревне под названием Брюханы ее носила добрая половина жителей. Родные братья были похожи, как и полагается двойняшкам, а вот перепутать их мог только слепой. Неотличимы они были лишь до трех лет, в дальнейшем сказалось никому не понятное влияние то ли неких гормональных различий, то ли внутриутробной гипоксии, но результат – вот он, налицо. С первого же взгляда любой мгновенно определял, кто из братьев старше – конечно, Федька.
 
Впрочем, Федькой его называли мать с отцом и брат, остальные говорили – Федя, Федор.  Поставь их рядом, глянь – и ясно: этот, рыхловатый и вялый, с рассеянным взглядом – младшенький, Петька, а тот, шустрый, непоседливый и востроглазый – Федор. Старший. Всей разницы в появлении на свет божий однояйцевых близнецов – пять минут, а   по жизненным силам – год, не меньше! Так и повелось у них – Федя всем заправлял, а Петя шел на поводу – в играх, учебе, самых разных детских занятиях, а затем и не совсем детских делах и делишках.
 
После школы Петя для себя особенных планов не строил – как будет, так и будет. Может, по стопам отца, в мастерскую при местном сельскохозяйственном кооперативе, пришедшем на смену захудалому колхозу, может, пчел разводить…  А вот у Федора было не по-детски четко оформленное намерение – поступать в полицейский колледж, для престижности переименованный им в «академию». И брату старался внушить: служба в дорожной инспекции – вот самое то. По первости придется тяжеловато, факт, но – пробьемся, братишка!  Зато по окончании учебы, при погонах, деньгах, власти - заживем, как нашим деревенским лаптям и не снилось! Петя слушал, соглашался, но относился к мечтам брата именно как к несбыточным мечтам, не веря в его и уж точно – свои способности покорить такую высоту.

В последнее школьное лето старшему пришла мысль поохотиться. Охотой как таковой в здешних краях никого не удивишь, стрелять и промышлять прочими способами мальчишки умели едва не с пеленок, речь пошла о другом.
 
– Слышь, Петька, а давай-ка сходим, пару зайцев добудем? Уточек там, свинку, косульку какую… 
– Дык не сезон еще…
– Ну и сиди, жди сезона. А я завтра хочу.
– Услышат же, поймают, штраф дадут…
– Дадут тебе, как же. Сдерут – это да, как шкуру с того самого зайчика. Ты не понял – я ж не сказал из ружей палить.
– А как – капканами, силками? Ты типа гуляешь, а я – сперва поставь, потом ходи, проверяй… ноги посбиваешь почем зря, а там никого и не споймается еще…
– Эх, ты… Петя – он Петя и есть, лопух лопухом… Пошли, покажу, чего у меня есть…
– Ни хера себе!.. Настоящие?

Изумление младшего брата было легко объяснимо – ему с гордостью показали предметы, трудно представимые в современном мире. Федор на   каникулах по блату устроился сторожем, а по совместительству курьером (на кой там курьер – недоумевал он сам) в районный музей. Будь на его месте увалень-братишка, так и ходил бы в старинный особняк спать ночь через ночь, но Федя не таков – на первом же дежурстве уже сообразил, как устроена и где выключается сигнализация, а на четвертое утро приволок домой две офигенные вещицы, раздобытые в запаснике.
 
– Стрел бы еще… там только три всего, одну я слямзил, но ты ж, надеюсь, сварганишь еще десяток, пока я посплю чуточку? Приступай, братуха, завтра потренируемся, и ночью прокатимся на наше место. На зорьке самое время!
 
«Нашим» братья называли мало кем посещаемое озерцо километрах в семи-восьми от деревни, граничащее с обширным болотом и относящееся к охраняемому заказнику. Охота там была строго-настрого запрещена, поэтому дичь водилась. Если, как рассудил Федор, прибыть на место за часок до восхода, никто их не увидит. А негромкий щелчок выстрела из арбалета егерь и в ста шагах не услышит, бей хоть всех окрестных зайцев с косулями… ну, и уток, само собой. Да все, что попадется.   
Как только ночная мгла поредела, охотники вышли на тропу войны, решив разделить угодья: старший, привыкший командовать, взял себе сухопутный участок, а Пете досталось озеро и прилегающие камыши.

Он, с грозным средневековым оружием наготове, неслышно крался вдоль берега, обшаривая взглядом полосу воды и прибрежной растительности, когда донесся еле уловимый плеск. Над водой стлался туман, но зоркий глаз уловил движение у края камышовой поросли, и три долгие секунды спустя показалась…

– Выдра!.. – выдохнул Петька, прицелился и нажал на спуск.

Судя по тупому звуку, стрела попала в цель. Младший, скорее ожидавший услышать «бульк» промаха, еле сдержал радостный вопль. Всякому охотнику знаком восторг такого мгновения – ур-ра-а!.. попал!..  А мигом позже пришел ужас осознания: попал, блин… ну и попал! Елки-моталки…

Раздался пронзительный визг, «выдра» замолотила по воде, подплыла к берегу, и перед стрелком предстала обнаженная девушка, чью черноволосую голову он принял за вожделенный трофей.  У самого выхода из воды она, наткнувшись на корягу, упала на колени и снова тонко закричала, держась руками за лицо. Ее левый глаз и висок наискось пробила собственноручно сделанная Петей стрела. Попал…  пропал!
Он стоял, опустив тяжелый самострел и не в силах ни пошевелиться, ни отвести взгляд от круглых белых грудей подстреленной «дичи», когда позади раздался хриплый стон. Незадачливый охотник обернулся и увидел голого же парня с длинной металлически поблескивающей палкой в руке.
 
– Ты че творишь, пацан?!
– Я не хотел! – Петька спрятал арбалет за спину, – Я думал, это выдра…
– Выдра? – заорал парень, замахиваясь, – Выдра?!

Петя закрыл глаза, обреченно ожидая страшного – брызнет кровь, лопнет череп, полетят мозги, и его бестолковая жизнь закончится прямо здесь и сейчас. Но удар вышел хоть и хлестким, но вполне терпимым – будто ореховым или лозовым прутом, ибо стальное с виду орудие возмездия оказалось пластиковым удилищем.

Тем не менее зверобою приходилось несладко: болезненные шлепки сыпались градом, он отступал к воде и вот-вот мог присоединиться к своей жертве, как вдруг мститель остановился, выпустил удочку, подался вперед и свалился к Петькиным ногам.  В загорелой спине у левой лопатки торчал оперенный конец точь-в-точь такой стрелы, как поразила купальщицу. Из-за ближнего куста выбрался Федор, двинул упавшего сапогом под ребра.

– Получил? Какого х...я шляешься тут голый?

Вместо ответа тот закашлялся, изо рта хлынула кровавая пена, и старший близнец шагнул в сторону, оберегая штаны. Агония длилась недолго. Парень выгнулся дугой и затих; девушка теперь не визжала, а горько, с подвыванием, плакала, сидя в воде.

– Не стой, – скомандовал Федя, нагнулся, поднял приличных размеров камень и протянул брату, – На, разберись с ней.
– К-как… разберись? – младший сглотнул, попятился.   
– Как? Ты что – дурак? Она же нас сдаст! Дай ей по башке, быстро!

Петя, двигаясь как в трансе, взял из руки брата булыжник, зашел в воду, размахнулся…
 
– Не нада-а!.. –  быстрей, быстрее туда, на глубину…  ноги увязли в илистом дне, она успела лишь чуть приподняться, – А-а-а!..
 
Ему показалось – удар пришелся по чему-то мягкому… крик оборвался, девушка опрокинулась навзничь, по воде поплыла розоватая муть.
Между тем небо заметно посветлело, над краем леса на противоположном берегу разгоралось рассветное зарево. Туман рассеялся, все громче пели просыпающиеся птицы.

–  Скорее, братан, забирай стрелу, – продолжал распоряжаться Федя, – Давай, давай, в темпе!   
– А?.. Что?.. –  Петька уронил камень и потряс головой в тщетной надежде: вот-вот он проснется, и все случившееся окажется кошмарным ночным видением, – А?..

Его колотил озноб, звуки доносились как сквозь вату…

– Вынь стрелу, козел!

Младший нагнулся, стараясь не смотреть на лицо убитого им человека, взялся за торчащее древко, потянул… ничего не вышло – зазубренный наконечник засел крепко. Тогда он ухватился двумя руками, а тело жертвы прижал ногой ко дну. После второго рывка стрела чмокнула и подалась, а вместе с ней вылезло что-то жуткое – комок изуродованного глазного яблока с тянущимся за ним жгутом мышц, нервов, вен…  Петю вырвало, он упал на четвереньки, пополз на берег.

 – Э-эх, сопля!  – старший отвесил слабаку оплеуху, сам, черпая воду сапогами, подошел, достал нож, – Что ж ты за козлина у меня вырос?

Сноровисто, будто не впервые, отхватил ошметки, закинул в озеро.

– Подкормим… глядишь, клев получше будет… Держи, – он сполоснул стрелу, сунул брату, – Спрячь, помой морду, и пошли.
– Домой? – с надеждой спросил Петька, – А…
– Домо-ой… К мамке захотел?.. Домой…  Прибраться тут надо, понял?
 
Невеликий походный скарб молодой парочки, так некстати пересекшей свой путь с деревенскими близнецами, надежно упокоился там же, где и сами туристы – на дне заповедного лесного озера. И никто не узнает…
 
Исключение братья сделали лишь для упакованной в непромокаемый пакет денежной пачки – эти бумажки Федор аккуратно пересчитал и поделил по справедливости, три четверти взяв себе. А как иначе? 


Понуровы поженились неделю назад.
Вася предложил собранные родней с обеих сторон в качестве свадебного подарка деньги не тратить. Шикарные банкеты и путешествия в дальние страны, особенно с учетом закрытости последних в настоящее время по причине злого вируса, подождут. Гораздо разумнее вложиться в ипотеку, он уже насмотрел отличное предложение надежной строительной компании, и через полгода, максимум год, аккурат к выпуску, у них будет свое жилье. Нина согласилась.

А чтоб начало счастливой, в чем молодожены не сомневались, семейной жизни не казалось пресным и скучным, решили все же попутешествовать. Они оба входили в университетскую команду по велоспорту, поэтому вопроса о способе передвижения не возникло. Сначала прикинули: неплохо бы заодно проверить себя на совместное преодоление трудных жизненных дорог – взяли в секции заранее обкатанный тандем, проехались…  к концу первого десятка километров кое-что прояснилось.
 
– Знаешь, Васька, – после очередного длинного подъема задумчиво сказала сидящая впереди молодая жена, – Если ты и дальше намерен сачковать, лучше сразу разведемся.
– Кто, я сачкую?! – возмутился сзади муж, – Да ты хотя бы для виду, хоть самую малость покрути свои педальки! А рулить на шоссе – дело нехитрое…
Остановились, соскочили с двухместного «коня», злобно поглядели друг на друга и дружно расхохотались.
– А ты думал, Джером свои сказки с потолка брал – как там у него?
– Примерно как у нас – каждый уверен: работает он один, а другой в пассажиры записался…
– По-моему, все ясно… каждый на своем, о-кей?
– Ну да, тогда ты уж у меня не пофилонишь, и с багажом проще… Разворот, и вперед!

Маршрут выбирал Василий, знавший окрестности как свои пять пальцев… ну, или шесть, по крайней мере – именно так он сказал юной половине, обозначив на карте области изрядную петлю. За неделю предполагалось пересечь четыре района, время от времени знакомясь с достопримечательностями, а отдыхать-ночевать в палатке на берегах водоемов, отдавая предпочтение тихим, заповедным озерам, где и воздух, и вода почище, и рыба водится, и ягод полно.

– А комарики нам не помеха, – отверг бывалый возражения Нины, опасавшейся быть заживо съеденной писклявыми кровососами, – Возьмем три вида защиты: спирали, ультразвуковые брелочки, ну и спрей, на крайняк.
 
Сбежим от городского шума и суеты, побудем дикарями, а коль надоест, или погода испортится, или… в любой момент можно либо вернуться в Питер по самому короткому пути, либо засесть в приличный мотельчик, турбазу, в конце концов… мы же свободны, веселы и молоды, денежку возьмем, чтоб не зажиматься, если что…
 
Новобрачную долго уговаривать не пришлось: она целиком и полностью разделяла мнение мужа, смотрела на него и все его начинания с воодушевлением… поехали. Нина твердо настояла лишь на одном – в противовес склонному к полной изоляции от внешнего мира Василию ей хотелось хоть изредка, разок в два-три дня, перезваниваться с мамой. Поэтому навороченные смартфоны, требующие ежедневной подзарядки и постоянно отвлекающие сетевыми забавами, оставили дома, взяли специально купленный примитивный телефончик покрепче, ну а место с более-менее устойчивым приемом можно найти даже в тайге, а уж в наших полуцивильных лесах – и подавно.
 
К сожалению, мобильник ожиданий не оправдал, вернее, сам-то ничего – телефон как телефон, а вот аккумулятор…  Василий клятвенно пообещал по возвращении не полениться, зайти в салон, где сам же и купил подлую вещицу, и засунуть ее продавцу в… да-да, прям туда, дорогая, в задницу, и поглубже.  Дозвониться удалось лишь единожды, на второй день, а к концу третьей минуты разговора слышимость резко ослабла, и на экранчике возникла совершенно неожиданная надпись «низкий уровень заряда батареи».
 
– Не переживай, – успокоил молодую жену Вася, – тогда сегодня же… нет, сегодня не получится, завтра или послезавтра заедем в ближайший салон, купим новый, понадежнее, и запасное питание на всякий случай.
 
Третий день выдался не просто жарким – душным, предвещая грозу, и они, отказавшись от спланированного полноценного перегона до речки под названием Тигода, свернули в лес, где, как уверял опытный путешественник, их ждет тихое, спокойное, безлюдное озерцо. Там заночуем, сварим ушицу, если наловим окуньков с плотвичками… а мы обязательно наловим – видала, какая у меня снасть?..  завтра доберемся до Киришей, там и решим вопрос со связью.
   
Свернули, нашли озеро, и в самом деле тихое, безлюдное, с темной чистой водой. У берега, будто приготовленная для их нужд, нашлась ровная полянка, где уже привычно-споро поставили палатку. Гроза прошла стороной, дождик капнул два раза…  какая рыбалка?..  дело молодое… вечер стремительно перешел в ночь.  Перед рассветом Нину разбудил непонятный звук – будто невдалеке пророкотал мотоцикл. Она толкнула мужа в бок.

– Вася… Вась, ты слышал?
– Что? – недовольно буркнул спавший крепче Василий, – Уже утро? Давай еще поваляемся…
– Мне показалось, мотоцикл…
– Какие мотоциклы? Спи давай…
– Так спи или давай? – хихикнула жена, – А как там твоя снасть?..  Ну-ка, ну-ка…

Некоторое время спустя она, оставив разомлевшего Васю досыпать, в полной тишине спустилась с пригорка, где стоял их первый дом – желто-зеленая палатка, и беззвучно вошла в прохладную воду. Над озером стоял туман, неширокая полоса камышей придавала романтики и какой-то таинственности. 

Нина зашла по грудь и поплыла вдоль берега, стараясь ни всплеском не потревожить первозданную тишь. И вдруг левый глаз обожгло, словно ужалила оса… нет, чтоб вот так, оса должна быть поистине гигантской - боль пронзила голову, заставив с криком рвануться прочь от напавшего из-под воды чудовища. У самого берега она запнулась о корягу, упала на колени и снова закричала, держась руками за лицо...


Три четверти старший брат взял себе, и тратить начал без промедления – купил новые кроссовки, джинсы, одеколон. На большее фантазии не хватило, но к началу учебного года Федор всерьез решил обзавестись собственным ноутбуком. Кроме чисто развлекательных целей, вещь должна будет послужить достижению заветной цели – с ее помощью гораздо легче готовиться к поступлению в школу полиции. Спросят, откуда деньги – ответ готов: в музее заработал! …Разве там столько платили?..  – А я еще на току по ночам подрабатывал… вагоны разгружал… кому какое дело?
 
Немного тревожило поведение младшего – Петька после рассветной охоты ходил как в воду опущенный, ел мало, спал плохо, на безобидное замечание матери однажды взорвался, заорал, выскочил из-за стола, бросился из дому… Федя догнал, привел назад, по дороге дал хорошую затрещину, прошипел: «Ты что, падаль, в психушку захотел? Вытри сопли и не дергайся, а то я тебя самого утоплю!» Подействовало. Близнец притих, сцен больше не устраивал, по ночам не вертелся. Непорядок выдавали опухшие и покрасневшие глаза; даже батя, обычно не уделявший сыновьям ни малейшего внимания, по-своему обеспокоился.

В редкую трезвую минуту родитель как-то застал Петю за неподходящим парню занятием: тот сидел на корточках позади сарая, уткнув лицо в колени и раскачиваясь. Оказалось – плакал. Вызвать сына на откровенность отец и не попытался, не в последнюю очередь из-за подоспевшего с объяснением Федора. «А ты, что ль, ни разу не влюблялся, старый хрен?» – пошутил более уравновешенный близнец, и ситуация прояснилась. Ромео посоветовали утренние пробежки, побольше косить, обливаться холодной водой, а лучше всего – сходить к безотказным девахам. «По бл...дям, короче говоря. Адресок дать?» И вообще, чем без дела сидеть, херней мучиться, лестницу в сарае подновил бы – гляди вон, совсем прохудилась…

Последние августовские деньки выдались на полнолуние, и Федор отлично видел, как около трех пополуночи младший поднял голову, сел и вслушался в родительский храп, ровное дыхание на соседней кровати. Все спят? Пусть спят. Самое время. Петя что-то положил под свою подушку, бесшумно встал и направился во двор, не замечая следующего по пятам брата.  Лестница на сарайный чердак – новая, прочная, не скрипнула ни под Петькой, ни под поднявшимся спустя три минуты Федей. Он намеренно выдержал паузу и заглянул в закрытую дурачком за собой дверцу только услыхав то, чего ожидал и нисколько не боялся: короткий хрип. Луна сквозь щелястую крышу освещала еще дергающееся тело на привязанной к стропилу бельевой веревке.

Старший не стал закрывать чердак, спустился и вернулся в постель. Но, прежде чем лечь и спокойно проспать до утра, достал из-под подушки брата завернутые в бумагу деньги. Не помешают. А написанное корявым Петькиным почерком на обертке читать никому не надо. Пусть уж все думают – слабохарактерный юноша встретил первую любовь, получил отказ, да и повесился. Не послушал отца, не сходил куда советовал знающий жизнь мужик... а все могло быть у него по-людски. И никто не узнает, какую бумажку сжег Федя, когда мать выла над вынутым из петли сыном, а отец трясущимися руками наливал третий стакан самогона.

   
25 августа 2020

Подъехавший с гатчинской стороны пыльный пикап подозрительно свесил зад, и Лобову стала ясна причина Колькиного звонка – Блесна собрал первый в сезоне урожай и спешит опередить конкурентов. Не теряя времени на долгие приветствия и объятия, он усадил прибывших в джип, включил полученную от Браги запись.

– Вы пока послушайте, вопросы потом. Для ясности: аптекарша – моя теща. Колян, я тебя на пару мешков разгружу, а то твои рессоры вот-вот накроются. Не возражаешь?
– Смотря сколько возьмешь!
– Сколько съем, столько и возьму. Почем мешочек?
– Картошка одно, а репка – совсем другое…
– Коль, не жадничай, – вмешалась Клавдия, – Для своих мог бы и скинуть…

Подумать только, как быстро меняется человек! Ровно два года назад тощий пьяный Блесна клялся, будто ни в жисть не сядет за руль, а ныне фермер Дружинин вовсю разъезжает то на тракторе, то на этом вот грузовичке, посолиднел и приобрел какие-то едва не кулацкие повадки. Ишь, ты, «одно – другое…» И в его спутнице лишь с трудом, по сохранившей прежнюю кудрявость прическе можно узнать спившуюся доходягу, бывшую швею-портниху, обитательницу одного из кронштадтских подвалов. К счастью, одеты селяне были без изысков, что должно было, по мнению Лобова, облегчить выполнение экспромтом намеченной для них миссии.


Не прошло и четверти часа после визита переодетого мента, как к продолжавшим мужское занятие небритым личностям приблизился дядька в потрепанной штормовке, из-под которой виднелась тоже не новая тельняшка, и с мешком за плечами.

– Здорово, ребята! – он с облегчением скинул ношу на землю и улыбнулся, блеснув желтыми зубами, – Что ж вы без закуски-то? Как насчет картошечки? И сальцо найдется…

Еще на подходе к распивающей компашке пытливый взгляд отметил кое-что интересное – из-за груды старых парт и прочего хлама чуть виднелось колесико, принадлежащее явно не велосипеду либо мотоциклу. Там стояла, вероятнее всего, обыкновенная детская коляска, используемая для перевозки чего угодно, кроме собственно детей.


Седой Толик Коновалов не был бомжом в общепринятом понимании – жилье у него имелось, правда, далековато – под Невелем, и не совсем свое, но тем не менее. Там он проводил зиму, половину весны и кусок осени, а здесь, в Питере, обретался все относительно теплое время. Дома оставались жена с престарелой тещей, вечно поддатый драчливый зять, постоянно ноющая старшая и умственно отсталая младшая дочки, внуки и нескончаемое море забот.  А здесь… здесь он был свободным, независимым и уважаемым. Дни проходили в вольном поиске – то там, то сям добывали кто что, к вечеру собирались, складывались… Рай! А переночевать можно в комнатенке одного из товарищей по жизни,  в подвале у другого… не проблема.

Вечерний гость предложил желающим малость подработать у него на уборке картошки – за оплату натурой, стол и кров. Тут недалеко, километров полста, он и отвезет, и привезет. Условие одно – сухой закон. Они вежливо отказались, но принесенный аванс мужчина забирать не стал, сказав: «Лень тянуть обратно, хорошим людям не жалко», кроме того, еще и налил. И разговор наладился. О чем? О том, о сем… тематика мужских бесед под это самое неисчерпаема.
 
Слово за слово, и Толя поделился недавним наблюдением – как тетенька из ближней аптеки, где иногда удается разжиться упаковочной бумагой, картоном, а то и флакончиком боярышника, кинув свою «Тойоту», укатила на белом микрике. «Прикинь, там другая капот открыла и стоит, дура дурой… а эта, Андреевна, за руль села, чуток поколдовала, да и завела…  та сбоку заглянула, покрутилась, потом крышку закрыла, в ее тачку села, и поехали. «Фордик» впереди, легковушка за ним. Наша, значит, понимает толк, в машинах-то…  Номер? Конечно, видел – местный, питерский, вот, пожалуйста, у меня память хорошая…»
 
И очень просто – о чем никогда не вызнать ряженому полицейскому, охотно расскажут такому же, как сами, простому чуваку. А кого и где искать-спросить, в краткой беседе поведала бывшей Болонке Толина подружка, аптечная уборщица.

 Правда, пришлому слушателю удалось посеять сомнения в уверенности рассказчика относительно автомобильных способностей «нашей» аптечной начальницы.
– Да брось, – скептически заметил зубастый, – Так прям сразу на бусе и порулила? Там же совсем другой подход нужен – и габариты не те, и обзор, и вообще… с кондачка не у всякого мужика получится, а тут – баба. Может, за рулем-то и не она сидела?

Толик почесал в затылке, припоминая подробности, согласно кивнул головой.
– Ты знаешь, Колян, а ведь и вправду… Я еще подумал, с чего бы ей маску надевать? Садилась по-людски, а когда поехала – уже в наморднике этом, и к тому я ж сбоку глядел, а лобовик бликует, солнце низко было…  Черт их разберет, этих баб! Да хрен с ними, наливай.


Лобов внимательно прослушал пересказ беседы, хмуро кивнул и набрал номер следователя. Сообщив главную новость, о второстепенном, с его точки зрения, решил не говорить. Савельич и так уверен в своей версии, зачем подкидывать лишние аргументы; а сама Журова была за рулем или нет, в конечном итоге без разницы. Пусть менты разыщут машину, тогда и прояснится, кто из коллег по бизнесу заварил кашу. Суетиться не надо. Одно предельно ясно: Светлана Андреевна ни за что не стала бы и пытаться поехать куда-то на чужом автомобиле, а уж на фургоне!  Кем-кем, но корифеем в технике тещу никак не назовешь. Понимает толк… По всему выходит, Тихон прав – бита, мешок?

Общее мнение доверенных лиц «Нордпака» выразил начальник охраны – мужчина тертый, не одни форменные ботинки стоптавший на государевой службе: женщину явно увезли против ее воли; физическое насилие если и было, то – тихое. То есть применялся электрошокер, парализующий газ или элементарный хлороформ…  в противном случае без шума не обойтись, и бомж Толя либо дед Сева обязаны были его услышать.  Шума не было.  Далее: машину Журовой оставили в паре километров от аптеки… почему? Или – зачем?

Если это один из наших с вами общих знакомых, то – «почему», а именно демонстрация: вот, мол, машинка здесь, значит, и хозяйка недалеко… Но возможно и «зачем» – так поступают, когда рассчитывают на скорый угон бесхозного авто, и тогда найти его чаще всего не удается. Нам элементарно повезло. Окажись там не подручный вороватого авторемонтника, а любой другой криминальный элемент – ищи ветра в поле. Поскольку изложенный расклад ничего нового Лобову не дал, он подвел итог, поручив «дяде Сэму», как только выяснится принадлежность «Транзита», заняться осторожными переговорами.  А пока дело за людьми в погонах.